Двое в серой форме и один в камуфляже обошли "ниву" Лесника, попинали колёса, подёргали запертые двери. Послушали истеричное мяуканье сигнализации. Сверили номер с какой-то бумагой. Сели в бело-синий "форд" с большими буквами ДПС и уехали.

Обычная проверка, подумал Лесник. Не угнана ли, не брошена. Не виднеются ли на заднем сиденье мешки с надписью "гексоген". Не торчат ли ноги трупа из багажника… Однако – звоночек. Пора двигать отсюда. Скоро Юзеф обнаружит исчезновение агента, затем убедится, что система пеленгации не отзывается… И задействует план "перехват".

Или уже обнаружил, убедился, задействовал.

– Нам не стоит куда-то ехать, – сказала Анна. – И незачем снимать жильё. Продуктов на неделю можно закупить и здесь. А квартира, про которую никто не знает, у меня есть.

Конспиративная квартира у скромной библиотекарши. Все чудесатее и чудесатее, как говаривал один знакомец Лесника…

– Моей соседке пришлось срочно улететь, отец у неё при смерти, – объяснила Анна. – А она подрядилась месяц присматривать за квартирой своей дальней родственницы – поливать цветы, вынимать газеты из ящика… Буквально на бегу отдала мне ключи и попросила не дать засохнуть цветочкам… Никто про это не знает.

– То есть с родственницей, с владелицей квартиры, – ты не знакома?

– Нет. Даже с улетевшей мы не слишком близкие подруги. Просто не нашла никого другого в спешке.

Может сработать, подумал Лесник. Вполне. Если сидеть и не высовывать носа. Даже меньше риска засветиться, чем с поездкой и поиском жилья.

– Хорошо, – сказал он. – Поехали не откладывая.

…Он свернул на уходившую в поля дорогу. Асфальт здесь покрывала толстая корка засохшей грязи – похоже, сей путь использовали лишь трактора да грузовики, вывозящие по осени дары полей. Пусто, ни людей, ни машин. Лишь в вышине кувыркались два чибиса, демонстрируя чудеса воздушной акробатики.

– Я всю жизнь мечтала о приключениях… – заговорила Анна. – Наконец, одно пришло, – и все совсем не так, как пишут в романах. Неприятно, и непонятно, и хочется, чтобы побыстрее кончилось… Надеюсь, за неделю вы управитесь…

– Постучи по дереву, – сказал Лесник.

– Это не дерево, – сказала Анна.

– Это злой Крокодил, – ответил он машинально. Старая присказка – его и Радецки.

– Самый большой друг девочки… – закончила присказку Анна.

Случайно этого она сказать никак не могла. Он молчал. И смотрел на неё.

– Эдик попросил меня передать человеку, который ответит именно так… Твоего имени он не называл. Надо же, совсем вылетело из головы, только сейчас вспомнила…

– Передать что?

– Передать дословно следующее: "Первый уровень, пароль старый".

Вот так… Случайно вспомнила. Это называется не случайностью, это называется гипнограммой. Однако… Если Радецки оставил её именно для Лесника – значит предполагал, что тот здесь окажется и выйдет на Анну. Крокодил опасался, что не вернётся с простенького задания? И расследовать исчезновение пришлют Лесника и никого другого?

В любом случае стоило послушать сообщение, прежде чем что-либо предпринимать.

Лесник остановил машину. Повернулся к Анне.

– Сейчас тебе придётся вспомнить ещё кое-что. Посмотри мне в глаза. Внимательно…

Автором текстовой гипнограммы был Крокодил и не кто иной. Те же интонации, хоть и более высоким голосом. То же строение фраз. Те же характерные словечки. И, чем тоже всегда отличались рапорты агента Радецки, – эмоции несколько мешали связности изложения… Крокодил. Больше некому.

"Привет, Лесник! Похоже, дела пошли не так, как я рассчитывал. В лучшем случае на меня сейчас идёт облавная охота под личным водительством пана Юзефа, а в худшем… Ну да ты сам все знаешь. В любом разе полевого агента под рабочим псевдонимом Радецки в Конторе больше нет. Кстати, эту фамилию носил мой прадед, и должен был носить я. Но Закарпатье в минувшем веке побывало в составе пяти разных государств, и в четырех последних онемеченные славянские фамилии не особо приветствовались. Тем более эта, достаточно известная. А я взял её псевдонимом. Символично. Ладно. К делу.

Слушай и запоминай, послание закончится и автоматически сотрётся.

Апокалипсисы, что бы там не твердили, до конца не уничтожены. И я один из них. Давно, с самого начала нашего знакомства. Не удивляйся и не вспоминай дело Ядвиги Юзефовны и Реутовской общины. Не только Юзеф умеет строить хитрые комбинации и жертвовать при нужде пешками. И не надо каменеть скулами, хвататься за нож и жалеть, что меня нет рядом. Каждый верит во что-то. Мы – в то, что Апокалипсис давно начался, и из ядовитого дыма на Ипре полезла железная саранча, клацая гусеницами. Ты – в светлую миссию Конторы, Капитула и себя лично. Для дискуссий – не место и не время.

Далее. В Царском Селе – Чёрная Троица. И научные расчёты, и знамения с предсказаниями говорят одно и то же. Я знаю, как ты относишься к знамениям, но двоих Чёрных я вычислил. Третий где-то рядом. На след я напал чисто случайно, пытаясь прояснить для себя одно дело почти вековой давности… Но это не важно. Слушай внимательно: двое – это Де Лануа и Фагот-Иванов. И я сейчас собираюсь послать к черту Контору, устав и пана Юзефа. Выйти с тенятниками на контакт – в открытую. Иных вариантов не вижу. Чем грозит уничтожение Чёрной Троицы – тебе известно. Веришь ты в это или нет – другой вопрос, – но знаешь. Ты не знаешь главного: Юзеф закулисно готовит дворцовый переворот в Капитуле. Смену поколений. Придут молодые птенцы его гнёзда – и при них останется он в роли дедушки-наставника. По-прежнему будет в тени, как Дэн Сяопин, – но при всей полноте власти. Кстати, есть подозрение, что одним из этих птенчиков станешь именно ты, Лесник…

Первый этап плана Юзефа: Капитул по его тайной инициативе, но при явных возражениях протаскивает решение об уничтожении на месте всех тенятников. Любых. Везде. Его расчёт прост – дать Капитулу уничтожить Чёрную Троицу при своём якобы противодействии – и показать всем, что из этого выйдет. Дождаться Тёмного. А потом прихлопнуть Мессию, и заодно – Капитул.

Понятно, ты мне сейчас не веришь. Это все равно что обвинять папу римского в справлении чёрной мессы…

И все же. Детали плана мне неизвестны, но попробуй подставить в эту схему все действия Юзефа, свидетелем которых ты был в последние дни… Я о них знать никак не мог. Попробуй, я подожду…"

Анна замолчала. Она сидела на небольшом, заросшем травой холмике метрах в десяти от машины. Не шевелилась, пусто смотрела перед собой. Леснику вдруг показалось, что он слышит шорох плёнки без записи, ползущей в магнитофоне… И он стад думать над словами мертвеца. Над словами Крокодила, все-таки ставшего Иудой.

Все похоже на правду. По крайней мере, действия Юзефа в изложенный Радецки план ложатся неплохо. Многие странности объясняются… Можно даже просчитать дальнейший сценарий: скоро в дело вступит Северо-Западный филиал. В любом случае возня в Царском незамеченной для руководства филиала не останется, и появление тут их бойцов – вопрос нескольких часов. Если вялые попытки Юзефа повязать тенятников ничем не увенчаются (а дело идёт к этому) – подозреваемые будут смахнуты с доски быстро и решительно. Ставленники Капитула уничтожат всех до единого. Без сомнений и колебаний. Официальная доктрина Конторы признает сейчас апокалипсистов опасными фанатиками, а "Новый Апокалипсис" бредом спятившего монаха… На Тёмного Мессию оглядываться никто не будет. Но Юзеф в своей игре ставок на заведомый бред никогда не делал и не сделает. Значит – имеет что-то ещё, кроме старых пророчеств…

Все так. Все похоже на правду, и вызывает желание поверить. Вот только Иуде нельзя верить никогда и ни в чем… Хотя, с другой стороны…

Додумать эту мысль до конца Лесник не успел.

Анна заговорила снова. Вернее, её голосом заговорил Крокодил:

"Ну как? Меньше стало непонятных мест?

Если я прав, и все идёт по воле пана Юзефа – то дело плохо. Раз ты получил послание – значит, мне не удалось склонить никого из Чёрной Троицы к сознательному сотрудничеству. Не удалось даже уговорить лечь на дно с моей помощью. И мне пришлось либо спешно уносить ноги, либо… Ладно, не будем о грустном. Хотя и весёлого мало. Играть с появлением Тёмного Мессии опасней, чем курить над открытой бочкой с бензином… Там хоть все закончится персональной кремацией. А здесь…

Короче говоря, Лесник, у тебя есть выбор. Давить не буду, решай сам. Но маленький совет: не верь сейчас никому и ничему. Ни людям, ни вещам. Особенно не советую доверять служебному оружию, средствам связи и тестерам… Информации из персика – тоже. Иначе возможны крайне неприятные сюрпризы.

Ну ладно. Наверное, у тебя там каждая минута на счёту. Прощай. Надеюсь, больше не встретимся…"

– И я надеюсь, – сказал Лесник мертвецу. Легко поднял девушку и перенёс в салон.

Прошло несколько минут. Анна помотала головой, несколько раз крепко зажмурила и открыла глаза.

– Что-то меня укачало, совсем мало спала сегодня…

Лесник ничего не ответил. Они въезжали в Царское Село.

Просторная прихожая мадам Де Лануа напоминала сейчас разделочный цех мясокомбината.

Долговязый Гера все ещё сжимал Дыев нож – рука отведена для броска, грудь и живот разодраны пулями.

Другому бойцу пуля попала в голову, и непонятно чем была изуродована правая кисть. Ещё у двоих из глазниц торчали окровавленные черенки ножей – плюс множественные переломы. Черепа у всех целы и невредимы, если не считать одного пулевого ранения. Но и там мозг был относительно нетронут…

Зато у здоровенного рыжего охранника колдуньи… Мозгоед торопился и вскрыл голову парня попросту – лупил подвернувшимся под руку тяжёлым предметом, пока не разнёс в куски черепную коробку. "Тяжёлым предметом" оказался ТТ с глушителем – валялся тут же, липкий от крови. На рукояти – клочки кожи с волосами, частицы мозгового вещества… Мозга в раскуроченной голове не было.

Резко пахло свежей кровью.

Юзеф выругался. Подошёл к стене, задумчиво осмотрел глубоко ушедший в неё нож со снятой рукоятью. На зазубринах остались кусочки плоти.

Бледный Миша смотрел на следы побоища широко открытыми глазами и боролся с подступающей тошнотой. Безуспешно – рванул в сторону ванной, не добежал, скорчился в рвотной судороге. Славик держался лучше.

Маша-Диана, наклонившись к уху отца Алексия, торопливым шёпотом пересказывала увиденное. (Когда о. Алексий собрался выехать с ними по тревоге, Юзеф коротко приказал девушке: "Будешь его глазами. И руками. И всем остальным".) Картина схватки казалась ясна. Неясен был хронометраж. С момента поступления сигнала тревоги до прибытия инквизиторов прошло двенадцать с четвертью минут. Можно было бы доехать и за пять, но пришлось объезжать перекрытые карнавалом улицы. За это время Мозгоед успел: 1) перебить, засаду и прикончить так невовремя очнувшегося охранника; 2) изъять мозг и либо потребить на месте, либо как-то упаковать на вынос, в горсти такой товар не унесёшь; 3) восстановиться и регенерироваться после нескольких серьёзных ранений (нож пришпилил к стене именно тенятника – приложенная к лезвию тест-полоска ярко заалела); 4) перевернуть вверх дном все комнаты (содержимое шкафов и комодов выворочено на пол, несколько стенных панелей содрано, изящный диванчик начала века разнесён на куски); 5) отступить в неизвестном направлении – спокойно, без стрельбы, погони и прочих киноэффектов.

На самом деле времени у Мозгоеда было ещё меньше. За пару минут до обер-инквизитора и его команды к дому Фагота подъехал фольксваген-фургон – труп музыканта привезли с экспертизы. Никто из дома за эти две минуты не выходил. Быстрота твари не укладывалась ни в какие рамки…

Загадка.

– Забери отсюда ребят, – тихо сказал отец Алексий. – Похоронить их надо по-божески. Заслужили…

Юзеф поморщился. Он-то как раз собирался оставить тела для Канюченко – в качестве бесплатного приложения к трупу Фагота. Чтобы было чем заняться царскосельским законоблюстителям… Бойцы промолчали, но были явно согласны с Алексеем Николаевичем. Диана-Маша смотрела на Юзефа с непонятным выражением.

– Хорошо, – сказал обер-инквизитор. – Заберём. Увезли всех, включая Игната и ворона.

Длинный, уверенный звонок. Дверь приоткрылась – на длину цепочки.

– Санитарно-эпидемиологическая станция, – внушительно сказал человек в белом халате и помахал удостоверением. – В районе вспышка гепатита. Распоряжением управления здравоохранения проводится обязательная вакцинация населения.

Его напарник держал в руке небольшой чемоданчик с красным крестом – и не сказал ничего. Но изобразил красноречивейшую пантомиму: мол, мы и сами не рады беспокоить людей в праздничный день, но служба есть служба, извините и отнеситесь с пониманием, пожалуйста. Выразительная мимика была у парня.

Окажись здесь Колька Чихарь, он сразу бы узнал так напугавших его однояйцевых близнецов. Но Кольки тут не было и быть не могло – сидел в КПЗ и ждал, когда ему предъявят обвинение в убийстве закадычного дружка Тузика… Предупредить хозяйку никто не мог.

Хотя и без Чихаря открывать не стоило. Фраза близнеца-1 явственно отдавала фарсом и была почти дословно заимствована из любимой многими поколениями комедии. Да и организация, посланцем которой представился близнец, давно была переименована в центр госсанэпиднадзора. И вакцинацией сроду не занималась…

Но – дверь распахнулась.

Ольга Николаевна Сухова, бабушка Пашика-бармена, на свою беду не разбиралась в таких тонкостях. А пообщаться лишний раз с людьми в белых халатах любила – подобно многим другим дамам пожилого возраста.

Близнецы шагнули внутрь.

На улицах шумел знаменитый царскосельский карнавал.

В этот день столь любимый городскими властями запрет: "По газонам не ходить!" – потерял свою силу. По газонам не просто ходили – по ним топтались. Бульвары и скверы Царского Села заполнили ярко-пёстрые толпы. Смех, шум, гам. Десятки оркестров перекрывали друг друга с разных концов города. Рубились бутафорскими мечами богатыри и рыцари, на высоко натянутом канате кувыркались акробаты. Какой-то страстотерпец, с ног до головы покрытый бронзовой краской, несколько часов изображал памятник Пушкину, стоя на раскрашенном под гранит постаменте. Художники-гримёры за умеренную плату расписывали лица всем желающим (немалой, кстати, популярностью пользовалась изображённая на левой щеке чёрная летучая мышь – подражание рок-звезде Фаготу). Юные и не очень дарования блистали с импровизированных арен – и получали заслуженные призы и аплодисменты. Пожарные в надраенных касках устроили у Гостиного Двора выставку своей техники – начиная с самой древней, на конской тяге – и время от времени, шутки ради, выпускали в небо тугие струи воды, падающие на головы принаряженной толпы, – никто на них не обижался. Было весело.

Карнавальная толпа удивляла вычурными нарядами: герои мультфильмов и детских книжек; утята-великаны и мышата-переростки; ниндзя-черепашки и супермены-бэтмены. Дамы и кавалеры в нарядах всех стран и эпох: плащи и шпаги, кринолины и мантильи… Граждане, не успевшие пошить чего-нибудь этакого, дополняли имидж масками, накладными носами и ушами, в изобилии продающимися здесь же, – и норовили сфотографироваться рядом с обладателями самых колоритных костюмов.

Отнюдь не все персонажи соответствовали игривому и легкомысленному духу праздника. Мрачно скалился граф Дракула, и с клыков его капал не то кетчуп, похожий на кровь, не то наоборот. Осклизло-синий пушкинский утопленник ковылял, задрапировавшись в притащившие его сети. Вид голливудских упырей-вурдалаков-зомби вызывал мысли о серебряной пуле или об осиновом коле. Один изрядно поддавший мертвец фланировал в головном уборе, изображавшем топор, засевший в черепе, и настойчиво пытался пройти перед самым объективом снимавшей действо телекамеры…

На этом фоне покрытый ранами и залитый кровью с ног до головы человек не привлёк особого внимания. Тем более что походка его, вопреки наружности, казалась лёгкой, даже пританцовывающей, в такт гремящей музыке. Стайка разноцветных детей подбежала сфотографироваться рядом. Человек не возражал, даже прилепил обратно на лоб закрывавший глаз лоскут окровавленной кожи. Оскалил зубы и скроил зверскую физиономию. Папы-мамы щёлкнули мыльницами, и дети побежали дальше. Человек прощально махнул им рукой, на асфальт упали густые капли крови, похожей на кетчуп… Этим человеком был я.