Время поджимало. Иногда его так много, что кажется оно никогда не кончится, но потом всегда оказывается, что его почти не осталось и все гадаешь куда же оно делось.

Вика раздраженно помотала головой и выругалась. Она проверила почту. Проверила пейджер. Проверила доски объявлений. Все тщетно. Майкл не желал идти на контакт. Его можно было понять, но и он должен был понимать, что в его положении упираться бессмысленно. Иногда люди бывают столь глупы и упрямы, что просто диву даешься.

Да, первое испытание прошло гладко, как по маслу. Она и не сомневалась в успехе, но проверить все-таки стоило. Проверила. А дальше что?

Подойдя к окну она клацнула щеколдой и привычно потянула за отполированную сотнями прикосновений ручку. Холодный ком осеннего воздуха словно нехотя перевалил через подоконник, просочился в комнату, обхватил ее влажными пальцами, обжигая кожу прикосновениями.

Вика пошарила по подоконнику, отыскав завалявшуюся пачку сигарет, подкурила, истратив четыре ломкие спички и затянулась глядя на ночное небо. Оно было не черным, а темно-синим, каким бывает промозглыми октябрьскими ночами, затянутое набрякшими свинцовыми подушками застывших кучевых облаков, сквозь разрывы в которых то тут, то там проглядывают ледяные осколки звезд.

Анатолия долго убеждать не придется, в этом Вика была уверена, а вот в том, что ей удалось убедить саму себя - не очень. Сколько времени она потратила на все это? Если начать отсчет с ломкого, еще почти неосознанного ощущения, что где-то в глубине была допущена ошибка, то лет шесть наверное. Начиная же с первых, неумелых еще набросков плана предстоящей работы по исправлению этой ошибки, можно сократить срок почти вдвое. Считай так или иначе, три года или шесть - все равно слишком много. На что ушло все это время? На никому в общем-то не нужную работу ради идеи, от которой большинство походя отмахнется, как от очередного бреда. И все для того, чтобы сделать то, что это самое большинство никогда не поддержит и не оценит.

Потерянные годы, упущенные возможности. Скучная, монотонная работа, мизерная зарплата, ни семьи, ни друзей, одна пустота и осенний холод вокруг, сигаретный дым, да тучи на ночном небе. И еще глубина - уже не гордая и свободная, как раньше, а холодная, неприветливая, раскрашенная, пошлая, банальная и скучная, словно шлюха на Тверском.

Конечно, еще не поздно. Все можно исправить. Забыть про Башню и то, что там хранится, сменить работу на более престижную, расширить диптаунскую гостиницу, завести новых подруг и друзей, найти кого-нибудь не слишком уродливого и прижимистого и, конечно, достаточно глупого, чтобы можно было его охмурить, благо такие никогда не переведутся. И будут у них дети и будет он ее любить до конца дней своих, погуливая, конечно, иногда налево - ну так кто же не без греха, но потом раскаиваясь, возвращаясь и задабривая купленными в киоске на углу приторно пахнущими букетами красных словно кровь роз и крохотными флаконами безумно дорогих французских духов. И все будет как у людей, как у всех, так как и надо жить, если есть хоть немного ума в голове, хоть немного хваленой женской житейской расчетливости, ведь не ушел еще поезд, можно вскочить на подножку и отправиться туда, где уже давно пребывают все ее школьные подруги - в теплые края плюшевого семейного уюта, в болото из которого выбраться уже не удастся, что впрочем не страшно, потому что и выбираться-то не захочется, да только вот это уже пострашнее, что не захочется.

Пройдет год, потом еще один и еще несколько и когда-нибудь подойдя к раскрытому окну она, постаревшая и обрюзгшая, будет вот так же стоять и курить высохшую сигарету, размышляя на что потрачены прошедшие годы. Постоит, подумает, щелчком отправит окурок в ночную тьму и вернется в спальню, к устало храпящему мужу, к беспокойно бормочущим во сне детям. Можно, конечно, и в бизнес-вумен записаться, есть же и такой клуб: носиться по улицам на белоснежном мерсе, заключать какие-то контракты, зарабатывать сумасшедшие деньги, снимать на одну ночь понравившихся мужиков (а почему бы и нет?), но все равно ведь сюда вернешься - к этому окну, к сигарете, к тоскливой октябрьской ночи.

Сколько ангелов поместится на кончике иглы? Сколько наших иллюзий умирает за те три-четыре минуты, что тлеет сигарета?

Вика усмехнулась, щелкнув пальцами выбросила окурок в ночную тьму и, выпив несколько глотков холодного чая, вернулась за свой ноутбук. Как ни крути, а ей пора в глубину. Выбросить шесть лет жизни? Это можно. Но гораздо интереснее посмотреть хватит ли у нее духа дойти до конца.

Посмотрим? Посмотрим.