Инквизиторы редко оставляют мемуары – специфика работы. А когда оставляют – хранятся те рукописи в секретнейших архивах, за семью печатями.

Русской летописной традиции в этом смысле повезло. Один из авторов "Повести временных лет", игумен Сильвестр, был лично знаком с Янем (Яном) Вышатичем, сыном воеводы Вышаты – сподвижника Ярослава Мудрого. С инквизитором.

Был знаком – и записал рассказы девяностолетнего а впрочем, ясности ума Янь не утратил, как и крепости тела – в год своей смерти (1106 г.) был послан против половцев, грабивших окрестности города Зареческа. И разбил половцев, и вернул полон.

Вошедшие в канонические летописи рассказы Яня касались событий, произошедших за полвека до его встречи с Сильвестром.

…Страшным было лето от сотворения мира 6573. Недобрые знамения шли одно за одним. На западном небе вставала новая звезда, с лучами как кровь – вставала семь ночей подряд. Странные детёныши появлялись у обычных домашних животных. Странных младенцев рожали женщины – о четырех ногах, и о двух головах, и вообще без глаз и рук, и со срамными частями вместо лица. Днём стояли радуги – с чёрной полосой посередине. Засуха па лила землю. Леса вспыхивали сами собой, загорались иссохшие болота. Волхвы, долгие десятилетия копившие силу у своих потаённых и кровавых капищ – выходили из чащоб. И предрекали большие беды. И люди верили им.

Люди словно обезумели. Новая, принесённая на копьях дружинников вера летала, как шелуха с зёрна. Восстал Ростов. Восстал Суздаль. Восстал Новгород. Восстали иные города – за старых богов, объявленных ныне бесами. Мятежи топили в крови – вспыхивали новые.

По земле ходили тенятники – небывало много. Полоцк на несколько ночей был захвачен ими. Посмевшие в темноте выйти из домов гибли – все до единого. Гибли и пожирались. "Челснеци глаголаху, яко навье бьють полочаны" – писал лете писец. Он ошибался, людей убивали не мертвецы (не навье). Убивали тенятники – живые, но не люди.

…Янь, христианин в третьем поколении, от новой веры не отступил. С малой дружиной мотался по огромному Ростовскому краю, объятому смутой. Заблудшие люди его не интересовали. Янь искал волхвов и тенятников. Находил и уничтожал. Лилась кровь. Горели капища. Мужество вставало против тайных знаний, сталь против силы, полученной людскими жертвоприношениями.

В столице инквизиторы устраняли кудесников быстро и незаметно, без ореола мучеников. Волхв, явившийся в Киев и смутивший многие умы предвещанием великих бед "в едину бу нощь бысть без вести". Был – и не стало, в дальних лесных углах приходилось труднее…

…Весть о приходе двух волхвов застала Яня в Белоозере. Волхвы пользовались голодным годом беззастенчиво. И безжалостно. Отводили людям глаза. Вспарывали ножами живых женщин, выбирая самых богатых – и бросали изумлённой толпе хлеб, или мясо, или рыбу. Нате! Еште! Замороченные люди жадно пожирали кровоточащую человечину. И шли за волхвами.

Оружием удалось рассеять лишь озверевшую толпу. Кудесников топоры не брали – тенятники. Волхвы отступили в лес, прихватив с собой бывшего с Янем попа – и умирал тот долго и мучительно.

На облаву выгнали белоозерцев – понявших, что они ели… Взяли тенятников живыми, задавив числом. В Киев лиходеев везли привязанными к мачте ладьи, заткнув уста серебряными кляпами. Помогло это лишь отчасти —в устье Шексны ладья встала на чистой глубокой воде, как приклеенная – ни вперёд, ни назад.

Кончили тенятников там же – расстреляли из луков, повесив на дубе. Стрелы были не простые, и пронзали тела в строго определённом порядке. Кровь лилась на землю красная – совсем как у людей…

Той казнью ничего не закончилось. Все только начиналось. Жестокость рождала жестокость, а кровь не гасила огонь…