Когда до места посадки бота осталось метров триста, капитан остановил машину на небольшой полянке у маленького болотца, заросшего ивняком. Включив режим внешнего прослушивания по разным диапазонам, он оценил обстановку. М-да, если впереди у бота и была какая-то заварушка, то сейчас всё уже закончилось.

«Скорее всего, дисы уже там», – подумал капитан Колот Винов, – «именно поэтому не было погони: ловушку готовят, понимают, что в лоб меня так просто не возьмёшь. Правда, возможна и такая ситуация: быдло-десантники прикончили д'Олонго и попытались стартовать. Тогда либо они сами гробанулись: пилотов-то среди них нормальных нет, либо их сбили дисы. Что ж, куда ни кинь, всюду…»

Тут следовало употребить какое-то интересное слово, но его не было в словаре капитана. «Вот же чёрт», – подумал он, – «ведь чувствую, что какое-то слово должно быть, такое крепенькое слово, от которого уши вянут, а нету его почему-то. Почему? Ну, скажем, возьмём слово „хай“. Ничего не значит, но под определение „крепенькое“, безусловно, подходит. Таким образом, будем говорить так: „Куда ни кинь, всюду хай!“

«А что, вполне нормально», решил капитан. Хай, так хай. Он знал, что можно было говорить ещё так: «Пошёл на хай!». Это когда кто-то надоел очень сильно. Ну, что бы, значит, этот тип ушёл куда-то далеко-далеко, и не возвращался больше. Вполне нормальная идиомка!

Капитан прихватил реактивный автомат с туннельным подствольником и мягко спрыгнул на густую влажную траву. Его гибкое тело скользило среди растительности подлеска так аккуратно, что под ногами не хрустнул ни один сучок. Двигаясь в таком темпе, он, наконец, достиг места посадки.

На краю поля было совершенно тихо. Жужжали какие-то насекомые, порхавшие над цветами, хорошо пахло хвоей и нагретой корой деревьев, но людей у бота видно не было, хотя чечевица космического челнока по-прежнему стояла, как ни в чём не бывало, на прежнем месте. Чёрным провалом маячил открытый люк, и это было очень плохо.

Капитан напряг все свои органы чувств. Ему показалось, что он ощущает запах гари и палёного мяса. Приглядевшись, он заметил несколько трупов, явно принадлежавших наёмникам, которые валялись, как попало, среди кустиков и кочек. У опоры бота в небо поднимался небольшой столбик дыма: явно что-то догорало.

Колот Винов ещё раз всмотрелся в тёмную дыру люка. Ловушка, решил он и перевёл предохранитель автомата в боевое положение.

Вдруг его чуткое ухо уловило слабые регулярно модулированные звуки, доносившиеся со стороны бота, как раз оттуда, где лёгкой струйкой вился дымок. Капитан прислушался, из последних сил напрягая барабанные перепонки.

Голос с явно выраженными пьяными интонациями, показавшийся, тем не менее, знакомым, пел старинную застольную песню. Капитан даже вспомнил, что называлась эта песня «Интернационал». Кажется, таких песен было почему-то даже три штуки. Из отрывочных сведений, полученных в военной академии на Попое, капитан припоминал, что, вроде бы, песню эту любили петь в одном очень большом государстве, существовавшем на какой-то далёкой планете, возможно, на той же Земле, тысячи две лет тому назад. В то время там, якобы, имелось множество государств, в каждом из которых пытались установить свой собственный общественный строй, отличный от всех других.

«Чёрт, как же называлось то государство?» – подумал капитан. Хотя какой сейчас от этого толк? Всё ведь кануло в небытие или куда-то ещё. Будешь мозги напрягать – опять эти зелёные галлюцинации появятся.

Гораздо насущнее узнать, что же произошло здесь. Кто там поёт, например, певец засранный? Голос-то, голос, вроде бы, знакомый…

Капитан сплюнул: терять ему уже было нечего. Он вышел из-за кустов и, не прячась, пошёл напрямик к боту, обходя округлый корпус справа.

Когда Колот Винов обогнул высившуюся перед ним серую махину, глазам предстало зрелище, которое он ожидал увидеть меньше всего. Рядом с одной из посадочных опор горел костёр, над которым на рогатке висел котелок. От варева, булькавшего в посудине, поднимался пар, смешивавшийся с дымком.

У костра прямо на траве валялись два тела, по позам которых капитан понял, что это не мертвецы, а просто пьяные «в стельку». Рядом с телами, привалившись спиной к башмаку посадочной опоры, напоминавшему куриную лапу с растопыренными пальцами, сидел его зампоид лейтенант д'Олонго. Он, безусловно, находился в сознании, но, судя по всему, тоже был пьян как свинья.

Лейтенант, однако, сохранял сидячее положение, хотя и не без помощи опоры, и распевал этот самый «Интернационал», не в такт размахивая перед собственным носом бутылкой, в которой что-то ещё плескалось.

Вокруг валялось довольно много пустых бутылок. Капитан присмотрелся и заметил, что всё они были из-под очень популярного на Попое и во всей Галактике пива «Классный Бык» и виски «Белый Осёл». Правда, на Попое эти напитки достать было очень трудно, разве что в спецраспределителях для высоких правительственных кругов или у самого Пожизненного Президента Хиггинса.

Лейтенант, наконец, тоже заметил капитана и сделал широкое приглашающее движение вихляющейся, как на плохом шарнире, рукой.

– О, капитан! – заорал он, пытаясь встать. – Пивка, может, холодненького? Или виски? А?

Он неуклюже встал, поскользнулся, и бутылка выпала из его руки. Виски полилось под ноги капитану, и тот быстро подхватил драгоценный сосуд. Лейтенант, пытаясь сохранить равновесие, в конце концов, не устоял и плюхнулся прямо в набежавшую лужицу, да так и остался в ней сидеть.

– К-капитан, – продолжал д'Олонго, громко икнув, – м-мы тут слегка гуляем, понимаешь ли. Специально для вас, м-можно сказать, варим вашу же любимую похлёб… пох… ёб… тьфу – пох-лёб-ку! – Он хихикнул и сделал картинный жест рукой: – Прошу к столу, ваше благородие!

Жест получился слишком широким, инерция взмаха руки нарушила равновесие, и лейтенант вновь мешкообразно упал на бок.

Капитан Колот Винов готов был взорваться, дав волю чувствам и, мягко говоря, напомнить подчинённому про Устав, субординацию и прочие армейские каноны, но вся ситуация настолько отличалась от того, что он ожидал здесь встретить, что капитанские челюсти как-то окаменели, а язык присох к гортани.

Зампоид сел и утёрся ладонью, с трудом сдерживая явные позывы к рвоте.

– Да тут и друзья ваши старые, как выясняется, хотят вас увидеть, поболтать после стольких лет разлуки, – сказал лейтенант, икая. – Как обнаружилось, что это ваши друзья, так мы и начали пить за ваше здоровье, чтоб вы целый вернулись. Вон они ещё очухаться не могут: давно, видимо, позавтракали, вот и свалило их на голодный желудок. Даже, вон, засранцы, не поднимутся встретить вас, как положено.

Д'Олонго всё-таки сам встал на ноги и пнул одного из спящих:

– Вставай, ты, пьянь! Вставай, кому говорят, проклятьем заклеймённый!… Одним словом, я думал, что у вас на Попое конкретнее могут пить, конкретнее! – Лейтенант поднял указательный палец и помотал им в воздухе.

Палец перевесил, и д'Олонго снова упал.

Капитан наконец обрёл дар речи:

– Что тут вообще происходит! Какие ещё друзья, мать вашу! Меня в лесу чуть не прихлопнули, а вы водку пьянствуете, спирохеты бледные!

– Не водку! Не водку, а виски! – с многозначительно-умным видом поправил зампоид, вставая на четвереньки, и вдруг задёргался, прижимая кулак ко рту.

Несколько секунд он с явным напряжением боролся с чем-то, рвавшимся наружу из его утробы, после чего, одержав кратковременную победу, промолвил:

– Я, капитан, прош-шу прощения! Я вам всё объясню по порядку, вот только схожу…

И он затрусил, спотыкаясь, в ближайший кустарник.

Капитан Винов сплюнул и ещё раз внимательно осмотрелся. Вдруг брови всегда, в общем-то, невозмутимого воина полезли на лоб: к своему величайшему изумлению он увидел, что один из спящих, который валялся на спине, бессовестно раскинув ноги и издавая разинутой пастью немелодичный храп, не кто иной, как лейтенант Галямов фон Анвар, его старинный приятель по службе на Попое ещё при старом режиме.

Подойдя к фон Анвару, капитан присел на корточки и подёргал того за нос – тоже старый приём, который иногда срабатывал, если степень опьянения позволяла. Сейчас из глотки Галямова вырвалось глухое рычание, и на капитана пахнуло густым липким, но, как всегда, каким-то дразнящим воображение перегаром. Колот Винов чуть отшатнулся и осклабился: фон Анвар был в своём амплуа, он такое любил, бывало. Но откуда он тут взялся, и что, вообще, означает всё происходящее?

Капитан взял стоявшую в траве бутылку виски и, примеряясь, взвесил её в ладони. Там оставалось около трети. Откуда-то в памяти всплыло: «Пить или не пить: вот в чём вопрос?» Капитан не мог вспомнить, откуда такая строка, кажется, это что-то из классиков литературы.

Захрустели ветки, и из кустов уже на двух ногах выдрался д'Олонго, вытирая лопухом своё ротовое отверстие.

– С облегчением, – сказал Колот Винов и, решившись, отпил из бутылки добрый глоток.

Д'Олонго только махнул рукой и, скривив морду, сел рядом.

– Ну, так как? – поинтересовался капитан. – Говорить уже можешь внятно? А если можешь, то доложи, что здесь произошло, да по порядку!

– Дайте запить! – Д'Олонго протянул руку к бутылке.

Капитан отдал ёмкость, и лейтенант припал к горлышку, булькая. Когда он оторвался от источника, бутылка опустела. Д'Олонго отшвырнул её, весело звякнувшую где-то за опорой бота, рыгнул и потянулся к детандеру, стоявшему рядом:

– А вот сейчас пивка надо холодненького…

Он свернул пробочку с бутылки и высосал содержимое в несколько глотков.

– Ну, так, вот, – резюмировал он, – произошло следующее. Это быдло, десантники, так называемые, хотели меня прикончить. Потом они дождались бы тех, которые были с вами – уже, естественно, без вас, и рванули бы «к сабе, на Ферму-матушку» – Лейтенант передразнил выговор фермян, усмехнулся и сплюнул. – Однако, они не на того напали. Не с их… этим самым, хаем меня брать врасплох…

– А, так вы тоже знаете это слово? – оживился капитан.

– Ну, а как же без него? Слово – как воробей, нагадит – и улетит!… Так вот, я-то с самого начала был начеку. Они ещё только своими задницами толстыми передёрнули, а я уже залёг у бота с бластером и ни одного не подпустил.

Он снова сплюнул и открыл новую бутылку пива.

– Одиннадцать голов! – с удовлетворением сообщил он. – Они только встанут, я – р-раз, и башки нет! Видели трупы без голов валяются? Так это мои «крестники», мать их, каракатицу!

Он встал, отпил пива и прошёлся взад-вперёд перед сидевшим капитаном: так, видимо, легче говорилось.

– Уж как они меня просили отдать бот по-хорошему! Обещали, что не тронут, даже сулили с собой на эту их Ферму забрать… А чего я там не видел? – Лейтенант сплюнул. – Ну, вот так мы, значит, и сидели: я тут, а они во-он там, и некоторые уже лежали. Надо сказать, что с наступлением ночи шансы бы у них повысились. Но вдруг появились дисы. Они настроились на волну моего шлемофона и предложили сдаваться. Я как раз тут же вызывал вас, помните? В общем, я решил, что лучше уж эти дисы, чем ублюдки-фермяне…

– Что!? – вскричал, привскакивая, капитан. – Вы сдались дисам?

– Не психуйте, – спокойно ответил лейтенант. – Дисы – парни, с которыми хоть иногда можно чего-то решать. Конечно, они в первую очередь всегда преследуют свои интересы. Но ведь уже хорошо, что они желают вашего Пожизненного Президента долбануть, туда ему и дорога – тут ваши интересы как раз совпадают… Ну, ну, что вы на меня так смотрите? Тут записывающей аппаратуры нет, не бойтесь! Я, между прочим, тоже к Хиггинсу подался отчасти по необходимости, отчасти, так сказать. Но дело не в этом. Вот вы мне скажите, что, по большому счёту, Хиггинс хорошую жизнь устроил вам на Попое?

– У нас всё идёт по плану, – заученно сказал капитан.

– Как бы не так! Всё лозунги, лозунги, а у вас и раньше-то работать, как следует, не умели, а при этой новой власти вообще разучились. Устроили: почти ни черта не платят людям, но при этом и спросу никакого, вроде, нет – знай только лозунги кричи. Нашли компромисс между трудом и капиталом, нечего сказать! По мне, так именно Хиггинс и его банда в первую очередь создали у вас идеальные условия для безделья и живут только за счёт эксплуатации природных ресурсов. Именно поэтому у вас пока нет активных выступлений против этого режима.

– Что-то вы не то говорите, зампоид, – осторожно вставил капитан. – На публику, что ли, работаете?

– Да на какую публику! Говорю же, тут записывающей аппаратуры нет. Но, ладно, короче: дисы знают, что вы ненавидите существующий режим, они знают и ценят вас как военспеца и поэтому готовы помочь. Вам ведь главное перебить банду Хиггинса и захватить власть, правильно? Народ ваш, уж простите, пойдёт за кем угодно. Поэтому лучше всё сперва проделать с помощью верных людей, – д'Олонго заговорщически понизил голос и кивнул на валявшиеся на траве тела, – а боевой флот дисов на Попой вообще пока не пускать: дисы хоть ребята и неплохие, но кто их тоже знает до конца, верно? Всегда со всеми лучше разговаривать, как минимум, на равных, я так полагаю. Что же касается меня, то можете рассчитывать – я целиком на вашей стороне.

Капитан посмотрел на д'Олонго, прищурив глаз:

– А почему это я должен вам доверять: может вы провокатор какой-то? Знаю-то я вас всего ничего – без году неделя!

– Ну, кроме того, что я просто вас уважаю, у меня ещё и есть определённая привязанность к вашей планете, и поэтому я хочу, чтобы на ней жилось не так паршиво.

– Ну, а всё-таки? – настаивал капитан. – Хотите, чтобы вам доверяли, будьте добры, обоснуйте всё, чтобы действительно поверили. Слова, знаете ли, они слова и есть, а вы факты дайте!

– Ну, вы уж совсем охиггинсились, капитан! – Д'Олонго усмехнулся и отвёл глаза в сторону. – Вам ещё справку представь, характеристику в пять экземплярах, партком пройди и всё такое прочее… Ну, дама у меня на вашей планете завелась, дама сердца. Достаточно этого? Какие ещё факты? Хотите – верьте, хотите – нет! Нужна моя помощь – поверите, не нужна – не поверите. Как хотите!

– Но вы меня-то поймите: вы так выслуживались перед режимом, не отрицайте, поэтому и вызывали подозрение. Как вам было верить? Если честно, я даже думал устранить вас, чтобы самому захватить корабль. Теперь я как офицер прошу у вас извинения, что сразу не понял, что вы – человек благородный. Вашу руку, лейтенант! Смерть гнилому режиму Профессора Хиггинса!

– Можете не извиняться, – сказал лейтенант, пожимая протянутую руку. – Так должно было быть, иначе и настоящие прислужники Хиггинса догадались бы. А сейчас нам надо подумать, как лучше всего использовать в своих интересах помощь дисов. Вы же понимаете, что просто из одних добрых побуждений они ничего не делают: они там все бизнесмены, а не филантропы. Насколько я понимаю, дисы не прочь влезть в экономику Попоя и эксплуатировать ваши природные ресурсы – до подобного они большие охотники. Вам же, попойцам, это совершенно ни к чему, поэтому нужно как следует просчитать линию поведения. Что вам надо, вы и сам знаете, ну а я поддержу вас во всём!

– Слово офицера: я вам доверяю! – воскликнул капитан. – За такое необходимо выпить! Ваше здоровье, лейтенант!

С этими словами он вытащил из ящика, стоявшего рядом, бутылку виски, откупорил её и они по очереди присосались к горлышку.

– Да, кстати, – поинтересовался капитан, постепенно тоже доходя до кондиции, – а кто она, эта ваша дама?

– Боюсь показаться сентиментальным, – сказал д'Олонго, повторно начинающий уже слегка соловеть после нового приёма спиртного, – но рискну сказать, что для меня она – лучшая женщина во всей Галактике.

Он начал рассеянно открывать ещё одну бутылку.

– Одно плохо, – продолжал лейтенант, – она ко мне не испытывает тех же чувств, что я к ней. – Он сделал изрядный глоток. – Знаете, как это бывает: те, кто вешаются к тебе на шею, не нужны, а кто вроде бы нужен, не вешаются.

Погрустнев, д'Олонго невзначай отпил с полбутылки.

– Да бросьте вы, старина! – Капитан забрал и допил виски. – Бабьё, известное дело, сволочи, особенно красивые. Вы уж извините, ради бога, но я-то их знаю: ломанного звяка не дам за юбку, слово офицера! Ну, на что может быть нужна мужчине баба, кроме как?… Ну, ладно, согласен, – поспешил добавить он, видя, что лейтенант желает слабо возразить, – кому как нравится. Тут можно дискутировать до посинения…

– Чего? – переспросил лейтенант, меланхолично прихлёбывая пиво.

– Что значит, чего? – удивился капитан. – Ну, вы, прямо, вопросы какие-то неприличные задаёте. Что у кого раньше посинеет, до того, стало быть, и дискутируют.

– А, – мотнул головой д'Олонго, – понятно. Только дискутируй, не дискутируй, а она всё равно не даётся…

– Что значит, не даётся? – возмутился Колот Винов, сплёвывая чуть в сторону от фон Анвара. – Ты смотри, не даётся! Да и чёрт с ней: сегодня не даётся, а завтра сама просить будет… Куда она денется? После переворота сделаю вас премьер-министром, представляете?! И прибежит ваша любезная, можно сказать, на крыльях любви прилетит, гарантирую.

– Сомневаюсь… – Лейтенант пытался сфокусировать взгляд.

– Только не говорите мне, что ваша Матрёна Ивановна не такая! – вскричал капитан, видя, что лейтенант снова готовится возражать. – Они все, все такие! Все! Женщина по натуре – существо продажное: любит более сильного и более богатого. И, может, даже осуждать их за это не стоит, в смысле – женщин, конечно, а не богатых. Вот увидите: станете у меня первым человеком в правительстве – всё изменится!

Он по-хозяйски распечатал новую бутылку, и они выпили. Д'Олонго помотал перед носом капитана пальцем:

– Да только она совсем не Матрёна Ивановна…

– Кто? – удивился капитан.

Лейтенант сделал непристойный жест в пространство то ли несговорчивой даме сердца, то ли Профессору Хиггинсу.

– Да она… Ну, это точно не важно. Может быть вы и правы, капитан, но вот только мне кажется…

– Кажется – креститесь! – отрезал Колот Винов. – Я говорю, что мы всё устроим, слово офицера. А сейчас девайте о деле. Дисы дисами, но откуда тут взялся фон Анрвар? И что это за второй тип с ним? Говоришь, что я его тоже знаю? – Он как бы невзначай перешёл на «ты».

– Да, вроде как должен знать, – подтвердил лейтенант, принимая заочный брудершафт. – Он говорил, ты знаком с ним ещё по Москве…

– Москва? – вскинул брови капитан. – Это система в пятидесяти трёх световых годах от Аль де-Барана? Параллакс один и двадцать два?

– Ага, – подтвердил д'Олонго. – Говорит, что его кличка «Зелёный».

– Во-во-во-во-во! – радостно сообразил Колот Винов. – Точно! Была у меня там женщина как-то раз, так вот этот Зелёный – оказался её мужем. Очень хороший человек, надёжный, правда, они потом развелись, но это даже к лучшему… М-да, и что же они делают на Иденте? Я имею в виду его и фон Анвара, конечно, а не женщину, – уточнил он. – Женщины этой тут хоть нет?

– Нет, – заверил лейтенант, – про эту женщину они ничего не говорили, во всяком случае, в этом смысле. Галямов бежал сюда прямо с Попоя после переворота, а Зелёный приехал совсем недавно его навестить и помогать готовить восстание против Хиггинса. Вас, то есть, тебя просят возглавить армию повстанцев. Радуют такие новости?

– Ещё как радуют! – подтвердил капитан. – Только это всё так неожиданно…

– Самое неожиданное – это то, чего мы тут ожидаем, – напуская философского тумана изрёк д'Олонго и посмотрел на часы. – Вообще уже скоро должны снова появиться дисы. Они как всех этих десантников добили, оставили нас с твоими друзьями пообщаться, посидеть, отдохнуть, одним словом, выпить за будущую победу.

– Победим, не сомневаюсь! – Капитан покосился на валяющиеся тела и пустые бутылки. – Но что же дисы?…

– Они отвезут нас в свою столицу Вошмутон, где мы немного поживём и обсудим план операции в деталях. Ещё раз хочу напомнить, что дисы, как я понял, тоже очень ценят капитана Колота Винова как военного специалиста. Так что это надо использовать!

Из-за леса послышалось тихое монотонное гудение, и над верхушками деревьев показался большой правительственный гравилёт с государственным гербом Иденты. Дисы были точны, как всегда. Гравилёт сделал круг над полем и пошёл на снижение.

Капитан Колот Винов и лейтенант Д'Олинго принялись расталкивать фон Анвара и москвича Зелёного.