14
От горизонта до горизонта тянулись дороги.
В грязных колеях застревали гусеничные машины, надрывно ревели тягачи, ржали лошади. Сотни тысяч людей пешим ходом преодолевали затоптанную равнину, везде слышались голоса. Путь к Языку начинался отсюда, здесь окончательно формировались отряды. Правда, отправиться к Языку можно было и в одиночку, на свой собственный риск и страх, но это не приветствовалось. Относительную безопасность синерубашечники гарантировали только в зоне Порядка.
Здесь Алди впервые увидел сидельца.
Это был чрезвычайно тучный тяжелый человек.
Его привезли в крытой машине. Он беспрерывно что-то сосал, чмокал, облизывал жирные пальцы. В казарме сидельцу выделили отдельную комнату – с чистой циновкой на полу. В корзине (тоже на полу) что-то лежало. Какие-то коричневые ломти, вроде вяленых угрей. Аппетита у Алди они не вызвали, он не понимал, как такое можно сосать, но терпеливо слушал вздохи и чмоканье, ведь сидельца доставили в Южную Ацеру специально для разговора с ним.
«Как часто сотрудники Станции появляются у Языка?»
Прежде, чем ответить, сиделец начинал дергаться, пускал обильную слюну, облизывал жирные пальцы. Улыбка бессмысленно облагораживала широкое лицо, пахло кислым. Странные звуки зарождались в широкой груди, какое-то квохтанье, кряхтение. Сиделец начинал колыхаться, как живое тесто.
«Ему не надо мешать, – весело постучал зубами офицер Стуун. – Ты его не торопи. Не сбивай с толку. Сиделец должен подолгу обдумывать свои ответы. И ставь вопросы так, чтобы не волновать сидельца. Это может повлиять на его аппетит. Ты попал к нам в нехорошее время. Сейчас все воюют со всеми, каждому хочется побывать у Языка, поддержать силы. Несколько недавних эпидемий вычистили весь юг, а сотрудники Станций постоянно тянут с поставками лекарств. Говорят, что у Экополиса не хватает сил следить сразу за всеми Языками. Так что, обращайся с сидельцем бережно. Не посей в нем беспокойства. Сиделец должен глубоко верить, Чт о Язык вечен, жизнь неизменна».
«Но как можно спрашивать о серьезных вещах, не посеяв в спрашиваемом хотя бы некоторого беспокойства?»
«А ты проверь это на мне».
«Прямо сейчас? При сидельце?»
«А почему нет? Он понимает только те вопросы, которые обращены непосредственно к нему».
«Тогда скажи, почему это сотрудники Станций стали задерживать поставки лекарств?»
«Не знаю. Раньше с этим все торопились».
«А почему эпидемии теперь разражаются близко от Языков?»
«Тоже не знаю. Но раньше на десятки миль, может, даже на сотни, вокруг было чисто».
«Вы все еще воруете женщин из Экополиса?»
«А как без этого! – весело ответил офицер. – У женщин Экополиса очень хорошее здоровье. – Он даже облизнулся. – Они легко переносят любое насилие».
«Но зачем насилие?»
«В Экополисе нет наших представительств. Договариваться некому».
«Но раньше такие представительства были. Вы отозвали своих людей?»
«Нет, их просто выслали».
«Кто такое мог посоветовать? Нацбез?»
«Комитет биобезопасности».
«И что же вы хотите делать? Как жить?»
«Мы хотим воспользоваться советами Тэтлера. Он Герой Территорий. Он умный человек. Он лучше всех знал, как следует поступать. Он предвидел нынешнюю ситуацию много лет назад. Мы устроим большую медитацию в Экополисе, другого нам не остается. Мы вычистим сейфы банков спермы. Правда, Тэтлер не успел передать нам схемы и карты».
Он посмотрел на Алди:
«Хочешь помочь нам?»
«Погоди, – попросил Алди. – Я до сих пор не понимаю, как удалось Тэтлеру стать Героем Территорий, если в Экополисе его почитают, как деятеля, всегда активно выступавшего за прямое распространение власти Есен-Гу на все регионы?»
«Наверное потому, что он искал добра для всех».
«Это не ответ».
«По другому я не умею».
«Представляю, какую ерунду будет нести сиделец, если даже ты ничего толком не можешь объяснить».
«Тебе это не нравится?»
Алди все не нравилось в Южной Ацере.
В тесной комнате всегда ночевало пять – шесть, а то и все десять человек. У некоторых были лиловые татуировки на левом плече, питались они только молоком, поэтому выглядели сердитыми. Бесконечные очереди день и ночь тянулись к общественным местам. Некоторые возникали стихийно. Тогда появлялись Летучие отряды и наводили порядок. В ночи завязывались короткие перестрелки, взрывались свето-шумовые гранаты, но все же в стороне от Языка. Вдруг без всяких вопросов Сиделец начинал трястись, как желе.
«Может, бросить его в ту воронку? Она, наверное, опять полна под завязку».
«Нельзя, – весело возражал офицер Стуун. – Мы обязаны вернуть сидельца на его постоянное место. Уже на вторые сутки корка Языка, если ее не срывать, начинает сохнуть. Это недопустимо. Кроме сидельца с поеданием корки никто не справится».
«Тогда зачем тебе я?»
«Ты пойдешь в Экополис?»
Сердце Алди дрогнуло. Он утер ладонью вспотевший лоб.
«Ты тайно пойдешь в Экополис. Реабилитации ты не подлежишь, поэтому я тебе верю. На Нижних набережных ты найдешь бывший водный гараж Тэтлера. Он держал там нужные документы. Понимаешь, зачем я спас тебя от крыс?»
Алди поймал свое отражение в зеркале. Бледное, заросшее щетиной лицо, страшные рубцы, волосы на висках вылезли или поседели. «Реабилитации ты не подлежишь». Это точно. С таким лицом не выйдешь на площадь Согласия. С таким лицом можно появиться только в Нацбезе.
Все же он спросил:
«Что в этих документах?»
«Не знаю. Может, список банков спермы. Схемы подступов. Мы хотим, чтобы у нас тоже рождались девочки».
«А если меня убьют?»
«Очень большая вероятность, – весело подтвердил офицер. – Но ты ведь и так умрешь. Видишь эти пятна на руках? Они появились у тебя недавно?»
«Может, месяц назад. Может, чуть позже».
«Если не принимать специальные препараты, ты не протянешь и полгода».
«Значит, мне надо справиться с заданием за полгода?»
Офицер засмеялся:
«За несколько дней. Это самое большее. Ты так выглядишь, что тебя быстро поймают. Через месяц болезнь в тебе станет необратимой».
«Но у тебя тоже пятна на руках».
«И я через полгода умру. Это так. Но если ты принесешь документы Тэтлера, нам помогут. Существует особый препарат. У сотрудников Станции. Мы можем обменять документы Тэтлера на этот препарат».
«Но ты ведь хотел, чтобы в Южной Ацере тоже рождались девочки».
«Все меняется каждый день», – весело ответил офицер Стуун.
«Ты понимаешь, чего ты хочешь?»
«Не больше, чем ты».
«Тогда зачем это все?»
«Дети вырастут – разберутся».
«А если не вырастут? Если они станут старичками где-то в двенадцать лет?»
«И такое может быть. Всякое может быть, – офицер Стуун многозначительно постучал зубами. – В любом случае мы устроим большую медитацию в Экополисе, а захваченную сперму распределим между лучшими семьями Южной Ацеры».
«И как сидельцы сядете возле Языков?»
«Разве это плохо? Ты тоже можешь сесть. Станешь совсем свободным человеком. У тебя появятся мечты. Мечтают только свободные люди. Будешь рассказывать нам про звезды. А потом мы заставим Экополис работать только на нас. Мы не оставим им для себя ни секунды свободного времени. Они будут создавать новые Языки, а мы займемся искусством. Ты знаешь, что такое искусство?»
«Фиолетовые руки на эмалевой стене?»
«Нет, – офицер Стуун засмеялся. – Искусство это другое. Ты не поймешь. Ты совсем дикий. Искусство – это когда тихонько и довольно бормочут сидельцы. Они тихонько и довольно бормочут и неторопливо объедают с Языков горчащую корку. Они обожают горькое, а мы поедаем вкусное. Вот что такое истинное искусство, Алди, ты должен нам помочь».
«А я могу ставить условия?»
«Если будешь помнить, что воронка опять полна крыс».
«Это совсем простое условие».
«Тогда говори».
«Есть озеро с низко стоящей водой. Оно не так уж и далеко, бокко долетит в три часа. Мать Хейке всегда говорила: «Не делай этого», но я любил ходить на то озеро в камыши».
Алди вдруг заговорил быстро, торопливо, боясь, что офицер его прервет.
Он вдруг почувствовал мощный приступ похоти. Она казалась ему любовью.
Самое страшное, что он осознавал происходящее в его голове, но ничего не мог с собой поделать. Очень сильно хотел. «Сперва доставьте меня на то озеро? – предложил он. – Ненадолго. Я много не прошу. День или два. Не больше. А потом я уйду за документами Героя Территорий». И рассказал, как сладко слышать мерцающих стрекоз, видеть волшебное преломление стеклянных плоскостей во влажном воздухе. Человек всегда любит заглядывать за горизонт. Даже за горизонтом ничего не угадывается.
«Понимаешь?»
«О чем это ты?»
«Там на озере есть русалка».
«Звать Иоланда?»
«Да».
«Так вот ты о чем, – дошло наконец до офицера. Он весело, даже доброжелательно постучал зубами. – Послушай, Алди, ты больше урод, чем я думал. Ты там, наверное, часто жевал кору черного дерева, да? Мать Хайке говорила правду, не надо было тебе делать этого. Ты не должен был ходить в камыши. Иоланда – тварь. Она вроде липкой саранчи. Она умело мимикрирует. Почему бы тебе вообще не поселиться в воронке с крысами? Это ничуть не хуже. Ты забыл про генетическую Катастрофу, да? Ты забыл, чем кончилась глобализация на планете? Забыл про экологический спазм и про коллапс власти? Твоя русалка – игра нечистой природы. Она всего лишь стеклянистое тело, сквозь которое видны бесформенные внутренности. Кора черного дерева сильно преображает мир, а самка озерницы жадно жаждет оплодотворения. Она не брезгует никаким существом. У тебя еще есть сперма, зачем разбрасывать семя так бессмысленно?»
