Глава 5
ПОСАДОЧНЫЙ БОТ «КОЧА»
Перегрузка наседала, подступила боль в пояснице и затылке, и амортизирующая смесь зажурчала активней.
— Пятьсот тридцать секунд, — бесстрастно доложил компьютер. — Полет нормальный. Корабль вышел на орбиту.
Реактор заглушили, и тут же все незакрепленные предметы стронулись и всплыли. Частицы Гленна сыпанули сверкающими искрами, заплясали за крошечным иллюминатором, медленно потянулись от головной части к хвостовой.
— Бортинженер Громыко! — разнеслось по громкой связи. — Освободить пассажиров из амортизаторов!
Не дожидаясь бортинженера Громыко, Жилин сам сдвинул крышку и поморщился. Было такое ощущение, как будто его голову пытаются вытянуть из шеи — чувствовалось напряжение мышц под подбородком, тяжелели лоб и затылок, живот как бы подсасывало вверх… Изнывая от тошноты, Глеб переоделся в черный блестящий комбинезон, а на ноги обул тяжелые сапоги с магнитными подковками.
«Лучшее средство от хвори — поступать назло хвори!»
Бодрясь, Жилин выпорхнул в коридорный отсек и поплыл в рубку. В тесном коридоре сновал от каюты к каюте насупленный Громыко. Натужно сжав губы в улыбку, Жилин спросил:
— Как там мои кадры?
Громыко приветливо улыбнулся — и превратился в совсем-совсем другого, очень мягкого и доброго, немного даже наивного, душевного, робкого с девушками и неуверенного в себе человека. Вот почему, подумал Жилин, он вечно угрюм и неулыбчив. Прячется.
— Все в порядке, мастер, — сказал Громыко сиплым голосом и прочистил горло. — Одну девушку стошнило, но не сильно.
— Не шатенку, случайно? — осведомился Жилин.
— Нет, черненькую такую, — сказал Громыко, — со стрижкой.
«Хорошо, хоть не Маринку, — подумал Глеб. — Бедная Рита…»
Уступая друг другу, Жилин с Громыко чуть было не сшиблись — бортинженер проплыл у потолка, а главный киберинженер поднырнул под него и через узкий колодец проскользнул в рубку.
В рубке было жарко. На месте старшего пилота сидел Максим Гирин, огромный и светловолосый, похожий на добра молодца из сказок. Зевая, он вычитывал курс-пакеты, бегущие по экрану бортового компьютера. Тишина стояла библиотечная. Негромко посапывал климатизатор. Чем-то шелестела контрольная система. В голубых окошечках мельтешили зеленые синусоиды, ровно держали свет мелкие экранчики табло. Жилин постучал по люку.
— Кто-то мне место обещал…
— Заходь, — добродушно пробурчал Гирин. — Что, погано?
— Нормально, — проворчал Жилин, неуклюже суясь в ложемент. Крепления с мягким щелчком зафиксировали его тело. — Потерплю уж как-нибудь…
— Гадство… — прогудел Максим. — Такое чувство, будто стоишь на голове и вся морда кровью набрякла…
Он возложил мощные длани на пульт и вперился в экран телепроектора. Все шло штатно.
Корабль медленно проползал над ночной Евразией. Внизу четко выделялись автострады, разрезавшие Сибирь на квадраты и прямоугольники, огненным бисером смотрелся Северный Пояс городов, блестели под Луной реки, Урал весь затянуло полосами облаков, и громадный Екатеринбург просвечивал сквозь них оранжево-красным пятном.
— Здесь «Коча», Земля — орбита, первая зона, — пробасил Гирин в бортовой радиофон. — Здесь «Коча», Земля — орбита, первая зона! Вызываю Спу ПАЛ. Прошу финиша на Спу-1 «Промежуточной».
— Станция ПАЛ к «Коче» Земля — орбита, — немедленно отозвалась Главная диспетчерская. — Переходите на монтажную орбиту, финиш сектор 3-Ц. Конец.
— Принято…
Жилин осторожно вытянул ноги (не задеть бы чего…) и опять повернулся к экрану. Там, справа в углу, выглядывало кружево раскрытой антенны. Земля была еще погружена во мрак, небо с его немигающими звездами тоже чернело непроглядной темнотой, а вот антенное устройство уже сияло слепяще белым светом. Корабль выходил из тени.
Край Земли очертился отчетливой темной линией, на угольно-черном небе проявилась полоса глубокой, чистейшей голубизны и начала блекнуть. Выше, обрамляя круглящуюся Землю, занялся красный зоревый серп, разгорелся до ярого желто-золотого колера и стал горбиться, вспучиваться, набухать — всходило Солнце.
— «Ариес-4», Луна — Земля, — подключился к каналу чей-то высокий, звонкий голос. — «Ариес-4», Луна — Земля вызывает Спу ПАЛ! Схожу на заправку сектор БОП, схожу на заправку сектор БОП, резерв один ноль два. Прием.
Зеленый огонек вызова потух и загорелся снова.
— «Хиус-8», Меркурий — Земля, «Хиус-8», Меркурий — Земля, нахожусь в секторе 8-Е…
— Спу ПАЛ «Ариесу-4», Луна — Земля. Заправка сектор 8-Ц, база Пи-Эл 13. Конец.
Пролетели над Камчаткой; очень темный поначалу, черный, как тушь, океан постепенно светлел, принимал хмурый свинцовый оттенок. Было интересно наблюдать, как между ночью и днем быстро перемещалась сероватая кайма сумерек — облака над нею теплились нежным розовым светом.
Гулко хлопнул люк. Голос Громыко пробормотал:
— Извиняюсь…
— Ориентацию выполнил, Митрич? — басом отозвался Гирин.
— Обязательно… — Бортинженер кувыркнулся, коснулся пола, взлетел к потолку, оттолкнулся и раскорякой скользнул на свое место у пульта. — Финиш-программу будешь проверять?
— Да что ее проверять… Ну, давай.
Гирин, пыхтя, дотянулся до голубого листка, просмотрел его и отвалился в кресле.
— Вводи в киберштурман, — сказал он, сладко зевая.
Звезды потухли, горели лишь Сириус и Вега. Начинался новый день. Океан внизу размеренно, потихоньку катил свои волны, видимые с орбиты, как застывшие светло-голубые сборки, а облака казались плывущей по воде пеной. Прямо под кораблем зеленел маленький, кругленький островок, обведенный, как мелом, белесым контуром прибоя. Бросался в глаза четкий белый штрих — выхлоп какого-нибудь щеголеватого лайнера, а может, трудяги-балкера.
— Максим! — прозвенел по интеркому Маринин голос. — Можно мне расстегнуться? А то я еще ни разу не была в невесомости. Я тут немного полетаю! Можно?
— Ладно уж, — улыбнулся Гирин, — полетай. Только осторожно, смотри! А то долетаешься…
— Ладно!
Жилин пошевелился в кресле и скривился — показалось, что пульт где-то внизу, а он висит, прицепленный к потолку. Чертова невесомость…
— «Луч-5Т», Пояс — Земля, вызывает Спу ПАЛ. Дайте пеленг. Прием.
— «Ариес-4», Луна — Земля, вызывает Спу ПАЛ. Выхожу в сектор 5-Д, прошу дать предупредительный по зоне станций. Конец.
— «Хиус-8», Меркурий — Земля, базе Пи-Экс 17. Схожу с орбиты в четвертой зоне, прошу финиша у ангара Новембер-Танго. Прием.
— Что-то сейчас вспомнил… — пробулькал Громыко и чихнул: — Р-р-рум-чж-ж-жах! Да что это… Смотрели вчера по ВВ? На Церере боты угнали — то ли три, то ли все пять… Я прослушал.
— Этой мрази везде хватает, — поморщился Жилин, — что на Церере, что на Земле.
— А на Марсе… слышите? Киберкомплекс раскурочили.
— Придурки…
— Дорвались до бесплатного… — пробурчал Гирин. — Вот чего людям неймется? Ну, не нравятся тебе репликаторы — не пользуйся! Кто ж тебя заставляет? Копайся себе на даче, детей расти… Или вон к экологам шуруй, леса сажать, там никаких дипломов не требуют — росли бы руки, откуда положено… Вот поработали бы — узнали б тогда! Атак… Что им, когда вон они еще обкакаться по первому разу не успели, а у них уже всего навалом — и чего надо, и чего не надо, и все за чужой счет! Вот они с жиру и бесятся…
— Скучно им, — вывел Громыко.
— А как же… — Гирин дотянулся до сенсора. На вертикальных шкалах забегали огонечки. Всплыл фигурный светосигнал, помигал немного и погас. — Помнишь, как Горбунков первый репликатор запустил? А, ну да, тебе тогда годика четыре было… А я как раз в первый класс пошел. Помню, все аж плющились от радости: «Изобилие! Счастье для всех — и даром! Уря-уря!» Доурякались. Я как-то батю оформлял в Фонде изобилия, смотрю, а на стене такой плакатик висит, и на нем большими буквами выведено: «Ваши беды кончились! Желания исполнились! Мечты сбылись! Вы закреплены за распределителем номер такой-то, все вещи в ассортименте и продукты питания Вы можете получить лично или заказать с доставкой на дом…» Я плюнул и ушел. Лучше сделали, называется! Господи, ну подумали бы своей башкой, администраторы хреновы, а кому ж эти люди стали нужны теперь?! О ком им заботиться? Ради кого, «исполнять долг»? Раньше у них хоть что-то было в жизни! Они вкалывали, как все, с девяти до трех, копили на вертолет, годами расплачивались за дом, за киберуборщика, покупали дитю самое лучшее и дорогое, чтобы все было, «как у людей», на себе экономили, лишь бы отложить на квартиру для чад ненаглядных. Мечтали слетать в Париж или на орбиту… А им все разом — шарах! — берите, люди, пользуйтесь! Люди и пользуются — хапают, хапают, гребут двумя руками, набивают шкафы тряпьем, да еще и утрамбовывают, чтобы побольше влезло… А потом спиваются! Или мрут под грезогенераторами. Или вон киберов курочат… А что им еще делать? Целей новых нет, средств новых нет. И желаний новых — под ноль! Вот и рядятся в пурпур…
— Боком нам вышло это изобилие… — вздохнул Жилин,
— Да уж… — буркнул Максим. Он подался к главному пульту, внимательно следя, как сплетаются и расплетаются голубые тенета мнемографиков. — Марина!
Некоторое время спустя из интеркома донесся запыхавшийся голос:
— А?..
— Налеталась?
— Ага!
— Пристегнись там. Готовимся к маневру.
Послышалась возня, какое-то барахтанье, хихиканье, и Марина звонко доложила:
— Все!
— Приступаем к двухимпульсному маневру, — посуровел Громыко.
— Параметры орбиты проверены, — отрапортовал компьютер. — Все системы в норме.
— Поехали, — коротко приказал Гирин.
Близился закат. Сумеречная серая полоса накатывалась на планету и густела; тени вытягивались в длину, становились бело-голубыми, сливались с потемками. Антенна теперь гляделась как золотая, а по ходу корабля и в стороне, над неосвещенной Антарктидой, колыхалось великолепное полярное сияние.
— Сказка! — вырвалось у Гирина.
Жилин быстренько наклонился к микрофону:
— Марина! Посмотри в иллюминатор! Скорее!
— Ни-че-го себе! — достиг рубки приглушенный возглас.
Зеленые ленты сияния извивались по Земле, аки змии, а из них били вертикальные столбы света. Исполинские фонтаны света. Настоящие световые гейзеры. Они полыхали и зеленым, и красным, и голубым, и синим, и рубиновым — хлестали, качаясь и скрещиваясь; цветные отблески ложились на лица, перебегали по стенам рубки, трепетали, гасли и разгорались вновь.
— Двигатель включился, — нарушил молчание Громыко. Он был очень занят, и возлеземная экзотика не успевала стать для его глаз пиршеством. Самое большее — какой-нибудь вкуснятинкой, перехваченной на ходу.
— Чую, — кивнул Гирин. — Немного подрагивает, подрагивает машина…
— Входим в зону станций, — озаботился компьютер. — Высота орбиты один мегаметр, скорость семь тридцать пять, период обращения сто пять минут. Все идет штатно.
— Переходим к сближению, — скомандовал Гирин.
— Есть!
Раскрутился, стягиваясь и топорщась, коричневатый мнемографик. На малом дисплее загорелась надпись: «Исходная стыковки».
— Спу-1 «Промежуточная» — «Коче» Земля — орбита, — раздался бодрый тенорок в селекторе. — Вам разрешается финиш на второй доковой палубе, пятый стыковочный узел. Вторая доковая, СУ-5. Конец.
— Принято, — пробасил Гирин. — Спу наблюдаем. Дальность пять тысяч метров. Крен девяносто градусов.
— Цель точно по центру, — добавил компьютер. — Сближение идет нормально. Набирается скорость.
На экране телепроектора появился Юпитер, за ним высыпали звезды. Но маленькая точка Спу в перекрестье визира блестела еще ярче. Корабль, словно усталый мерин, почуявший конюшню, встрепенулся и загудел двигателями.
— Дальность одна тысяча метров. Крен постепенно выбирается.
— По нашим данным, — осторожно подключился Спу, — у вас все идет штатно.
— Все в норме, — подтвердил компьютер.
— Видим корабль! Отлично идет, без крена, тангажа, точно по центру!
На расстоянии километра светящаяся точка «Промежуточной» растопырилась замысловатым иероглифом; резкие светотени складывались в колечки, шарики, палочки. Вспыхнула надпись «Наличие цели», и корабль начал разворот.
— Есть захват! — сказал Громыко удовлетворенно.
— Дальность четыреста восемьдесят метров, — затараторил компьютер, — скорость ноль девять. Идем в графике.
Жилин покосился на Гирина. Квадратный добрый молодец как склонился над пультом, так и застыл, нахмурен и сосредоточен. На его лице, с твердым подбородком и широковатым носом, выступил пот, собравшийся в горошины.
— Дальность? — разлепил он губы.
— Дальность двести метров, — отбарабанил комп. — Скорость ноль семь. Наддув в норме. Идет торможение.
— Спу-1 — «Коче». Вам разрешается причаливание.
— Выдали команду на причаливание, — отпасовал Гирин.
Раскинувшая крылья солнечных батарей, простроченная вдоль и поперек цепочками иллюминаторов, станция вырастала на экране в громадную связку торов, шаров и цилиндров, растянутую по вертикали. Но какой бы здоровущей она ни была, сокрыть «Бору» ей не удавалось. Гигантский фотонный планетолет реял в черной пустоте, пристыкованный у внешних доков Спу, и смахивал издалека то ли на сверкающую рапиру с обломанным клинком, то ли на детскую пирамидку — толстая труба фотореактора была вдета в огромный параболоид отражателя, на нее был наколот серебристый диск грузового отсека, а на верхушке блестела шаровидная жилая гондола.
— Ничего машинешка? — небрежно-горделиво сказал Гирин.
— Да уж… — протянул Жилин. Он хотел сказать «бандура», но вовремя спохватился (еще обидится) и выговорил: — Сама чуть меньше Спу…
— Да, это тебе не баран начихал!
— Подходим к станции.
Пятый стыковочный узел, где-то сбоку круглой доковой палубы, был хорошо подсвечен — справа горел зеленый огонь, слева — красный. Две пары белых фар мигали сверху и снизу.
— Идет торможение… — выдал компьютер. — Корабль готов к стыковке.
— Заметно работают двигатели, — проговорил тенорок со Спу, — такие вспышки, вспышки идут…
Гирин отнял руку от клавиш управления и размял пальцы.
— Дальность шестьдесят метров, — нудил комп, — скорость ноль три… Спу пошел вправо… Начал гасить бок…
Гирин промокнул лицо салфеткой, смял ее и сунул в карман.
— Есть гашение боковой… Идем на стыковку.
— Ожидаем касания…
Стыковочный узел угрожающе надвинулся, заняв весь экран.
— Есть касание!
Корабль резко дернулся, гася инерцию, сначала в одну сторону, потом сразу в другую, но рубчатые присоски уже крепко сжимали массивный конус с кокетливо оттопыренными стабилизаторами.
— Есть сцепка!
Бот качнулся — так вздрагивает горячее тело, когда до него дотрагиваешься холодной ладонью. Запищала и заскрипела герметическая перемычка, пару раз за бортом коротко прошипело, и все — привычные звуки как-то сразу угасли. Зато явственно прорезались станционные шумы. Потрескивание, изредка — пощелкивающий скрип; о чем-то неразборчиво толковали громкоговорители на доковой палубе, доносились голоса и гремящие шаги.
— Приехали, — сказал Громыко и вынул из замка ключ от стартера.
