Пункт двадцать третий
МИР: ОСТРОВ ЧЕЛОВЕК
(дата: однажды весной)
ОН
— Серый… Проснись, Серый… Голос был мягким и вкрадчивым.
— Вставай, Капитан. Ветер попутный, пора поднимать паруса…
Его словно ударило током. Капитан Грэй, алые паруса… это было так давно и далеко… ИГРА. Детство, Батрасталла.
Алые Паруса. Девочка, с которой он познакомился, когда им было по шесть лет от роду…
Некто сидел над ним на корточках (Макс почему-то лежал на песке). Голос незнакомый, роста среднего и среднего же телосложения — не худой не толстый. Лица не разглядеть, в тени оно прячется, лицо-то… Макс сел на песке, поджал под себя ноги и вскочил.
— Пойдём, — сказал некто, прячущий лицо в тени. Он тоже поднялся. Развернулся и устремился к яме, вырытой в песке.
Он ни разу не оглянулся, словно был уверен, что Макс следует за ним, или ему наплевать, следует ли?.. Все вокруг спали беспробудным сном. Кто где. Иногда приходилось перешагивать через спящих. Макса почему-то нисколько не удивляло ни появление в лагере чужака, знающего подробности о давней детской игре, ни увеличившиеся в несколько раз размеры острова, ни обилие спящих тел, разлёгшихся повсюду. Всё это воспринималось как само собой разумеющееся, по-другому и быть не могло…
Миновало достаточно много времени, прежде чем они подошли к раскопанной яме. Охраны на месте не оказалось, как не было и самого ОБЪЕКТА, зато в котловане был установлен настоящий шатёр из материала, очень напоминающего расписанный узорами шёлк. Снизу доносилась музыка, а воздух был наполнен ароматом ранней весны.
Некто подошёл к краю котлована и остановился.
— Мне дальше нельзя, — сказал, — иди ТЫ. И Макс молча «ссыпался» по склону, к самому входу… В шатре парами танцевали полосы теней и пятна света.
Пахло благовониями. Посреди шатра спиной к нему сидела совершенно обнажённая молодая женщина. Влюбиться можно было и с «тыла». ЕЩЁ БЫ, ТАКОЕ ЗРЕЛИЩЕ… Что с Максом и произошло мгновенно.
— Сядь, — приказала она, не поворачиваясь. Он стёк на циновки неподалёку. Тогда она резко повернулась к нему и посмотрела глаза в глаза.
Если бы он в этот миг стоял, то рухнул бы как подрубленный. Настолько ужасен был «фронт»!!! Но не только контрастное уродство испугало Макса. Далеко не… Он узнал, КТО ЭТО.
Когда он выскочил обратно, Некто, терпеливо поджидавший его возвращения на краю ямы, сказал:
— Теперь ты знаешь, что надо делать. … Макс проснулся резко, вынырнув из сморившей дрёмы рывком, словно его выбросило ударом. Затравленно оглядываясь, он ожидал увидеть все страхи и ужасы вселенной, припожаловавшие в незваные гости. Но ничего особо кошмарного не разглядел… Машины копают, люди ждут. Он, Макс, присевший в тенёк под боком катера, спит… спал то есть. Океан поодаль негромко бормочет… Что это было? Просто сновидение. Странный, тревожный, но всего лишь сон.
Он устроился на песочке поудобней, готовясь протомиться оставшиеся тягучие минуты… И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Огляделся в поисках смотрящего. И моментально ощутил, ОТКУДА исходит волна. Со стороны раскопанной роботами ЯМИНЫ в песке.
Взгляд ОТТУДА сначала дотошно осмотрел Макса снаружи, а потом запустил невидимые щупальца внутрь него.
Долго и внимательно изучал тело, после чего перебрался к разуму. Макс воспринимал вторжение спокойно, как что-то обыденное и каждодневное… Где наша не пропадала! Он чувствовал себя так, словно всю жизнь прожил среди… Ему казалось, что он знаком с ТЕМ, кто смотрит, чуть ли не с рождения, что никуда не уезжал, а всегда был на этом острове. Жил здесь под открытым дружественным небом, разговаривал с океаном, с молодым, живым океаном… Он, Человек, и был этим самым островом, обособленным, но всё равно не способным никуда подеваться… островом в безбрежном океане Вселенной…
ОНА
ЧАС ПРОБИЛ.
Белый куб три на три на три метра; погрешность буквально в несколько молекул. Материал неизвестен, разумеется, спектрографическому анализу не поддаётся. Странно, если бы ЭТО было сделано из обыкновенного металлопласта… Не поддаётся вообще никаким анализам! Приборы просто не «видят» его. Даже температуру объекта не измерить, хотя, казалось бы, что может быть проще. Термометр отказался что-либо показывать. О том, чтобы взять пробу, вообще не могло быть и речи. Поверхность оказалась настолько прочной, что её не в состоянии даже поцарапать бур из самого прочного сплава. Краска, вода… всё стекало с Куба без остатка.
Ко всем прочим бедам — у объекта не было даже намёка на вход. Ни трещин, ни отверстий, ни выпуклостей… Абсолютно правильный куб, и он просто издевался над ними, демонстрируя полнейшую неуязвимость и недоступность.
Истинная ВЕЩЬ В СЕБЕ.
Росло беспокойство. Сначала лёгкое нетерпение, затем нервозность, затем серьёзное нетерпение, теперь уже лишающее присутствия духа. Ожидание становилось нестерпимым. Иногда оно сгущалось настолько, что его можно было практически лицезреть или попробовать на ощупь…
Эллен, чтобы хоть как-то противостоять давлению ожидания, убрела на берег. Океан манил… Младшая стояла, смотрела вдаль. Смотрела, как медленно дышит океан, поднимая и опуская многочисленные груди волн, и у неё внутри что-то начало… шевелиться в такт океанскому дыханию. Она срасталась с океаном, сливалась в одно целое, превращалась в челове-коокеан, и ей мерещилось — она чувствует то, что должен бы чувствовать бесконечный и безбрежный… Она слышала Голос. Океан говорил с ней, он пытался ей что-то рассказывать о себе, о планете, о Вселенной. Эллен одновременно не понимала и понимала его. Несмотря на то, что язык был ей незнаком, каждое «слово» проникало глубоко в душу, вызывая резонанс. Океан говорил ей нечто очень и очень важное, и она чувствовала, что в нужный момент поймёт, обязательно поймёт, иначе и не было бы смысла… Этот всеобъемлющий диалог чем-то напоминал состояние души, в котором она жила после слияния со сверхсущностью. Состояние, которое она утратила после того, как была изгнана обратно, в индивидуальность.
С погодой повезло. Было тепло и тихо. И даже ни разу не случилось дождя.
Момент истины наступил обыденно. Ждали-ждали чуда, а когда оно свершилось, прозевали всё, что только можно было прозевать.
Когда раздался крик одного из охранников, это была всего лишь констатация. Комментарий, постфактум…
Куб уже был раскрыт. Часть одной из граней исчезла. Квадрат метр на метр. Чёрное квадратное пятно на белой матовой поверхности. Точно в центре одной из сторон. Если смотреть со стороны океана — обратной. Дальней от воды.
Внутри белого куба царила темнота, вязкая густая тьма. Тьма, как нечто вещественное, а не банальное отсутствие света, с которым приходится сталкиваться чуть ли не каждый день. Эта тьма, казалось почему-то, имела сознание, она жила своей жизнью и ждала.
Ждала. ЗВАЛА…
Первыми отреагировали военные. Несколько чётких команд, и периметр оцеплен решительными организмами с оружием в руках. Часть экспедиции вдруг ощетинились стволами против тех, кто ещё минуту назад был С НИМИ, связанный союзным договором.
— Всем оставаться на местах и соблюдать спокойствие, — веско сказал командир солдат. — По моей команде начать перемещение в сторону берега, прочь от объекта.
Происходящее всё больше напоминало сцену из какого-нибудь приключенческого сериала. Бывшие соратники, найдя сокровище, перебили друг друга в борьбе за обладание… Но при всей своей «заштампованности» поворот сюжета был не менее реален, чем песок под ногами, вода за спиной и воздух вокруг. Сценаристы всего лишь «слизывают» грани человеческого несовершенства у главного Автора — Жизни.
«Будто бы ты не знала, что будет ТАК», — подумала Она.
Сюрпризом было бы, случись ИНАЧЕ.
Краем восприятия она отслеживала отступающее в нескольких метрах левее тело Макса, стараясь не упускать Ты из виду…
Он тоже был спокоен. Он ЗНАЛ, что придётся перевозчику «платить за доставку».
Начальник охраны продолжал выкрикивать команды, и взвод тел с оружием в руках, наставив его на безоружных, сгонял их к воде. Цепью, с каждым шагом оттесняя от объекта. СКВОЗЬ цепь, к открывшемуся Кубу, проскользнул лишь один организм. Лёха-Билли-Сашка, «легитимный» посланник Я-Мы…
— Оно утопит нас!!! — крикнул Такеши Ошима, за секунду до первого импульса сообразивший, КТО и ЗАЧЕМ гонит к берегу членов экипажа и трёх отрезанных от Куба посланников.
ОНО
За это равновеликий и расплатился первым. Его уничтожили из половины наличных стволов. Мгновенное превращение организма в пар. Второй залп, и в пылающие факелы превратились звездолётчики. Резкий запах горящей плоти. Ещё один залп, подчищающий всех индивов, кто выжил…
Оно даже не успело уловить мгновение, в которое его ЗАТАЩИЛО. При всей быстроте мысли — не успело. Вот оно со стороны наслаждается расправой, сконцентрировавшись в организме сегмента, исполняющего роль Хранителя, вместилища, а вот — уже ТОНЕТ, захлёбывается, утащенное в океан против собственной воли, вопреки всем планам…
Непреодолимая СИЛА насильно выдернула его из тела носителя и вовлекла в воду, закипающую от мощных ударов огня. Оно вынуждено тонуть вместе с новым, другим носителем, одним из обречённых тел индивов, участвовавших в экспедиции по настоянию равновеликих. При этом оно вынуждено довольствоваться незавидной участью пассивного наблюдателя. Что хуже всего. Оно, всегда и везде активно влиявшее на сознание, определявшее бытие — бессильно перед ЭТИМ нежданным-негаданным пленением…
Оно просто ничего не в состоянии поделать. Ни вернуться обратно в сверхсущность, истинным правителем коей являлось с момента появления в этом мироздании, ни овладеть организмом-носителем.
Какая неосмотрительность! Не следовало ЦЕЛИКОМ, покинув мультисеть, отправляться в экспедицию… не следовало вообще отправляться в экспедицию!!!
Бросать коллективное сознание и множественное тело сверхсущности без пригляду, по сути, в «подвешенном», на грани комы, ждущем состоянии «ни жив ни мёртв»… Покинуть миллиарды сегментов памяти, прекратив практически все активные действия по завоеванию жизненного пространства, расширению ареала обитания…
Но куда деваться? Нужное Место располагалось ВНЕ, за пределами мультисетей, и деваться от величайшего соблазна было просто некуда — только ВОВНЕ. Пришлось воплощаться в индивидуальное тело-носитель и составлять «компанию» проводникам. Это первое. И второе: иначе ему не удалось бы ВОИТИ в искомый объект, ведь принимает он только ПО ОДНОМУ телу.
Исполняется единственное желание индивидуума. Не толпы.
ОДНОГО человека.
У толпы, даже скомпонованной в единую сущность, как Я-Мы, — единственного желания быть не может, по определению. «Мы» спутает все карты…
Для того, чтобы перехватить Оружие и воспользоваться им — Оно и приняло решение индивидуализироваться, БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ.
Быть «Я». Быть индивом.
Для реализации своего плана ОНО и позволяло этим наглым ДРУГИМ индивам вытворять всё что заблагорассудится. План реализован — они принесли его прямиком в искомую точку. Настал час избавиться от конкурентов.
Так подумало оно и отдало приказ боевым сегментам поднять оружие. Нарушить договор, который (при его намеренном попустительстве) заключила толпа, именующая себя «советом комиссаров». Сборище завистников, осмеливавшееся критиковать его решения, пытавшееся влезть к нему в мысли. Позабывшее, кто истинный ХОЗЯИН.
Но непреодолимая сила вмешалась в исполнение последнего пункта его тайного плана.
Теперь оно…
Сконцентрированное в одном-единственном тельце, всемогущее подсознание Я-Мы банально захлёбывается, схваченное намертво каким-то индивидуальным подсознанием! Кто бы мог предвидеть, что СМЕРТЬ будет настолько глупой? Кто бы мог подумать, что сверхсущности, брошенной на произвол, оставленной без руководящей и направляющей мысли СНИЗУ, — грозит прекратить существование в тотальном припадке безумия, раздираемой взаимоисключающими желаниями… Что застигнутое врасплох «старое» МЫ прикажет долго жить не в прямом смысле, а в переносном.
Только НЕ ОНО.
А надо было предвидеть.
ТЫ
…в лёгких носителя почти отсутствует воздух (ни в коем случае не позволить ему всплывать раньше времени!). С костюмом пришлось повозиться. Тяжёлый и совершенно неприспособленный к подводному стриптизу. Но очень быстро и он оказался на дне, уже отдельно от меня. Воздуха оставалось совсем чуть-чуть. Ещё несколько секунд, и телу придётся всплыть, альтернатива — пойти ко дну.
Эли! Уфф, живая. Чую. Недалеко. Дышит воздухом. Высунула из воды голову своего тела-носителя?..
Вынырнул почти там, где хотел. В доброй сотне метров правее расстрельной команды. Ползком, как ревматический крокодил, выбрался на берег, прячась за корпусом катера. Сейчас главное — сберечь тело Макса. ПЛЕННОЕ необходимо держать в оковах плоти. Хотело быть человеком — пускай ПОБУДЕТ. Всякому диктатору полезно ощутить на себе ДАВЛЕНИЕ ВЫСШЕИ ВЛАСТИ. Авось призадумается, что ВСЕ СМЕРТНЫ…
Даже те, кто себя возомнили неподвластными никому и ничему в этом мироздании. Время!
Пора спасать уцелевших. Негоже бросать на произвол судьбы тех… кто приручены. В ответе за них.
Надёжно сковать пленного… вот, вот, никуда не денется, божество доморощенное. И тотчас же — мощный спурт мыслей, атакующий налёт в мозги организмов, по инерции палящих в кого ни попадя. Эй, ребятки, послушайте совета профи: мочить надо прицельно, экономно, энергию зазря не расходо… Ага-а, точно, давайте, давайте! ДРУГ В ДРУГА! НАПОВАЛ. ВСЕХ.
Тело, служащее носителем разуму Эли, обнаружилось на самой кромке суши. Нижняя половина находилась в воде, верхняя уже выползла из… пены морской.
— Венера моя ненаглядная. — По моему приказу тело Макса бросилось к телу Эллен, перескакивая через трупы. — Жива-ая…
МЫ
Не дож… дутся… — прошептала Она, когда мужчина подхватил её тело на руки, — меня убить… не так просто…
Живучая… моя-а, — сдавленно исторг Он, — прости, отвлёкся, языка брал…
СВЕРХ-Х-ХУ!!! — страшно захрипела женщина, выпучив глаза.
Он моментально вскинул голову и разум, но опоздал. Он опять пропустил миг, в который солнце обрушилось с небес.
ОНИ
Бок болел не так, чтобы адски, но достаточно неприятно. Настолько, чтобы отвлекать на себя если не всё внимание, то по крайней мере большую его часть. Тело было чужим и непослушным. Наверно, это был кошмарный сон, и теперь он стремится прорваться в явь… Состояние, когда голова вроде бы уже соображает, но веки открыть невозможно, тело кажется чужим, а перед мысленным взором продолжает выделываться «шоу». Боль в боку не унималась, наоборот, становилась всё более сильной. Собравшись с силами, Макс Отто сделал попытку развернуться, и от острой боли окончательно пришёл в себя, хотя вряд ли его состояние можно было назвать «приходом в себя». Прийти-то пришёл, но в кого?..
Организм не мог бы пошевелиться при всём желании. Он был засунут в нечто вроде кокона, из которого выглядывало лишь лицо.
Лицо смотрело вверх. В грязный, поросший бурой плесенью потолок. Похоже, пластибетонный. Из потолка торчали, словно рёбра из полуобглоданной туши, ржавые, местами прогнившие буквально насквозь фрагменты металлической арматуры. По потолку бродили зловеще изломанные тени. Эмберг осторожно повернул голову. Голова вертелась, то есть немного поворачивалась… Свечи. Настоящие, горящие открытым огнём свечи. Давненько он не видал подобных. Для романтических коллизий больше подходят голографические: не коптят, не воняют, да и пожара не будет, плюс ничего не потечёт на скатерть или на платье девушки.
Свечей было немного, и в помещении царил полумрак. «Прекрасный, в сущности, павильон для съёмок фильмов ужасов, — подумал Макс Отто. — Теперь самое время появиться какому-нибудь пауку-людоеду».
Эли лежала неподалёку. Точно в таком же коконе из серого волокнистого материала. К кокону тянулись тонкие нити, змеящиеся по полу. Та-ак… Эмберг вдруг почувствовал себя завтраком космического туриста, и тоска его обуяла ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Он буквально увидел, как в логово вваливаются монструозные хозяева «помещения», этакая весёлая компашка чертей с горячительными напитками. Содержимое коконов разогревается в каком-нибудь аналоге микроволновки, хорошенько прожаривается изнутри, покрывается золотистой корочкой, а потом его и Эли разворачивают, кладут на тарелки, посыпают гарниром и поливают соусом. И всё это под непринуждённый трёп, под флирт, под пиво… чёрт подери! От таких мыслей ему на самом деле стало вдруг очень жарко, не настолько, конечно, чтобы покрыться хрустящей корочкой, однако…
Послышались отчётливые шаги, раздался скрежещущий звук открываемой металлической двери, и в помещении появился… нет, не паук-людоед, и не ватага космических туристов, пожирающих землян в собственном соку.
Знакомое неподвижное лицо знакомого быстроглазого парнишки в сером комбинезоне военного покроя, но без опознавательных знаков.
Макс Отто и не подозревал, что способен настолько сильно обрадоваться появлению какого-либо человека. Естественно, Эли исключена из общего списка человечества.
Здравствуйте. Как себя чувствуете? — спросил «серый» голосом заботливого медбрата.
Бок сильно болит… — пожаловался Макс Отто.
Бок?!
Казалось, парень удивился, хотя по лицу не понять, конечно.
Правый.
Минуточку.
Он быстро подошёл и залез рукой в волокна кокона. Боль моментально исчезла.
Извините, у вас под оболочкой контейнера был ключ.
Какой?! — изумился Макс Отто.
Гаечный. По-моему, на тридцать два.
Не понял… откуда ключ-то? А опухоли, переломы, рваные раны?
Не видел.
Это… была шутка?
Считайте, что да.
Как Эли?
Ваша спутница? В полном порядке. Ключ здесь у нас один, так что… хотя, по идее, ей положен дубликат.
Уфф. — Макс Отто перевёл дыхание; главное, чтобы с Эли всё было в порядке. — А когда нас освободят? — нагло спросил у парня в сером.
Сейчас посмотрю на… приборы.
Что-то не так?
Ничего страшного. На этот раз мы… немного опоздали, но всё обошлось.
Серый опять тормозил. Будто подсказки его суфлёра перебивались помехами.
Не считая гаечного ключа, — сказал Макс Отто.
Ну, это мелочи.
Смотря с какой стороны ключа смотреть.
Это хорошо, что вы шутите.
С моей работой иначе нельзя.
А вы ещё на… работе?
Вряд ли. Кофе у меня не осталось ни грамма…
Это поправимо.
А когда вы меня развяжете?
Когда пожелаете.
Считайте, что я пожелал уже час назад.
Пожалуйста.
Нити кокона вдруг зашевелились, и он РАСПЛЁЛСЯ. Макс лежал на ворохе разлохмаченных волокон.
Вставайте медленно. Может… закружиться голова.
Спасибо.
Старайтесь не напрягаться. Вряд ли они… запеленгуют ваш разум, но поберечься стоит.
Они — это кто? Сектора, насколько я понимаю, уже не опасны…
Человечество ухитряется множить врагов… чуть ли не из пустого места. Идёмте. Не будем вашей спутнице… мешать досматривать сны.
Но с ней точно всё в порядке?
Будь иначе, её бы… просто здесь не было.
Убедили.
Они вышли из странной грязной комнаты и по сумрачному коридору добрались в другое помещение, также начисто лишённое окон и освещённое свечами. Там, прямо на грязном полу, сидел…
Ба, знакомые всё лица!
Здравствуйте. Рад снова вас видеть.
А уж как я-то рад!..
Догадываюсь. Мне тоже досталось в… своё время.
Я могу спросить, где мы находимся?
— Всё там же. На базе. Только она в ваших глазах несколько иначе выглядит и… в несколько другом месте.
— Я имею в виду…
Подвал одного… скажем так, замка. Раньше здесь было нечто вроде штаба. На случай ядерной войны. Так что место вполне приличное.
Я обратил внимание. Только с уборкой как-то не очень…
Внешняя грязь — не главное. Внутри бы очиститься… Присаживайтесь. С мебелью здесь туго, но, думаю, это…
Тоже не главное?
Вы всегда очень быстро улавливаете суть.
Макс Отто сел рядом с Безымянным и взял в руки изысканную чашку с благородным напитком (по аромату — натуральная этилаина номер четыре!), которую ему подал Юный Друг. Так он мысленно окрестил парнишку.
Что вы собираетесь делать?
Ждать, когда очнётся ваша… спутница.
Её зовут Эллен.
Мы здесь давно уже отвыкли от имён… Кажется, она приходит в себя.
Юный Друг тотчас же вышел в коридор.
Что с нами будет дальше?
Отправим вас куда захотите, а потом… кое с кем померяемся силами. На орбите остались… вы зовёте их секторами.
Я тоже хотел бы принять участие. И Эллен не отка…
Это невозможно.
Погиб наш друг…
Тем более. Дело в том, что вы оба представляете для нас слишком большую ценность, чтобы позволить вам погибнуть случайно. Шанс погибнуть случайно ВСЕГДА ЕСТЬ… К тому же, в любом случае, я выполняю приказ. Да, кстати. Вы не хотели бы сдать пленного… в штаб? Выпустите его из себя. Нелегко будет контролировать. Даже вам.
Какого пленного?! — удивлённо спросил Макс Отто.
Взятого вами.
Когда, где?!
Вы не помните?
Не-ет, — искренне сокрушился Эмберг. — Кого это я брал?
Факт, что у него с памятью творится неладное, Макса Отто весьма огорчил. А он-то думал, что психика «исправилась», что всяких странностей у него в мозгах поубавилось… после того, как решил меньше сушить голову над мелочами и не принимать близко к сердцу штрихи картины бытия, коими не властен распоряжаться по собственному усмотрению.
— Понятно. Впрочем, конечно же, вы можете распоряжаться боевыми трофеями по собственному усмотрению. Хоть себе оставлять, хоть отдавать… спутнице в качестве женского украшения. Вольному, как говорится, воля, а спасённому… э-э, свобода.
— Когда это я трофеи отдавал? Какие? — вновь был вынужден изумиться Эмберг. — Не помню тако…
В зале появились Эли и Юный Друг. Сказать, что Эли была взволнована, — значит, ничего не сказать. Она была «на взводе» и вот-вот могла взорваться.
Всё в порядке, милая, — быстро сказал Макс Отто. — Не волнуйся, это… э-э, не враги.
Здравствуйте, Ва… Эллен. Как вы себя чувствуете? — осведомился Безымянный, споткнувшись на имени. «С именами у них здесь сложные взаимоотношения, это точно, — подумал Макс Отто. — Или путают, или не имеют вовсе, или скрывают. Конспирация сплошная, блин».
— Странно… Но не плохо. Кажется.
— Ничего. Это скоро пройдёт. Очень важно… заставить себя поесть.
— У меня такое чувство, что кусок в рот вряд ли полезет.
— Это только сначала. Потом легче. Организм адаптируется.
Юный Друг принёс тарелки с кашей, похожей на гречневую, и повторил кофе. Еда аппетитно пахла, ну а кофе, как ни странно для «полевых» условий, был действительно настоящим, повторно убедился Макс Отто.
Действительно адаптируется… — сказала Эли после десятой ложки. — Даже вкусно.
Мы по этой части давно уже ветераны. Чего только не приходилось… едать. Кстати, не забудьте передать привет одному из наших общих знакомых.
У нас есть общие знакомые? И кто же?
Вам он… известен под именем Лукас Стефан Камерон.
Дядя Кам?! Так он один из ва…
— Ну что вы, — покачал головой Безымянный. — Он один из… наблюдателей. Но оставим эту тему. Ответы на эти вопросы вам предстоит искать самостоятельно.
— Вы не можете или не хотите говорить?
— Что-то среднее. Предвзятая или искажённая правда бывает намного опаснее откровенной лжи.
— Согласен.
Вот и… славно.
И всё же… э-э, хотелось бы принять участие. Вы должны меня понимать…
Чисто по-человечески я вас прекрасно понимаю, но — приказ есть приказ. В отличие от вас… я не вполне волен распоряжаться собой.
Мало похоже, что я действительно волен.
Ну, субъективное и объективное восприятия… крайне редко совмещаются. Разве что их искусственно… э-э, усреднить.
На этот раз речь Безымянного тормозила так же часто, как у Юного Друга. Словно дистанционный суфлёр находился настолько далеко, что даже его более сильный, чем у парнишки, «приёмник» с трудом подсказки улавливал.
Макс, он кто? — спросила Эли, отправляя в рот последнюю ложку каши. Эмберг к своей порции так и не притронулся. Зато кофе выпил жадно.
Это… — Макс Отто запнулся, в поиске формулировки. — Я могу сказать, что вы с самого начала нас опекали? — спросил Безымянного.
В какой-то степени да.
Но почему?
Это мне неизвестно. Мне приказали, я выполнял.
Вам не кажется, что вы слишком многого не знаете?
И знать не хочу. Так удобней.
Удобней?
Не нужно никому врать, да и тайн я никаких не сболтну, если что… А теперь, люди добрые, я вынужден покинуть вашу милую компанию. Труба… зовёт. Да и вам пора.
Интересно, где в этом подвале размещаются аквариумы?.. — задумчиво сказал Макс Отто.
Это не единственный способ… перемещения. Есть более компактные.
До свидания?.. — Эмберг задержался на пороге. Интонацию постарался сделать выразительно вопросительной.
До свидания, — подтвердил Безымянный. — В Дороге не прощаются… Встретимся… Кажется.
Макс Отто улыбнулся, оценив иронию, и поспешил за Эли, которая уходила всё дальше по коридору, вслед за Юным Другом.
Пройдя по мрачному сырому тоннелю, они очутились в обширной, но очень низкой зале. До потолка можно было достать рукой, а дальние стены терялись во мраке. Света свечей хватало только на то, чтобы осветить «пятачок» у двустворчатого входа. Что там во тьме таилось, можно было только гадать. И от соседства неизвестности по спинам невольно продирал ознобный морозец.
В нескольких шагах от щели между приотворёнными створками дверей, прямо на полу, был нарисован чёрный квадрат примерно метр на метр. Начертан небрежно, кривовато, наспех, чуть ли не углём.
Казалось бы. Но тем-то и отличается шедевр от ремесленнических копий эпигонов, что в нём сокрыта таинственная энергетика ОЗАРЕНИЯ, гениальная творческая импровизация, этак «походя», как бы невзначай создающая в единственном экземпляре нечто неповторимое, от плагиата изначально за-щищённое.
Взгляд тотчас прикипал к квадратной «окружности», и почему-то начинало мерещиться, что там, внутри черты, мелькают некие тени, цветные пятна, яркие блики. Словно никакой это не рисунок на полу, а ЛЮК, сквозь который, разомкнув мембрану, можно проникнуть в другое мироздание… заветная нарисованная дверца, ведущая в пресловутый Лучший Мир… По меньшей мере затянутое полупрозрачной занавесью окно, в которое можно разглядеть иную реальность.
Необходимо встать внутри тетраграммы… закрыть глаза, чётко представить… вообразить, куда… хотите попасть, и очень-очень захотеть оказаться в образе места, что предстанет перед внутренним взором. Затем открыть глаза и обозреть… внешнюю среду.
И всё? Так просто?!
Ну, можете спеть или сплясать… если вам так хочется. Счастливого пути.
Это у него юмор такой, — сообщил Макс Отто СПУТНИЦЕ.
А если мы представим разные места? — спросила озабоченно Эли. — Нас разбросает и мы… не будем ВМЕСТЕ?
Это уже ваши… проблемы. Хотите быть вместе — представьте одно и то же место.
А вдруг не получится?!
Значит, вам не стоит находиться вместе… В МЕСТЕ. Человек, не способный смотреть с другим человеком в одном направлении, вряд ли нуждается в его постоянном обществе.
Везёт же мне, эх-х, — вздохнула Эли. — Что ни мужчина, то философ попадается.
Куда? — спросил её Макс Отто.
Туда, где всё начиналось. Ты помнишь, где наши взгляды впервые встретились?
Ещё бы мне не помнить. Согласен… Любимая, — впервые произнёс он СЛОВО.
И я не забыла… Вот это проверочка чувств, ничего не скажешь.
Жизнь — вообще сплошная проверка на вшивость. Нескончаемая вереница выборов… а синоним выбора — решение.
И любое из них может оказаться роковым. Пойдём… Любимый, — впервые произнесла это СЛОВО она. — ТАМ продолжим диалог о высоких материях. Мне уже начинает нравиться это заумное занятие.
— А то! Есть же с кем обменяться впечатлениями о жизни. Они взялись за руки, хором сказали Юному Другу: «Пока пока-а!», — вступили в очерченный на грязном полу чёрный квадрат и закрыли глаза.
