Эпилог

…потянулся, пробуя новые мышцы — ничего, сгодится… хотя надо бы, пожалуй, еще поднабрать массы…

Но в целом это тело вполне работоспособно — вон, Ляля не даст соврать… крепко спит, хорошая моя; впрочем, после таких трудов неокрепший девичий организм должен отдыхать.

Я открыл окно — март выдался холодным, и снег искрился на солнце совсем по-зимнему. С девятнадцатого этажа общаги люди казались очень маленькими: они не смотрели в небо, им было не до этого — тем более что и звезд пока что не видно… но они появятся, близкие звезды, это — наверняка.

Я закрыл глаза и попытался посмотреть дальше — туда, в Замоскворечье, где под грудой битых кирпичей, всякого строительного мусора и прочего хлама распластались две тонны серебристого металла. Лежит, родимый, лежит, не шевелится… хотя все равно надо будет перепрятать, перенести лапифа куда-нибудь в более безопасное место… не то чтобы я боюсь за сохранность своего, так сказать, старого тела — ежели что, оно, безусловно, за себя постоит, — однако посторонние глаза имеют обыкновение видеть то, что им видеть не нужно, а посторонние рты обожают задавать лишние вопросы. Кроме того, я как раз сегодня утром, усевшись за компьютер и войдя в Интернет, почувствовал, что приснопамятная Тамара появилась в городе — и где-то совсем недалеко. Шарится, подруга, по окрестностям, рыщет… придется ее на всякий случай прояснить.

После того, как я поэкспериментирую с транспонатором и Всемирной Паутиной.

Я осторожно, чтобы не разбудить Лялю, налил себе коньячку, взял стакан и снова подошел к окну — эх, красота все-таки: снег внизу радостно искрился, в воздухе плясали звонкие звездочки, а люди все шли и шли, прекрасно оживляя такой зимний и такой немногословный пейзаж.