Глава 2. Оборотень и вампир

В глубине леса есть поляна, которую покрывает высокая трава, имеющая рост в полчеловека. Инквизиторы избегали заходить туда, рассказывая сказки о змеях, – на самом же деле их останавливал страх перед вервольфьим городом.

Нет, они не знали всей правды о норах, уходящих глубоко в землю, но воздух, витающий над лугом, нес в себе черную ночь, сияющую луну, волчий вой и извечную жуть.

В один из серых дней октября пошел дождь, и земля вокруг входа в нору размякла.

– Ненавижу такую погоду, – сказал царь вервольфов Гектор.

В просторной норе было тепло. Посередине пылал очажок, и дым, клубясь, возносился вверх, к шумящему ливню. В норе стоял легкий запах волчьей шерсти.

Гектор-человек был невысокого роста, плотно сбитый и коренастый; смуглая кожа, черные волосы и карие глаза указывали на его южное происхождение. По выражению лица Гектора было видно, что он мало к кому испытывает доверие, – оно было сурово.

Его жена, царица Малия, была, напротив, белокожей, зеленоглазой, рыжеволосой и смешливой двадцатилетней женщиной. Что-то задорное чувствовалось в облике матери двоих волчат. Одного взгляда на ее лицо хватало, чтобы понять: она добра, умна, насмешлива и жизнерадостна.

Двое маленьких близнецов-волченышей резвились в углу норы, изредка повизгивая.

А вот пятый присутствующий не был вервольфом. Его выдавала излишняя бледность кожи, даже скорей ее сероватый цвет, а стоило ему приподнять свои веки с длинными ресницами – и в берлоге появлялся еще один источник света: его большие красные зрачки. Черты лица вампира были, пожалуй, не столь благородны, как у его тонколицых сородичей. Вампир этот будто бы спал, прислонившись спиной к сырой стене и уронив подбородок на грудь, но когда царь вервольфов Гектор расслабился и сам подумал о сне, Грэт спросил с неприкрытой ехидцей в голосе:

– Что-то, друг-вервольф, я гляжу, ведьмы не торопятся присоединяться к нам. Явились от силы человек пять, и почти все ни на что не способны…

– Да куда денутся. – Гектор усмехнулся. – Как заполыхают площади кострами, так взвоют и за милую душу к нам приползут. Подождать чуть-чуть осталось, мои оборотни-шпионы уже несут вести.

– Откуда нам знать, что будет делать Инквизиция? Это ж такие непредсказуемые твари, сам знаешь. Может, они решат не тратить силы на ведьм, а сразу примутся за нас?

– Ты думаешь, они найдут нас здесь?

– Я думаю, что это возможно. Теперь, когда наши народы объединены, нас будут искать с утроенной силой. Нет, нужно настоящее убежище. Такое, куда даже инквизиторы побоятся сунуться. Я говорю о Сетакоре…

– Ну, – Гектор возвел глаза к небу, – ты еще предложи Катарианс завоевать с кучкой волков и вампиров. Как, ответь мне, он может стать нашим? – Он вопросительно глянул на друга.

По тонким губам Грэта бродила загадочная усмешка.

– Еще как может… – прошептал он, – и держу пари, самое позднее, к началу зимы он станет.

– Разъясни толком, – встрепенулась заинтригованная царица Малия, все время прислушивавшаяся к разговору.

– Дошли до меня невеселые слухи относительно короля Вирта. Будто бы не так он заботлив к вампирам, как его отец, и вампиры, привыкшие к уважительному отношению, не так уж им и довольны. Соображаешь?

Гектор мотнул головой.

– Объясняю проще, – терпеливо продолжил Грэт. – Если мы потолкуем с каким-нибудь вампиром, который пользуется уважением в замке… потолкуем, может, и к решению какому придем.

– Короля хочешь свергнуть, что ли? – недоверчиво спросил Гектор. – Ты уж прости мою тупость, просто я управляю лесным народом и в интриги как-то…

– Даже если ты его свергнешь, – печально сказала Малия, – никогда никому не править замком, кроме Вирта.

– Это еще почему? – удивился Грэт, считавший свой план очень удачным.

– Забыл о Первоначальном? Умирая, старик заклял замок так, что королем в нем может быть лишь его кровный потомок. Кровный, я имела в виду – настоящий, зачатый, а не укушенный. А из таких – лишь Вирт. Проще говоря, если только попытается править кто-то другой, вечная тьма над замком рассеется, а это, сам понимаешь, смерть для его обитателей. Или я ничего не смыслю в магии.

Грэт заметно помрачнел – вервольфья царица попала в точку.

– Да и потом, – продолжила она, – так ли ты уверен, что вампиры замка тебя поддержат?

– А вот это другой вопрос, – буркнул Грэт. – Тут тебе не древняя магия, тут дело проще. Кстати, Гектор, – Грэт обернулся к царю, – что там слышно о Графе?

– Я знаю лишь то, что с тех пор, как он ушел, никто его больше в замке не видел. Наверняка он до сих пор в своем уединенном доме… Зачем он тебе?

– Видишь ли, Граф весьма умен, и мне было бы интересно услышать его мнение…

– Но вы с ним даже не знакомы.

– Я уверен, он наслышан обо мне. К тому же, чтоб быть союзниками, вовсе не обязательно быть друзьями.

– Но не мешало бы, – заметил вервольф.

– Это точно, – кивнул Грэт.

Гектор хмыкнул, и поневоле на Грэта нахлынули воспоминания о начале их дружбы…

…Главарь шайки вампиров, тревожащих Катарию третью сотню лет, шел, слегка качаясь, по лесной тропинке. Будь он человеком, давно бы заблудиться здесь Грэту и сгинуть, но глаз его был подобен звериному, уши слышали мельчайший треск веточки на три мили вокруг, а луна… Такой красавицей представлялась она ему, и ее серебристый свет навевал на него воспоминания о ярком свете другой звезды, увидеть которую ему, увы, не суждено было больше в этой жизни. Но Грэт не грустил об ушедшем, и если б вновь ему предложили стать смертным, не задумываясь, он бы ответил «нет», ибо познал уже радость три раза видеть смену столетий.

Этот лес был ему домом, ничуть не худшим его прежнего, могила на далеком кладбище – логовом, но он редко навещал ее, предпочитая переждать день в темной пещере. Многие вампиры слушали Грэта и, не колеблясь, отдали бы за него свои жизни, но этого не требовалось – тот сам мог выпутаться из неприятностей. Свобода…

Сегодня его вампиры охотятся в одиночку, но стоит ему лишь призвать их… Грэт улыбнулся и облизнул клыки – он был сыт, оттого добродушен.

Никогда человеку не разглядеть эту зверино-вампирскую тропку, вьющуюся средь деревьев, Грэту же она казалась широкой дорогой, и он, подумывая уже о спячке, ускорил шаг, но вдруг резко остановился, ибо нюхом ощутил неподалеку вервольфа.

В те времена вампиры Грэта и вервольфы Гектора не то чтоб враждовали, но и отношений не поддерживали, и охотились в разных местах леса, а этот вервольф забрел на вампирскую территорию.

«Что-то в последнее время шибко наглые эти звереныши…» – раздраженно подумал Грэт и тут же засмеялся, потому что из-за камня выскочил маленький волчонок. Примерно в таком возрасте – около полугода – они учатся оборачиваться в человека и обратно. Грэт с усмешкой опустился на одно колено и стал подманивать вервольфенка, точно щенка.

Но не успели бледные пальцы вампира коснуться серебристой шерсти, как что-то сзади треснуло – на веточку в траве где-то сзади наступил тяжелый сапог. В то же мгновение Грэт подскочил, как кошка взобрался на дерево и, прикрытый летней листвой да собственной незаметностью, стал наблюдать за происходящим внизу.

И тотчас его прошиб холодный пот испуга не за свою жизнь, а за чужую. Пусть маленький дурачок останется волчонком, тогда идущий через лес отряд инквизиторов побоится встречи с волком и волчицей, да уйдет подобру-поздорову, но стоит малышу хоть намекнуть на свою принадлежность к роду вервольфьему…

Грэт еле слышно застонал, проклиная собственную глупость. Что стоило ему подхватить волчонка на руки и вместе с ним скрыться в листве? Поздно об этом думать – отряд в десять человек уже шагнул на поляну. Облаченные в черное воины в изумлении остановились перед волчонком, а тот уже прекращал им быть прямо на их глазах – шерсть уходила под кожу, лапы становились маленькими руками и ногами, забавная серебристая мордашка – обычным лицом ребенка.

Старый инквизитор забормотал молитву, а Грэт в отчаянии кусал собственный кулак, не замечая, что кровь уже стекает по его бледной руке.

– Вервольф? – спросил самый младший из инквизиторов, его товарищ кивнул.

– Ну так чего же мы ждем? – спросил другой.

«Даже во мне, вампире, больше жалости, чем в этих людях… – с омерзением подумал Грэт, – пусть им не жаль убить волченыша, но когда перед тобою младенец-человек…»

– Кто возьмет на себя честь прикончить нечистого? – спросил старейший, подходя чуть ближе к сидящему в траве ребенку. Тот ради забавы вновь стал покрываться шерстью, и тогда Грэт не выдержал.

Молнией он соскользнул с ветки как раз в тот миг, когда копье готовилось ударить по вервольфу, и вампир с диким ужасом подумал, что серебряный наконечник оцарапал и его кожу, но нет, обошлось, и вот Грэт, сжимая одной рукой шерсть воющего от боли и страха волчонка, другой уцепился за ветку и, ловко подпрыгнув, оказался на дереве. Если б в тот момент нашлись у инквизиторов серебряные стрелы, жизни Грэта и маленького вервольфьего царевича оборвались бы, но разгильдяйство инквизиции спасло их. Грэта – не в первый раз, надо заметить.

А волчонок уже выл и царапался, а Грэт лишь оттягивал подальше от своих рук его морду, чтоб волчонок не укусил его и не возник парадокс верфольфо-вампира.

Инквизиторы под деревом бесились, а Грэт взбирался все выше и выше. Ему сильно повезло, что, будучи вампиром, он мог летать и лишь ногами перебирал ветки, а руки были заняты волчонком, визг которого уже грозил оглушить.

Инквизиторы поговорили меж собой и вдруг стали резко отступать и вскоре исчезли во тьме ночного леса.

«Понятно, значит, старшие вервольфы близко. Что ж, отдам им это сокровище…» – с невероятным облегчением подумал Грэт и вдруг ясно ощутил, как что-то вонзилось ему меж лопатками, а когда он опустил голову, то увидел, как маленький наконечник обычной стрелы торчит из его груди. Вторая же, вонзившись резко, сбила вампира с ветки, и он полетел вниз, перевернувшись в воздухе и выбросив волчонка в кусты.

А сам Грэт оказался лежащим на земле, и вокруг него с усмешками на лицах толпились инквизиторы. Непереносимая тоска и ненависть заполнили его душу. Грэт попытался шевельнуться, но старик-маг лишь махнул рукой, и невидимая колдовская сеть опутала руки и ноги вампира. Тот мысленно издал зов, призывая своих вампиров, но отлично ведь знал, что они не явятся так скоро.

А инквизитор с серебряным копьем шагнул вперед, поднял свое оружие…

«Все…» – ошеломленно подумал Грэт и крепко зажмурился. Что-то просвистело в воздухе, инквизиторы закричали, а потом послышалось яростное рычание. Грэт открыл глаза.

И увидел, как по меньшей мере двадцать волков-оборотней наступают со всех концов поляны на инквизиторов, как они ловко увертываются от обычного оружия и легко сбивают людей с ног, как самый крупный из верфольфов грызет шею инквизитору и тот даже копье поднять не может. И тогда Грэт понял, кому обязан жизнью.

Очень скоро кровавая схватка закончилась. Грэт встал, спокойно вытащил из своего тела две сломанные стрелы и молча глянул на вервольфов. И тогда самый крупный из них подошел к нему, сел и посмотрел на вампира своими желтыми тоскливыми глазами. Прошло мгновение, волк вытянулся, и рядом с Грэтом встал Гектор, царь вервольфов.

Остальные вервольфы тоже приняли человеческий облик. Какая-то женщина с растрепанными рыжими волосами, плача, подхватила лежащего на траве волчонка, и в ее руках он стал человеком. Женщина прижала его к себе и затряслась.

– Что тут случилось? – хрипло спросил Гектор. – Прости, Грэт… разумеется, я узнал тебя… мы забрели на твою территорию, но мой детеныш потерялся. И теперь нашелся. Что случилось?

И Грэт рассказал, а когда закончил, Малия подбежала к нему и замерла. Грэт заметил еще одного ребенка на ее руках, близнеца первого. Женщина хотела кинуться на колени, но Грэт крепко схватил ее за руки и не дал.

– Не надо, царица, – твердо сказал он, – твой муж уплатил мне долг, он спас мою жизнь, когда инквизитор стоял надо мной с копьем. Мы в расчете.

Небо над их головами вдруг потемнело – слетались вампиры на зов господина. Все две сотни с лишком, разумеется, не прилетят, но двадцать высоких бледных мужчин опустились на поляну, сминая траву, и замерли, с изумлением разглядывая…

– Все в порядке, братья, – сказал Грэт, – охота закончилась, возвращайтесь.

– Что случилось?

– Расскажу, только не сейчас. Больше всего на свете я мечтаю вернуться в свою могилу.

– Ну, моя берлога не могила, – вмешался Гектор, – но переждать день ты, спаситель моего сына, всегда там сможешь…

С тех пор все чаще Грэт бывал почетным гостем берлоги Гектора и Малии, и вскоре они стали друзьями не разлей вода. Часто в то лето вампиры охотились на вервольфьей территории, а вервольфы – на вампирской. Решение объединить народы пришло к Грэту и Гектору в начале второй осени их знакомства, благо сами народы были отнюдь не против. Берлога лучше скрывает от солнца, рассуждали вампиры, а вервольфы думали: «Что ж, раз наш повелитель жалует упырей, так ведь и нам они зла не делают». Случались, конечно, стычки, но все реже и реже.

Правда, когда новость об их объединении достигла инквизиторских ушей… Сначала все было незаметно, потом все чаще стали видны в лесах отряды, а уж когда несколько вервольфов не вернулись с охоты, на Гектора страшно было посмотреть, настолько он извелся. Они с Грэтом обсуждали такое положение, и все меньше оно им нравилось. Решение пригласить ведьм в Нечистый союз пришло внезапно, его автором была Малия, которая, сама ведьма, стала оборотнем после укуса. Она рассказала о положении ведьм, о том, что если раньше их умения ценили, а труд почитали, то последнюю тысячу лет, с усилением власти Инквизиции, даже в глазах простого народа они – изгои. И будут рады присоединиться к верфольфам и вампирам, особенно зная, что не сегодня-завтра их ждет костер. Шпионы Гектора понесли эту новость по городам и весям, но мало кто откликнулся – боялись. Лишь потом, ближе к середине осени, когда, как и предсказывал Гектор, площади городов заполыхали кострами, ведьмы стали покидать деревни и города, уходя в северные леса. Но это случилось чуть позже.

А пока Грэт выполз из берлоги и глянул на звезды. А потом снова на вервольфье село. Душою он уже крепко привязался к этому лугу с холмами, и мысль, что скоро придется покинуть его, чуть тревожила его мертвое сердце. Но лишь чуть, ибо не раз за долгую жизнь свою он уже рвал связи с любимым жилищем.

Он знал, в какой стороне замок Графа, и намерен был лететь туда всю ночь. Поднявшись высоко в небо, Грэт сначала злобно выругался – ветер будет в лицо, а потом, уже успокоившись и быстро заскользив по воздуху в полувертикальном положении, Грэт расслабился и стал вспоминать все, что слышал о Графе.

Не случайно именно этот сподвижник Первоначального раньше остальных пришел ему в голову. Во-первых, он очень стар – вторая тысяча лет недавно пошла. Во-вторых, уже много веков не живет он в Черном замке, выстроил дом далеко от него и обитает там один, точно изгнанник, занимаясь магическими науками. А раз он далек от Вирта, значит, разговору мешать никто не будет.

Граф родился в 1005 году(а нынче 2024-й) в одном из торговых городов Севера. Рос сиротой на улицах вместе с сестрой Ванессой и лучшим другом Упырем (замечательная кличка, полученная еще в раннем детстве, когда вампиров не существовало. Непонятно даже, откуда взялась). А с появлением Первоначального вор по прозвищу Граф стал одним из первых его сподвижников, увлек друга и сестру за ним, вместе с Первоначальным потерпел поражение, поселился в Черном замке, пожил там некоторое время, справил свадьбу Ванессы и Упыря, а после удалился на покой. Замечательнейший маг, алхимик, некромант, ученый и философ.

Грэт немало думал о предстоящем разговоре, так и эдак готовя свою речь, но когда после долгих часов полета он увидел под собой небольшой замок, все мысли тут же покинули его голову.

Замок Графа состоял из двух невысоких башенок и пристроенного к ним двухэтажного дома. Рядом блестело озеро, отражающее небо и кажущееся его подобием; посыпанная песком дорожка вела в глубь парка.

Графа вампир нашел сидящим на скамье, когда Грэт подошел, хозяин замка поднял голову и слегка усмехнулся – не похоже было, что гость не зван.

– А, это ты… Здравствуй, сударь Грэт, наслышан я о твоих делах.

«Как это, интересно, коли он живет отшельником?» – подумал Грэт, и Граф снова рассмеялся.

– Неужели ты думаешь, что для меня трудна задача прочесть чужие мысли?

Пока он смеялся, Грэт рассматривал его внешность. Он не казался ни молодым, ни старым. Поседевшие его волосы спускались на плечи, а взгляд оставался настороженным даже во время смеха…

– Тогда ты должен знать, зачем я здесь. – Грэт, не дожидаясь приглашения, уселся на другой край скамьи.

– Я предпочту, чтоб ты сам сказал это мне.

Грэт, сбиваясь, начал рассказ, а когда закончил его, Граф долго молчал.

– Так ты хочешь, – промолвил он наконец, – заручиться моей поддержкой, когда пойдешь воевать с замком?

– Отчасти да. Но не воевать я с замком хочу.

– А что тогда?

– Я слыхал, недолюбливают вампиры своего короля Вирта. – Грэт отвел глаза, в притворном смущении колупая скамью коротким ногтем.

– А ты думал, они станут любить и уважать этого жалкого честолюбивого и похотливого идиота? – сквозь зубы спросил Граф, и Грэт поразился: насколько спокойным был голос его, теперь же каждая нотка пропитана ненавистью.

– Я лично с ним не знаком.

– Пусть вампиры и не любят своего короля… но я вынужден согласиться с царицей вервольфов, выбора-то у них нет. Признаюсь, мой господин Первоначальный погорячился, накладывая свое проклятие. Помнится, он сказал: дотоле быть вашей благодатной тьме над замком, пока правит там мой потомок. То есть либо ищите других сыновей или дочерей Первоначального, а их нет, в этом я уверен, либо ищите прямых потомков Вирта. Их тоже вряд ли найдешь. А уж если станет кто другой на престол, то можешь распрощаться с тьмой и улыбнуться солнцу-смерти.

– Я думал, ты своей магией или мудростью сможешь помочь.

Граф захохотал.

– Никогда моей магии не сравниться с силой того проклятия! Боюсь, улетать тебе придется ни с чем.

Грэт в отчаянии уронил голову на кулаки.

– А пока пережди день в моем замке. Уже скоро рассвет. Займешь комнату для гостей, там замечательный гроб…

Граф лукавил, до рассвета оставался еще час, но когда Грэт устало опустился в гроб и накрылся крышкой, хозяин замка задумался.

А потом он встал, зажег свечу у себя в кабинете и, вытащив пергамент и перо, снова задумался. Через десять минут письмо его к сестре было дописано. Щелчком пальцев призвал Граф свою любимицу – летучую мышь – и пробормотал заклинание, мысленно представляя себе путь до замка и до комнаты Ванессы. Воспоминания Графа стали воспоминаниями летучей мыши, ею вдруг овладело дикое желание добраться до того места, и она, взмахнув перепончатыми крылами, вылетела через открытое окно. Ей предстоял долгий путь навстречу восходу и солнцу, но магия неотвратимо жгла ее, и уже на следующую ночь Ванесса получила весточку от своего брата.