23. ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Что-то такое я подозревала, — продолжала Мич. — Но все-таки не думала, что дело зашло так далеко... Потеряли планету, сестрицы-козлицы!!!
— Ты это о чем? — не понял Порнов.
— О том, что мне не повезло с родней, — уклончиво ответила Мич. — Как там другая пара наших воздушных шпионов?
— Летят, перелетные птицы, — посмотрел на пульт Порнов. — Кстати, о птичках: при чем здесь родня?
— Сейчас сам поймешь, — продолжала темнить Мич. — «Медбрат», можешь наложить их маршрут на карту нашего пути?
«Медбрат» тотчас выполнил требуемое, и на дисплее перед Мич выскочила разноцветная картинка.
— Вот, смотри, — сказала Мич Порнову. — Красная линия — наша трасса, синяя — подземный штрек... Не правда ли, забавное совпадение?!..
— Чего меня за мелкого держать, — слегка обиделся Порнов. — Так бы сразу и сказала: «Порнов, мы вовремя смылись оттуда! Скоро дядя Ас пожалеет, что не отправился вместе с нами...»
— Глубина штрека такова, — продолжила Мич, — что монстры смогут подобраться под космопорт практически незамеченными. Вряд ли кто из простых менталов их учует; что до дяди Аса, так он не отпустит сиськи своей новой подружки, даже если подкоп разверзнется прямо под ним. Я так поняла — единственное, что их сейчас сдерживает, — так это присутствие на планете моей сестрицы; у нее-то нюх на этих кровососущих не хуже моего. Кроме того, на ее крейсере достаточно излучателей, чтобы в случае нападения на космопорт нанести этим вампирам серьезные потери. Но стоит ей только покинуть планету, как в штрек хлынет толпа монстров, и — пиши пропало!
— Очень интересно, — расстроился Порнов. — А я как раз рассчитывал отсидеться под землей, пока она там гостит.
— Конечно, можно попытаться спрятаться в вентиляционном тоннеле. Но я боюсь, не выдержу присутствия этих тварей так близко. Хватит с меня и предыдущего изнасилования; до сих пор в себя прийти на могу. Так что, брат Порнов, все же правда оказалась на моей стороне — из этого капкана нам живыми не выбраться.
— Если уж быть честными до конца, — с неохотой заметил Порнов, — то ты противоречишь сама себе. Помнишь, что ты сказала там, на шоссе, когда вот также пыталась сеять панику на корабле?!
— Никогда я не пыталась ничего сеять! — возмутилась принцесса. — Я лишь отражала объективную реальность, не более... И что же я там сказала?
— Что тебя, попадись ты в руки своим сестренкам, ожидает тюрьма! Согласись, это выгодная альтернатива мучительной смерти от лап этих ублюдков.
— Ты не совсем точно воспроизвел сказанное, — заметила Мич. — Тюрьма мне светит только в том случае, если сестрицы не сумеют подставить меня и уничтожить чужими руками; тех же монстров, например. Ну и кроме этого — для тебя шансов выжить вообще нет!
— Можно подумать, что здесь у меня их больше...
— Если ты хочешь посоревноваться в благородстве, — прищурилась Мич, — то ты уже проиграл. Как-никак я королевская дочь!
— Куда уж нам, — протянул Порнов с сарказмом. Однако в самом укромном местечке его души тихонько прозвенел колокольчик искренней радости.
Как бы ни мимолетно и неглубоко было это чувство, Мич выловила его из общего снисходительно-насмешливого тока мыслей.
— Ты, конечно, ждал от меня другого, — с досадой сказала она. — Я должна была с готовностью ухватиться за эту столь щедро протягиваемую соломинку. Мерси! Прибереги ее для себя, — тебе она гораздо нужнее.
— Но разве мы прилетели сюда не для того, чтобы потратить мои лишние жизни? — невинно осведомился Порнов.
Раньше бы и эта фраза, и тот тон, которым она была произнесена, обязательно бы возмутили Мич. Но сейчас она отреагировала на выпад Порнова неожиданно даже для нее самой; закусила губу и, наклонив голову, спрятала глаза за вуалью упавших на лицо волос. Пальцы ее рук сплелись; ногти глубоко вошли в кожу; всегда прямая спина ее сгорбилась. Плечи затряслись, и всхлип, длинный, разорванный, с судорожным втягиванием воздуха раздался в тишине кабины.
В подкорку Порнову остро вошло воспоминание: осень; холодно и грязно; воробей на кормушке у окна нахохлился, пытаясь согреться. Ежедневная кормежка по неведомым ему причинам все откладывалась и откладывалась; воробушек терпеливо ждал. Юный Порнов тогда поленился открыть запечатанное на зиму окно и, если не насыпать корма, то хотя бы убрать кормушку. Ветер с крупинками снега резал маленькое тельце воробья, но тот все надеялся на что-то; топорщил свои тонкие серые перышки и никак не улетал...
Порнов почувствовал, что и сам сейчас заревет.
«Этого еще не хватало!»
И чтобы что-то сделать, быстро вылез из своего кресла, уселся на пол у ног Мич и положил голову ей на колени; так часто делают собаки, когда хозяин в тоске и печали.
Горячая слеза спикировала сверху на его скулу; он еще крепче вдавил щеку в гладкую кожу ее ноги.
— Не плачь, — сказал он глухо. Жалость и нежность захлестывали его. — Ну что ты; я не хотел...
— Не пытайся меня жалеть, — пробилось сквозь слезы, — это не твое; это — наведенное. Мне стало так себя жалко. — Сейчас я приду в себя — и все пройдет...
— Глупости, — сказал он. — Ничего не пройдет; не надо ничему проходить; пусть все останется так.
— Я не могу жалеть себя вечно, — всхлипывала девушка.
— И не надо, — Порнов осторожно потерся небритой щекой о голень возле своего носа, — это я беру на себя...
— Если ты говоришь правду — зачем тогда ты сказал про «тратить жизни»?
— Будто я знаю... Словно за язык кто-то потянул.
— Наверное, это после того, как я тебя в замке подставила. Нет, нет, не возражай! Ты сам этого не осознаешь — но я могу читать подсознание. Может быть, ты и прав; я в тот момент почему-то решила, что тебе ничего не стоит отдать за меня жизнь... Тьфу, не то; не то чтобы ничего не стоит, а что ты поймешь меня и сам. В общем, это будет и твое решение.
— В общем-то, так все и произошло, — Порнов все не решался оторваться от ее коленки; возникла и стала оформляться легкая неловкость — они уже достаточно успокоились для этой позы. — Единственно только — я не успел все хорошо прочувствовать...
Тут Порнов почувствовал, как ее руки влекут его кверху; тело его перестало ему повиноваться; он безвольно подчинился. Блестящие мокрые глаза Мич горели колдовским огнем; он жег и плавил рассудок; Порнов мигом почувствовал себя беззащитно голым; право, это было очень неловкое чувство. И он бы отвел глаза — если бы во взоре Мич было еще что-либо, кроме мольбы и надежды.
— Скажи мне, что я не виновата, — прошептали ее губы. — Скажи, что я ошибаюсь...
— Ты не виновата, — сказал Порнов. — Верь мне — и я сделаю все, что ты хочешь.
И не успела Мич ничего сказать, как он быстро и нежно припал поцелуем к ее губам.
«Нельзя! — словно пожарный транспарант вспыхнул в голове Порнова. — Я не могу тебе этого позволить! Я принцесса...»
«Если нельзя, но очень хочется — то можно, — подумал в ответ Порнов, чувствуя, как раскрываются и тают такие твердые вначале девичьи губы. — Я люблю тебя!..»
— Нельзя! — уже вслух вскрикнула Мич и оттолкнув Порнова, выскочила из кресла.
— Почему? — кротко осведомился Порнов. — Никто же не видит!
— Не притворяйся более глупым, чем есть, — Мич стояла у пульта спиной к Порнову и делала вид, что разглядывает один из экранов. — Ты все понимаешь...
— Не понимаю и понимать не хочу, — ответил Порнов, испытывающий острейшее желание вновь обнять Мич.
— Не смей даже думать об этом, — предостерегла она, наконец повернувшись к нему лицом.
«Какая же ты все-таки красивая, — подумал Порнов. — Ты просто сводишь меня с ума; эти волшебные волосы, эти длинные ресницы, эти огромные глаза...»
— Ну, наверное, не больше, чем у циклопа, а? — нетерпеливо прервала его мысленную тираду Мич, проследовала мимо Порнова и забралась с ногами в кресло.
— Совести у тебя нет, — горестно вздохнул Порнов, страдая ускользающим мгновением, которое «остановись, ты прекрасно...»
— Совесть тут, мой верный друг...
«Вот даже как — друг...»
«Именно вот так — и не иначе».
— ...совершенно не причем. Есть такое понятие — достоинство принцессы — вот о нем здесь вполне уместно вспомнить.
— А что, вам, принцессам, нельзя целоваться?
— Нам, принцессам, надо думать о престоле, — ответствовала Мич, но Порнов не унимался:
— Насколько я помню, за оскорбление королевской особы действием полагается смертная казнь...
— Ты к чему это клонишь? — подозрительно осведомилась Мич.
— Только один поцелуй, — жарко дыша, Порнов вновь подбирался к ее ногам. — Потом делай со мной, что хочешь!
— Ну вот, ты опять только о себе думаешь!
— Хочу прожить все оставшиеся жизни так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы!
Эта порновская бравада неожиданно заставила Мич задуматься — и достаточно надолго.
— Хорошо, — сказала Мич наконец. Очевидно, она приняла какое-то важное решение; голос ее сильно изменился — стал ровным, нейтральным, почти безжизненным. — Я тебя поцелую. Потом. Если захочешь. Пообещай только, что выполнишь все, что я скажу.
— Обещаю, — не раздумывая, выпалил Порнов.
— Тогда садись в свое кресло и слушай. Сейчас мы отправляемся назад, в космопорт. Там ты высаживаешь меня и обратно по туннелю возвращаешься сюда. Здесь ты пережидаешь опасность — тебя монстры вряд ли учуют. Я же сдаюсь на милость сестриц.
— Ты с ума сошла! — в ужасе воскликнул Порнов. — Тебя убьют; ты же сама говорила!
— Мало ли что я говорила, — нарочито беззаботно сказала Мич. — Может, я тебя попугать хотела.
И как ножом отрезала:
— Любишь целоваться? Люби и саночки возить!
— Но не такой же ценой! — завопил Порнов. — Это обман; я не согласен!
— Слово не воробей, — Мич была непреклонна. — Заводи двигатель, а то сейчас наружу, к монстрам, выберусь. То-то обрадуются!
Порнов почернел лицом; замолчал, поднялся с колен, отряхнул штаны.
— Как скажешь, — сказал он. — Если ты так, то и я так...
Он забрался в кресло.
— Пристегнись, а то до срока шею сломаешь, — это для Мич.
— Ну-ка, отцепись! Я сам поведу, — это «медбрату».
И, наконец, ремроботам:
— Живо на борт, мать вашу!..
— Ты какой-то не такой, — грустно сказала Мич. — Как что не по тебе, так всех поубивать готов. Ну хочешь, я тебя сейчас в щечку чмокну? Безвозмездно; то есть даром?
— Не надо, — отрубил Порнов. — Утром деньги; вечером стулья.
— Совсем с ума сошел, — горестно отметила Мич. — «Медбратушка», он нас не поубивает, в таком-то состоянии?
— Ему полезно злиться; сейчас он из ста очков выбьет сто.
Порнов в чужой разговор не встревал: ждал выхода турбины на полные обороты. Требовательно загорелся красный сектор ограничения мощности; Порнов выжал сцепление.
Сумасшедший рывок. Тело Мич киселем потекло во впадины кресла; захрустели кости. Вой урагана раздался в узком подземном коридоре; ошметки глины из-под колес срикошетили от потолка; сверкнули быстро удаляющиеся задние габаритные огни.
Пару минут спустя в оседающих клубах сизого дыма промелькнули два черных диска.
После чего все стихло окончательно.
