Толстые пыльные ковры гасили звук шагов. Так тихо, что не слышно даже собственного дыхания – паутина тишины. Еще на втором этаже он почувствовал, что он здесь не один. Он умел чувствовать взгляд в спину. Коридоры шли, пересекаясь, квадратами, на лиловых мягких дверях светились золотые кружки трехзначных номеров. Чересчур тихо. Он слегка ударил ногой стену – никакого звука.

Это значит, что включена система интерференционного гашения. Светильники выключены; в торцах коридоров – яркие окна, но в самих коридорах – тьма, которая сгущается к центру. Как он сказал? «Я собираюсь прибавить тебя к живым»? Это обнадеживает.

Коридоры четвертого этажа оказались совершенно темными; лишь тлели в начале каждого контрольные лампочки, которые не требовали расхода энергии, так как питались солнцем.

Он шагнул во тьму и лампочка за его спиной потухла. Тот человек, если это только был человек, наверняка имел два преимущества. Первое: он хорошо ориентируется здесь. Второе: он сзади. Возможны еще два. Первое: он может быть вооружен. Второе: он может иметь очки ночного видения. Легкий шорох сзади. Еще один, громче и впереди. Гессе вздрогнул, отпрянул в сторону и прижался к стене.

Спокойно. Он пытается тебя напугать. Он просто выключил гашение на секунду.

Он знает, как рвет нервы любой звук в этой мертвой тишине. Значит, он не видит, и не может стрелять.

Он снял ремень и начал вращать его вокруг себя. Тяжелая пряжка оттягивала руку и отдавла щелчки в кисть, когда касалась стен. Вот так, вперед, к лестнице.

Он должен быть здесь. Он ощутил толчок, нырнул, бросился вперед и ударил по ногам. Потом схватил что-то и развернул в двух плоскостях, и продолжал вращать пока ощутил хруст. Быстро сломал несколько пальцев и прижал лицо врага к ковру. Человек. Просто человек. Просто слабый человек. Теперь на свет его.

Человек не сразу пришел в себя. Он был стар, но еще не дряхл. Если бы Гессе знал, что имеет дело со стариком, то не стал бы так его мять. Теперь, чего доброго, и помрет.

– Я ничего не скажу, – заявил старик.

– А я ни о чем не спрашиваю.

– Ты от них?

– От кого, от «них»?

Тело старика сразу расслабилось и осело. Точно, умрет. Собсем слаб.

– Нет, нет, я сам по себе, – сказал Гессе, – у нас здесь свои дела и мы заглянули случайно. Никто тебя не выслеживал и никто не собирается отправлять на материк. Ты ведь этого боишься?

Старик промолчал.

– Ну тогда у вас был очередной междусобойчик и в тебя всадили полсотни игл.

Вот ты и прячешся. Я прав?

Старик кивнул.

– Ты знаешь, какой сейчас год?

– Восьмой.

– Нет, девятый. Те, кто хотел твоей смерти, уже сами в могиле. Извини, что я тебя так. Давай отнесу. Куда тебя?