13

Есть вещи, которыми совершенно невозможно заниматься, если напряженно чего-то ждешь. Нет-нет, секс к их числу вовсе не относится!

Но представьте себе, что ваша любимая девушка задержалась допоздна. У нее нет с собой телефона. Ваш район пользуется заслуженной дурной славой, но вы не знаете, откуда приедет любимая, и не можете даже встретить ее у остановки. Вам остается только сидеть дома и ждать…

Можно снизить драматизм ситуации. Представьте, что прохудившаяся батарея медленно, но верно затапливает вашу квартиру кипятком. А вызванная аварийная бригада все никак не доедет к вам…

Так вот скажите, вы сможете в такой ситуации читать увлекательный детектив, пить пиво или смотреть веселую комедию? Нет, конечно же. Есть масса других способов, которыми вы сможете убить время, — клеить пластиковую модель танка Т-34, общаться на форуме в интернете, вышивать крестиком. В общем, все то, что занимает пальцы рук, но не требует даже минимальной работы мозга.

— Не пьется, — мрачно сказал Котя, отставляя бутылку.

Мне тоже не пилось. К тому же пиво нагрелось, орешки и чипсы набили оскомину, чудесный морской пейзаж больше не радовал. Организм явно был не в восторге от таких прыжков из зимы в лето.

— Ай-цвай-полицай. — Котя все поглядывал вслед ушедшему Цайесу. — Кирилл, а я ведь начал отличать функционалов от обычных людей.

— Как? — заинтересовался я. — Ауру видишь?

— Какую еще ауру? Чушь это, сказки… Смотрю на человека — и знаю, что он функционал. Кстати, баба мне тоже показалась… подозрительной на этот счет.

Я не стал спорить. Ну как спорить с человеком, который не может ничего объяснить, а говорит «знаю»?

Некоторое время мы валялись на песке, загорая и отогреваясь. Московская осенняя сырость, успевшая уже оккупировать организм, неохотно испарялась. Я вспомнил чьи-то рассуждения, что если бы Петр Первый перенес столицу России не к Балтийскому морю, а к Черному — жизнь в России потекла бы совершенно другим путем. Вздохнул и мысленно согласился. Ну чем Петра привлек холодный и сырой балтийский берег? Впрочем… Может быть, в его время на месте Питера стояла какая-нибудь башенка… и самодержец мог преспокойно отправиться к теплым морям?

Да нет, чушь какая… Как тайну ни храни, а должны быть какие-то предельные сроки на секретность. Со времен Петра информация бы расползлась…

— Полицай бежит, — сказал Котя.

Я сел, приставил к глазам ладонь козырьком, закрываясь от солнца. Почувствовал, что уже слегка перегрелся. Пора в Москву… Полицай действительно бежал обратно, все тем же свободным, красивым бегом — в человеческом мире так умеют разве что какие-нибудь масаи и эфиопы.

Он был один.

— Убил, — тихо и с нескрываемой неприязнью сказал Котя. — Свернул девчонке шею и бросил в джунглях умирать.

Почему «свернул шею и бросил в джунглях умирать»? Вряд ли и сам Котя это знал. Но благодаря своей нелепости образ сразу ожил. Я представил, как Цай догоняет девчонку — та старается бежать быстрее, вязнет в песке, цепляется за лианы, в ужасе оглядывается, кричит, наконец спотыкается — и падает лицом в грязную лужу… Цай прижимает ей коленом спину, резко дергает за волосы, ломая шейные позвонки, вытаскивает из грязи и бросает умирать — еще живую, но парализованную, не способную ни пошевелить руками-ногами, ни даже закричать. Глупая девчонка, посягнувшая на власть злых функционалов, лежит под пальмами и смотрит в высокое небо. По ее лицу бежит маленький крабик, подбирается к глазам, поводит ниточками-усиками и поднимает маленькую, острую, похожую на маникюрные ножницы клешню…

— Тьфу, дурак, — прошептал я. — Тебе надо криминальную хронику писать, а не порно!

— Я пишу иногда, — грустно ответил Котя.

Цай был уже рядом. Помахал рукой, перешел на шаг. Он не запыхался, не вспотел и никак не выглядел человеком, только что преодолевшим десяток километров. Но вот лицо у него было… раздосадованное.

— Сорок пять минут ждем, — поглядев на часы, сказал я.

— Думал, быстрее обернусь, — без смущения признал Цай. Сел рядом с нами, взял бутылку пива, прижал к губам. Заходил под кожей кадык. Он высосал бутылку в один прием, шумно вытер пену со рта, улыбнулся. — Провела меня, зараза!

— Что вы говорите? — радостно воскликнул Котя. По лицу его расплылась улыбка: полицейский заговорил по-русски.

— Бегает хорошо, — объяснил Цай. — Я ее увидел. Но понял, что догоню слишком поздно.

У меня будто что-то щелкнуло в башке.

— Там, где лишитесь способностей?

— Ну да, — горько признал Цай. — До твоей башни от моего участка — пять с половиной километров. Девчонку я догнал бы в десяти километрах отсюда. Там я превратился бы в обычного человека. А она — тренировалась, училась убивать. Ее навыки не пропадут.

— То, что миры разные, — не важно? — спросил я.

— Не важно. Расстояния до точки перехода складываются.

— Как же она тебя обогнала? — с наигранным сочувствием спросил Котя. Так фальшиво, что я испугался, не получил бы он затрещину от полицая. — Ай-ай-ай… простая девушка…

— Простая? — Цай засмеялся. — Она такой же функционал, как я или твой друг. Вот только она предала свою функцию.

Видя наше непонимание, Цай пояснил:

— Бросила свою функцию и ушла! Ладно, никто ее не неволит. Но теперь мутит воду. Организует группы сопротивления. Подымает людей на борьбу против нас. Ну не глупо ли?

— А кто она была? И откуда? — заинтересовался Котя.

Ох, чует мое сердце, слишком уж заинтересовался! Видимо, вчерашняя девица потеряла в его глазах всякую привлекательность, едва выяснилось, что она завела нас в ловушку. А свято место пусто не бывает…

— Не наша и не ваша, — туманно ответил Цай. — Была врачом, дуреха… Мне пора, друзья. Встретимся завтра у Феликса!

Он хлопнул меня по плечу, Коте неопределенно махнул рукой и двинулся в башню. Я растерянно окликнул его:

— Цай! Она вернется к башне?

Цай остановился и пожал плечами:

— Возможно. А что?

— Мне ее задержать?

Невинный вопрос явно озадачил полицейского.

— Можешь, да. Зачем?

— Она ведь наш враг.

— Да… — Казалось, Цай вот-вот впадет в ступор. Будто английский джентльмен, чей верный старый дворецкий вдруг уселся за обеденный стол, взгромоздил на него ноги и закурил вонючую сигару… — Но ты же не полицейский! Зачем тебе ее задерживать?

— Она напала на меня, — напомнил я.

Цай просиял.

— Тогда — задержи. Если хочешь. Или убей.

Когда он скрылся в башне, Котя задумчиво произнес:

— Нет, ну ты погляди, как у них все просто… Задержи или убей!

— У нас, — мрачно сказал я.

— У вас, — согласился Котя. — Ага. Слушай, Кирилл, ты можешь мне денег одолжить? Тысяч пять?

Я чуть было не спросил, откуда у меня деньги. Но вовремя вспомнил про «подъемные». Достал пачку, отсчитал пять бумажек. Поинтересовался:

— Хватит?

— Ага. — Котя как-то очень напряженно и неловко взял деньги. — Я через полчаса вернусь. Подожди.

— Вы с Цаем сговорились? — спросил я, ничего не понимая. Но Котя уже решительно шагал к башне.

Интересно, зачем ему так спешно понадобилось без малого двести баксов? Купить бутыль какого-нибудь навороченного французского коньяка? Не в Котиных привычках. Еще десять ящиков пива? Тоже сомнительно.

Перебравшись в тень от башни (песок был прохладный и чуточку влажный, но это оказалось даже приятно), я улегся поудобнее. Имеет право бедный задерганный функционал, которому предстоит невесть сколько лет работать на таможне, отдохнуть на пляже? Имеет. И даже чуточку вздремнуть…

— Вставай, таможня!

Я открыл глаза. Посмотрел на Котю. Рывком сел. И спросил:

— Ты чего? В Паганэля решил поиграть?

Выглядел Котя убийственно! На нем были коричневые дырчатые сандалеты на босу ногу, зеленые мешковатые шорты, уже сейчас тянущаяся по вороту оранжевая футболка. На голове — что-то вроде лимонно-желтой панамки для детсадовца-переростка. Через плечо — спортивная сумка из кожзаменителя, белая с синим.

— А что? — воинственно спросил Котя.

— Ты выглядишь как пачка с фломастерами, — пробормотал я. — Китайскими фломастерами. Ты чего? Ты куда?

Котя вздохнул. Вложил мне в руку какие-то бумажки.

— Возьми… сдача… Остальное отдам… потом.

Я посмотрел — там было несколько мятых десяток.

— Не могу я дома сидеть, Кирилл, — сказал Котя. — Ну как дома сидеть, когда такое творится? И здесь не могу. Кто я по сравнению с вами? Ну кто?

— Кто? — пробормотал я.

— Да никто! — горько ответил Котя. — Что я буду при тебе сидеть, будто домашний зверек? Лучше пойду я… посмотрю, что это за мир.

— Ага, — сообразил я, едва взгляд Коти обратился к лесу. — Ну… иди. Что ж плохого. Не заблудишься?

— Я купил компас. — Котя продемонстрировал мне настоящий туристический компас. — Тут спортивный магазин, я как от метро шел — приметил. Еще топорик, спички туристические, тушенку, сахар… Лопатку туристическую.

— Зачем?

— Говорят, полезная вещь в походе.

Я посмотрел в его храбрые глаза, стеснительно спрятавшиеся за линзами очков, и вздохнул:

— Почему рюкзак не взял?

— Дорого, — неубедительно соврал Котя.

— Да не ври! Рублей триста-четыреста, если плохой. Не дороже этой сумки.

— Не умею я рюкзаки носить…

— Рюкзак — не акваланг, Котя.

— У меня с рюкзаком вид как у идиота.

— Это ты с сумкой будешь идиотом, — продолжал я битву. Честно говоря, турист из меня был немногим лучше Коти, но все-таки…

— Никаких рюкзаков, — уперся Котя. — Я плечи натру, буду за каждую ветку цепляться…

— Хрен с тобой, — сдался я. — Лекарства?

— Бинты, йод, анальгин. И левомицетин. Лучшая вещь от поноса.

— Котелок взял? Крупу?

— Да зачем мне котелок, что я, буду кашу варить? Я ее ненавижу. Тушенка, сгущенка, сахар.

Я молча потянул к себе его сумку. Котя не дал, отдернул.

Но оказалось, что мне и не нужно заглядывать в сумку. Все-таки я был таможенник.

— Еще сухарики ржаные, диетические, «Елизавета», — сказал я с сарказмом. — Через полчаса их консервными банками в труху сотрет. И свежий номер «Спорт-экспресса». Ты бы лучше рулон туалетной бумаги взял! Детский крем от опрелостей… да, полагаю, ноги ты себе быстро собьешь. А зачем тебе в джунглях упаковка презервативов?

Котя покраснел как рак. Но ответил твердо:

— Я читал, что их выдают всем американским коммандос. Потому что очень полезная вещь в любых жизненных обстоятельствах.

— Тьфу на тебя, — только и сказал я. — Подожди тут!

Конечно, у меня не было рюкзака и котелка. Но я нашел туалетную бумагу, приличную кастрюльку и немного продуктов взамен обреченных сухариков. Еще в пользу влюбленного туриста был пожертвован хороший нож (я понимаю, топорик в походе — это хорошо, но как без ножа?) и мое собственное одеяло. Я туго свернул его в рулон и перевязал найденной на кухне веревкой так, чтобы одеяло можно было нести за спиной вместо рюкзака.

— Спасибо, — слегка виновато сказал Котя, принимая снаряжение.

— Ты бы хоть сказал мне, что собираешься делать!

Котя пожал плечами:

— Пойду к лесу. Прогуляюсь вдоль берега.

— Ну слава Богу, ты хоть в джунгли не собираешься…

— Это посмотрим, — храбро сказал Котя. — Да с чего мы взяли, что это джунгли? Может, березовый лесок? Из зверей — только зайцы?

— Ага. — Я посмотрел на густую темную зелень на горизонте. — Березки… зайцы… Да-да. Слушай, Костя… ты поаккуратнее.

— Хорошо.

Мы неловко пожали друг другу руки, Котя перехватил поудобнее свою идиотскую сумку и пошел к лесу.

А я постоял несколько минут, глядя, как он уходит. Медленно, увязая в песке. Совсем не так, как унеслась бывшая докторица, подавшаяся в террористки, совсем не так, как Цай-полицай. Обычный городской житель, попавший на природу и даже не пытающийся изображать матерого путешественника.

Я подумал, что у меня с самого начала переделок было ощущение, будто я — герой приключенческого романа. То сплошной детектив вокруг, то мистика, то фантастика… На самом деле так бывает у каждого человека и всегда, только жанры обычно не такие увлекательные. Обычно мы — герои сопливых мелодрам, где нет ни прекрасных принцесс, ни отважных рыцарей; нудных производственных романов, в которых никому не нужен твой трудовой подвиг; буффонад, где в роли паяца — ты и никто другой.

Сейчас, глядя вслед Коте, отважно шагающему в чужой мир в одеяниях дачника, вышедшего прополоть морковь, я вдруг подумал — вдруг это его роман? И это Коте суждено идти по чужим мирам, от таможни к таможне, постепенно обрастая мускулами, овладевая искусством боя на туристическом топорике (и лопатке!), расправляя чахлую грудь и расширяя тощие плечи. Где-то на пути офтальмолог-функционал исцелит его близорукость. Потом Котя найдет свою смуглую принцессу, они возглавят народное восстание против функционалов и первым делом набьют физиономию Цаю… А я все буду сидеть в башне и орать на проходящих: «Куда прешься, там средневековье, а у тебя в кармане — пистолет Макарова!» Ведь кроме героев и злодеев, в приключенческих романах есть еще и те, кто растит хлеб, строит дома, ловит рыбу…

Тьфу!

Ну что за патетика!

Я повернулся и пошел в башню. Скорее всего Котя вернется завтра. Или послезавтра. Помятый и хватающийся за поясницу после ночевок на голой земле, разбивший очки и искусанный комарами…

Решив не уподобляться героям приключенческих романов, я набрал в ванной ведро воды, нашел швабру и тряпку. Скажите, ну каким идиотским должен быть механизм материализации предметов, чтобы создать половую тряпку заранее рваной и грязной?

Засучив рукава, я принялся мыть пол, начав с первого этажа. Не помню ни одного романа, где герой моет пол. Не геройское это дело. А что поделать, если наследили?

Швабра помогала плохо, пришлось согнуться и начать оттирать пол, как в детстве. После школы я все как-то пылесосом обходился… или мамиными визитами… или теми подругами, что хотели показать себя хозяйственными и домовитыми…

В дверь со стороны Москвы постучали.

— Входите, не заперто! — ехидно крикнул я, выпрямляясь. Поясница слегка ныла.

В башню вошел политик Дима.

Выглядел он очень странно. Как обычный человек. В джинсах, грязноватых туфлях и куртке «отечественного производителя», как это принято говорить у них, в парламенте. В политике так одеваются либо маргиналы, либо перед встречей с народом.

— Милости просим, — сказал я. — А я тут порядок навожу.

— Порядок — это хорошо, — кивнул Дима. — Давно пора навести. Кирилл, ты брось-ка свою тряпку. Нам с тобой надо поговорить, а времени у меня немного.

Я кивнул, бросил тряпку. Спросил:

— Если хотите, можно туда… на берег. Для полной приватности.

Дима покачал головой:

— В твоей башне нас никто не подслушает. Не бойся. Кофе напоишь?

— Растворимый. Ничего?

— Да ничего, — демократично махнул рукой политик. И ввернул редкий неологизм: — Растворяшку так растворяшку!

В некоторой растерянности я повел политика наверх. Вымыл руки, поставил кипятиться чайник. Турка на кухне имелась, но вот кофе молотого не было…

— Просто живешь, — сказал тем временем политик, оглядываясь. — Холодильник тебе надо. Я распоряжусь, чтобы тебе привезли… и продуктов. Последнее дело — голодать… Да. Я тут немного про тебя разузнал. Ты уж извини.

— Да ничего, ничего! — Я с удивлением понял, что властный голос депутата вызывает невольное желание с ним согласиться. Не знал бы, что обычный человек, — заподозрил бы политика-функционала. — Понимаю.

— Ты хороший, правильный парень, — продолжал политик. — Ну, политические твои взгляды мало меня интересуют, за кого хотел, за того и голосовал… Политика — она дрянь по определению, мы же понимаем. А все остальное мне в тебе нравится. Ты никуда не собираешься сваливать из нашей страны. Душой за нее болеешь. Вёл… ну, почти здоровый образ жизни.

— Подождите! — Я почти закричал. — Как разузнали? Я же… исчез из вашей реальности?

— Наталья дала твое досье, — пояснил политик. — Ты уж извини, мне пришлось выразить сомнения в твоем моральном облике, и она…

— У нее на меня досье? И что там написано?

— Там все написано.

Я замолчал. Очень неприятно узнать, что существует досье, где про тебя написано все. А еще неприятнее смотреть на человека, который это досье читал.

— Она же акушерка. Это ее работа — все знать о человеке, который станет функционалом. — Политик посмотрел на меня с явным сочувствием. — Ты не напрягайся так. Меня интересовало только одно: являешься ли ты патриотом своей родины. Выяснилось, что являешься.

— Родине требуется моя помощь? — Против воли прозвучало это не иронично, а скорее патетично.

— Да, Кирилл. Судя по тому, что ты подряд пробил двери и в Кимгим, и на море, в два самых популярных мира, у тебя хороший потенциал. А еще прекрасная смесь деловой хватки и романтизма. Я не припомню, чтобы на какой-то точке перехода совмещались два эти мира…

— И что от меня нужно? — наливая кипяток в чашки, спросил я. — Передавать диппочту? Доставить секретный пакет из Кимгима?

— От тебя потребуется открыть дверь в новый мир, — твердо сказал политик. — Я знаю, что этот мир существует. Но в него не открывали дверей больше пятидесяти лет. А у тебя, я уверен, получится.

— Зачем мне открывать эту дверь? — спросил я насмешливо. — Господам функционалам скучно в имеющихся мирах?

— Я не функционал! — вдруг рявкнул политик. Встал, гневно посмотрел на меня. — И не надо смотреть на меня будто я враг! Эта дверь нужна нашей родине. Твоей родине!

Мне захотелось прикрикнуть на него в ответ. Пусть в парламенте своем орет, у них там вечно потасовки, недавно на комиссии по нравственному воспитанию молодежи один депутат другому скулу кастетом сломал…

И вдруг, глядя на политика, я с удивлением понял, что он говорит вполне серьезно. Он не себе ищет каких-то хитрых удовольствий и не интригу против Натальи Ивановой и компании затеял. У него и впрямь мечта сделать жизнь в нашей стране лучше!

— Как я могу куда-то открыть дверь? — спросил я уже беззлобно. — Они сами открываются. Поутру.

Весь запал политика тоже куда-то делся. Он сел, взял чашку с кипятком, щедро сыпанул туда кофе. Честно сказал:

— Не знаю. Но ты же функционал. У вас должны быть… э… какие-то хитрости?

Прозвучало это почти жалко.

— Я в этом бизнесе недавно, — неуклюже пошутил я. Уселся напротив политика и спросил: — Так что именно надо? Куда идти?

Говоря это, я твердо понял — ответ мне не понравится. Вот даже несмотря на неожиданную симпатию к политику — не понравится! Он сейчас такое завернет…

Так и случилось.