Не знаю, кому это пришло в голову, что в нашем мире вообще нужно кого-то спасать. Мир, как вы сами прекрасно знаете жесток, и борьба за существование продолжается ровно столько времени, сколько существуют атомы, молекулы и элементарные частицы. А что? Разве, когда несущийся со скоростью света фотон выбивает из атома электрон, это не победа сильного над слабым? Было бы у электрона достаточно энергии, и что бы с ним сделал этот фотон, этот, можно сказать, бандит с большой космической дороги? Да ничего бы он не сделал, молча пролетел бы мимо, а то и вовсе поглотился бы электронной оболочкой, как поглощает удав слабого кролика. Так что можете мне поверить: во Вселенной все и везде так — сильный поглощает слабого, слабый сдается на милость победителя, и все вместе это называется эволюцией. Поэтому, столкнувшись впервые с пресловутой Галактической службой спасения, я не оценил по достоинству необходимость этой организации. Они, видите ли, сделали доброе дело — спасли от меня какого-то бурухноида, похожего на морскую мину. А где была эта служба, когда моя дорогая жена Далия пилила меня тупой пилой и без всякого обезболивания? Почему никто не явился спасти меня, а точнее — мою бессмертную душу? Как-то, беседуя с Максом Фифинуером, вице-директором ГСС, я задал ему этот прямой вопрос. И что ответил этот бюрократ? — Это психология, Шекет, — сказал он. — А спасением от психологических атак мы не занимаемся. Вот если бы ваша Далия напала на вас с ножом или лазером… — То я был бы хладным трупом прежде, чем вы успели бы получить мой сигнал о помощи, — объяснил я. — Какой же тогда вообще смысл в вашей деятельности? — Вы нас недооцениваете, — улыбнулся Макс, поглаживая второй присоской свой лысый живот, примостившийся на правом ушном отверстии. Да, я забыл сказать, что господин Фифинуер уроженец Гаммы Кассиопеи, и потому беседовать с ним — одно удовольствие, поскольку никогда не знаешь, откуда именно слышится его голос. Впрочем, если быть точным, то господин Фифинуер — еврей, а если еще точнее — гер, он принял иудаизм, когда вступил в должность, поскольку хотел стать равноправным гражданином Соединенных Штатов Израиля, иначе его не приняли бы на эту престижную службу. Лично я против таких вот меркантильных соображений при перемене вероисповедания, но, повторяю, мир наш жесток, а на Гамме Кассиопеи вообще не существует такого понятия, как религиозная самоидентификация — каждый верит в то, во что захочет. Знал я одного обитателя этой славной планеты, так он истово верил в то, что богом является ректор местного университета. Он воздвиг в честь ректора храм на центральной площади одного из городов и ходил молиться портрету бедняги-ректора, не знавшего, каким образом положить конец этому культу. Ведь он не мог посягнуть на свободу совести! Кажется, дело кончилось тем, что ректор присоединился к новой религии и молился перед собственным изображением, обращаясь к самому себе с просьбами о дожде или солнечной погоде… Впрочем, я отвлекся. Я действительно недооценивал Галактическую службу спасения, и последующие события показали мою неправоту. Дело было так. Отдохнув на Фи Змеи после путешествия по Второму рукаву галактики Андромеды, я отправился на Землю, взяв напрокат один из прогулочных звездолетов. Не то, чтобы я не проверил эту посудину от носа до кормы, в этом смысле я человек весьма дотошный, но я, признаюсь, не обратил внимания на небольшое примечание в инструкции по пользованию аппаратом. «Машина, — было сказано в примечании, — приписана к ГСС, борт-индекс 193 278 772». Ну приписана и приписана. Я, например, приписан, если верить паспорту, к Соединенным Штатам Израиля, город Иерусалим, улица Эголиав, 12. Я понятия не имел, где эта улица и где этот дом, я никогда там не был, а может, был один раз, и регистрационному компьютеру министерства внутренних дел вздумалось именно тогда зафиксировать мое местоположение. Вот с тех пор я и хожу со странной записью в паспорте. Так что приписанным и человек, и машина может быть куда угодно — нормальному пользователю это ни о чем не говорит. Взлетели мы без эксцессов. Сориентировались по звездам, выбрали направление на Солнечную систему, включили форсаж, и я завалился в каюте читать Клугера, наивно полагая, что приятно проведу двадцать три часа бортового времени — именно столько, согласно расчетам, должен был продлиться наш квант-скачок к орбите Плутона. Если вы читали роман «Смерть в Кейсарии», то поймете мои ощущения. Я закончил третью главу и перешел к пятой, решив прочитать четвертую как-нибудь в другой раз. Не удивляйтесь — таков мой метод чтения, я слишком нетерпелив, чтобы читать от корки до корки какой бы то ни было текст. Так вот, я закончил, повторяю, третью главу, когда звездолет вдруг дернулся, будто ему влепили пощечину, и я почувствовал, что курс изменился. — А что такое? — спросил я в потолок. — А ничего особенного, — в тон мне ответил звездолет. — Просто на планете Арданк в системе Каппа Парусов в настоящее время возникла опасность уничтожения племени вуувукеров. С гор идет оползень… — Ну? — сказал я, поскольку нужно же было как-то отреагировать на реплику машины. — И что из этого? — Согласно заложенной в меня базовой программе, — пояснил звездолет, — я обязан прервать выполнение любого задания, если получаю сигнал готовности от ГСС. — ГСС? — переспросил я. Аббревиатура показалась мне знакомой, но, увлеченный «Смертью в Кейсарии», я никак не мог вспомнить, как эта абракадабра расшифровывается. — Галактическая служба спасения, — отрапортовал звездолет и увеличил скорость, но двигались мы уже не в направлении Солнечной системы, а в сторону некоей планеты Арданк. — Послушай, — сказал я звездолету, — а может, эти вуувукеры заслужили, чтобы их накрыл оползень? И к тому же, как мы с тобой можем воспрепятствовать стихийному бедствию? — Какому стихийному бедствию? — удивился звездолет. — Оползень — это название местного животного, представляющего собой ползущую по склону горы глыбу биомассы размером три на пять километров. Накрывая поселение вуувукеров, оползень вызовет… — Понятно, — прервал я. — Тогда объясни, чем мы с тобой можем помочь бедным вуувукерам? Устроить атомный взрыв? Ведь иначе с этой глыбой не справиться! — Никаких атомных взрывов, — отрезал звездолет. — Галактическая служба спасения запрещает использовать средства, которые могут нанести непоправимый урон биосфере. — Гуманно, — согласился я. — Но тогда как мы можем… — Неважно, — буркнул звездолет. — Есть программа, я ее выполняю. — Похоже, — вздохнул я, — еще немного, и спасать придется нас с тобой. — Надо будет — спасут, — философски заметил звездолет и бухнулся на поверхность планеты Арданк в системе Каппа Парусов, даже не подумав включить амортизаторы. Когда я пришел в себя и немного отдышался, то увидел картину, от которой кровь, как любят писать романисты, застыла в моих жилах. Корабль стоял на краю пропасти глубиной километра два. Слева на нас надвигалась стена светло-зеленого оттенка, сиявшая на солнце, будто грань изумруда высшей степени чистоты. Впечатление портили только глаза оползня — их было десятка два на квадратный метр. Слишком много, по-моему, для такого огромного существа, но что я, впрочем, понимал в местной экологии? Надвигался оползень очень живенько, еще минута, и звездолет вместе со мной будет погребен под этой многотонной глыбой живой материи. А с другой стороны стеной стояли вуувукеры и, видимо, дрожали от страха во всяком случае, выглядело это так, будто жирные мешки пятиметровой высоты проходили испытания на вибростенде. Скажу честно: я не испытал приязни к тем, кого мы прибыли спасать. Не спорю, возможно, вуувукеры были нежными и душевными созданиями, но в тот момент мне хотелось только одного — чтобы оползень и вуувукеры выясняли отношения без моего участия в этом процессе. В следующую секунду мешки вытянулись, став еще выше, чем были, и с резкими щелчками в сторону оползня полетели тонкие и короткие стрелы, которые каждый вуувукер выпускал, по-моему, из собственного живота. Никогда не видел такой точно и массированной стрельбы! Каждая стрелка вонзалась в один из многочисленных глазов оползня, и наверняка даже для огромной глыбы это было мучительно. Туша оползня дернулась (еще одна лавина стрел), потом опять (вторая лавина), а когда третья лавина сделала оползень похожим на постриженного ежа, огромное это существо прекратило свое поступательное движение, и будто какая-то внутренняя сила поволокла его к пропасти похоже было на то, что вуувукеры лишили оползня глаз именно с этой стороны, и существо просто не понимало, что ему грозит. — Цель изменилась, — сообщил мне звездолет, наращивая силовое поле. — ГСС приказывает приступить к спасению оползня. — Они там вообще знают, что делают? — возмутился я. — То этих спасай, то тех… — Спасают того, кто слаб, — поучительно сказал звездолет и набросил на оползня невидимую энергетическую сеть. Туша перестала сползать в пропасть, вуувукеры произвели еще один залп, но на этот раз стрелы не достигли цели, срикошетировав от поверхности силового поля. И тогда обе конфликтующие стороны обратили наконец внимание на букашку, встрявшую в выяснение их сложных и давних отношений. Я всегда придерживался мнения, что, если двое дерутся, третьему там делать нечего, даже если благородство предписывает спасать слабейшего. Следующий залп вуувукеры произвели, естественно, по звездолету. Учитывая, что стреляли они точно, можете представить себе последствия. Все внешние телекамеры вышли из строя, и я перестал видеть, что происходит. Слышать я перестал тоже. Энергетическое поле отключилось, поскольку перестала поступать внешняя информация. И по-моему, оползень сразу понял, на кого ему нужно обратить свой праведный гнев. Давление на оболочку увеличилось так, будто звездолет оказался на двухкилометровой глубине. Еще немного, и… Вот тогда-то я понял, какие молодцы работают в ГСС — Галактической службе спасения. Прошла секунда, и неожиданно давление за бортом упало до нуля, а из динамика послышался нежный голос дежурной: — Дорогой Иона Шекет, вы спасены! Ваш звездолет находится в зоне ожидания на орбите Арданка, система Каппа Парусов. Ремонтный корабль прибудет через полчаса. — Ну спасибо, — буркнул я. — А как насчет оползня и вуувукеров? Кого из них нужно спасать в данный момент? — Никого! — радостно сообщила дежурная. — Дело в том, что для вашего спасения пришлось использовать лазерный выдавливатель, и в результате оползень расплавился, а вуувукеры свалились в пропасть… — Но как же! — воскликнул я. — Вы же — служба спасения! — Мы всегда спасаем слабейшего, — гордо сказала дежурная. — Согласитесь, что в тот момент слабейшим были вы. Так вот, господа, я, конечно, благодарен ГСС за спасение моей драгоценной персоны, но судьба оползня и вуувукеров не дает мне заснуть по ночам. К тому же, если бы ГСС не заставила мой звезолет изменить курс, то из этой передряги кто-то еще вышел бы живым — либо оползень одолел бы своих врагов и остался жив, либо вуувукеры свалили тушу оползня в пропасть и праздновали победу. А так… Размышляя о моральной стороне службы спасения, я вспомнил о том, как оказался однажды на планете совершенно диких солдат. Это тоже интересная история, но совершенно другая…