Сухая дубовая листва похрустывала и потрескивала под ногами. И с высоченных каштанов, что распростерли ветви над их головами, тоже сыпался непрерывный дождь листьев, — неторопливый золотой дождь, лишь дразнивший пересохшую землю.

— Неужели это правда, что индейцы могут ходить по лесам, не издавая ни звука? Или это просто слова, вроде тех сказок, что рассказывают девочкам-скаутам? — Брианна поддала ногой небольшую кучку дубовых листьев, заставив их взлететь в воздух.

Вопрос прозвучал резонно. Мы с дочерью, одетые, как положено, в широкие верхние и нижние юбки, цеплявшиеся за листья и ветки, производили шума не меньше, чем стадо слонов.

— Ну, вот в такую сушь, как сейчас, даже им это вряд ли удастся, разве что они начнут прыгать с дерева на дерево, как шимпанзе. Но весной, когда влажно… ну, это другое дело. Тогда даже я могу пройти по лесу почти бесшумно. Почва здесь весной — как влажная губка.

Я подобрала юбки, чтобы в них не впился большой куст бузины, и остановилась, глядя на его ягоды. Они были темно-красными, но в этой красноте еще не было черного оттенка, говорящего о полной зрелости.

— Еще дня два, пожалуй, — сказала я. — Если мы хотим использовать эти ягоды в лечебных целях, мы можем набрать их сейчас. Но я хочу сделать из них вино, и еще высушить часть, как изюм… но они будут кислыми, потребуется много сахара. Так что лучше подождать до того момента, когда ягоды будут готовы вот-вот осыпаться со стебельков.

— Ладно, подождем. Какой у нас тут ориентир? — Брианна посмотрела по сторонам и улыбнулась. — Нет, погоди, не говори… ага, вон та большая скала, что похожа на голову ирландца.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнула я. — Верно, этот ориентир не меняется в зависимости от времени года.

Дойдя до берега небольшого ручья, мы разделились и неторопливо пошли вниз по течению. Я велела Брианне собирать кресс-салат, а сама бродила между деревьями в поисках хороших грибов.

Но я постоянно присматривала за Брианной во время своих поисков, одним глазом глядя в землю, а другим — на дочь. Она подобрала юбки и по колено забралась в воду, выставив напоказ удивительно длинные, мускулистые бедра; Брианна медленно брела по ручью, выискивая кресс-салат.

С ней что-то было не так, и это продолжалось уже много дней. Сначала я решила, что ее внутреннее напряжение связано с новизной обстановки, в которой она оказалась. Но за последние недели они с Джейми наладили между собой неплохие отношения, и теплая привязанность между отцом и дочерью росла, хотя оба они все еще заметно страдали от стеснительности. Однако они восхищались друг другом — а я восхищалась, видя их вместе.

И все равно Брианну что-то тревожило. Прошло уже три года с тех пор, как я ушла от нее… и четыре с того дня, как она оставила меня, чтобы жить самостоятельно, и конечно же, Брианна изменилась за это время; она стала уже совершенно зрелой женщиной. И я не могла теперь с такой легкостью читать ее мысли, как прежде. Она научилась тому же фокусу, которым отлично владел Джейми, и прятала сильные чувства за маской полной безмятежности… да, в этом они тоже были одинаковы.

Я затеяла сегодняшнюю экспедицию отчасти именно ради того, чтобы поговорить с дочерью по душам наедине; дома это было невозможно из-за Джейми, Яна, Лиззи и постоянного потока арендаторов и прочих визитеров, являвшихся повидать Джейми. А если то, что я заподозрила, было правдой, то разговор предстоял непростой и совершенно не предназначенный для посторонних ушей.

К тому времени, когда моя корзина уже наполовину заполнилась толстыми, сочными свинушками, мокрая Брианна выбралась из ручья, до отказа набив свою корзинку влажными листьями кресс-салата и аппетитными стеблями хвоща, сходившимися к верхушке конусом.

Брианна вытерла ноги подолом нижней юбки и мы уселись рядышком под здоровенными каштанами. Я протянула дочери флягу с сидром и подождала, пока она напьется. А потом без всяких предисловий спросила:

— Это Роджер?

Она бросила на меня быстрый пораженный взгляд, в глубине ее глаз что-то вспыхнуло… а потом я увидела, что так долго державшее Брианну напряжение ослабело.

— А я-то все гадала, можешь ли ты по-прежнему это делать, — сказала она.

— Делать что?

— Читать мои мысли. Я вроде как даже надеялась, что ты этим снова займешься. — Широкий рот Брианны неловко скривился, пытаясь улыбнуться.

— Ну, в последнее время мне не хватало практики, — сказала я. — Но это поправимо. — Я подняла руку и отвела упавшие волосы с лица дочери. Брианна посмотрела вроде бы на меня, но как-то мимо, стыдясь встретиться со мной взглядом. Словно откликаясь на ее настроение, в глубине леса жалобно прокричал козодой.

— Все в порядке, детка, — негромко сказала я. — Какой у тебя срок?

Из груди Брианны вырвался долгий, шумный вздох. Все черты ее лица словно обмякли.

— Два месяца.

Теперь она наконец посмотрела мне прямо в глаза, и я вздрогнула, потрясенная переменой в ее взгляде, происшедшей за то время, что она провела с нами. С одной стороны, ей стало совершенно по-детски легче от того, что она наконец поделилась этим секретом, доверилась матери, которая знает, как со всем этим справиться. Но с другой… тут крылось что-то еще, и Брианна не ожидала от меня, что я найду средство излечить что-то другое. И меня вдруг охватила растерянность.

Брианна сжала мою руку, словно утешая меня, и немного подвинулась назад, прислонившись спиной к стволу дерева, вытянув длинные голые ноги.

— Так ты это знала?

Я придвинулась поближе к ней, довольно неуклюже.

— Ну, я подозревала, но я не знала наверняка… не знала, что знаю, если ты понимаешь, о чем я. — Впрочем, глядя на Брианну теперь, я отчетливо видела все признаки: особую бледность кожи и ее несколько изменившийся оттенок, и то и дело обращавшийся внутрь взгляд… Мне следовало давным-давно это заметить, но после долгой разлуки, переполненная чувствами — я утратила бдительность. Да еще переживания по поводу отношений Брианны и Джейми, и болезнь малышки Лиззи, и тревога за Роджера..

И именно эта тревога вдруг выросла в моем сердце до беспредельности.

— Ох, господи Иисусе, Роджер!

Брианна кивнула, и ее лицо показалось мне еще более бледным в отсвете золотого света, сочившегося сквозь осеннюю листву каштанов над нашими головами. Брианна выглядела сейчас как больная желтухой, и удивляться тут было нечему.

— Уже около двух месяцев прошло. Он бы должен был уже сюда добраться… если ничего не случилось.

Я быстро произвела в уме кое-какие подсчеты.

— Два месяца, да, и уже ноябрь на подходе. — Ковер палой листвы под нами был мягким и пышным, желтым и коричневым… на слое старых сухих листьев лежали только что упавшие — с деревьев гикори и каштанов… Сердце у меня упало куда-то в желудок. — Бри… ты должна вернуться.

— Что? — Она резко вскинула голову. — Вернуться куда?

— К камням. — Я взволнованно взмахнула руками. — В Шотландию, и назад, домой!

Она вытаращила глаза, потом нахмурилась.

— Сейчас? Да почему же?

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как во мне бурлят тысячи самых разных эмоций. Опасения за Брианну, страх за Роджера, отчаянная печаль из-за Джейми, которому вряд ли удастся когда-нибудь увидеть свою дочь… И горе из-за неминуемой разлуки с Бри.

— Ты можешь пройти сквозь камни, будучи беременной. Это мы знаем наверняка, потому что я ведь прошла через круг, когда носила тебя под сердцем. Но, милая… ты не можешь провести ребенка через… через все это, просто не можешь, — закончила наконец я совершенно беспомощным тоном. — Ты же знаешь, как это происходит. — Три года миновало с того дня, когда я прошла сквозь круг стоячих камней, но ощущения этого перехода до сих пор вспоминались слишком живо.

Глаза Брианны потемнели, а от лица отхлынула кровь, и оно стало совершенно белым.

— Ты не можешь провести сквозь камни ребенка, — повторила я, пытаясь взять себя в руки и рассуждать логически. — Это то же самое, что прыгнуть в Ниагарский водопад с младенцем на руках. Ты должна вернуться домой до того, как он родится… — Я замолчала, подсчитывая. — Да, скоро ноябрь. С конца ноября и до марта корабли из колоний не выходят. А до марта тебе ждать нельзя… тебе ведь предстоит два месяца плыть через Атлантику, у тебя уже будет слишком большой срок, шесть или семь месяцев. И даже если во время плавания у тебя не начнутся преждевременные роды — а такое плавание может убить и ребенка, и вас обоих, — тебе придется еще ехать верхом тридцать миль до камней, а потом совершить переход, а потом срочно искать помощь в своем времени… Брианна, это невозможно! Ты должна отправиться прямо сейчас, как только мы все организуем!

— А если я уеду сейчас — разве я могу быть уверена, что попаду точно в нужное мне время?

Она произнесла это тихо и ровно, однако ее пальцы жестоко терзали ткань сорочки.

— Ты… я думаю… ну, я же попала, — сказала я, и наконец-то охватившая меня паника начала ослабевать, уступая место рациональному мышлению.

— У тебя на той стороне был папа. — Брианна внимательно посмотрела на меня. — Хотела ли ты вернуться к нему или нет, все равно твои чувства были достаточно сильными… папа мог тебя туда вытянуть. Или меня. Но его больше нет. — Лицо Брианны на мгновение окаменело, но потом расслабилось. — Роджер знал… знает, — поправила она себя, — как совершить переход. В тетради Джейлис Дункан сказано, что для прохода сквозь камни можно использовать драгоценности… как защиту и определитель направления.

— Но это всего лишь догадки, твои или Роджера! — сердито возразила я. — Ох уж эта чертова Джейлис Дункан! Возможно, тут вообще не нужны ни драгоценности, ни даже сильная привязанность. Есть же старые легенды, истории о том, как феи заманивали людей в свои круги, и они исчезали — а потом возвращались, и всегда упоминается срок в две сотни лет. А если это стандартный интервал, тогда…

— А ты стала бы рисковать, чтобы проверить, так ли это на самом деле? А если нет? Джейлис Дункан ушла дальше, чем на две сотни лет.

Только теперь, с изрядным запозданием, я сообразила, что Брианна, конечно же, не раз думала обо всем этом. Ничто из сказанного мной не вызвало у нее ни малейшего удивления. А это значило, что она уже пришла к какому-то выводу… и что в ее планы не входит морское путешествие в Шотландию в ближайшее время.

Я крепко потерла ладонью лоб, изо всех сил стараясь успокоиться. Упоминание о Джейлис вызвало у меня кое-какие воспоминания… как раз те, которые я старалась выбросить из головы навсегда.

— Есть и другой путь, — сказала я наконец. — Я имею в виду, другой коридор. Он на Гаити… сейчас его называют Испальолой. Там в джунглях есть холм, а на холме — стоячие камни, но сама трещина, собственно вход в коридор, скрыт в пещере.

Лесной воздух был свеж и прохладен, но вовсе не он заставил мою кожу покрыться пупырышками. Я на мгновение обхватила себя руками, пытаясь отогнать холод. Я бы с удовольствием стерла до основания память о пещере Абендава… да я и пыталась не раз… но это было такое местечко, которое нелегко забыть.

— Ты там была? — Брианна наклонилась ко мне, полная внимания.

— Да. Вообще-то это ужасное место. Но Вест-Индия куда ближе, чем Шотландия, и корабли между Чарльстоном и Ямайкой курсируют почти круглый год. — Я глубоко вздохнула, мне стало немного легче. — Конечно, сквозь джунгли пробраться не так-то легко… но зато у тебя будет больше времени… достаточно для того, чтобы мы могли отыскать Роджера. — Если его еще вообще можно найти, подумала я, но, конечно же, не стала говорить этого вслух. С этим страхом я как-нибудь разберусь попозже.

Каштановый лист, кружась, опустился прямо на колени Брианны, и вспыхнул ярким желтым огоньком на фоне коричневой домотканой юбки; Брианна взяла его, с отсутствующим видом погладила плотную восковую поверхность. Потом посмотрела на меня, и в ее синих глазах я увидела напряженное внимание.

— И что, коридор на Гаити работает так же, как шотландский?

— Я вообще не знаю, как они все работают! Но звуки в пещере раздаются другие, не жужжание пчел, как в Шотландии, а звон колоколов. Но это точно такой же коридор.

— Ты там была, — медленно произнесла Брианна, глядя на меня исподлобья. — Зачем? Ты хотела вернуться? После того, как нашла, его? — Лишь едва заметное колебание прозвучало в ее голосе; она все еще не могла заставить себя говорить о Джейми «мой отец».

— Нет. Это связано с Джейлис Дункан. Именно она нашла этот коридор.

Глаза Брианны расширились.

— Джейлис? Она здесь ?

— Нет. Она умерла.

Я в очередной раз глубоко вздохнула, заново переживая потрясение, чувствуя прикосновение топора к своим рукам… Да, иногда я о ней думала, о Джейлис, — когда бродила в одиночестве по лесу. Иногда мне даже казалось, что я слышу ее голос у себя за спиной, и я резко оборачивалась, — но видела лишь густую завесу ветвей, колышущихся на ветру… И все равно время от времени я ощущала на себе ее взгляд, взгляд глаз зеленых и ярких, как листва весеннего леса.

— Да, умерла, — твердо повторила я и сменила тему: — Так как же это могло случиться, а?

Брианна не стала делать вид, что не понимает, о чем это я. Она просто глянула на меня, вскинув одну бровь.

— Ты же врач. Ты что, не знаешь, как это могло произойти?

Я ответила ей заинтересованным взглядом.

— И ты даже не подумала о том, чтобы принять меры предосторожности?

Брианна нахмурилась, ее густые брови почти сошлись у переносицы.

— Ну, видишь ли, я ведь не планировала, что буду заниматься сексом в восемнадцатом веке!

Я схватилась за голову, от возбуждения оцарапав ногтями кожу.

— А ты думаешь, люди вообще планируют такое? Господи боже мой, сколько раз я приходила в эту твою чертову школу и рассказывала о…

— Ну конечно же, тысячу раз приходила! — перебила меня дочь. — Каждый год! Моя мама — энциклопедия сексуальных знаний! А кстати, тебе когда-нибудь приходило в голову, насколько это унизительно — когда твоя собственная мать стоит у школьной доски и у всех на глазах рисует мелом пенисы?!

Щеки Брианны приобрели цвет листьев канадского клена, заалев от воспоминаний.

— Похоже, я недостаточно старалась, — язвительно ответила я, — раз ты, похоже, не узнала эту штуковину, когда увидела ее.

Брианна резко повернулась ко мне, ее глаза налились кровью, но она тут же успокоилась, увидев, что я просто шучу… или пытаюсь шутить.

— Ладно, — сказала она. — Хотя, конечно, в натуре он действительно не совсем такой, как на рисунке.

Я поневоле расхохоталась. Брианна, чуть поколебавшись, присоединилась ко мне, неуверенно захихикав.

— Ох… — выговорила я наконец. — Но, Брианна, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я ведь оставила тебе рецепт перед уходом.

Брианна направила на меня свой длинный прямой нос, как оружие.

— Да, и я в жизни не испытывала подобного потрясения! Ты думала, наверное, что я тут же начну прыгать из постели в постель, стоит тебе оставить меня без присмотра, да?

— То есть ты подразумеваешь, что лишь мое присутствие сдерживало тебя? — не замедлила я с ответом.

Уголок широкого рта Брианны дернулся.

— Ну, не только это, — признала она. — Но в общем ты была одной из причин… ты и папа Я хочу сказать, я… я не хотела тебя разочаровывать. — Губы дочери слегка задрожали, и я крепко обняла ее и прижала к себе, уткнувшись лицом в ее пышные яркие волосы.

— Ты просто не могла этого сделать, детка, — прошептала я ей на ухо. — Мы бы никогда в тебе не разочаровались, никогда.

Я ощущала, как напряжение и тревога оставляют Брианну, уходя, как вода во время отлива Наконец она глубоко вздохнула и отстранилась от меня.

— Ну, может вы с папой и… — пробормотала она. — Но как насчет… — Она кивком головы указала в сторону нашей невидимой отсюда хижины.

— Он бы не… — начала я, но умолкла. По правде говоря, я понятия не имела, что именно мог бы сделать Джейми. С одной стороны, он был весьма склонен думать, что Брианна вроде как свалилась с Луны. С другой стороны — у него были свои взгляды на сексуальные отношения, и эти взгляды можно было назвать (по вполне понятным причинам) только одним словом: старомодные. И ничто не могло их поколебать.

Да, Джейми много путешествовал, был хорошо образован, терпим и сострадателен. Но это вовсе не значило, что он хоть в какой-то мере разделял или понимал систему отношений двадцатого века; я знала совершенно точно, что он этого не понимает. И у меня не было причин предполагать, что он в этом смысле проявит к Роджеру больше сочувствия, чем к кому-либо другому.

— Ну, — неуверенно произнесла я, — я в общем-то не удивилась бы, если бы ему захотелось разбить Роджеру нос или еще что-нибудь. Но ты не беспокойся, — поспешно добавила я, видя, как испуганно вспыхнули глаза Брианны. — Он тебя любит. — Я погладила растрепанные волосы дочери. — Он не захочет, чтобы ты избавилась от ребенка — Я встала, стряхнула с юбки желтые листья. — Ну, немного времени у нас есть, но все равно ни к чему тратить его зря. Джейми может послать сообщение вниз по реке, чтобы там поискали Роджера. Что же касается самого Роджера… — Я на секунду умолкла, отдирая от рукава прилипший листок. — Не думаю, чтобы он об этом знал, а?

Брианна как-то судорожно втянула носом воздух, и ее пальцы сжались, сминая яркие листья.

— Ну, видишь ли, мама, тут есть одна проблема, — сказала она. Теперь она смотрела прямо на меня, и мне показалось, что я снова вижу перед собой малышку Бри. — Это ребенок не Роджера.

— Что-что? — глупо спросила я.

— Это. Ребенок. Не. Роджера, — с расстановкой процедила Брианна сквозь стиснутые зубы.

Я снова села на землю, ноги отказывались меня держать. Тревога Брианны касательно появления Роджера внезапно приобрела совсем другой смысл.

— Чей? — коротко спросила я. — Этот век или твой? — Но еще не договорив это, я уже подсчитала, что отцом должен быть кто-то отсюда, из прошлого. Если бы у Брианны был мужчина в ее родном времени, срок беременности был бы куда больше двух месяцев. Так что автор гола не только из прошлого, но еще и пребывает где-то здесь, в колониях.

Я не планировала, что буду заниматься сексом в восемнадцатом веке… так она сказала. Ну конечно же, не планировала. Она ничего не сказала Роджеру из страха, что он последует за ней… ведь он был ее якорем, ее ключом к будущему. Но в таком случае…

— Здесь, — сказала она, подтвердив правильность моих вычислений. Она сунула руку в карман юбки и достала что-то. Потом протянула предмет мне, и я машинально раскрыла ладонь.

— Ох, господи Иисусе, черт побери…

Старенькое золотое обручальное кольцо сверкнуло на солнце, и мои пальцы рефлекторно схватили его. Оно было теплым от того, что лежало возле самого тела Брианны, но я почувствовала, как у меня вдруг заледенели руки.

— Боннет? — спросила я. — Стефан Боннет?

Горло Брианны конвульсивно дернулось, когда она сглотнула, а голова склонилась в коротком кивке.

— Я не собиралась говорить тебе… я просто не могла… не могла после того, как Ян рассказал мне о том, что случилось с вами на реке. Ну, и поначалу я ведь даже предположить не могла, что сделает па… я боялась, что он меня проклянет. А потом, когда я узнала его лучше… ну, я поняла, что он постарается найти Боннета. А как раз этого я и не хотела Ты же знаешь этого человека, знаешь, на что он способен. — Брианну с головы до ног сотрясала крупная дрожь, и она то и дело потирала ладонь о ладонь, словно ей было ужасно холодно, хотя она и сидела на солнцепеке.

— Да, я знаю, — сказала я. Губы не слушались меня. В ушах продолжали греметь слова Брианны. Я не планировала заниматься сексом… Я не могла сказать… Я боялась, что он проклянет меня…

— Что он с тобой сделал? — спросила я, и сама удивилась тому, как спокойно прозвучал мой голос. — Он взял тебя силой, детка?

Лицо Брианны скривилось, она резко согнула ноги, подтянув колени к груди.

— Не называй меня так, ладно? Не сейчас.

Я подняла руку, чтобы коснуться ее, но она сжалась еще сильнее, и моя рука упала.

— Ты не хочешь мне рассказать? — По правде говоря, я не хотела ничего знать; я предпочла бы сделать вид, что ничего не случилось.

Брианна посмотрела на меня; ее губы сжались в прямую белую линию.

— Нет, — ответила она тихо. — Нет, не хочу. Но думаю, лучше все-таки это сделать.

Она поднялась на борт «Глорианы» при ярком свете дня, и хотя вела себя осторожно, все же полагала, что ей ничто не грозит, поскольку вокруг множество народа: грузчики, матросы, купцы, слуги… порт просто бурлил жизнью. Брианна сказала какому-то моряку на палубе, что ей нужно, и тот сразу же исчез в путанице снастей и грузов… а мгновением позже появился Стефан Боннет.

Он был в той же самой одежде, что и накануне вечером; при дневном свете Брианна без труда заметила, что все предметы его туалета отличаются высоким качеством, но измяты до полного безобразия и покрыты разнообразными пятнами. Шелковые манжеты его сюртука были почти сплошь залиты свечным воском, да и жабо тоже основательно пострадало от него же.

Однако на самом Боннете следов ночного разгула, в отличие от его одежды, заметно не было. Он был свежевыбрит, а его светлые зеленые глаза смотрели настороженно. Они быстро оглядели Брианну и вспыхнули интересом.

— Я было решил, что это из-за вечернего света вы вчера показались мне такой хорошенькой, — сказал он, беря руку Брианны и поднося ее к губам. — Ну, когда в голове бродит хмель, всякое ведь может показаться. Однако должен сказать, что очень редко приходится встречать женщин, которые при солнечном свете выглядят куда лучше, чем при луне.

Брианна попыталась вырвать руку, изобразив при этом вежливую улыбку.

— Спасибо. А кольцо все еще у вас? — Ее сердце поднялось куда-то к горлу и забилось быстрее. Он ведь мог сказать, что это кольцо — кольцо ее матери — он проиграл или потерял. Но ей так хотелось заполучить кольцо Клэр… Брианна постаралась совладать со страхом, мучившим ее всю ночь; ведь кольцо могло оказаться тем единственным, что осталось от ее матери… Конечно, если та газета говорила правду, все обстоит совсем не так, и все же…

— О, разумеется! Похоже, сама Дану стояла за моим плечом этой ночью, даруя мне удачу… и продолжает даровать, судя по тому, что я вижу перед собой. — Он одарил Брианну обаятельной улыбкой, продолжая удерживать ее руку.

— Я… я хотела спросить, не продадите ли вы его мне. — Брианна взяла с собой почти все свои деньги, но вообще-то она представления не имела, сколько может стоить золотое кольцо в восемнадцатом веке.

— Зачем? — Резко прозвучавший вопрос усилил неуверенность девушки, и она не сразу нашлась с ответом.

— Оно… оно немного похоже на то, что было у моей матери, — сказала она наконец, не придумав ничего лучшего, как сказать правду. — А откуда оно у вас?

Что-то странное мелькнуло в глубине глаз капитана Боннета, хотя он и продолжал улыбаться Брианне. Он жестом указал девушке на темный коридор и положил ее руку на свою, согнутую в локте.

Капитан был выше Брианны ростом, — удивительно крупный мужчина. Она осторожно потянула руку, пытаясь высвободиться, но он удержал ее.

— Так вы хотите получить это кольцо или нет? Идемте в мою каюту, дорогая, и посмотрим, удастся ли нам договориться.

Когда они спустились вниз, капитан первым делом налил им обоим бренди; Брианна едва коснулась губами напитка, но Боннет выпил свою порцию с жадностью, и, опустошив стакан, тут же снова его наполнил.

— Значит, откуда оно? — беспечно произнес капитан, отвечая на настойчиво повторенный вопрос Брианны. — Ну… джентльменам не следует рассказывать лишнее о своих подругах, правда ведь? — Он подмигнул девушке. — Точнее, о возлюбленных, — добавил он шепотом.

Улыбка застыла на лице Брианны, а тот крошечный глоток бренди, что она сделала, лег в ее желудок обжигающим комом.

— Та леди, которая… что дала вам кольцо… — с трудом выговорила Брианна, — она жива и здорова?

Боннет уставился на нее, и его рот от удивления слегка приоткрылся.

— Удача, — поспешно пояснила Брианна. — Нельзя носить драгоценности, принадлежавшие… умершим, это принесет несчастье.

— В самом деле? — Улыбка вернулась на лицо капитана. — Что-то я ничего подобного не замечал. — Он поставил свой стакан на стол и негромко рыгнул. — Ну, во всяком случае, могу вас уверить, что та леди, от которой я получил кольцо, была жива и здорова в тот момент, когда мы с ней расстались.

Жжение в желудке Брианны слегка поутихло.

— О… я рада это слышать. Так вы продадите его мне?

Он откинулся на спинку стула, изучая Брианну внимательным взглядом и едва заметно улыбаясь.

— Значит, продать. А что вы мне можете предложить, радость моя?

— Пятнадцать фунтов стерлингов. — Ее сердце снова застучало быстрее, когда Боннет вдруг встал. Он, похоже, готов был согласиться? Но где же он прячет кольцо?

Капитан подошел к девушке и, взяв ее за руку, рывком заставил подняться.

— Денег у меня и без того хватает, сладкая моя, — сказал он. — А вот скажи-ка, какого цвета волосы у тебя между ногами?

Она вырвала руку и отскочила назад, ударившись спиной о переборку каюты.

— Вы ошиблись насчет меня, — сказала она. — Я вовсе не имела в виду…

— Может, и не имела, — ответил он, оскалившись в улыбке. — Но зато я подразумевал именно это. И мне кажется, сладкая моя, что ты здорово ошиблась насчет меня.

Он шагнул к Брианне. Она схватила со стола бутылку с бренди и размахнулась, чтобы ударить его по голове. Он слегка отклонился, перехватил бутылку и без труда отобрал ее у Брианны, а потом дал девушке мощную пощечину.

Она пошатнулась, наполовину ослепнув от внезапной боли.

А он крепко взял ее за плечи и заставил опуститься на колени. Потом запустил пальцы в ее волосы, к самым корням, и жестоко откинул голову Брианны назад. И держал ее так одной рукой, пока другой копался в своих бриджах, распутывая шнурки. И довольно хрюкнул, придвигаясь вплотную к девушке.

— А ну-ка, приласкай моего дружка! — сказал он.

«Дружок» был необрезанным и немытым и издавал сильный запах конской мочи. К горлу Брианны подступила тошнота, она попыталась отвернуться. В ответ Боннет с такой силой рванул ее за волосы, что она невольно вскрикнула.

— Ну-ка, высунь свой маленький розовый язычок и поцелуй нас, красавица. — Голос Боннета звучал весело и беспечно, но его пальцы при этом еще крепче стиснули волосы Брианны. Она вскинула руки, пытаясь оттолкнуть капитана; он же лишь снова дернул ее за волосы, и на глазах Брианны выступили слезы. Она высунула язык.

— Неплохо, неплохо, — одобрительно проворчал капитан. — Теперь открой рот, ну-ка! — Он неожиданно выпустил ее волосы, и голова Брианны непроизвольно откинулась назад. Но прежде чем она успела пошевелиться, Боннет схватил ее за ухо и слегка его повернул. — Укусишь меня, красавица, и я расшибу твой нос в лепешку, поняла? — Он поднес к ее лицу здоровенный кулак, коснувшись носа Брианны костяшками пальцев. А потом вцепился во второе ее ухо и зажал голову девушки между ладонями.

Она сосредоточилась на вкусе крови, сочившейся из ее разбитой губы, на вкусе крови и на боли в губе… Крепко зажмурив глаза, она словно видела этот вкус, соленый, металлический, вкус разогретой меди, светящийся чистым огнем перед ее сжатыми веками…

Если бы ее вырвало, она бы просто задохнулась. Она бы задохнулась, а он бы и не заметил этого. Она могла бы умирать, а он все равно продолжал бы свое занятие… Она поневоле ухватилась руками за бедра капитана, чтобы не соскользнуть на пол, и впилась пальцами в крепкие мускулы, пытаясь оттолкнуть их от себя, сопротивляясь… а он довольно гудел, проникая в ее горло. Жесткие курчавые волосы кололи ее губы…

Потом наконец «дружок» устал. Капитан отпустил Брианну и отступил назад; потеряв равновесие, девушка упала на четвереньки, задыхаясь, кашляя… длинные струи слюны, стекавшие из ее рта, были окрашены кровью. Она снова и снова отплевывалась, пытаясь очистить рот от грязи. Губы у нее распухли и болезненно пульсировали.

Боннет без малейших усилий поднял ее, подхватив под руки, и поцеловал, придержав ладонью ее затылок, чтобы она не отвернулась. От капитана несло бренди и гнилыми зубами. Другая его рука пробежалась по спине Брианны и сжала ее ягодицы.

— Мм… — довольно вздохнув, промычал капитан. — Ну, а теперь пора и в постельку, а, сладкая моя?

Она опустила голову и боднула его. Ее лоб наткнулся на твердую, как камень, кость, но капитан негромко вскрикнул от удивления и отпустил ее. Она повернулась и бросилась бежать. Ее развевающаяся юбка зацепилась за дверную задвижку и порвалась, но она не обратила на это внимания и помчалась по темному коридору.

Матросы в это время ужинали; двадцать мужчин сидели за длинным столом в помещении в конце коридора, и двадцать лиц повернулись к Брианне с самыми разными выражениями — от простого удивления до откровенной похоти. Брианну поймал кок, подставив ей ногу, когда она пыталась проскочить мимо него. Она упала на палубу, сильно ударившись коленями.

— Любишь поиграть, а, красавица? — Голос Боннета все такой же веселый и беспечный, прогремел громом в ее ушах, в то время как его руки легко поднимали Брианну. Капитан развернул девушку лицом к себе и улыбнулся. Она довольно сильно ударила его в нос; тоненькая струйка крови стекала из одной ноздри. Она доползла до верхней губы капитана, и растеклась над верхней губой, а потом красные линии прочертили его зубы, темная капля упала с подбородка…

Боннет крепче сжал Брианну в руках, но в его светло-зеленых глазах светилось все то же веселье.

— Что ж, неплохо, красавица, — сказал капитан. — Мой дружок тоже любит игры. Ведь так, дружок? — Он посмотрел вниз, и Брианна машинально опустила взгляд. Капитан успел сбросить бриджи в каюте, и теперь стоял наполовину обнаженный, и его «дружок» пылал, касаясь юбки девушки, дрожа от нетерпения.

Боннет галантно взял Брианну под руку и, слегка поклонившись ей, жестом предложил вернуться в каюту. Онемев, она шагнула вперед, а он пошел рядом, держа ее под локоть, и без малейшего смущения предоставив разинувшим рты матросам любоваться на его голую задницу.

— Ну, и после этого… — Брианна едва расслышала собственный голос, неестественно ровный и словно принадлежавший кому-то другому. — После этого… я не могла больше ему сопротивляться.

Он даже не потрудился раздеть ее, а просто сорвал шейный платок. Платье Брианны было сшито по обычному в это время фасону — с глубоким квадратным вырезом, а груди у Брианны были высокими и пышными; достаточно было легкого движения, чтобы полностью обнажить их, — они просто выскочили через край выреза, как пара яблок.

Капитан несколько мгновений грубо мял их, сжимая соски между толстыми пальцами, заставляя их встать, — а потом потащил Брианну к своей неприбранной постели.

Простыни были сплошь покрыты пятнами от пролитого спиртного и воняли дешевым одеколоном и вином, и еще от них удушающе несло собственным запахом Боннета, запахом яростного самца… Он задрал юбки Брианны и небрежным жестом раздвинул ее ноги, что-то бурча себе под нос.

Мысленно она видела, как отталкивает его, срывается с койки и бежит к двери, легко, как чайка… бежит по темному коридору и срывается с палубы, взлетая в воздух, на свободу… Она просто чувствовала деревянные доски под своими босыми ногами, видела сияние жаркого летнего солнца… Почти видела. Она лежала в полутемной каюте, неподвижная, как деревянный болван, ощущая во рту вкус крови.

Рука Боннета легла между ее бедрами, и Брианна в бессознательной панике попыталась сдвинуть ноги. Все еще что-то бормоча, Боннет втиснул свои мускулистые ноги между ее собственными, грубо заставив ее подчиниться. Хотя капитан и был обнажен ниже пояса, на нем по-прежнему оставались рубашка и длинный тонкий шарф. Концы шарфа упали на «дружка», когда Боннет встал на колени, поднявшись над Брианной.

Он наконец перестал гудеть под нос, чтобы щедро плюнуть себе в ладонь. Слюну он с силой размазал между ногами Брианны, создавая себе комфортные условия, — а потом приступил к делу. Одной рукой он крепко сжимал грудь девушки, а другой помогал себе найти правильную дорогу, попутно весело заметив, что надо правильно подготовить уютное гнездышко, а потом отпустил «дружка» на свободу, и тот пустился в скачку, наслаждаясь грубо и безжалостно. И недолго.

Две минуты, от силы три. А потом все кончилось, и Боннет тяжело упал на Брианну, и на тонком льняном шарфе проступили пятна пота. Одна рука капитана по-прежнему тискала грудь Брианны. Его прямые светлые волосы щекотали ее щеку, а горячее влажное дыхание обжигало шею. Но он по крайней мере замолчал наконец.

Она лежала, застыв, как неживая, несколько бесконечно долгих минут, бездумно глядя в потолок, на котором танцевали пятна света, — это солнечные лучи отражались в волнах и бросали блики в каюту… Боннет наконец вздохнул и медленно скатился с Брианны. Он улыбнулся и лениво вытянул волосатые ноги.

— Неплохо, красавица, хотя я знавал и более подвижных лошадок. В следующий раз бодрее шевели задницей, а?

Он сел, широко зевнул и начал приводить в порядок свою одежду.

Брианна передвинулась к краю койки, а потом, уверенная, что он вовсе не собирается отпускать ее, одним движением скатилась с постели и встала на ноги. У нее кружилась голова и ей отчаянно не хватало воздуха, как будто Боннет все еще прижимал ее к простыням своей тяжелой тушей.

Двигаясь как во сне, она добралась до двери. Та оказалась запертой. Пока Брианна сражалась с задвижкой, едва шевеля непослушными пальцами, она вдруг услышала, как Боннет за ее спиной что-то произнес — и обернулась, пораженная.

— Что ты сказал?

— Я сказал, кольцо на столе, — повторил он, пытаясь разобраться со своими чулками. Он сел на край койки и начал натягивать их, но сначала небрежно махнул рукой в сторону письменного стола, стоявшего у переборки. — И деньги тоже там. Возьми, сколько хочешь.

Письменный стол напоминал сорочье гнездо; на нем все валялось как попало — чернильницы, брелки, мелкие украшения, счета, просто обрывки бумаги, серебряные пуговицы, скомканные предметы одежды — и монеты, серебряные и бронзовые, медные и золотые, сокровища из разных колоний, разных стран.

— Ты предлагаешь мне деньги?

Он насмешливо глянул на нее, выгнув брови дугами.

— Я всегда плачу за свои удовольствия, — сообщил он. — А ты что подумала?

Все в каюте казалось Брианне неестественно ярким, она различала каждую деталь, каждый предмет… как во сне, который не заканчивается с пробуждением.

— Я вообще ничего не думала, — сказала Брианна, и ее голос прозвучал громко и отчетливо, но сама она слышала себя как будто издали, да и вообще не была уверена, что это говорила она сама… Ее шейный платок валялся на полу, там, куда бросил его Боннет. Она осторожно шагнула к нему, стараясь не думать о теплой вязкой жидкости, стекавшей по ее ногам.

— Я честный человек… ну, для пирата честный, — сказал ей в спину капитан и расхохотался. Он наконец встал, чтобы надеть башмаки, а потом прошел мимо Брианны и легко, одной рукой, отодвинул засов на двери.

— Ну, позаботься о себе сама, красавица, — небрежно бросил он, выходя из каюты. — Ты свое заработала.

Она слышала, как затихают звуки его шагов, потом издали донесся еще один взрыв смеха, потом капитан заговорил с кем-то… а потом его голос стал резким и твердым, Боннет начал отдавать приказы кому-то там, наверху, на палубе… и матросы заметались, топоча, спеша выполнить его распоряжения. В общем, Боннет вернулся к своим повседневным делам.

Кольцо лежало в небольшом кубке, сделанном из коровьего рога и набитом костяными пуговицами, обрывками бечевок и прочей дрянью. Как и сам хозяин каюты, с холодной ясностью подумала Брианна. Он собирает всякий хлам, как настоящий дикарь, радуясь приобретению и совершенно не понимая ценности приобретенного.

Рука Брианны сильно дрожала; девушка со слабым удивлением наблюдала за движениями собственных пальцев, не в состоянии остановить дрожь. Она попыталась взять кольцо, но рука дернулась… Тогда схватила роговой кубок и просто вывалила все его содержимое в свой карман. А потом вышла из каюты, прижимая набитый карман к телу, словно волшебный талисман. Вокруг суетилось множество народа, но никому не было дела до Брианны, и лишь изредка кто-нибудь бросал на нее задумчивый взгляд. Ее ботинки стояли на краю обеденного стола, и пряжки на них поблескивали в лучах солнца, проникавших сквозь иллюминатор.

Брианна обулась и ровным шагом направилась к трапу; поднялась на палубу, спустилась на причал. Все вокруг пахло кровью.

— Я сначала думала, что могу сделать вид, будто ничего такого не происходило, — Брианна глубоко вздохнула и посмотрела на меня. Она прижала руки к животу, словно желая скрыть то, что таилось у нее внутри. — Но, пожалуй, теперь это вряд ли получится, а?

Я немного помолчала, размышляя. Но сейчас был неподходящий момент для всяких там деликатных недомолвок.

— Когда? — спросила я. — Через какое время после… э-э… после того, как Роджер?

— Через два дня.

Я удивленно вскинула брови.

— Так почему же ты решила, что этот ребенок — не Роджера? Ты же наверняка не принимала никаких таблеток, и я могу поспорить на что угодно, что Роджер в тот момент не пользовался презервативом.

Брианна слабо улыбнулась в ответ на мои слова, и на ее щеках вспыхнул легкий румянец.

— Нет, конечно. Но он… хм… он… ну…

— А, он прерывал соитие?

Брианна кивнула.

Я с силой втянула воздух и шумно выпустила его через нос.

— Ну, позволь тебе сказать, — твердо заявила я, — что с людьми, которые рассчитывают на такой метод контроля над рождаемостью, как правило, кое-что происходит.

— Что? — устало спросила Брианна.

— У них появляются дети.