Глава 2
Геннадий Павлов
Как ни странно, больших различий между виртуальным полигоном и реальностью я не заметил. А потому периодически накатывало ощущение, что я по-прежнему нахожусь на станции, и происходящее – лишь очередная тренировка на имитаторе.
С утра зарядил дождь, к полудню переросший в настоящий тропический ливень. В ближайшие двое суток изменений в погоде не предвиделось, что нам было как нельзя на руку. По крайней мере с точки зрения Кэлеона. Автоматика, по его словам, засечь нас не могла, и бояться следовало исключительно ящерок-патрульных. Ну или ящерок, сидящих за экранами мониторов и наблюдающих за окружающим миром посредством хитрых камер. В этом случае ливень и вправду мог помочь, поскольку на расстоянии нескольких шагов в мареве водяного тумана не было видно ни зги.
Конечно, одними плюсами дело не ограничилось. Через час похода я почувствовал, что, несмотря на имплантаты, выдирать ноги из грязевых потоков становится трудновато. Еще через полчаса пришлось подключать усилители скафа. Идти стало легче, однако наш молодецкий марш-бросок все больше затягивался. В конце концов один из радориан по пояс провалился в глинистое болотце, и мы сделали короткий технический привал.
Согласно компу, идти оставалось пару километров. Нашими темпами – не менее двух часов. А ведь десантируй нас поближе, валялся бы я сейчас на пузе и наблюдал за ящерками, копошащимися вокруг плоского купола вражеской базы. Какое-никакое, а развлечение… Чушь все это! Не было бы никаких ящерок: в такой ливень ни одно разумное существо носа на улицу не высунет. И крутой инопланетной базы нет: завод – он завод и есть. И лежал бы я сейчас в ожидании сигнала общей готовности по уши в этой жиже, и было бы мне еще муторнее. Пора изживать военно-романтические представления.
Пока огонек готовности горел только у двух групп. Обе с диверсионными заданиями: склад оборудования и небольшой аналитический комплекс. Эти объекты располагались в пригородной зоне, и задействовать предполагалось телепатов, а не грубую силу.
Центры же производства биологической нечисти ящеры вынесли подальше от густонаселенных пунктов. Как результат КЗ-Леон с основными ударными силами штурмовал горные вершины, мы месили грязь на юго-западной оконечности континента, а третья, не уступающая нам в численности группа зачищала один из островков двумястами километрами севернее.
Я плюхнулся на спину и попытался завернуться в маскклеенку. Название этого чуда визуальной защиты было моим, поскольку аналогов в нашем языке опять не оказалось. А на ощупь клеенка – она клеенка и есть.
Апатично пролежав без движения пару минут, я открыл глаза и, рефлекторно щурясь, нащупал короткий загубник. Потягивать напиток и одновременно смотреть ввысь оказалось абсолютно невозможно. Теплые маслянистые струи рушились с небес и разлетались в нескольких миллиметрах от лица. Убедить себя, что шлем защищает надежно, не удавалось. Тогда я снова сомкнул веки и принялся потягивать сладковатую, чуть газированную жидкость. Мой любимый вариант тоника.
Истекла шестая минута медитации, и группа двинулась дальше. Я с некоторым удивлением обнаружил, что за время лежки слегка ушел в землю. Пришлось спешно выковыриваться.
Оставшиеся два часа шли без остановок. Глинистая почва чавкала под ногами. Самая натуральная глина, и как на ней такие джунгли умудрились вымахать?
А джунгли были самые настоящие. Очень кинематографичные джунгли. С корявыми деревьями, закрывающими небо, широкими лопухами листьев и густым кустарником. И мы в роли инопланетных охотников! Даже маскировка похожа. Неожиданно пришла мысль, что для ящерок мы и являемся инопланетными охотниками. Причем столь же уродливыми и кровожадными. Впрочем… они первыми начали.
Комп предупредительно пискнул и сообщил, что группа островитян заняла позицию и ждет сигнала синхронизации. Значит, остались скалолазы да мы.
К концу перехода из пяти десантников в мини-болота ни разу не провалился лишь я. Повод для гордости, хотя ничем, кроме удачи, это не объяснить. Сканеры на всех скафах стояли одинаковые… А может, и не на всех. Когда распределялось снаряжение, скаф мне выдал лично Кэлеон. Сказал – последняя корректорская разработка, модифицированная и улучшенная.
По понятной причине я и раньше ходил в скафе нестандартного образца. Радорианские были мне малость великоваты, да и вообще черта с два с ними синхронизируешься. Блок, обеспечивающий мыслеконтакт, был то ли слишком чувствительный, то ли наоборот… Короче, работать отказывался. Скаф мне дважды переделывали, что-то там настраивали и адаптировали; в итоге получилась та же радорианская штуковина, но вполне годная для моих нужд. Подобный скаф я осваивал на базе, в нем же проходил девять кругов ада на тренировках. А вот здесь, смотри-ка, подсунули новую разработку.
Когда первый приступ детской радости прошел и я добрался до технических данных, выяснилось, что ничего примечательного мне не выдали. Подтянули немного ряд боевых характеристик и… все. По словам Кэлеона, после этих добавок я стал соответствовать среднему оперативнику группы. И почему, интересно, я этому не обрадовался?..
– Готовность, – раздался тихий голос нашего штатного телепата. – Почти на месте.
И неожиданно добавил:
– Предельно осторожно. Здесь что-то странное с пси-фоном. Не пойму, первый раз такое.
Мы продолжили движение, и буквально через три десятка шагов поползла вверх техноактивность. Затем начались линии контроля. Их мы прошли быстро: все-таки в технике Дзорт отстал от радориан прилично. Особенно в послевоенные годы.
Вообще странно, наверное, это выглядело. Видимость нулевая. Идем по карте и сканерам. Последние увеличивают зону ориентирования до полусотни метров. В принципе в джунглях больше и не надо, но… Друг друга тоже не видим. По крайней мере глазами. Вместо солдат точки на карте и слабые-слабые красноватые тени – компьютер дорисовывает «невидимок» и проецирует изображение на маску. Заменяет, так сказать, несовершенные органы чувств.
– Стоп. – Это снова телепат. – Пришли.
Лес закончился, дальше еще одна полоса контроля и производственный центр. Я осторожно присел на землю. Кроме водных струй и нескольких темных пятен – деревьев, – по-прежнему ничего не было видно.
– Разделение один-один. – Тарр говорил на элианском техническом. Голос тихий, без эмоций.
Разделение один-один запланированное. Тарр и элианин выдвигаются вперед, а мы втроем остаемся и ждем, когда они вырубят систему контроля. Последняя линия самая серьезная, поэтому примерно полчаса проходят в вынужденном безделье.
– Сделано. На позиции. – Я поднимаюсь и устремляюсь вслед за красными призраками. Когда до опушки остается совсем немного, плюхаюсь на живот и остаток пути проделываю ползком. Древний тактический прием и поныне не утратил актуальности.
Через несколько минут впереди проступили смутные очертания строения. Комп услужливо дорисовал картинку. Теперь здание выглядело как в погожий солнечный день.
Тарр отослал сигнал координатору: группа на месте и готова к действию. Потянулось ожидание. Закутавшись в клеенку-невидимку, я сосредоточенно грыз загубник. Тоник заканчивался, надо было экономить. Зачем – непонятно, но надо. На всякий случай.
Двадцать минут, тридцать, час… Да что они там в этих горах делают?! По плану должны были прийти одними из первых! В срыв планов Кэлеона я не верю. Просто не верю, и все!
– Готовность! – В голосе Тарра проскользнула почти неуловимая нотка напряжения, и одновременно вспыхнул сигнал: группа Кэлеона на позиции. Короткое перемигивание компов. Синхронизация завершена. Начинаем. Первый в истории человечества космический бой: землянин против инопланетян. Ну надо же! И это происходит со мной!
Стянув защитную пленку с плазмера, я пополз вперед. Сейчас главная задача – сделать как можно больше до того, как ящеры нас заметят.
До здания мы добрались успешно. Распластались под бурыми неровными стенами – ящерки любят бугристые поверхности – и стали ждать, пока Тарр с небольшим компьютерным взломщиком переиграет систему охраны. Играл он долго. Сигнал изнутри шел слабый, и на то, чтобы вправить местным компам мозги, ушло с четверть часа. Затем массивная закрывающая вход пластина ушла вверх. Вперед!
Я сбросил маскпленку. Скаф давал почти такую же оптическую защиту, и наиболее «видимой» частью, несмотря на слой мимикрирующей краски, оставался плазмер.
Тарр работал ведущим, остальные цепочкой следовали за ним. На боевое построение это ни капли не походило, однако пока столкновений и не предвиделось. Радорианин замер.
– Проблемы. Разделенная система защиты. Дублирующий блок на минус первом уровне. Отсюда не отключим. – Короткая пауза. – Разделение ноль-семь.
Ноль-семь – идиотская нумерация – это я, ведущий телепат и еще один элианин. Радориане – основная ударная сила – движутся вторым темпом.
Шлюзовой отсек закончился, и мы снова оказались в джунглях. По крайней мере так показалось вначале. Потом я заметил в небольших просветах фрагменты стен. Кусочек планеты просто внесли внутрь завода для каких-то своих нужд. Мутантов, что ли, здесь тестируют?
– Почти весь персонал уровнем ниже, – проинформировал телепат. – Одна или две особи на втором этаже. Про нижние уровни подробно сказать не могу.
Мы возобновили движение. Телепат первым, я и второй элианин чуть сзади и сбоку. Радориане идут следом.
Минимум дважды мы попадали в зону видимости камер, но по-прежнему было тихо. Внутреннюю систему контроля Тарру удалось обмануть. Обойдя джунгли по периметру, группа остановилась на небольшой покрытой пластиком площадке. Ядовитые темно-зеленые цвета, наросты на стенках… Пакость.
Площадка ветвится двумя коридорами. Они ведут куда-то на первый уровень и нам не нужны. А нужна нам либо лифтовая шахта, либо ведущая вниз лестница. Выход на последнюю закрыт, да не больно-то и хотелось: сгибаться на дзортианских лестницах нужно в три погибели. Зато с лифтом везет. Платформа благополучно замерла наверху, а спуститься по стволу лифтовой шахты – дело нехитрое.
Площадка этажом ниже не отличается от предыдущей, разве что джунглей Здесь нет. Вместо них еще два коридора – своеобразный перекресток. Потолки низковаты, но идти можно не сгибаясь. Мне. А вот телепату нашему труднее. Он и по элианским меркам довольно высокий, будет мучиться.
– Нам туда, – направляет Тарр.
– Большая часть ящеров в боковом ответвлении, – докладывает телепат, – впереди только двое или трое… не нравится мне пси-фон!
Добавление было столь неожиданным, что Тарр счел нужным прореагировать:
– Чем?
– Не знаю. – Едва уловимые нотки растерянности. – Ни на что не похоже. Но, кажется, это еще ниже, в лабораториях.
– Разберемся. – Тарр ответил, а значит, отнесся к сказанному предельно серьезно. Любопытно. Я, например, со своим четвертым уровнем ничего не чувствую, и второй элианин-сенс, видимо, тоже. Но уровень у нашего телепата десятый и, что намного важнее, дюжина успешных операций за плечами. А значит, его интуиции стоит доверять.
Движемся чуть быстрее. Камер и датчиков не видно, теперь главное, чтобы никому из ящерок не вздумалось прогуляться по коридору.
Болотная расцветка начинает потихоньку раздражать, со стен тут и там свисают какие-то змееподобные растения. Резкое ярко-желтое освещение обеспечивают замкнутые в нелепые пирамидальные плафоны лампы, расположенные попеременно то на стенах, то на потолке. А еще в коридорах стоит устойчивая вонь явно искусственного происхождения. Видимо, ароматизатор… Как такой мерзкий запах может нравиться?!
Мне в голову запоздало приходит мысль, что с нас после такого ливня должно течь ручьем. Лихорадочно кручу головой. Ничего подобного. Скаф каким-то образом эту проблему решил. Причем даже не проинформировал, похоже, счел решение само собой разумеющимся.
Остановка. Последняя и самая нервная. Дальше будет сплошная карусель и беготня на время. Коридор плавно уходит вправо. В десятке метров впереди контрольный центр – сердце здешней службы безопасности.
– Четверо ящеров, очень близко. Общая расслабленность. Начинаю торможение. – Телепат замолкает, а я чувствую легкое, почти неуловимое колебание его психосферы. Уснуть ящерки, конечно, не уснут, но, глядишь, секунду-другую элианин нам выиграет.
Во время пси-атаки Тарр пытается взять хотя бы под частичный контроль систему охраны.
– Сделано. – Два возгласа раздаются почти одновременно. – Локальная синхронизация.
Началось! Сейчас компы скафов соединяются в единую сеть. Теперь я и радориане – цельный боевой механизм. С элианами сложнее, но они тоже становятся если не нашей частью, то уж симбионтами точно. А дальше… Дальше тело уже почти привычно становится чужим.
Дверь, закрывавшая проход в комнату, уползает вверх и… секундный «бой» заканчивается. Я уловил всего несколько кадров, а ящерки вообще ничего не уловили.
Только теперь удается мысленно восстановить всю последовательность. Осознать, что закутанная в дурацкий балахон туша справа – моя работа, а три другие – остальных оперативников. Вот тебе и разница в техническом оснащении. Мы стоим в центре вражеской базы, а враги о нас даже не знают.
Тарр немедленно прилипает к компьютерному модулю, а я успеваю быстро оглядеть помещение. Ничего особенного. Три десятка экранов, транслирующих информацию как из помещений базы, так и снаружи. Несколько то ли кроватей, то ли столов: мебель у Дзорта крайне специфична, и ее назначение не всегда удается с ходу понять. Сложный и вместе с тем невнятный орнамент растений на стенах. Пара настольных компов, здоровый широкий шкаф, на полу нечто вроде ковра.
Понять, чем занимались ящеры, теперь трудно, несмотря на то, что внешне рептилии почти не пострадали. Ни одного выстрела из плазмера сделано не было. Били лазерами. Коронный радорианский трезубец, разработанный во времена войны. Голова, сердце, центральный нервный узел. При точном попадании ящер даже дернуться не может, просто оседает на землю. Никто из десантников не промахнулся.
– Система наша. – Тарр закончил возню с центральным компом. – Контроль частичный, но мешать электроника не будет. Расположение оставшихся особей следующее. – На единственном, архаичном по меркам станции проекторе высвечивается карта базы. Пять этажей, из них три подземных. Причем про минус третий уровень мы не знали.
На схеме проступает оранжевая сыпь. Две точки наверху, дюжина на нашем этаже и столько же уровнем ниже. Несколько точек на подземном уровне из оранжевых становятся зелеными – охрана. Тарр комментирует:
– Действуем планово. Ящеры со второго и минус первого уровня находятся на рабочих местах. Скорее всего помещений не покинут. Я остаюсь здесь и обеспечиваю общий контроль. Остальные вниз. Лифтовую шахту перекрыть. Охрану уничтожить. Съемка, минирование, отход. Проверьте новые, не указанные в первичном плане помещения. Все.
Все так все. Вчетвером выскальзываем в коридор. Теперь можно особо не таиться. Датчикам мы безразличны, система внутреннего оповещения не работает. Уже проверенным путем – через шахту лифта – спускаемся вниз. Идущий последним элианин ненадолго останавливается, прикрепляет к потолку два хорошо знакомых диска, высыпает горсть «паучков». Теперь ящеркам на этаж не выйти и с этажа не уйти. Лестницу оставляем чистой, мало ли что.
Минус второй этаж – точная копия предыдущего: те же четыре коридора. Только вот охранники сидят не в одном месте. Четыре особи. Дежурят парами.
Разделение. Мне в напарники достается телепат. Короткая пробежка, пару секунд на синхронизацию, и я вываливаюсь из-за угла. Одновременно двери, ведущие в небольшое служебное помещение, распахиваются – Тарр отслеживает ситуацию четко, заставляя автоматику играть на нашей стороне. Я прыгаю вперед и дважды стреляю, на этот раз из плазмера. Ящерки ведут себя вяло, даже на внезапно открывшуюся дверь не успевают среагировать. А потом уже поздно. Еще парочка мертвых тушек.
Секунду спустя вторая команда сообщила об успешной зачистке другого охранного помещения. Теперь здание полностью наше, остались технические моменты. Проходя мимо элианина, я неожиданно поймал странную эмоциональную волну. Даже приостановился и посмотрел на него вопросительно. Элианин в ответ немного неестественно махнул рукой: потом, все потом.
Мы собрались на противоположном от лифта конце здания, в предбаннике лабораторной секции.
– Все планово, – голос Тарра сосредоточенно-спокоен, – запись данных с их центрального аналитического модуля проходит успешно. Начинайте сбор образцов и минирование. Двое вниз. Согласно схеме там несколько вспомогательных помещений для культивирования и выращивания. По сути, те же инкубаторы. Ящеров нет. Разрыв.
Пожав плечами в пустоту, я перехватил плазмер поудобнее и в компании элианина направился в подвал. Лифт туда не ходил, и даже лестницы в привычном понимании не было. Просто наклонный спуск, выполняющий еще и функцию шлюзового отсека. Лепестки дверей негромко щелкали перед и за нами. В последней секции перед подвалом сканеры зафиксировали ультрафиолетовое облучение. Заодно пришлось перетерпеть короткий, но исключительно интенсивный душ, который Тарр не посчитал нужным отключить. Забавно, мне всегда казалось, что дезинфекция проводится после, а не до посещения потенциально опасных территорий.
– Землянин, действуй предельно осторожно. – Телепат смотрел на меня то ли задумчиво, то ли растерянно.
– Куда уж осторожнее, – процедил я сквозь зубы, – а что такое? Нам же сказали, что ящеров впереди нет.
– Там что-то ненормальное в лабораториях. Никак не пойму… – Элианин поднял плазмер.
– Будем разбираться. – Ирония вышла натужной, слова элианина заставляли нервничать.
Расползлись последние шлюзовые створки. Низкий короткий коридор вывел в просторный зал. Как ни странно, освещение здесь было вполне обычным, да и само помещение выглядело куда более «по-человечески», нежели предыдущие. Из стен вырастали низенькие, будто для детей, столы, заставленные какими-то приборами, компами, терминалами. Через всю комнату тянулись длинные высокие стеллажи, заполненные прозрачными клетками. Вдоль своеобразного террариума была проложена магнитополоса, над которой висела небольшая платформа. Видимо, чтобы ящерки до верхних ярусов не на лапках прыгали, а цивилизованно воспаряли.
Продолжая держать плазмер на изготовку, я медленно прошелся по периметру помещения, разглядывая псевдоаквариумы. Одновременно скаф включил стереозапись: куда же без документальной части. К моему разочарованию, саблезубых крыс не было. Большинство клеток заросло чем-то вроде мха; в некоторых суетилась мошкара, ползали жучки, а самой крупной тварью из увиденных оказалась жутковатая помесь паука с червем размером с ладонь.
Часть клеток пустовала. То ли жильцы еще не въехали, то ли уже выехали. А может, какие бактерии в них обитали. Я поймал себя на мысли, что шуточки в голове вертятся кислые. На браваду не тянут. Азартное напряжение сменили апатия и какая-то… опустошенность, что ли? Бегали, стреляли, миссия галактического масштаба, коварные ящерицы… И все ради этих стеллажей, якобы содержащих биологическое оружие?
Не знаю, что я ждал здесь увидеть. Не крыс же, в самом деле, с клыками? Но все-таки…
Телепат в отличие от меня по залу не бродил. Он так и остался стоять неподалеку от входа, хотя, судя по датчикам, съемку тоже вел.
– Ну вот мы и в святая святых. – Я криво усмехнулся. – И где источник твоей потенциальной пси-угрозы?
– Не моей угрозы. – Элианин ответил неожиданно резко. – Там дальше второй зал. Эпицентр именно в нем. Но и тут девиации заметны. Ты ничего не чувствуешь?
– Вроде бы нет.
Я остановился, прикрыл глаза и попытался максимально сосредоточиться на колебаниях пси-фона. Глухо. Пусто. Лишь легкое фоновое шуршание, характерное для низкоразвитых форм жизни. Причем куда слабее, чем в тех же джунглях.
– Ничего не чувствую, – резюмировал я. – Обычный фон. Пойдем смотреть тво… эпицентр. Может, там проявится что-то, доступное моему слабочувствующему умишку.
Однако попасть в следующую комнату оказалось не так-то просто. С залом стеллажей ее соединял еще один шлюз, имевший автономную блокировку. Прошлось устраивать новый компьютерный поединок, закончившийся полной капитуляцией охранной системы. Пройдя очередную душевую кабинку, мы оказались в небольшом узком отсеке, темном и явно охлаждаемом искусственно. В голову невольно полезли ассоциации со склепом, хотя куда больше он напоминал… Что? Здесь ассоциативное мышление дало сбой.
Стеллажей не было. Как и столов, компов и прочего технологического антуража. Пещера как пещера, только вот… Я остановился, не решаясь шагнуть вглубь. Что-то с ней было не так. Телепат стоял в шаге позади, и его психосфера буквально искрилась неприятием. Нечто подобное иногда проскакивает, когда элиане смотрят на радориан. Не отвращение, а именно какое-то отторжение. Но это у телепата, а у меня?
Определиться с собой, как всегда, оказалось много труднее, чем с окружающими. Было в этом помещении что-то неуловимо знакомое, хотя я мог поклясться, что ничего похожего раньше не видел. Я включил небольшой широкоугольный прожектор. Сканеры сканерами, а визуальное наблюдение при нормальном освещении не повредит.
Широкое белое пятно заскользило по полу, подпрыгнуло, поползло по стенам, зацепилось за потолок… Везде одно и то же. Неровные стены покрыты местами мхом, местами какой-то буро-зеленой слизью. Мелкие насекомые вроде тех, что сидели по аквариумам, сновали туда-сюда, не делая больших различий между полом и потолком. Не похоже, чтобы свет фонаря их сильно беспокоил. Обычная сырая грязная пещера… Я тряхнул головой. И в этот момент будто разом запищал легион комаров. Пещера скачком изменилась. Точнее, она осталась прежней, но словно бы приобрела глубину. Перестала быть просто пещерой, а потом я почувствовал, что на меня смотрят. Даже не смотрят! Ощущение было как если бы меня облизали влажным шершавым языком, пробуя на вкус.
Дегустация, сопровождаемая писком, длилась всего секунду. Пещера вновь была просто пещерой.
Я резко обернулся.
– Что только что произошло? – Мой голос прозвучал на удивление спокойно.
Элианин явно не понял.
– Ты ничего не почувствовал? – Я снова посмотрел в глубь пещеры. Затем поднял плазмер.
– Нет, ничего. – Телепат был слегка озадачен.
Я нажал на спуск и дернул стволом. Огненная плеть хлестнула по стене. Полетели раскаленные брызги, по мху зазмеились язычки пламени. Однако больше ничего не произошло. Я выпустил еще пару очередей: на сей раз в пол и потолок. Никакой реакции. Представляю, как мои действия выглядели со стороны. Что ж, к роли штатного клоуна мне не привыкать. Я несколько раз глубоко вздохнул.
– Закончил? – ехидно, как мне показалось, осведомился элианин.
– Вполне. – Я шагнул вперед. – Отрицательный результат – тоже результат. Что у нас дальше в программе? Образцы и минирование? – Присев на корточки, я снял с пояса небольшую трубку контейнера…
Из комплекса мы уходили чинно и без спешки. Живое воплощение девиза «пришел, увидел, победил». А ведь существа, оставшиеся внутри, даже не подозревали, что произошло. Не подозревали, что здание превратили в одну большую бомбу.
А дальше был длинный утомительный марш и пропитанные мутными потоками джунгли. Была грязь, проваливающиеся в болотца радориане и закончившийся на середине пути тоник. Через двадцать минут начали поступать сообщения от других отрядов. Лаконичные и на редкость однообразные: «Задание выполнено. Действуем планово». Ни слова о потерях, никаких подробностей. Видимо, остальные отработали столь четко, что и рассказывать нечего. Сообщение от группы Кэлеона пришло последним.
Флаер подобрал нас недалеко от точки высадки, и спустя полчаса с момента взлета Тарр активировал заложенные заряды. Огонек мигнул, подтвердив, что взрывные устройства активированы. И все. Ни грибка над горизонтом, ни докатившегося гула. Бой с ящерами так и остался соревнованием машин. Виртуальный взрыв с реальными последствиями стал финальным аккордом. Одна из лабораторий Дзорта перестала существовать.
Остаток пути я провел, глядя в небольшое окно. Джунгли закончились, потянулась широкая угольная полоса промышленной зоны. Флаер заметно сбросил скорость и немного погодя пошел на снижение. Правда, немедленной посадки не последовало. Мы заложили пару виражей, сделали зачем-то добавочный круг над посадочной зоной и только затем мягко скользнули в высокий створ радорианского ангара. Вообще-то ангар находился на территории, номинально закрепленной за элианами и Дзортом, однако среди его обслуживающего персонала ни тех, ни других я что-то не заметил.
Мы выгрузились. Все так же в полном молчании покидали общее оборудование в контейнеры. А дальше группа разделилась. Элиане отправились в жилой блок, размещенный где-то на противоположной стороне города, а радорианам и мне предстояло остановиться в одном из зданий на границе жилого и промышленного секторов и тихо просидеть там сутки. Вернее, таков был изначальный план, в который Тарр неожиданно внес коррективы, поменяв местами телепата и своего соплеменника. Комментарий, данный элианину, был неожиданным:
– Покажешь ему, – тычок в мою сторону, – город.
Пока я молча переваривал сказанное и размышлял об отсутствии у радориан манер, инопланетники погрузились в местные авто. Турбоплатформы и флаеры на Эроне были не то чтобы совсем редки, но колесный транспорт, бесспорно, доминировал, и привлекать лишнее внимание не хотелось. Дикая планета.
Домчались мы быстро. Местом временного проживания оказался невысокий даже по дзортианским меркам дом. Скучные желтые стены, подземный гараж и одинокая двухсекционная дверь. Единственное, что казалось необычным, – тишина и отсутствие всяких признаков жизни. В другое время я обязательно поинтересовался бы их причинами, но апатия, накатившая еще в лаборатории, не отпускала до сих пор. Ну нет никого и нет, мое-то какое дело? Судя по олимпийскому спокойствию Тарра, так и должно быть… Брр! Да что же это я так скис?! Надо срочно в город! Может, хоть на прогулке развеюсь.
Как оказалось, с прогулкой предстояло повременить. В силу вступило золотое радорианское правило: вернулся из боя – почисти оружие. В наш век это означало полную перезарядку ска-фа, замену израсходованных лазерных батарей, обоймы плаз-мера и прочую дребедень. На черта это было делать сразу после прилета, когда никаких боевых действий не планировалось, я не понимал решительно. Тарр мои замечания проигнорировал и засадил за постбоевую техническую рутину. Мысленно присвоив радорианину дюжину красочных эпитетов, я занялся исполнением прямых обязанностей. Много времени это не заняло, особых сил тоже не потратил. Самой утомительной частью была замена усеянных иглами лазеров пластинок активной поверхности. Но в этот раз лазерами мы пользовались мало, так что на кропотливую возню ушло лишь несколько минут.
Сменив энергетические блоки и поставив подсевшие на до-зарядку, я запаковал оружие и скаф в контейнер и пошел к Тарру за обещанной увольнительной. Оба чужака справились быстрее меня, поэтому ждать не пришлось. Радорианин дал добро, я напялил на себя легкий герметичный комбез, необходимый для сокрытия моей противоестественной натуры, и мы отправились на экскурсию.
Элианин то ли бывал здесь раньше, то ли изучил карту города вдоль и поперек, но машину вел уверенно и даже лихо. Я не осведомлен о дзорто-элианских правилах дорожного движения, но вряд ли они допускали подобную раскрепощенность. Впрочем, когда прилегающие к промзоне кварталы закончились, он заметно сбавил ход.
Впереди раскинулись неожиданно густые насаждения. Элианин свернул на магистраль, безжалостно разрубавшую зеленую зону, и пару минут спустя впереди замаячили шпили центральной части города.
Как ни странно, дзортианские постройки куда больше напоминали города будущего в представлении наших режиссеров и фантастов, нежели мегаполисы Элии или Радора.
Элиане в архитектуре постоянно впадали в крайности, строя то патриархальные многокилометровые сектора двух-трехэтажных коттеджей, то, наоборот, столь причудливые, завешанные голограммами конструкции, что на них смотреть было страшно, не то что жить внутри.
Радориане же, напротив, излишне злоупотребляли функциональностью и унификацией. Внешне их города более всего напоминали киберпанковые вариации: бесконечные металлопластиковые «свечки», многоярусные магистрали, четкая территориальная разбивка на зоны работы, проживания и отдыха. Идеал корпоративного мышления!
Ящерки в архитектуре разнообразничали. И если промышленная зона в своей унылости и однообразии могла дать Радору сто очков вперед, то центр вполне походил на типовой киношно-фантастический город. Высотные, едва ли не километровые шпили перемежались куполообразными строениями. Цветовая палитра играла радужным спектром. Мелькали небольшие скверики. Автомагистрали соседствовали с узкими магнитными полосами городских трамвайчиков. На улицах можно было увидеть представителей всех трех рас, хотя радориане находились в явном меньшинстве. Прямо хоть на камеру снимай – живая иллюстрация классического инопланетного мира!
– Землянин, какое впечатление у тебя осталось от операции? – неожиданно спросил элианин.
Некоторое время я безуспешно пытался понять подтекст вопроса, потом определялся, какое у меня, собственно, впечатление. В обоих случаях ничего конкретного в голову не пришло, поэтому я не придумал ничего лучше, как хмыкнуть в ответ:
– Ты о чем?
– О твоем впечатлении, твоем отношении. О том, как ты оцениваешь произошедшее.
– Я, наверное, не совсем понимаю. – В вызове на откровенность мне виделся какой-то подвох. – Больше всего меня удивило сходство с тренировками, пожалуй. Очень все было… академично. Как на тренажере. Ну и… просто, что ли? Как будто поддавки какие-то. Я думал, реальные боевые противостояния напряженнее. Или ты спрашивал не об этом?
Элианин молчал так долго, что я решил, будто ответ вышел неожиданно исчерпывающим. При этом психосфера водителя лучилась странными, непривычными переливами, оценить значение которых я бы не взялся.
– Землянин… За что ты убиваешь? За что сражаешься? – Я оторвался от техногенных пейзажей за окном и воззрился на элианина. – Зачем тебе эта операция? Ты убил трех Разумных, и тебе все равно.
– Странные ты вещи говоришь, – я ядовито ухмыльнулся, – будто тебя там не было и ты в этом не участвовал.
– Землянин, ко мне это имеет отношение. Я живу с Дзортом и Радором в одном мире. Их действия отражаются на моей планете, на мне. А за что сражаешься ты? Почему позволяешь себе убивать незнакомых существ, наказывать за поступки, которые не имеют и не будут иметь к тебе никакого отношения? Не думаю, что тебя беспокоит наше благополучие или благополучие Радора. Вероятно, ты даже не знаешь, чем именно в уничтоженных лабораториях занимались дзортиане, – поленился прочитать. Просто слышал, как другие говорят, что там нечто опасное, что необходимо уничтожить.
– А в ценности общего характера ты не веришь?! – Я разозлился: еще мораль мне здесь не читали. – Что, я не могу считать, будто изготовление биологического оружия – деятельность вредоносная сама по себе?!
– Ты не веришь в свои слова, – элианин бросил на меня короткий взгляд, – понимаешь ущербность своей логики…
– Прекрати копаться в моих мозгах!
– Я никогда…
– Ага, ага! Ты просто хороший психолог! Инженер человеческих душ… Поворачивай! Мы возвращаемся.
– Почему ты так отвечаешь? Разве не важно понять мотивы своего поведения?
– Поворачивай! – почти крикнул я. – Мудрец инопланетный. И заткнись ради бога! – Я уставился в окно и начал тщательно паковать свою психосферу в многочисленные защитные коконы. Неизвестно, насколько это поможет против десятого уровня, но по крайней мере задачу по сканированию меня усложнит.
На небольшой ромбовидной развилке элианин развернул машину, и мы покатили назад на базу.
И почему каждый знает, как лучше, и любит нести чушь с глубокомысленным видом?! За мир и процветание они борются, но при этом порефлексировать хотят на досуге: куда мы все идем и имеем ли право… Трепло инопланетное.
Мы расстались в уже знакомом гараже. Элианин, не проронивший на обратном пути ни слова, коротко попрощался и укатил к своим. Я прошел к себе в комнату – пустое, скучное помещение, буквально четыре стены и потолок, – помаялся с четверть часа и решил побродить по зданию; благо, никаких ограничений на перемещение внутри строения Тарр не накладывал.
Как выяснилось пять минут спустя, отсутствие ограничений объяснялось их бессмысленностью. Несколько коридоров, окна, таращившиеся на пустые улицы, два десятка запертых дверей – вот и все, что я обнаружил во время прогулки. Прямо хоть иди к радорианину на чай – заняться-то все равно больше нечем; даже телик с местными каналами в номер не поставили.
У меня неожиданно разболелась голова. Боль запульсировала в затылке, мягко, но настойчиво сжала виски. Этого ещё не хватало! Я развернулся, собираясь вернуться к себе, и почувствовал головокружение. Мир вокруг неожиданно качнулся. Я невольно выбросил руку в сторону, пытаясь опереться на стену, и провалился в небытие.
…Короткое падение. Морозный воздух, бьющий в лицо. Я парил над бесконечным, скованным льдом океаном. Кое-где виднелись полыньи, и серая тягучая вода лениво выплескивалась на кристально чистый белый панцирь…
Меня окатила волна жара, вдвойне едкая в этом смерзшемся мире. Я невольно покрутил головой, ища ее источник, и обнаружил стремительно скользящий ко мне огненный шар – крошечное солнце, расплескавшее сотни протуберанцев. За ним еще одно и еще. И я вдруг понял, что ледяная пустыня каким-то образом отражает реальный мир. Что спешащие ко мне солнца не менее материальны, чем я сам. Что до нашей встречи остались считанные минуты, и ждать от нее добра не приходится.
Вереница озарения рассыпалась разноцветным бисером, а затем высеченный изо льда мир поблек, накладываясь на привычную реальность. Я осознал, что стою, привалившись к стене, и разглядываю желто-серый пол. Ничего не изменилось, только вот вымороженный сухой воздух сделал все… ясным? А еще я понял, что не успеваю.
Я? Не успеваю?! Смешно. То, чем я стал, не могло не успеть. Одно бесконечно долгое мгновение я вглядывался в торосы, наблюдая, как вскипевшие воды разрывают тяжелое ледяное покрывало, а затем Вселенная рывком уменьшилась, схлопнувшись до размеров коридора. А дальше оставалось надеяться, что меня учили не зря.
Страха не было, возможно, оттого, что блуждающие в смерзшемся мире солнца до конца не воспринимались всерьез. На месте страха были азарт и неожиданная злость: «Поймать меня решили? Самонадеянные твари».
Я рванул назад, к себе в комнату, привычно замечая, как медленно потянулись за мной висящие в воздухе пылинки. Время уплотнилось, время превратилось в густой вязкий кисель. Жаль, недостаточно вязкий.
Сорвать пломбу, открыть контейнер. Господи, какая же умничка Тарр! Заставил дурака перезарядить скаф сразу после возвращения с операции! А я-то его костерил. Скаф! Маска, перчатки, активация, слияние. Лазерная поверхность активна, энергозапас полон. Ну, уроды инопланетные, держитесь, кем бы вы ни были!
Я подхватил плазмер, пинком отодвинул контейнер в сторону, рванул к двери, и тут же тонким ноющим звуком в наушники ворвался сигнал экстренного оповещения. Инициатор – Кэлеон, ретранслятор – Тарр. Уже радует – не надо будет ничего объяснять.
Я вихрем ворвался в номер радорианина. Тарр, голый по пояс, спешно застегивал крепления скафа. Увидев меня в полном облачении, он на секунду замер в недоумении. По психосфере проскользнула сиреневая искорка: удивление, подозрительность, вопрос. Я же в этот момент подавлял короткие желудочные спазмы, и сам факт, что мне удалось прочитать подобный эмоциональный разряд, был достаточно необычен.
– Экстренная эвакуация, – голос радорианина никак не отразил его переживаний, – нам надлежит немедленно явиться в контактную точку. Координатор и остальные звенья прибудут туда приблизительно через сто тактов.
И в этот момент мир вновь сломался. Нет, я не вывалился в закипающую ледяную пустошь. Скорее это напоминало автономный режим скафа. Когда твоими действиями управляет, пусть и не полностью, автомат. Только в этот раз вместо автомата выступал кто-то… какая-то другая часть меня. Та, что умела блуждать в синем тумане. Та, что способна биться с Ирейном на равных.
– Быстрее! – буквально заорал я. – Мы уже опоздали. Еще чуть-чуть – и никакой Кэлеон не поможет! – Одновременно я выпустил пси-щупальца и впервые вцепился в чужое сознание, намереваясь подчинить его себе.
Вообще-то, несмотря на отсутствие пси-способностей, радориане умели закрывать свой мыслеток наглухо, и Тарр владел подобной техникой в полной мере. Но мое второе «Я» чихать хотело на эти техники.
Я успел уловить иную, невероятно далекую психосферу радорианина, пока продавливал, просачивался сквозь кусающиеся барьеры чужого разума. Короткий мыслеприказ – и я вновь в своем теле. В этом мире прошла лишь доля секунды.
Комментировать мои вопли радорианин не стал. Сейчас он верил мне безоговорочно, понимал, что я говорю правду. Коверкать чужое восприятие, убивать в нем способность критически оценивать ситуацию – достаточно гнусно, но у нас действительно не было времени.
Тарр подхватил плазмер, и мы выскочили в коридор. Надсознание молчало, но следующее действие и так понятно. Надо наружу, внутри здания не выстоять. Почему-то мне казалось, что главное – держаться подальше от таинственного врага, не вступать в прямое противоборство.
– Землянин, – раздался в наушниках голос Тарра. – Нельзя на улицу. Мы на территории, закрепленной за Дзортом. Вероятность, что нас увидят, достаточно высока. Это ставит под угрозу всю операцию. Нас не должны обнаружить…
Мир вновь изменился. Я услышал собственный голос.
– Радорианин, какова твоя приоритетная задача? – И, не останавливаясь, продолжил: – Охранять меня! – Почему-то мой голос стал колючим и злым. – Я важнее этой дурацкой операции! И я иду на улицу!
Радорианин выплеснул волну неприятия; я почти физически ощущал его ненависть. Но он промолчал и последовал за мной – это главное. Значит, над Я право? Охранять меня важнее операции?! Только сейчас я начал осознавать сказанное. Вот так номер. Опять Корректоры всех вокруг меня построили? Кстати, не они ли сейчас подсказывают? Мысль пришла неожиданно, и почти сразу в голове сформировался ответ: «Нет». Твердая, непоколебимая уверенность – не они.
Я вновь становлюсь собой. Концовку пути срезаем, свернув в небольшой боковой коридорчик. Справа две двери, слева вереница небольших окон, забранных прозрачным пластиком. Внизу, во дворике, никого.
Небольшая пауза. В голове бьется отчетливая мысль: «Развилка. Последняя возможность выбора». Какого, к черту, выбора?! Срываю крепеж, коротким ударом выбиваю раму. Мой доспех будущего стремительно тает. «Маскировка активна», – услужливо подсказывает комп. Теперь только вперед! Я прыгаю вниз. Позади бесшумно приземляется Тарр. Похоже, с ролью ведомого он смирился окончательно.
Куда теперь? Почему-то появилась четкая уверенность, что на флаере нам не улететь и к точке сбора не прорваться. Значит, либо в глубь города, либо в заводской район. Этот выбор не кажется высшему «Я» существенным. Развилка для него осталась позади. Но мне-то что делать?!
Ладно, пусть будет центр города. Глядишь, и затеряемся. Знать бы еще, от кого прятаться…
Невысокие желто-коричневые здания, узкие, пропитанные влагой переулки; прошедший ливень ненадолго впечатал пыль в мостовую. Прямо аладдиновский Багдад двадцать третьего века.
И ни души. Хотя можно ли применять этот термин к ящеркам?
В принципе в эти часы на улицах и не должно быть много чужаков, но полностью вымерший город настораживал.
Тарр прозрачной тенью безропотно следовал за мной. Сканеры молчали, особой пси-активности я не чувствовал. Высшему «Я» до меня тоже дела не было.
Мы удалились от своего временного пристанища где-то на полкилометра. По-прежнему стояла тишина.
Странно. Может, все-таки стоило бежать к флаеру? Сейчас бы уже были в воздухе. Десять минут лета до джунглей, а там ищи ветра в поле…
Еще один квартал остался позади. Перед очередным рывком мы ненадолго остановились. Сканирование опять не дало результатов: рост техноактивности в рамках погрешности. Я счел возможным потратить несколько секунд на изучение местности.
Пригород кончился. Перед нами лежала небольшая парковая зона, отделяющая промышленную часть города от центральной. Правее сквозь деревья поблескивал пруд. Еще дальше проходила одна из главных городских магистралей.
Внешне парк мало отличался от джунглей, разве что деревья были мельче и росли реже, да кое-где были видны узкие бордовые дорожки. Согласно карте, выведенной скафом, ширина зоны отдыха около ста метров. Ну, тронулись…
Я ничего не успел сделать. Так же, как ничего не успел сделать Тарр. На границе уплывающего сознания раздался предупредительный сигнал: техногенный скачок. Но мне уже было все равно. Я плыл, засыпал, проваливался в теплое приятное болото грез…
Взрыв! Мир задрожал и обрушился. Кусочки реальности, той реальности, которую я знал, были теперь не нужны. Более того, они были вредны, они загоняли меня в сонную муть.
«Рост техноактивности, – вопил скаф. – Лоцирование источника. Провалено. Лоцирование источника. Провалено. Лоцирование…» Я резко обернулся и увидел заваливающегося набок Тарра.
Нас накрыли. Накрыли пси-ударом. Точным. Дозированным. Сильным ровно настолько, чтобы отключить сознание, несмотря на все усилия скафа. Но я вновь не был собой. И последствия пси-атаки развеялись столь же стремительно, как и появились.
«…источника. Успешно!» На карту, проецируемую скафом, вывалились несколько точек. А вот и противник. Ну, держитесь, сволочи…
На крыше ближайшего дома появляются три фигурки. Высокие, тонкие, почти неразличимые для глаз. Но сканеры скафа пробивают кокон чужой защиты, несмотря на активное подавление. Элиане! Откуда, зачем?! Вопросы остаются позади. Они становятся ненужными, лишними! И я начинаю стрельбу.
Три огненных клубка падают на землю. Плевать, что нас могут увидеть ящерки. Риск слишком велик… Да при чем тут риск?! Они осмелились напасть на меня! Плазмер выплевывает еще несколько капсул. Контрольные.
Противник так и не успевает открыть ответный огонь. Понадеялись на телепатов… Уроды.
Я подхватываю плазмер Тарра. Радорианин жив, но в глухой отключке, пытаться вытащить его – смерти подобно. «Да и не за ним пришли», – словно в оправдание шепчу я себе. Впрочем, тому, кто сейчас направляет меня сквозь лабиринт пустынных улочек, Тарр глубоко безразличен. Высшее «Я» пытается спасти лишь мою жизнь. Нет, не жизнь! Уголком сознания, что еще принадлежит мне, успеваю уловить, что речь идет не о моей жизни и смерти. А потом становится не до того. В течение нескольких секунд пси-фон вокруг стремительно уплотняется, а затем город ящеров проваливается в никуда.
Невидимая рука подняла меня в воздух. Короткая пауза и холодок свободного падения в животе. Удар! Не очень болезненный, хотя и должен быть таким. Синяя гладь океана сомкнулась над головой. Черта с два! Я забарахтался, потом, собравшись с силами, рванул вверх. Вода удивленно взглянула на осмелившегося сопротивляться наглеца. Попыталась сдавить мягкой упругой подушкой. Поверхность быстро покрывалась тонким серебристым ледком. Ну уж нет!
Вода кипит вокруг тела. Я превращаюсь в раскаленный болид, в реактивную торпеду. Хрупкая поверхность разлетается, и я выныриваю, жадно хватая ртом воздух. Потом неожиданно для себя продолжаю движение, зависнув в итоге в нескольких сантиметрах над поверхностью.
Передохнуть не дают. Невдалеке вспухает гигантский пенящийся вал, секунду медлит, словно пытаясь сориентироваться, а потом устремляется ко мне. Я рефлекторно дергаюсь в сторону и обнаруживаю, что скользить над водой ничуть не сложнее, чем бегать по травке. Впрочем, способность левитировать мало помогает. Водный фронт изгибается, заключая меня в кольцо, и обрушивается всей массой.
Поначалу я ничего не мог поделать. Сил хватало только на то, чтобы окончательно не погрузиться в пучину. Гибкие водные щупальца трясли меня, будто тряпичную куклу. Стоило сорвать с себя одно, как на смену приходило новое. Схожие трудности испытывал разве что Геракл, сражаясь с Гидрой. Сравнение мне понравилось, и я развил мысль. Геракл в том поединке успешно использовал огонь, стоит попробовать…
Острая режущая боль – подобной не испытывал ни разу. Удивился даже, почему не наступил болевой шок. Вокруг висело клубящееся раскаленное марево пара. Оказалось, законы физики здесь никто не отменял, и превратиться в гигантскую каплю расплавленного металла – не лучшая идея. Единственное, что утешало: тому, кто был водой, пришлось ничуть не слаще. Его вопль едва не вывернул меня наизнанку.
Резкий порыв ветра разогнал обжигающую белесую пелену, и передо мной вновь была лишь спокойная синяя гладь. А затем я вывалился в реальность.
Тело не останавливалось ни на секунду. Причем контролировал его движения отнюдь не комп скафа, а мое второе «Я», к которому обычное «Я» потихоньку начинало привыкать.
Комп сыпал цифрами. Перед глазами, накладываясь на окружающий мир, мельтешили фрагменты карты, указатели, проекции невидимых глазу, но фиксируемых датчиками охотников.
Наверху из ниоткуда вновь вынырнули тени. Я начал стрельбу одновременно из двух плазмеров, почти не целясь, накрывая огненным ливнем широкий фасад здания. Один призрак превратился в факел и, нелепо размахивая руками, рухнул вниз. Второй, несмотря на распустившийся на плече огненный цветок, сумел удержаться на крыше и пригнуться, уходя с линии атаки. А вот третий не только ускользнул от трех десятков выпущенных капсул, но и умудрился выкроить мгновение для ответного выстрела.
Несмотря на мой дерганый непрекращающийся танец и маскировочное покрытие скафа, лазерный луч чиркнул по плечу, прожигая броню. Короткий укол боли. Куда слабее той, что посетила в устроенной самолично паровой бане, но я неожиданно почувствовал дурноту. В этой реальности боль, увы, имела последствия.
Скаф старался вовсю, накачивая организм химией, смывая, пусть на время, последствия ранения. Хорошо еще, что рана вышла «удачной», и рука работала более-менее сносно.
Не переставая поливать из тарровского плазмера край крыши, я продолжил бег и едва не столкнулся с вынырнувшим из-за угла четвертым нападающим, которого прозевали сканеры. До размытой фигуры элианина был какой-то метр, стрелять из плазмера я просто не рискнул – врезал лазерами, израсходовав сразу четверть активной поверхности. Элианин по инерции сделал пару шагов, а затем мешком свалился на землю. Мне же снова поплохело, причем куда сильнее, чем раньше. Причина была ясна, и о ней немедленно проинформировал скаф: «Опасность второй степени. Зафиксировано применение системы нервного подавления. Производится стимуляция. Полное восстановление функций организма невозможно…» И мир опять взорвался.
Все та же бесконечная гладь океана; я, парящий над ней, и… Что на этот раз?
Поднимать новый вал неведомый Посейдон не рискнул: мало ли какой мазохистский акт мне в голову придет. Вместо этого вода подо мной неожиданно потемнела и секунду спустя взорвалась струей гейзера. Этой секунды, однако, хватило, чтобы сместиться в сторону, уклониться от кипящего потока.
Гейзер опал столь же стремительно, как и возник. Вновь ударил. Еще и еще раз. Некоторое время я беспорядочно лавировал меж вырывающихся из глубины струй, а потом, разозлившись, вместо того, чтобы скользнуть в сторону, попытался выморозить часть поверхности на пути очередного плевка.
Результат получился не Идеальным, однако ледок свою функцию худо-бедно выполнил. Струя гейзера ударила в полупрозрачную корку, разорвала ее на сотни жалящих крошек, но и сама утратила силу, не сумев пробиться на поверхность.
Я немедленно сковал начавший разваливаться айсберг, нарастил его толщину; и новый подводный удар хотя и потряс ледяную глыбу, но видимого вреда ей не нанес.
Противник сменил тактику: над водной гладью вырос пяток невысоких волн, закруживших вокруг меня непонятный танец. То ли момент для атаки выбирали, то ли еще чего. Однако я уже почувствовал азарт и в этот раз решил начать первым.
Одну волну я утопил. Забавное сочетание – «утопить волну». Уловив логику в кружевах движений, я выдавил на пути гребня часть океана, создав небольшой водоворот. Еще один вопль, куда более слабый, чем при закипевшем вале.
Вторую волну я попробовал заморозить, что частично удалось. Пока она вырывалась из ледяных оков, три другие одновременно бросились вперед. Я попытался ударить в противофазе, подняв невысокий вал, не шибко преуспел и некоторое время почти вслепую беспорядочно отбивался от холодных соленых оплеух. В какой-то момент мне все-таки удалось вырваться, как, впрочем, и подмороженной ранее волне. Танец возобновился.
В этот раз в атаку мы бросились одновременно. Волны соединились попарно и вытянулись в два длинных хлыста. Я не без труда ушел от обоих и выплеснул в ответ облако холодного тумана. Правый хлыст его выдержал, а вот левый оказался не столь стойким и развалился.
Окончательно переключившись на заморозку, я выдал серию прицельных ледяных ударов, избежать которых одной из маленьких волн не удалось. Не давая ей очухаться, я выслал еще одну концентрированную струю холода и, едва гребень покрылся ледяной чешуей, ударил наотмашь, разбивая на куски.
Три оставшиеся волны бросились наутек, но отпускать их просто так не хотелось. Я рванул следом, продолжая пытаться на ходу подморозить беглецов. Без особого, впрочем, успеха.
Волны резко замедлили бег, и я успел уловить, что изменилось само качество воды. Она стала заметно темней и, как подсказала интуиция, явно враждебней. Задуматься над сочетанием «враждебная вода» я не успел. Немного помедлив, словно дождавшись, пока я приближусь, гребни опали, втянулись в черно-синюю колышущуюся мглу, а секунду спустя вода разверзлась, выпуская на свет на редкость мерзкую тварь.
Это была здоровая, покрытая болотно-зелеными хитиновыми пластинами гадость. Этакий морской таракан. Там, где пластины расходились, виднелась пульсирующая бледно-розовая кожица, по сравнению с которой радорианская была верхом эстетического совершенства. Маленькая, состоящая из невообразимой мешанины жвал и щупальцев голова нацелилась в мою сторону. Одновременно прикрывающий бока хитиновый панцирь разошелся, позволяя расправиться двум дюжинам ножек. Учитывая мою врожденную нелюбовь к насекомым, я удивился, что не испытываю ни малейшего отвращения. Вместо него были ярость, злость и желание стереть эту мерзость с лица земли. Однако я почему-то замер, вернее, завис на месте. Тварь тоже не шевелилась и, я был в этом уверен, рассматривала меня с куда большим удивлением, чем я ее.
Затянувшаяся пауза прервалась вульгарным образом: я выпал вновь в обычный мир. События здесь развивались явно не в мою пользу.
За элианином с нервным подавителем на небольшом удалении следовали еще двое. И хотя я осадил их серией коротких очередей, ранив одного и заставив второго отпрянуть за угол, ситуация становилась все критичнее.
Сканер выловил еще парочку охотников прямо на пути моего следования. С учетом подраненной двойки сзади и тех, что остались на крышах, можно было сказать, что в клещи меня взяли крепко.
Черт, да сколько их?! Не батальон же они пригнали?!
Я расстрелял всю обойму тарровского плазмера, не давая преследователям и носа высунуть из укрытий, а затем, отбросив его, изо всех сил рванул по переулку навстречу элианам, моля, чтобы преследователи не бросились в погоню немедленно.
Мне повезло: сзади не раздалось ни единого выстрела. Я благополучно свернул во двор и успел пробежать несколько шагов, прежде чем на противоположном его конце возникли две фигуры. Им пришлось несладко, потому что я их ждал и стрелять начал почти сразу. Но на этот раз мне не повезло.
Несмотря на то что очередь перечеркнула охотников, буквально перерубив обоих, они успели открыть ответный огонь. Я рефлекторно свалился на землю, полежал секунду, наблюдая, как разваливаются обгоревшие чужаки. И вдруг с удивлением обнаружил, что не могу подняться. Вернее, могу, но с большим трудом.
Первый выстрел охотников рассек бедро, второй зацепил легкое. Самое странное, что боли я не чувствовал, только усталость и головокружение.
А еще тело было непослушным и будто бы распухшим.
Второе «Я» притихло, хотя его незримое присутствие по-прежнему ощущалось.
Я заковылял в сторону лежащих тел, но далеко уйти не удалось. Завопил сканер. Я буквально свалился на землю, попытавшись одновременно развернуться в сторону преследователей, которые меня все-таки настигли. И опять вдвоем! Выходит, в прошлой перестрелке одного из противников я задел не сильно.
Вскидывать плазмер не было времени. Лазеры выплеснули в пространство невидимую сеть – в этот раз я задействовал едва ли не всю оставшуюся активную поверхность, – и оба элианина безвольными куклами осели на мостовую.
Я полежал еще немного. Вставать на этот раз не было ни сил, ни желания. В очередную проделанную во мне дырку утекали жалкие остатки воли.
Скаф что-то верещал о первой степени опасности, но мне, по большому счету, было все равно. Высшее «Я» окончательно закуклилось, оставив меня в одиночестве.
Появление на крыше охотника с громоздким уродливым парализатором я воспринял без всякого интереса. А нахлынувшую следом тьму – даже с некоторым облегчением.
Глава 3
Итени Рин
– Быстрее грузите его. Что с Айси?
– По-прежнему в коме. Состояние критическое. Медблок не справляется. Прогноз: психоколлапс в течение восьмидесяти тактов.
– Остальные?..
– Кома. Состояние близкое к критическому, но пока стабильное.
– Иллулиар чужака в режиме индивидуальной блокировки, сейчас нам его не снять. – Айл отрывается от переносного диагноста. – Чтобы пробить защиту, уйдет не менее сотни тактов. Скорее всего больше.
– Тогда пакуйте в изоляционную пленку и взлетаем. Что с радорианами?
– Потеряли. Их флаеры используют активную маскировку, попытаться засечь можно, но…
– …Тогда они смогут засечь нас. – Я запрыгнул в узкую, ставшую тесной кабину последним. – Взлетаем тихо – и на вторую резервную базу. Как только отлетим подальше, начинай ускорение, может, стационарные медблоки базы сумеют помочь…
В этом не было логики. Я третий раз мысленно прокручивал операцию и не мог понять, где мы ошиблись? Почему аналитики недооценили противника настолько?! Что нужно было изменить и можно ли было изменить хоть что-то…
Две триады да еще два телепата поддержки. Суммарная пси-сила более пятнадцати единиц. Вдвое, втрое больше той, что по расчетам была необходима. Но Айя настояла на перестраховке. Как оказалось, даже она не спасла. А впрочем, была ли это перестраховка? Не важно! Сейчас не важно.
Мы не успели занять позиции. События развивались совсем не так, как планировалось. Объект начал действовать первым. Рванул вместе с напарником из здания в полной боевой выкладке. Но радорианина-то в планах учли корректно… И маршрут они выбирали, словно знали, где мы находимся. Хорошо, что за инопланетников удалось зацепиться и вести до момента, когда они решили остановиться. Удачного момента. По крайней мере так казалось тогда.
А затем триады нанесли пси-удар. Аккуратный, отточенный, отработанный на многочисленных тренировках. Радорианин отключился сразу. Не помогли ни психоблокады, ни дополнительная защита иллулиара. Объект тоже отключился – так проинформировала отработавшая его триада. Осталось забрать тело, погрузить во флаер и отбыть на одну из перевалочных точек…
– Звено три на позиции. Начинаем. – Изображение с камеры десантника становится мутным: система маскировки искажает картинку.
Короткая пробежка. Край крыши. Качнувшееся небо и брызнувший расплавленными каплями объектив. Сигнал отсутствует, сигнал отсутствует, сигнал… Альтен, Эйс, Ир.
Он открыл огонь, едва звено появилось в зоне видимости. Максимально использовал преимущества слияния и скорость иллулиара.
Но как? Как телепаты могли ошибиться настолько?! Времени выяснять не было. Мое звено и три звена прикрытия начали движение. И почти одновременно в наушниках зазвучал резкий голос Айи:
– Худший прогноз. Теперь вся надежда на вас. Телепаты его не остановят, хотя я постараюсь помочь. Возможно, удастся немного задержать. Но это все. Действуйте. Удачи.
Удача… Сегодня она оказалась на стороне врага. Мы увидели друг друга одновременно. На маске иллулиара комп выжег зеленым пламенем невидимый глазу силуэт. Сорвалась лазерная сеть. Мгновение спустя я уже распластался на крыше, а рядом, схватившись за сожженную плазменной вспышкой шею, упал Икин. А вот Илит удержаться на крыше не смог. Выстрел сбросил его вниз.
– Зафиксировано попадание, – проинформировал комп. – С вероятностью, близкой к единице, лазерный удар поразил цель в плечо. Оценка тяжести повреждений невозможна…
А потом я бежал по крышам, перепрыгивал со здания на здание, когда в том возникала необходимость. Иногда сканеры теряли цель, но след был слишком четким, и идти по нему не составляло труда. Шипение выстрелов, тела оперативников, разряженный плазмер… Я снова увидел его в небольшом дворике. Маленькая фигурка, накрытая изорванной простыней невидимости. В этот раз на мое появление чужак среагировать не успел.
Выстрел из нервного подавителя. Еще один. Вызов группы эвакуации. Транспортировка обездвиженного полумертвого инопланетника. Помощь раненым. Оценка потерь… Десять воинов: спасти Икина не удалось. Двое телепатов погибли – психоколлапс, еще трое оказались в коме. А спустя два десятка тактов, когда мы уже заканчивали погрузку, операторы сообщили, что сканеры дальнего обнаружения засекли приближающиеся к городу радорианские флаеры. Четыре машины – полный боевой состав…
– Кажется, вырвались. – Оптимизма в голосе Айла не было.
– Что с чужаком?
– Пока не взломаем защиту иллулиара, сказать сложно. Без сознания. Состояние стабильное. Телепаты могли бы попытаться его прощупать, – Айл поймал мой взгляд, – но вряд ли это разумно…
– Итени, чужак жив? – Голос Айи звучал в наушниках немного отстраненно: каждый гасит эмоции по-своему.
– Жив. Без сознания. Состояние стабильное. Иллулиар в режиме внутренней блокировки; пока взломать защиту не удалось. Мы сворачиваемся. Действуем по второй резервной схеме.
– Главное – не задерживайтесь. Не ждите идеальных условий. Как только появится шанс уйти незамеченными, сразу перемещайтесь. Вы должны вылететь на Элию как можно быстрее. Все оказалось намного хуже… Потом. Удачи, воин.
– Что говорит высшее руководство? – В интонациях Айла проскользнула неожиданная издевка.
– Велит торопиться. Затратить минимум времени на подгонку графиков – и на космодром. Даже если условия будут не идеальными.
– Она знает что-то, чего не знаем мы. – Фраза Айла больше походила на утверждение, чем на вопрос. – Контроль… – Он отвернулся и вновь склонился над информационной панелью медблока. Я вернулся к обзорным экранам.
Жилые массивы закончились, и даже паутина индустриальной зоны становилась все более разреженной. Через пару тактов в подступивших к пригороду лесах растворилась и она. Потянулись бесконечные джунгли Эрона, изредка рассекаемые фериями магнитополос и автострад. Лес выглядел единой тусклой массой. Мрачной, словно впитавшей чью-то гигантскую тень. Темно-зеленое, темно-красное, темно-серое…
Мы вышли к базе точно по расписанию. Правда, называть небольшую исследовательскую станцию базой можно было весьма условно. Мы по-прежнему находились на земле Дзорта, хотя формально территория станции и считалась суверенной территорией Элии.
Единственная посадочная площадка, рассчитанная максимум на два-три флаера, пустовала, зато без встречающих не обошлось. Едва шасси коснулось бледно-желтого покрытия, в дверях главного корпуса появился немолодой строго одетый мужчина с прозрачными зелеными глазами.
– Приветствую сотрудников СБ. – Голос у него оказался на удивление высоким и мелодичным.
– Директор, – я спрыгнул на пружинящее покрытие, шагнул ему навстречу, – у нас проблемы. Серьезные. Нужен медблок, стационарный аналитический модуль, контейнер двенадцать…
– С нами уже связались, мы готовы. Помощь нужна?
– Справимся… – Мой вопрос остался невысказанным, но директор его уловил.
– Контролер Сиини рекомендовала подготовиться к вашему прибытию.
– Когда?
– Десять – двенадцать тактов назад.
Вот так Айя. Выходить в эфир при любых некритических обстоятельствах запрещалось, а значит, она сочла сэкономленные на предварительной подготовке такты достаточно важными. Вот только… о чем она думала в первую очередь? О раненых или об инопланетнике? Связалась бы она с институтом, если бы элиноида с нами не было?
Хуже всего было то, что помочь нам средства станции не смогли. Состояние телепатов осталось без существенных изменений. Айси каким-то образом сумела переломить идущую за границей сознания борьбу и удержать собственное «Я». Диагностирующее оборудование признало ее состояние условно стабильным, хотя вывести женщину из комы не удалось. Вероятно, центральные медкомплексы столицы смогли бы помочь, но…
Не преуспели мы и со взломом иллулиара чужака. Центральный аналитический модуль станции по мощности существенно превосходил компактные аналоги, однако его прогноз был столь же пессимистичен: время, необходимое для преодоления защиты, от сотни тактов…
Инопланетник по-прежнему был без сознания. Если судить по показаниям сканера, его организм находился в состоянии крайнего истощения. Психосфера мерцала слабо, даже слабее, чем у радориан. Словно не он вел тот бой. Словно не было развалившихся триад и лежащих в коме телепатов.
Никаких дополнительных разъяснений или инструкций не последовало. Контейнер двенадцать – экстренная закладка, включающая средства кодирования и связи с наивысшим классом защиты, – позволил соединиться с группой Контроля без угрозы перехвата. Айя выслушала расширенный доклад. Уточнила текущее состояние нескольких оперативников и чужака, после чего повторила уже сказанное: быстрая подготовка к отлету, транспортировка элиноида на один из двух подконтрольных Элии космопортов, эвакуация.
– Итени, у нас неприятности. – Звучащий из уникома голос Айла вырвал меня из короткого транса. – Подходи в центр управления, будем решать, что делать.
– Что произошло? – Дверь жалобно пискнула; створки разлетелись передо мной в последний момент. Я чуть сбавил шаг.
– Флаеры. Три штуки. Будут здесь тактов через пять.
– Чьи? – В ответе я был почти уверен, однако Айл сумел удивить.
– А вот это непонятно. Два радорианских, но устаревших даже по меркам периферийных планет, и еще один местный, из последних разработок". На связь пока не выходили. Ни мы, ни они. Но курс сомнений не вызывает – флаеры движутся к станции.
– Показывай. – Я почти вбежал в зал. Кроме меня и Айла, здесь были только директор станции да местный оператор, которого немедленно попросили удалиться. Последующие полтакта я уделил знакомству с малоприятными гостями.
Ни одна из моделей мне ранее не встречалась. Общие характеристики были известны, но каких-то особенностей вспомнить не удалось. Радорианские машины этой серии прекратили выпускать арков пятьсот назад, но даже они превосходили новенький флаер Дзорта.
– Запрашивают контакт. Код службы безопасности Дзорта. Отдел биоконтроля. – Айл вопросительно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на директора.
– Соединяй. – Директор опустился в кресло оператора, сузил зону видеотрансляции до минимума. Проектор неспешно соткал голограмму ящера, затянутого в эластичный обтягивающий комбинезон. Однотонная расцветка – признак официальной одежды. Судя по интенсивно желтой роговице, дзортианин был в весьма почтенном возрасте. Задний план отсутствовал, камера во флаере тоже захватывала минимальное пространство.
– Директор Илей, – дзортианин говорил на элианском техническом с ужасным акцентом, – просим предоставить нам посадочную площадку для проведения внеочередной инспекции.
– Причина инспекции? – Директор задал вопрос скучающе-занудным голосом.
– Внеплановая проверка согласно пункту сорок семь двенадцатого раздела. Параграф о пребывании на суверенной территории Дзорта.
– Даже в этом случае вы обязаны были уведомить меня не менее чем за сорок девять тактов до вторжения на территорию института.
– Какого вторжения?! – с неумело переданным оттенком возмущения прошипел ящер. – Это просто проверка.
– А к чему тогда вооруженный эскорт? – Илей говорил сосредоточенно-серьезно, хотя мне показалось, что происходящее его забавляет.
– Вынужденная мера. – Ящер ответил почти мгновенно. – Кроме вашего института, нам предстоит посетить еще несколько объектов. В подобных случаях рекомендуется предоставить в распоряжение инспектора силовую поддержку на случай непредвиденных обстоятельств! – Флаеры тем временем приблизились к границе территории, закрепленной за институтом, и зависли в воздухе.
– Это ваше право. – Директор сделал небольшую паузу. – Что ж, поскольку вы не поставили нас в известность о своем визите заранее, я вынужден задержать вас на положенные сорок девять тактов. Впрочем, раз уж вы все равно прибыли, в качестве небольшой уступки мы сократим этот срок. Ждите разрешения на посадку.
Илей разорвал контакт и повернулся ко мне.
– Сколько вам нужно времени?
– Тактов десять – пятнадцать. Вы уже сталкивались с подобным раньше?
– Несколько раз. – Илей на мгновение задумался. – Четыре, если быть совсем точным; внеплановые проверки здесь не редкость.
– Понятно. Илей, когда будем уходить, переведите защитные системы комплекса в активный режим. Пусть поработают вхолостую, пока мы не удалимся. На всякий случай.
Директор промолчал. Мы с Айлом вышли в коридор.
– Принесло гостей. Неужели и правда совпадение? – Чувствовалось, что Айл немного не в себе.
– Не верится в такие совпадения. Будем исходить из худшего. Хотя я не понимаю смысл их действий. Если они выследили нас до института, то могли бы не афишировать. Подождать, пока мы отбудем, и перехватить по дороге.
– А вдруг задержимся надолго?.. Но все равно странно. Возможно, мы что-то упускаем… Я наверх, в медотсек. – Айл запрыгнул на пластину лифта.
Времени на погрузку ушло чуть больше, чем предполагалось. Телепатов решили брать с собой, хотя Илей и заверил, что осматривать медблок комиссия не имеет права.
В пятнадцать тактов мы все-таки уложились. Короткий подземный туннель с магнитной лентой транспортера вывел наши флаеры к резервной стартовой площадке, отделенной от основной жиденькой рощей и институтским корпусом. Однако взлететь не успели.
Тряхнуло сильно. В первое мгновение я даже подумал, что удар пришелся непосредственно по летному полю. Но били, как оказалось, по главному зданию и двум небольшим пристройкам, являвшимся одновременно частью оборонительной системы института. Пульсирующее, брызжущее искрами марево повисло между тремя крошечными корабликами и институтским корпусом. Защитная система, активированная незадолго до нападения, начала противодействие, едва флаеры открыли огонь.
Никто не задавался целью превратить научно-исследовательский комплекс в крепость. Но после радорианской войны минимальный набор средств защиты монтировали на всех значительных объектах, расположенных на чужой территории.
Как оказалось, для отражения атаки трех флаеров СБ Дзорта этого хватило. Пробиться сквозь антиракетную сеть катера ящеров не могли, а тяжелых лазеров, способных серьезно повредить здания, у них не было.
– Вмешаемся? – В голосе Айла мелькнули не свойственное ему возбуждение и какой-то неконтролируемый азарт. – Мы их сметем сразу. Они даже не поймут, что происходит. Про нас им вообще ничего не известно. А институт…
– Справится. – Я не отрывал взгляда от сканеров, выдающих все те же три висящие над землей точки и рваное, плюющееся протуберанцами облако. – Нам приказали отходить. Взлетаем. Медленно. Камуфляж на максимум. – Одна из точек на экране вспыхнула и погасла: похоже, директор Илей перешел от обороны к активным действиям. И одновременно ожил передатчик. Сообщение приняли не только мы. Его сейчас получали и в столице нашего анклава, и на кораблях, патрулирующих пространство вблизи Эрона.
– Код ноль-три. Повторяю: код ноль-три. Вооруженное нападение на исследовательскую станцию номер:..
– Мир начинает разваливаться. – Айл как-то разом потерял весь задор. – Что же такое происходит? Они ведь знали, на что идут, чем это закончится для Дзорта…
– Вряд ли чем-то существенным. – Я перевел взгляд со сканеров на обзорные экраны. Теперь, когда мы набрали высоту, картину можно было наблюдать собственными глазами. Огненная завеса порядком истрепалась. Штрихи ракет становились все реже. Единственный шанс нападавших – внезапность – был сейчас безнадежно утерян. Да и боекомплект… много на таких флаерах не унесешь.
– Дзорт принесет официальные извинения, скажут, что это безумная акция одиночек. Представят легенду. Казнят кого-нибудь… – Договорить я не успел. В какой-то момент мне показалось, что покрывало слепящего пламени противоракетной защиты полностью накрыло институт. В какой-то момент мне показалось, что оно выдержит…
Четыре машины появились из ниоткуда. Вживую я таких не видел. Три боевых флаера – последняя разработка радориан, по сведениям, еще не вышедшая в серию. Про четвертый корабль я даже не слышал. Именно он и нанес первый удар, превратив одну из пристроек в раскаленную металлопластиковую лужу. Остальные машины сработали синхронно, в считанные мгновения лишив институт возможности сопротивляться. Главный корпус при этом почти не пострадал: удары нанесли с ювелирной точностью. А затем флаеры начали снижаться.
На этот раз Айл промолчал.
Вздохнуть спокойно и поблагодарить удачу я решился тактов через двадцать. Когда мы набрали крейсерскую скорость и институт исчез с экранов радара. Погони не было, и в голову невольно полезли мерзенькие мысли. А если бы мы, немного удалившись, скинули маскировку? Увели погоню за собой, спасая хотя бы часть сотрудников института… Уйти в отрыв, дотянуть до родных территорий… Вряд ли радориане посмели бы преследовать нас и там после глобального оповещения Илея о нападении.
– Значит, за ящерами все-таки стоял Радор. – Айл смотрел на меня без всякого выражения. – Как же они смогли договориться так быстро?
– Смогли.
– Я другого не понимаю, Итени. Если иномирец, – кивок в сторону завернутого в пленку чужака, – так важен, что мы готовы пожертвовать полусотней жизней при его пленении, а радориане и Дзорт – вести действия, ставящие наши цивилизации на грань войны… Почему? Чего ради они привезли инопланетника сюда?! Почему не оставили на станции, не поставили вокруг него тройной кордон?!
– Ты лучше задай вопрос, как они выследили нас в институте. И что помешает им сделать это повторно?
– Пока пусто. – Айл кивнул на сканеры.
– Около станции мы их тоже не сумели засечь, хотя, конечно, там была другая обстановка, да и помех многовато…
Джунгли потихоньку сходили на нет. Под нами проплыл небольшой суетливый город. Потянулись загородные жилые массивы. Еще через пару тактов показалась непривычно ядовитая синь реки. Две трети пути. Скоро начнутся нейтральные территории, на окраине которых и примостился небольшой, закрепленный за Элией космодром.
– Флаеры! – Айл резко повернулся ко мне. – Минимум два. Идут следом. Подробностей пока нет. Фиксируем на пределе чувствительности приборов. Да и то благодаря вторичным воздушным возмущениям.
– Сколько уйдет на уточнение их курса?.
– Около такта. – Айл бросил беглый взгляд на панель аналитмодуля, потом добавил: – Скорость у них ощутимо выше.
– Начинаем разгон. До предела. Скрываться уже не имеет смысла. И свяжись с портом.
– Как же они нас?..
– Возможно, они нас и не вычислили. Возможно, просто идут прямым курсом на космодром. Но рисковать нельзя. Если догонят… Судя по тому, как они смяли защиту института, не выстоим.
Флаер чуть качнулся и начал снижение, одновременно набирая скорость. Не то чтобы сброс высоты мог серьезно затруднить наше лоцирование, но все-таки…
Потянулись такты. В какой-то момент расстояние между нами и преследователями увеличилось, затем стабилизировалось и вновь начало сокращаться, хотя и много медленнее, чем раньше. А пару тактов спустя Айл сообщил сразу две малоприятные новости. Во-первых, забирать нас предстояло орбитальному транспортнику, а не оговоренному ранее малотоннажному разведчику. Во-вторых, кроме транспорта, на космодроме не было ни одного корабля. Так что в случае атаки рассчитывать на стороннюю поддержку не приходилось.
Айя вышла на связь, едва мы получили пакет «новостей».
– Что с институтом? – Я начал первым.
– Связь потеряна. Само здание почти не пострадало. Точнее сказать пока не можем. Туда уже отправили… всех, кого можно.
– Кто нападавшие – известно?
– Я надеялась, что вы расскажете. Ни одного четкого изображения со спутников получить не удалось: хорошая оптическая защита. – Айя словно запнулась. – Кто это был, Итени?
– Три машины – радорианские, одна… не знаю. Раньше о таких не слышал.
Айя кивнула.
– Сейчас это не столь важно. Планы пришлось изменить. За вами прибудет обычный орбитальный транспортник. На орбите Эрона сейчас только один наш корабль – «Адель-три», крейсер среднего радиуса. Еще несколько боевых судов стартуют в экстренном порядке в ближайшее время. «Адель» уже третий день находится в режиме расчета прыжка. Вероятно, вам удастся переместиться сразу после стыковки. Если нет – придется держаться, пока не прибудет эскорт.
– Держаться? – В моем голосе едва не проскользнуло удивление. – Вы считаете возможным нападение и на орбите? Это не спишешь на сумасшедших одиночек, подобные действия равносильны…
– Ничего нельзя исключать. – Айя не дала закончить очевидную мысль. – В любом случае действуйте по обстоятельствам. Сомневаюсь, что удастся связаться еще раз до прыжка. Удачи, Итени.
– Удачи, контролер Сиини, – негромко пробормотал я в уже погасший экранчик коммуникатора. Перевел взгляд на сканеры.
Картинка почти не изменилась. Преследователи сокращали отставание. Когда мы достигнем космодрома, они окажутся примерно в двадцати тактах лета. Не очень большое расстояние. Хватит, чтобы выпустить ракеты по взлетающему транспорту.
– Как думаешь, по кораблю бить будут? – Айл будто прочитал мои мысли.
– Что, я так громко думаю? – Мне удалось выдавить улыбку.
Айл не ответил.
Несмотря на то что резервная посадочная площадка носила гордое имя «космопорт», назвать ее так можно было лишь с большой натяжкой. Небольшой желто-зеленый квадрат поля, мерцающие линии разметки и тонкий пурпурный шпиль контрольного центра. На площадке, распушив серое оперение стабилизаторов, одиноко сгорбился грузовой транспортник.
Подъемник спущен, люк открыт.
– Садимся прямо перед кораблем. – Я вновь посмотрел на сканер. Айл, уловив направление взгляда, неопределенно фыркнул.
– Что-то они не торопятся. Я ожидал форсаж на последнем этапе.
– Возможно, еще будет. Это мы уже на месте, а им пока лететь и лететь, все равно долго на форсаже не вытянут… Готовность! – На мгновение меня вдавило в кресло. Флаер рухнул вниз, сбросив скорость лишь у самой земли. Толчок: касание амортизаторов вышло грубоватым.
В дополнительных инструкциях не было необходимости. Команда действовала слаженно и оперативно. Выгрузка минимума снаряжения, находящихся без сознания телепатов, инопланетника. Через полтакта почти пустые флаеры рванули в небо, устремившись в глубь элианской территории.
Короткая пробежка, яркий диск подъемника.
У люка меня встретил координатор транспортника. Несколько драгоценных мгновений ушло на проверку идентификаторов и уточнение личности. После чего я в двух словах обрисовал сложившуюся обстановку и настоятельно порекомендовал взлетать немедленно.
Большая часть состава определилась в грузовой отсек: времени подниматься на лифте по одному не было. В итоге в кабине пилота, кроме меня, оказался только Айл. Остальным предстояло встретить стартовые перегрузки в аварийных креслах.
В этой ситуации меня больше всего беспокоили телепаты. Выход на орбиту и для здорового организма серьезная нагрузка, а в их состоянии… Оставалось надеяться на поддержку мед-систем.
В момент отрыва флаеры противника должны были находиться менее чем в пятнадцати тактах лета. Вполне достаточно для начала ракетной атаки. Меня нервировало не столько состояние неопределенности, сколько наша слепота. Ни радар корабля, ни аппаратура сканирования не видели приближающихся преследователей. Оставалось только ждать.
Потянулись такты. Альтиметр послушно накручивал цифры. Космодром на обзорных экранах размазывался в равномерное ярко-зеленое пятно, постепенно сливаясь с окружавшим его леском, пока не растворился совсем.
По-прежнему было тихо. Невольно закралась мысль: «Неужели обойдется, неужели на этот раз прорвемся без потерь?» Я поймал взгляд Айла. Невольно перескочил на следующий уровень восприятия. И хотя меня нельзя назвать сильным сенсом, висящее в кабине напряжение придавило сильнее стартовых перегрузок.
Лишь спустя несколько тактов после того, как мы превысили потолок высоты флаеров, я позволил себе вздохнуть полной грудью. В первый раз за сегодняшний день удача перешла на нашу сторону.
Атаки не последовало.
Траектория шаттла начала выгибаться, перегрузки пошли на убыль. Чуть позже один из операторов сообщил, что связь с крейсером установлена, и до стыковки осталось менее полусотни тактов.
Я наконец связался с основной частью группы, расположившейся в транспортном отсеке. Взлет они перенесли более-менее сносно. Медсистемы отработали исправно. Единственное, что настораживало, – оставшееся без изменений состояние инопланетника. Ни у одного из снимаемых показателей не наблюдалось даже незначительных колебаний, неизбежных в случае перегрузок и перехода в состояние невесомости. Словно элиноид был полностью изолирован от окружающей среды. Однако заниматься подробным анализом сейчас не представлялось возможным.
Крейсер возник из пустоты. Больше всего это походило на выход из прыжка, хотя на деле он просто отключил маскировочную систему.
Темная, почти черная пирамида с обрубленными вершинами, собранная на орбитальных платформах и не предназначенная для посадки на планеты, полностью заполнила обзорные экраны. На одной из граней проступили бледно-желтые прожилки – контуры стыковочного модуля.
Координатором «Адель-три» оказался низенький немолодой телепат с редкими прилизанными волосами и потухшим взглядом. Пылающая психосфера и идеально сидящая форма удивительно контрастировали с бесцветной внешностью. В прошлом пилот, мастер слияния, посвятивший четыре пятых жизни армии и больше половины прожитых лет космосу, он посматривал на меня с невообразимой смесью сочувствия, добродушной иронии и легкой неприязни.
Учитывая разницу в возрасте и тот факт, что формально командующим считался все-таки я, подобный букет эмоций можно было объяснить. Впрочем, на деле это никак не сказывалось.
Нас быстро рассадили по каютам, заполнив все пустовавшее на корабле пространство. Медотсек «Адель» неожиданно порадовал своей вместительностью и разнообразием аппаратуры, далеко выходящим за пределы стандартного комплекта.
На мой вопрос о причинах такого изобилия координатор выдал неопределенный эмоциональный импульс и сообщил, что большая часть спецтехники смонтирована на корабле незадолго до отбытия на случай «непредвиденных» обстоятельств.
Пока я размышлял над предсказуемостью непредвиденных обстоятельств, координатор предложил пройти в командный отсек для получения краткой вводной.
Расположившись в противоперегрузочном кресле центральной рубки, я впервые за день позволил себе расслабиться.
Кроме моей группы, на корабле находились семнадцать элиан. Стандартный крейсерский расчет. Сам крейсер висел в предпереходном состоянии уже третьи сутки и, по словам координатора, готов был прыгнуть с такта на такт. Центральному аналитмодулю удалось зацепиться аж за четыре потенциально выгодных коридора, чьи окончательные параметры сейчас и дорасчитывались.
– Так что можешь смотреть на мир чуть спокойней, Итени, – резюмировал координатор, выслушав краткий пересказ эроновских событий. – Сейчас мы находимся за пределами действия орбитальных защитных систем, а радорианских кораблей, способных потягаться с «Адель», вокруг Эрона скорее всего нет.
– Скорее всего? – Формулировка несколько удивила.
– Если рассматривать ситуацию формально, сканеры «Адель» не видят сектор на теневой от нас стороне планеты. Однако, согласно последнему отчету диспетчерских служб, радорианских крейсеров на орбите нет. Кроме того, мы прибыли к Эрону почти пять суток назад и за это время не зафиксировали ни одного боевого корабля, вышедшего из перехода. А уж переход мы бы засекли в любом случае. Так что единственный гипотетический вариант – некто, не замеченный планетарными сканерами, появился здесь до нас и, предвосхитив наше будущее положение на орбите, занял место на противоположной стороне. Согласись, сложный способ опровержения моего «скорее всего». – В голосе координатора послышались саркастические нотки.
– После случившегося на планете желание уточнить детали кажется мне уместным. – Ирония координатора мне не понравилась.
– Приношу извинения, Итени, – проговорил координатор подчеркнуто серьезно. – Просто подобная возможность действительно… маловероятна.
– Насколько велик шанс выйти из прыжка незамеченным?
– Нам подобная технология неизвестна, – сухо ответил координатор. – Предпосылок считать, что радориане в этом вопросе ушли принципиально дальше нас, нет.
– А Наблюдатели?
– А они тоже в этом участвуют? – Лицо координатора приняло наигранно-страдальческое выражение: все-таки всерьез он меня до конца не воспринимал. – Я не осведомлен о техническом уровне Наблюдателей. Но учитывая, что технология прыжков целиком разработана ими, – почему нет? Впрочем, так можно предположить многое: систему невидимости, не пробиваемую нашими сканерами… Да что угодно! Итени, это бесплодная почва для гипотез. Давайте опираться на факты.
– Хотелось бы… – Договорить мне не дали. Небольшой экранчик рядом с координатором мигнул и ровно засветился. Разглядеть докладчика я не смог, но голос слышал прекрасно.
– Зафиксирован старт с поверхности Эрона. Координаты прилагаются. Предположительно радорианский транспортник средних размеров. – Судя по мерцанию картинки, пошли данные. – В настоящее время корабль вышел из зоны видимости сканеров.
– Продолжайте наблюдение. – Координатор разорвал связь, пристально посмотрел на меня. – Думаете, ваши преследователи?
– Как будто есть варианты. – Я едва удержался от колкости. Все-таки сильны в нас инстинкты: пока все хорошо, мы вежливы и предупредительны. Как только стрессовая ситуация затягивается, появляется желание вести себя недостойно. – Теперь осталось понять, зачем он ушел на теневую сторону. – Кажется, я все-таки не удержался от злорадства, что в сложившейся ситуации выглядело просто глупо.
Координатор не ответил, целиком погрузившись в мозаику цифр, текущих по экранам. Спустя какое-то время он оторвался, с некоторой задумчивостью посмотрел на меня, вновь вернулся к картинкам. А буквально через несколько тактов я скорее уловил, чем действительно почувствовал, как просыпается гигант, в чьем чреве мы находились.
– Все, можно уходить. – Координатор заулыбался. – Расчет одного из коридоров завершен. Не лучший вариант, но по крайней мере подальше отсюда. Теперь нужно некоторое время на аккумуляцию энергии. Всего, – он мельком глянул на боковой монитор, – около пятидесяти тактов.
Экран внутренней связи вновь запульсировал.
– На границе с теневой зоной обнаружен неизвестный корабль. Использует активную маскировку. Опознавание затруднено. На запросы не отвечает. Мы связались с диспетчерской службой… – Дальше я не слушал. Координатор выскочил из кресла со скоростью, достойной молодого десантника. Мгновение спустя он уже сидел на месте главного оператора. А затем по кораблю пробежал разряд тревожного оповещения.
Я занял пустовавшее кресло сменного.
Мониторов вокруг было заметно меньше, однако и такого количества мне не требовалось. Сейчас я был лишь наблюдателем. Осмыслить большую часть технических данных просто не успевал, а потому предпочел детальному информпотоку простенькую голографическую модель. Несколько зерен-кораблей, синий шар Эрона и вынырнувший из-за него перехватчик.
Чужак стабилизировал орбиту и начал стремительный разгон, используя гравитационное поле планеты.
На стереокартинку поспешно легла желтая линия – траектория корабля, затем проступила полупрозрачная сфера – зона эффективного поражения. По предварительной оценке, до огневого контакта оставалось менее пятидесяти тактов. Уйти в прыжок мы не успевали. Или…
Координатор застыл в кресле: глаза распахнуты, губы плотно сжаты. Эмоциональной спектр сузился до предела, зато напряжение пси-поля выросло на порядок. Даже не прикладывая усилий, я ощущал рядом с собой гигантский информационный клубок, центром которого стал координатор.
Слияние – процесс, объединяющий несколько разумов в один, – позволяло общаться с компьютерными системами напрямую. Но координатор демонстрировал высший пилотаж – удерживал сознание в двух мирах одновременно, умудрялся воспринимать информацию с экранов и отдавать команды по пси-каналам.
Траектории кораблей начали меняться. Основная трудность состояла в том, что расход энергии на перемещение и маневры сказывался на готовности к прыжку. И если раньше реакторы работали лишь на пробойники, то сейчас деформирующий пространство поток становился все слабее.
Спустя такт смысл маневров координатора стал очевиден и для меня. Несмотря на увеличившееся время до перехода, наш корабль сместился слишком сильно, и перехватчик больше не мог удерживать прежний курс. И если раньше притяжение планеты выступало на его стороне, то теперь неохотно переходило на нашу.
Цифры, отсчитывающие время до контакта, ускорили бег, застыли, качнулись назад, снова замерли. Я почти физически чувствовал напряжение многоуровневых вычислительных систем, пытающихся оптимизировать траекторию, отыграть несколько мгновений у противника.
«А ведь они идут на пределе, – мелькнула мысль. – Явно форсируют двигательные установки. Рискуют тем, что, вырвавшись из-под контроля, термоядерное солнце превратит корабль в расплавленные брызги. Зачем так спешить? Ведь им неизвестно, сколько времени нам осталось до перемещения. Или известно? Или они просто хотят исключить вероятность нашего побега?.. Но чем?! Чем этот инопланетник так важен?!»
Мельтешение цифр прекратилось. Одновременно исчез пучок вероятностных нитей, испещривших модель. Дальнейшее маневрирование не приводило к улучшению результата. Оба корабля стояли на идеальных курсах.
– Не успеваем, – едва слышно проговорил координатор. – Немного не хватило. Готовьтесь. Придется драться.
Я посмотрел на информэкран. Полтакта. Всего полтакта. За это время достать нас смогут только лазерами, ракеты просто не успеют долететь… По кораблю снова прокатилась судорога. Я стиснул зубы. Успеют. Все они успеют. Координатор решил принять бой, а это означает дополнительные энергозатраты. И время до прыжка вновь увеличится.
Странное чувство: я, воин, буду участвовать в поединке и не смогу повлиять на исход. Мое задание, моя жизнь находились в ведении других людей, и я абсолютно ничего не мог с этим поделать. Странное чувство.
Аналитмодуль вывалил очередной пакет данных – предполагаемые боевые характеристики перехватчика и предварительный прогноз боя.
Согласно заключению, корабль чужаков больше всего походил на радорианский крейсер среднего радиуса класса «Игла». В этом случае шансы на победу были значительны. «Адель» превосходил противника и в огневой мощи, и в общей выносливости. Правда, «Игла» была ощутимо быстрее и маневреннее, но в космических дуэлях эти показатели не столь существенны. По крайней мере так говорил инструктор в университете.
«Адель» резко изменил курс, разворачиваясь к перехватчику, пытаясь уменьшить площадь поражаемой поверхности.
Крейсер начал закручиваться вокруг своей оси – все быстрее и быстрее. Прием старый, но так и не потерявший значения. Непрерывные лазеры, если такие и стояли на вражеском корабле, были теперь почти бесполезны. За несколько мгновений луч не прорежет обшивку, а удерживать под огнем одну точку, когда противник движется по сложной траектории, практически невозможно. Впрочем, наверняка вражеские батареи состояли в основном из импульсников.
Картинка на модели изменилась. Эрон исчез. В пространстве остались только два корабля и пляшущая между ними сетка – предполагаемые действия и контрдействия. Пошел последний такт до столкновения.
Смешно. Два покоривших пространство разума все-таки сошлись в пещерном поединке из-за желания заполучить оглушенный трофей. Разве что дубинки стали совершеннее… «Адель» вздрогнул. По стереокартинке, оставляя инверсионный след, побежала россыпь зеленых огоньков. Первый ракетный залп дали все-таки мы. И началось…
Со стороны поединок кораблей выглядит скучно. Ничуть не зрелищнее столкновения двух моделей, созданных аналитмодулем. Все напряжение, вся смертельная эстетика происходящего остаются в сознании координаторов. Для остальных бой в космосе – лишь набор чисел, трепещущие вероятностные щупальца на стереомониторе и редкие-редкие вспышки разорвавшихся ракет – новые крохотные звездочки, мигнувшие в черноте, либо белые пушистые шарики, чье нестерпимое сияние прорывается сквозь обзорные экраны, – сдетонировавшие термоядерные боеголовки.
Впрочем, это редкость. Ракет выпускают десятки, и век их недолог. Несмотря на многочисленные ловушки, пакетные и кластерные заряды, шанс приблизиться к противнику на дистанцию поражения ничтожно мал. Ударной волны – основной разрушающей силы – в вакууме не существует. Угол разлета осколков велик, а излучаемая энергия, способная повредить корпус, – удел термоядерных боезарядов.
Только вот взорваться они должны рядом с кораблем врага, а не собственным. Что, учитывая системы лазерного подавления противника, требует от боевых операторов большого искусства.
Однако уничтожение чужих ракет – непростая задача. Аналитмодули, отслеживающие траектории. Лазерные батареи, направленные не на корабль противника, а на парирование его ядерных уколов. Противоракеты, чьей целью становятся двойники, выпущенные кораблем противника, а не он сам…
Опыт радорианско-дзортианской войны сделал ракеты своеобразным сдерживающим фактором, не позволяющим исполосовать друг друга лазерами в первые мгновения боя.
Но время лазеров пока не пришло. Мы находились слишком далеко, и даже лучшие системы прицеливания не могли навести излучатели на непрерывно маневрирующего противника.
Импульсные ультрафиолетовые лазеры – основная ударная сила, способная серьезно повредить внешние узлы и корпус, – создаются для того, чтобы несколько раз выплеснуть в пространство поток разрушительного излучения и превратиться в бесполезные мертвые машины. Вырвавшаяся энергия попросту сжигает оптическую систему. А как ни старайся экономить пространство на корабле, как ни оптимизируй размещение, количество лазерных батарей будет невелико, потому расходовать излучатели в надежде зацепить врага случайно – непозволительная беспечность.
Корабли продолжали сближаться. Траектории их больше всего походили на мелкозакрученные спирали – наверняка еще один стандартный прием. Правда, я никак не мог вспомнить его назначение.
Ракеты, выпущенные «Адель», преодолели примерно треть расстояния, когда с перехватчика сорвался встречный сноп искр. Огоньки столкнулись. Кажется, одной… Нет, двум ракетам удалось прорваться сквозь заслон…
И в этот миг пол качнулся. Маневр был столь резким, что компенсаторы попросту не справились. Как оказалось, предыдущее закручивание было легкой раскачкой. Сейчас корабль больше походил на высокочастотный бур, стремящийся ввинтиться в неподатливую поверхность. Одновременно увеличилась амплитуда спирали. А в следующее мгновение я понял – почему.
Внешне ничего не произошло. Даже стереомодель, послушно отслеживающая перемещения всех объектов, никак не прореагировала. Вот только экраны, отражающие текущее состояние «Адель», запульсировали тревожным желтым светом.
«Зафиксировано жесткое ультрафиолетовое излучение. Повреждения…» Я машинально пробежался по списку. Кажется, ничего критичного, если повреждения от удара боевых лазеров вообще можно назвать некритичными. Сильнее всего пострадали двигатели и почему-то стыковочный модуль… Понятно. На «Адель» пространственные пробойники располагались в смежном с ним отсеке.
А дальше было сражение. Самое короткое и скучное в моей практике. Сражение, в котором я впервые ощутил собственное бессилие и неспособность что-либо изменить. Лишь смотрел, как информэкран раз за разом бьет желтыми вспышками, а в списке разрушенных узлов появляются все новые и новые пункты.
Где-то далеко, в пространстве между кораблями, бушевал ракетный смерч. Однако приблизить его эпицентр к перехватчику не удавалось. Мне даже показалось, что огненная карусель сместилась в нашу сторону.
До прыжка оставалось чуть меньше двух тактов, когда координатор, до того не проронивший ни звука, процедил:
– Сейчас достанут. Не выдержим. Очень сильный, очень грамотный…
– Меняйте тактику. – Слова вырвались сами собой. Я даже удивился, что вообще отдаю приказы в этой ситуации. Мастерство координатора, его знания и уровень компетентности были несопоставимы с моими. Но… почему-то я говорил. – Исходите из того, что ни при каких обстоятельствах они не поставят жизнь нашего экипажа под угрозу. Не нужно прикрывать реакторы, отслеживать ядерные ракеты противника. Они не могут нас уничтожить. Не могут… – Я замолчал. Сознание словно превратилось в мягкую безвольную массу. Слова были сказаны, и сказал их я. И хотя произнесенное выглядело не более чем слепой догадкой, я почему-то был уверен в своей правоте, знал, что не могу ошибиться.
И «Адель» выполнил очередной пируэт. Оспаривать приказ вышестоящего воина координатор не стал.
А я словно засыпал. Не было сил даже поднять руку. Остались только цифры, отсчитывающие время до прыжка, да краем глаза я видел, как сбоку мерцает экран статуса, высвечивая все новые и новые раны «Адель»…
…два, один, ноль.
По-видимому, в какой-то момент я все-таки отключился. И в то же мгновение исчез заволакивающий сознание туман. Я снова был собой.
– Выполнено. Пункт назначения – Далир. Подтверждено. – Глаза координатора приобрели осмысленное выражение, с лица сошла окаменелость. Почти сразу исчез и пси-пресс: слияние разорвано. – Перемещение выполнено в полном соответствии… Почему вы не сказали раньше, Итени?! – Сквозь тающую анестезию чудовищного напряжения в психосфере координатора промелькнуло недоумение и тонкая нотка какой-то необычной детской обиды.
– Я не знал. Не подумал сначала. А потом, глядя на сводку повреждений, картина сложилась сама. – Меньше всего мне хотелось сообщать координатору, что догадка пришла ниоткуда. Тем более что сейчас она казалась далекой от разумного суждения.
По пси-полю координатора прокатилась волна. Уважение, восхищение, вновь обида, теперь уже на себя за то, что подобная мысль не пришла в голову ему. Я знал, что после слияния все эмоциональные импульсы усиливаются многократно – своеобразный побочный эффект, – но в этот момент едва не захлебнулся в эмпатических эманациях.
– Что с кораблем?
– Поврежден. Серьезно, – слегка остыл координатор. – Очень сильный у них координатор, очень сильный аналитмодуль. Я специально изучал специфику радорианского пилотирования, но такого уровня никогда не видел. Переиграли меня почти во всем. Я думал – уничтожат.
– Удача сегодня на нашей стороне. – Я окончательно пришел в себя. – Запрос на стыковку выслан?
– Да. И… – координатор скользнул взглядом по экрану, – подтвержден. Нас готовы принять.
Далир оказалась небольшой пограничной станцией, висящей над одноименной планетой. Вместить крейсер вроде «Адель» ее ангары были не в состоянии, да и свободного жилого пространства на ней оказалось не много.
В итоге опергруппу пришлось разделить на две неравные части: большую доставили на станцию, меньшей предстояло провести ближайшие несколько суток на борту корабля.
В момент прыжка диспетчерской службе Эрона сбросили сообщение о конечной точке перемещения, и теперь осталось дождаться эвакуации. Хотя эвакуация – слишком сильное слово. Несмотря на скромные размеры и возникшую тесноту, станция предоставляла вполне комфортные условия проживания. Местный медкомплекс уступал разве что крупнейшим планетарным сородичам. Состояние телепатов удалось стабилизировать, наметились первые положительные сдвиги.
Иллулиар инопланетника мы все-таки вскрыли. Извлекли непропорционально короткое, с шероховатой светло-коричневой кожей тело. Поместили в отдельный медблок.
Чужак по-прежнему находился в состоянии, близком к коме, пси-спектр срезан до природного фона. Проводить дополнительные процедуры врач не рискнул, просто подключил элиноида к системе пассивной терапии.
Меня такое положение дел устраивало куда больше, чем если бы инопланетник был в сознании.
Затишье длилось почти сутки. За это время я успел сносно отдохнуть и засел за отчет. Малоприятная и бессмысленная формальность. Все равно меня ждут телепаты и стационарный мнемографический модуль, который подробно, слой за слоем, снимет всю осевшую в памяти информацию. По сути, оформление отчета в документальном виде было пыльной традицией.
Поработать над отчетом не дали. Наручный уником кольнул запястье сигналом срочного вызова.
– Соединение. Итени.
– Соединение. Киин, дежурный оператор медблока. У доставленного вчера инопланетника отмечен быстрый рост жизненных показателей. Вероятно, он приходит в обычное активное состояние… – Пауза. – Только что открыл глаза.
– Сейчас буду. – Я вскочил с кресла. – Следите за пси-активностью. Начнет расти – сразу включайте подавитель. Если проявит малейшую агрессию, тоже прессуйте. В остальном – только пассивное наблюдение.
– Принято. – Оператор разорвал соединение.
Путешествие в медотсек чуть затянулось. Пришлось сделать небольшой крюк – зайти на склад.
Я натянул легкий защитный иллулиар, выбрал самый маленький однозарядный подавитель. Вести беседу, наставив на инопланетника оружие, не хотелось, но и рисковать я не собирался.
Закрепить подавитель удалось не сразу: модель была нестандартная и с обычными иллулиарами напрямую не стыковалась. Остаток пути до медблока я провел в попытках подобрать нужную комбинацию разъемов.
Дежурный оператор Киин оказался крепким рослым мужчиной среднего возраста. Короткая стрижка, темные густые волосы. Стандартная униформа. Меня он умудрился поприветствовать, не отрывая взгляда от показателей сканеров.
– Что он делает? – Я наконец закрепил подавитель на внутренней стороне предплечья; заметить его теперь – непростая задача.
– Ничего. Разглядывает стенки блока. – В голосе оператора слышалось легкое недоумение.
– Пси-активность? – Я двинулся в сторону регенерационной камеры.
– Нулевая, если верить приборам. Я не очень сильный сенс, а сканировать его запретили. – Последние слова прозвучали отчасти вопросительно. Про операцию на Эроне Киин не слышал.
– Оставайтесь в диспетчерской, следите за происходящим. – Я не стал пояснять необходимость запрета на пси-сканирование.
Створки внутреннего шлюза бесшумно соединились за спиной. Я подошел к небольшой овальной капсуле, где полусидел-полулежал инопланетник. Хлопнул по серебристому корпусу. Статус-панель коротко мигнула – оператор снял блокировку.
– Открыть. – Прозрачная пластиковая крышка скользнула в сторону. Инопланетник, все это время наблюдавший за мной, издал короткий непривычный звук.
– Долго же вы запрягаете. – Речь чужака звучала почти безупречно, хотя сути сказанного я не понял. – А ремни были так нужны? – Он покосился на широкие, удерживающие его ленты. Обычно они применялись для фиксации раненых при обширных повреждениях, но в случае с инопланетником использовались с другой целью.
– Ты знаешь, где мы? – осторожно спросил я.
Чужак на мгновение замер, потом попытался сделать непонятное движение плечами, смягченное лентами.
– На станции, как я понял. – Он выдержал короткую паузу. – Точно не на Эроне, другая гравитация. Ты меня отсоединишь?
Я едва удержался от попытки прозондировать его психосферу. По заключению здешних врачей, серьезно инопланетник не пострадал, но вел себя сейчас совершенно неестественно.
– А что произошло на Эроне, ты помнишь?
– Помню, конечно. – Мне показалось, его интонации сильно исказились. – И? – Он вдруг резко замолчал. – Так… значит, там, на планете, были вы? Вы напали на меня рядом с парком? И вы притащили меня сюда… Кстати, сюда – это куда?
– На станцию, – я не сдержался, эти детские разговоры выглядели нелепо, – ты же сам сказал.
– Ага, и поэтому держите меня в подвешенном состоянии. – Он снова скосился на ремни. – Ну и дальше-то что? – Интонации вновь изменились, и вновь я не смог распознать эмоциональную составляющую.
– Я хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, и задать несколько вопросов. Ты должен отвечать максимально полно, ничего не искажая. Предупреждаю: не пытайся предпринять какие-либо активные действия. Вырваться из фиксаторов тебе не удастся. Если приборы зафиксируют повышение пси-активности, получишь заряд подавителя. Сильный. Понятно?
– Куда уж понятнее. – Инопланетник откинулся назад. Я отметил, как расслабилось его тело, удерживаемое теперь лишь лентами.
– Зачем вы прибыли на Эрон?
– Ну а если я не буду отвечать? – неожиданно сказал чужак. – Вы же ничего не сможете сделать. Все ваши фокусы с телепатией не помогут. Я просто закапсулирую сознание, и ничего у вас не выйдет. Пытать меня бесполезно – капсуляция от боли спасает стопроцентно. Что дальше-то?
– Если будешь отвечать на вопросы, не придется искать способ проникнуть сквозь твой экран.
– Самоуверенный ты, элианин. – Инопланетник покачал головой. Тон изменился в очередной раз. – Судя по тому, что мы на станции, недалеко меня дали увезти. Вот когда дотащите до родной планеты, тогда и торговаться будем. А пока у меня есть основания думать, что надолго я тут не задержусь. Я сказал.
Речь инопланетника меня ошеломила. Звучала она настолько бессмысленно, что даже мелькнула мысль немного встряхнуть его нейроразрядом. Эта технология редко использовалась: при нервных срывах обычно работали телепаты, но сейчас…
Мысленно я осторожно коснулся психосферы инопланетника, готовый в любой момент разорвать контакт и разрядить подавитель.
Ничего не произошло. Я чувствовал мыслепоток чужака, его эмоциональный фон. Очень слабый и в чем-то необычный, но легко читаемый. Обида, злость, разочарование…
– И что тебе поможет покинуть станцию без нашего на то согласия?
Инопланетник снова посмотрел на меня. Вспышка раздражения, издевка.
– А вы сами не догадываетесь? Мне казалось, пилить сук, на котором сидишь, не очень разумно. Особенно ради моей скромной персоны. – Несмотря на психосканирование, я опять уловил лишь общий смысл сказанного.
– О ком ты говоришь? Радориане не знают, где мы. Да и если бы знали, никогда бы не выступили против нас открыто. Даже ради тебя. – В конце концов, не одному чужаку вкраплять шутки в речь.
– Да пошел ты. – Инопланетник закрыл глаза.
Я некоторое время смотрел на чужака, размышляя, стоит ли продолжать разговор. С одной стороны, что-то вытянуть из него было можно. С другой – я все-таки не был ни специалистом по допросам, ни ксенопсихологом, а сотрудничать пленник очевидно не желал. Более того, я не мог избавиться от ощущения, что за словами инопланентника стоит нечто, чего я не понимаю.
Касание психосферы не выстроило точной картины чужого пси-поля. Столь быстро прощупать незнакомца, особенно инопланетника, – привилегия сильнейших сенсов. Однако у меня создалось впечатление, что чужак говорил искренне. И несмотря на всю внешнюю неадекватность произнесенного… Не понимаю! Не мог оперативник его уровня не осознавать ситуацию, в которой оказался!
Как бы то ни было, надо привлекать спецов. В сочетании с телепатами шанс разобраться в мотивах чужака и навязать ему сотрудничество довольно велик.
И потом, я был почти уверен, что попытайся мы силой подключиться к его психосфере, инопланетник действительно закапсулирует сознание. Подобная техника существует давно, и даже радорианам удалось разработать некий, пусть и более примитивный, аналог.
Пси-капусляция – крайняя мера. Процесс частично разрушал сознание капсулируемого. Кроме того, при глубоком внутреннем погружении многие оставались в коме навсегда.
Тем не менее этот прием радорианскими агентами использовался, и если инопланетника обучали они…
В любом случае в нашей команде не было телепатов, способных при экстренных обстоятельствах противостоять чужаку или пробиться через корку замороженного сознания.
Да и большой спешки не намечалось. Корабли с Элии должны появиться в течение нескольких дней, а дальше чужаком займется разведка с их традиционно сильным отделом телепатов и Контроль.
– Я ухожу. Если решишь поговорить со мной, скажи это вслух – мне сообщат. Комната постоянно сканируется. Рост пси-активности с твоей стороны будет расценен как попытка агрессии – получишь разряд подавителя. Любые попытки освободиться будут расценены так же. Подумай.
Инопланетник не ответил, да этого и не требовалось. Крышка капсулы скользнула на место, замигал огонек блокировки. Еще несколько мгновений я смотрел на неподвижное тело чужака, а затем вышел из медблока.