14 июля 1942 года. Берлин.

В резиденции руководителя отдела «Иностранные армии – Восток» полковника Райнхарда Гелена приняли очередное радиодонесение из Москвы. Полковник, откинувшись в кресле, закинув нога на ногу и покуривая сигарету, молча слушал дешифровальщика.

«Четыреста тридцать восьмой Центру.

Военное совещание завершилось в Москве вечером 13 июля. Присутствовали Шапошников, Ворошилов, Молотов, британский, американский и китайский военные атташе. Шапошников заявил, что их отступление будет до Волги, чтобы вынудить немцев зимовать в этом районе. Во время отступления должны осуществляться всеобъемлющие разрушения на оставляемой территории; вся промышленность должна быть эвакуирована на Урал и в Сибирь.

Британский представитель попросил о советской помощи в Египте, но получил ответ, что советские резервы мобилизованной живой силы не столь велики, как полагают союзники. Кроме того, им не хватает самолетов, танков и артиллерийских орудий, в том числе и потому, что часть поставок этого вооружения, предназначенного для России, которое британцы должны были доставить через порт Басра в Персидском заливе, была перенацелена для защиты Египта. Было решено провести наступательные операции в двух секторах фронта: севернее Орла и севернее Воронежа с использованием больших танковых сил и воздушного прикрытия. Отвлекающая атака должна быть проведена у Калинина. Необходимо, чтобы Сталинград, Новороссийск и Кавказ были удержаны».

Дослушав до конца, Гелен довольно улыбнулся. Отпустив дешифровальщика, он встал, затушил окурок о дно фарфоровой пепельницы и нажал на кнопку звонка, расположенную под крышкой столешницы.

Тут же вошел адъютант.

– Генрих, срочно свяжитесь с Гальдером. Мне необходимо немедленно с ним встретиться. И машину к подъезду.

Адъютант щелкнул каблуками, кивнув головой, и вышел.

Через полчаса Гелен стоял в кабинете начальника германского Генерального штаба генерала Франца Гальдера и протягивал ему папку с расшифрованной радиограммой из Москвы.

– Что это?

– Донесение агента 438 о вчерашнем совещании в советском Генштабе, генерал, – доложил Гелен.

Гальдер надел очки, открыл папку, взял в руки лист бумаги. Прочитал донесение. Отбросил его на стол. Прикрыл глаза козырьком из ладони. Несколько минут помолчал. Затем перечитал документ еще раз. Выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда красную кожаную папку со свастикой, открыл ее, достал нужный документ, прочитал его. После этого посмотрел на Гелена.

– Вы полностью доверяете агенту 438?

– Это первое его значительное донесение, но я склонен ему верить, – без тени сомнения в голосе произнес Гелен.

– Давно работает агент?

– Один месяц. Но он имеет доступ к самым секретным документам русских.

Гальдер удивленно посмотрел на полковника, но тот выдержал взгляд начальника, при этом ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Хорошо, полковник, идите, – после небольшой паузы произнес Гальдер. – Но будьте у себя. Не исключено, что вашим агентом и его данными заинтересуется лично фюрер.

– Хайль Гитлер! – Гелен вскинул руку вверх и щелкнул каблуками.

Едва за Геленом закрылась дверь, Гальдер нажал на кнопку громкой связи.

– Отто! Пригласите ко мне адмирала Канариса.

– Да, господин генерал!

Шеф абвера адмирал Фридрих Канарис явился к начальнику Генштаба по первому требованию, но был явно недоволен, о чем тут же посчитал необходимым и сообщить Гальдеру:

– Генерал, в момент звонка вашего адъютанта я занимался разработкой деталей очень важной операции, которую взял под личный контроль сам фюрер.

Общеизвестной была взаимная антипатия и нездоровая конкуренция между двумя ведомствами – Генштабом и абвером. И хотя в принципе абвер работал независимо от Генерального штаба и его руководитель (в данном случае, адмирал Канарис) имел право докладывать непосредственно Верховному главнокомандующему (Гитлеру) и, соответственно, напрямую от Гитлера мог получать задания, но по военной субординации военная разведка все-таки подчинялась Генштабу.

– Мы здесь тоже не в солдатики играем, адмирал, – поморщился, словно от зубной боли, Гальдер. – И если я срочно пригласил вас к себе, значит, у меня на то были веские основания. И новость, которой я хочу поделиться с вами, именно по вашей части. Вот, ознакомьтесь с этим документом.

Гальдер протянул Канарису листок с донесением агента 438. Канарис выдвинул стул и сел за стол, приставленный перпендикулярно к столу Гальдера. Читал и вертел головой. Затем посмотрел на Гальдера.

– Этот агент достоин доверия? – удивленно взглянул на генерала Канарис.

– Это – человек Гелена. Это его первое серьезное донесение, но Гелен тем не менее склонен ему доверять.

– Зато я не слишком доверяю подобной информации, особенно исходящей от не проверенных временем агентов и не имеющей подтверждения из других источников, – Канарис отодвинул от себя листок с донесением и с напыщенным выражением лица облокотился на спинку стула.

– В том-то и дело, адмирал, что данное донесение подтверждается из других, не имеющих отношения к агенту 438, источников, – грустно усмехнулся Гальдер, начав перебирать свои бумаги.

– А именно?

Гальдер, наконец, нашел нужный ему документ и протянул Канарису.

– Буквально два дня назад мне на стол положили перехват послания Черчилля Сталину от 10 июля, где британский бульдог благодарит Сталина за «согласие на отправку нашим вооруженным силам в Египет сорока бомбардировщиков «Бостон», прибывших в Басру по пути к Вам».

Канарис взял протягиваемую ему бумагу и тут же стал ее просматривать.

– Кроме того, – продолжал Гальдер, не дожидаясь, пока адмирал ознакомится с документом, – начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии Смирнов направил докладную на имя заместителя наркома обороны Щаденко об уменьшении числа коек и сокращении штатов эвакогоспиталей, чтобы высвободить для нужд фронта двести тысяч человек, – он положил перед Канарисом очередной документ. – Надеюсь, я привел вам достаточно доказательств?

– Вполне. Информация, заслуживающая особого внимания.

– Да! Как видим, у русских большие проблемы. Еще немного усилий, и мы свернем шею русскому медведю. Но…

Гальдер сделал многозначительную паузу и посмотрел на Канариса. Адмирал не торопил начальника Генштаба и сам поймал взгляд генерала.

– Я бы хотел, адмирал, услышать от вас о ваших достижениях в деле подготовки разведкадров и внедрения их в глубокий тыл русских.

– Для этих целей мною создана разведшкола в Брайтенфурте под Веной, – Канарис начал докладывать четко, без запинки. Гальдеру стало понятно, что это действительно его конек, или, если хотите, любимое детище. – Там работают самые опытные инструкторы абвера. Но хороший разведчик-диверсант не готовится за два дня, господин генерал. И вы об этом знаете.

– Вам необходимо срочно переориентировать подготовку разведкадров. Ситуация в России говорит о том, что основной упор нужно делать на заброску диверсантов в районы Урала, Сибири и Средней Азии, куда эвакуированы основные оборонные предприятия из западных регионов страны. Мы должны парализовать всю тяжелую промышленность противника. Кроме того, мне нужны самые подробные сведения и в самые кратчайшие сроки об авиационных, танковых и артиллерийских заводах.

– Этим и занимается абвер. Сейчас я работаю над докладной фюреру об успехах моего ведомства.

– Не забудьте упомянуть и о недостатках, – не без иронии заметил Гальдер, давая понять, что разговор окончен.

Канарис встал и лихо щелкнул каблуками.

– Хайль Гитлер!

– Хайль!

Адмирал Фридрих Вильгельм Канарис – человек с весьма любопытной биографией. Родившись в семье директора металлургического завода, в Первую мировую он начал службу обер-лейтенантом на крейсере «Дрезден». В декабре 1914 года практически вся германская эскадра была уничтожена превосходящими британскими силами у Фолклендских островов в далекой Южной Америке. И только крейсеру «Дрезден» удалось спрятаться в одной из многочисленных бухточек Огненной Земли. Однако топливо и продовольствие были на исходе, и «Дрездену» ничего другого не оставалось, как выйти в море и причалить у берегов Чили. Но то ли случай, то ли разведка помогли – внезапно для немцев неподалеку неожиданно появился британский крейсер «Глазго» и открыл по противнику огонь из всех орудий. Корабль пошел ко дну, экипаж же высадился на берег. Раненых немцев чилийские власти эвакуировали в Вальпараисо, а остальных матросов и офицеров, в числе которых был и Канарис, интернировали на остров Кириквина. На этом острове будущий шеф абвера в совершенстве изучил испанский язык и в один прекрасный день осени 1915 года, выдавая себя за чилийца, сбежал из лагеря. 1200 километров он, где пешком, где на лошади, брел по территории Чили и Аргентины, там сделал себе документы на имя чилийского вдовца Рида и под этим именем сел на пароход «Фризия», отправлявшийся в Роттердам. Но и на пароходе не терял зря времени – в разговорах с англичанами совершенствовал свой английский.

Летом 1916 года он оказался в Мадриде, где был назначен помощником германского военно-морского атташе, капитана III ранга фон Крона. В испанских портах он под именем чилийца Рида Розаса вербовал агентов для наблюдения за движением судов, а также искал капитанов судов и коммерсантов, готовых снабжать запасами продовольствия германские базы подводных лодок. Так начиналась разведывательная карьера будущего адмирала.

В одной из характеристик Канариса, датированной 1 ноября 1926 года, говорилось: «…чувствуя до тонкостей психологию и национальные особенности иностранцев, обладая к тому же поразительным знанием многих языков, Канарис умеет отличным образом устанавливать контакты (от самого маленького человека до знаменитостей) и завоевывать в кратчайшие сроки их доверие. Когда он имеет задание установить такой контакт, то никаких преград для него не существует; ничто не может удержать; нет такого неприступного бастиона, куда бы он не смог проникнуть к интересующему его лицу, а затем, одержав быструю победу, строить по-детски невинную мину». В июне 1929 года Канарис был произведен в капитаны II ранга и вскоре назначен начальником штаба эскадры в Северном море, а некоторое время спустя – в октябре 1932 года – становится командиром линкора «Шлезвиг». Вскоре после прихода Гитлера к власти Канарис начал выступать перед личным составом линкора с восхвалением национал-социалистских идей и, как писал один из его начальников, «в результате тщательной подготовки и высоких умственных способностей добился в этой области заметных успехов». Он не упускал возможности завязать знакомства среди влиятельных лиц новой фашистской иерархии.