Глава 4
Шли долго. Нижний тоннель оказался пошире и повыше верхнего. А главное – здесь воняло меньше. И жить, в общем-то, можно. Правда, недолго.
Под ногами – влажная земля, да кое-где выпирает странная конструкция. Металл и бетон. Похоже на рельсы и шпалы. Железная дорога под землей? Метро?! Ну да, так и есть. Старое, забытое, заброшенное метро Ростовска. Призрак былого благополучия…
Фонарь высветил трещины на грязном потолке. Солидные такие трещины.
– Ты уверена, что нам стоит идти дальше? – спросил Денис.
– Отвянь! – Раздраженное бурчание в ответ.
Значит, не уверена. Только вот раздражение в заброшенном метро – роскошь неуместная. Имитаторша отвлеклась, споткнулась о ржавый рельс. Денис успел подставить руку. Пока левую, которая без заточки.
Вцепилась, как миленькая.
– Ты поосторожней тут, – усмехнулся Денис. – А то под поезд попадешь.
– Иди ты…
– Или на крысу наступишь.
– Слушай, заткнись, а? Еще одно упоминание о крысах и дальше пойдешь без меня. И без света.
Денис заткнулся. Провоцировать истерику ни к чему. Но вот крысы… О них только сейчас и думалось. Очень странно: столько времени бродить под землей и не встретить ни одной твари. Если в верхнем канализационном ходе отсутствие этих тварей еще можно объяснить регулярной промывкой коллектора дезрастворами, то здесь…
– Да что их, посжирали, что ли? – не удержался он.
– Что? – встрепенулась Ночка.
– Ничего, забудь.
Однообразие перегонов метро утомляло. Пару раз они выходили к станциям… Да уж, станции! Обрушенные потолки, заваленные стены. Пробиться наружу? Ни фига! Никакой возможности!
И вновь – рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… Едет поезд запоздалый.
Единственный состав заброшенного метрополитена состоял сейчас из двух уставших вяло переругивавшихся вагонов. Впереди – Ночка с фонариком. Позади – День. Без фонарика.
От нечего делать Денис пялился на попку имитаторши. Красивая попка. Хоть это радовало. Но было и огорчающее обстоятельство: луч света тускнел. Девчонка, видимо, не разбиралась в аккумуляторах и вставила в свой карманный прожектор дерьмовую подпольную подделку. Батареи садились быстрее, чем предполагал Денис.
* * *
Это случилось на выходе к третьей станции. Бесформенная масса, лишь отдаленно напоминающая человеческую фигуру, прыгнула из-за угла. Сверху. С высоты разрушенного перрона.
Удар – и Ночкин фонарик, кувыркаясь, летит к бетонной стене. Звон, фейерверк осколков – и нет больше фонарика.
И сплошная тьма поглощает все вокруг.
Что-то, похожее на вылетевший из ниоткуда поезд, сбивает Дениса с ног. Заточка выскальзывает из рук.
Вопит, визжит имитаторша.
И руки сами лезут в карманы. Обе.
Свет! Сейчас главное – свет.
Потом в подземелье вспыхнуло солнце. Сразу два солнца. Два луча отразились в чьих-то широко распахнутых глазах. Два луча вырвали из мрака худющее лицо – перекошенное от боли и все в жутких струпьях. Следы болезни? Инфекции? Дезраствора, попавшего на кожу?
Человек (или не человек то вовсе?) в лохмотьях вместо одежды отшатывается, отскакивает. Вскидывает руки, прикрываясь. Грязные руки тоже – в язвах, гнойниках. Наверное, все-таки дезраствор. Уж не эту ли заразу на самом деле вытравливает Периметр?!
С головы, из колтунистых волос с частыми проплешинами (будто кислотой выжжены!) сыплется земля…
Крики Ночки тонут в безумном реве. Еще бы! Поймать зрачками свет фонарей, врубленных на полную мощность – удовольствие не из приятных.
Нападавший рванулся назад – туда, где под завалом похоронена еще одна станция метро. Обезумевшим зайцем, слепым кротом, подстреленной птицей, спотыкаясь и падая, человекообразный силуэт заметался по разбитому перрону. Изъязвленные руки – вперед. Щупают земляную стену.
– Бежим! – Денис, подхватывая оброненную заточку, кидается вдогонку.
– Ты что, сдурел! – Ночка виснет на рукаве, – Он нас поубивает.
– Он выведет нас! Ведь как-то этот урод сюда попал.
– Глупо!
– Это наш шанс. Хочешь – оставайся здесь. Я пошел.
Желания куковать одной в темноте у имитаторши не было. Но и время уже упущено. Великовозрастное дите подземелья сбежало. Исчезло. Куда? Хороший вопрос. Фонарь высветил добрую дюжину нор в завале. И там вон еще. И там тоже. И там. Лазы эти выглядели зловеще, а незнакомец мог скрыться в любом из них. Денису соваться в подземный муравейник отчего-то расхотелось. Сразу.
– Знаешь, о чем я подумала? – Ночка коснулась его плеча.
– Знаю, – тихо ответил Денис, – О том, что столько ходов не вырыть один человек.
«А еще одному человеку не под силу сожрать всех крыс подземелья».
– И если он отправился за подмогой…
– Тогда нам лучше делать ноги, – закончил Денис. – Только это… штаны застегни сначала – они у тебя опять расстегнулись.
– Я в курсе. – Она отвернулась, застегнула.
Подобрала бы, блин, нормальную одежду, прежде чем отправляться на ночные прогулки!
– А ловко ты прятал свои фонарики, – заметила Ночка. – Только теперь твоя очередь идти первым.
Видно было: ничего на свете не убедит ее в обратном.
По подземному туннелю они шли быстро. И долго. И остановились не скоро.
* * *
Их ждали возле следующей станции метро. Человек десять патлатых, покрытых грязью, коростой и язвами оборванцев. В руках – палки, железки, камни. Один держал факел. Стояли молча, не двигаясь. Живой пробкой в проходе стояли.
Отступить? Бежать назад? Рванулись было. Ага, как же! Сзади из темноты уже выступала другая шеренга. Этим уродам даже не требовалось огня. Они просто шли незримыми, беззвучными тенями за маячившим впереди пятном света.
Обложили с двух сторон. Как там, у «Китайской стены». Только спасительных сквозных подъездов здесь нет. Есть, правда, железная, проржавевшая почти насквозь, слившаяся со стеной тоннеля дверь.
Денис и Ночка отступили к двери. Дернули. Нет, не открыть! Нет, не сбежать…
Денис включил оба фонаря на максимум. Резанул по лицам преследователей. Шеренга заколебалась, отпрянула. Увы, не так далеко, как хотелось бы. Проклятие!
– Кто вы?! – крикнул Денис.
Нет ответа.
Есть пронзительный скрип.
Над самым ухом…
Денис дернулся. Поздно!
И есть жилистые руки, выросшие вдруг откуда-то сбоку – из стены.
Секунда – и оба фонарика лежат на земле. Еще секунда – и о ржавый рельс под ногами звякнула оргская заточка, которой неумело попытался отмахнуться Денис.
А руки уже хватали, втаскивали… Куда?! Куда-а-а?!
Один фонарик не разбился. Светит. В неподвижном пятне света видно ржавую дверь. Ту, что было не открыть. Теперь она распахнута. Настежь.
За дверью – темень бокового прохода. Именно туда и впихивали сейчас Дениса. И визжащую Ночку тоже впихивали.
Господи, целая ночь непрекращающегося кошмара! Сначала орги, потом Катафалк-Призрак, теперь вот это…
Кричала Ночка. Денис отбивался молча. Вслепую. Отчаянно. Как мог. Выходило – почти никак. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Руки, много-много рук, мелькавших в темноте, были сильнее. И руки эти били больнее.
Дверь лязгнула, отсекая свет фонаря. Все! Теперь точно все! Темень! Могильная. Замогильная. Денис утратил способность сопротивляться. Слишком сильно давил мрак. И слишком близко подобралась паника из паник. Которая отключает разум. Навсегда.
Он сосредоточился лишь на одном: не спятить от ужаса в этом непроглядном коридоре, в спертом воздухе, в безумных воплях Ночки, в диком, мало похожем на человеческий, смехе, в чьем-то зловонном дыхании. Сил на бесполезное трепыхание не оставалось.
А их все тащили. Куда-то. Зачем-то.
«Дверь! Хренова ржавая дверь…», – твердил про себя Денис. Это была сейчас единственная ниточка, удерживавшая его сознание на самом краю реальности.
Когда цепкие руки подземного народца наконец отпустили Дениса, край реальности больно впечатался в ребра. Неудачное падение на камень. Или на земляной ком. Зато хорошая получилась встряска. Былое оцепенение разума и тела ушли.
Мысль забилась раненой птицей. Что? Что еще можно сделать? Рука нырнула под ушибленный бок, пальцы схватили… Нет, в качестве оружия эту каменюку – отвратительно осклизлую, слишком легкую, полую внутри, с большими дырками посредине использовать не удастся.
* * *
Рядом бросили Ночку.
Стон, всхлип…
– Эй! – крикнул в темноту Денис. – Что с нами будет?
– Жрать вас будем! – гоготнуло в ответ.
Говорить уроды в лохмотьях все-таки умели.
Громыхнула дверь («Хренова ржавая дверь!»), лязгнул запор. Надо же, у людей подземелья имеется даже камера для пленников! Или чулан. Склад («Жрать вас будем!») для провизии? Разумно: пока еда жива – она не испортится.
Шевельнулась имитаторша.
– Интересно, долго нас здесь будут держать?
– Пока не проголодаются, – буркнул Денис.
Ночка замолчала. Но чужой страх слишком хорошо ощущается. Даже в тишине, даже в темноте. В темноте – так особенно.
– День, ты действительно думаешь, что они это… ка-ка-а-анибалы?
– Да как сказать. Я тут пошарил вокруг, нашел камешек один. На ощупь напоминает недогнивший человеческий череп. Только, пожалуйста, не проси меня снова брать «это» в руки и проверять наверняка.
Ночка вскрикнула. Восторженно.
– Пошарил?! Живем, значит!
«Живем»? Вот радости-то! И это – вместо того, чтобы лишиться чувств или хотя бы заткнуться, наконец… «Крейзи», – печально и не без зависти подумал о спутнице Денис. Вот бы и ему сорвало крышу, прежде чем… А что, сразу бы похорошело!
– В чем дело, Ночка? Что за неуместный щенячий восторг?
– У тебя руки свободные? – прерывистым шепотом спросила имитаторша.
– Ну. А у тебя – нет?
– В наручниках.
– Наручники? Откуда они у этих троглодитов?
– А я почем знаю? Одни вот были. Отрыли где-то. Ржавые, правда, заразы. И почему их именно на меня надели?!
– Потому что я смирный. Не дергался, как некоторые, пока нас по коридору тащили.
– И молодец! А теперь ползи ко мне, смирный ты наш.
* * *
Он решил предупредить сразу. Во избежание возможных недоразумений.
– Знаешь, Ночка, я вообще-то не Геркулес. Голыми руками «браслеты» не рву, даже ржавые. И двери темниц с петель не срываю, так что…
– Хватит трепаться, а? Иди сюда. У меня кое-что есть.
Звучало интригующе. Денис осторожно поднялся. Пошел – еще осторожнее. На голос. На шепот, точнее. Тщательно прощупывая темноту вытянутыми руками. Однако цели своей достиг ногой. Правой.
Внизу трепыхнулось что-то твердое и шипящее. Тишину подземной камеры нарушил сдавленный вскрик имитаторши.
Денис нагнулся. Сначала под руку попались разметавшиеся волосы, потом – ухо и щека. Денис смахнул влажные комья с лица девушки.
– Извини. Наследил случайно.
Ну не везет нынче Ночкиной щечке: то дерьмо, то грязь…
Девчонка, выцедив все, что о нем думает, вновь озадачила.
– Ниже, – потребовала Ночка.
– Чего ниже?
– Руку ниже, тупица.
– Не понял…
– День, тебе трудно, да?
– Ну отчего же? Ничуть.
Он убрал руку с лица. Выполнил просьбу. Шея, плечи… Плечи вывернуты назад, значит, руки скованы за спиной.
– Ниже.
Ниже – грудь. Упругая. Выпяченная.
На груди он задержался. Так, здесь мы однажды уже были. Имитаторше что, очень понравилось? Денис слегка сжал грязный камуфляж.
– Ниже, – прорычала Ночка.
А вот это совсем интересно! Денисова рука медленно перекочевала на живот.
– Еще!
– Что еще?
– Еще ниже, придурок!
Э-э-э, да девочка совсем съехала с катушек! Нашла, блин, время для разврата. Хотя с другой стороны… А почему бы и нет? Почему бы не скрасить последние минуты жизни? На грязь, в конце концов, можно и не обращать внимания. В темноте это легко.
Денис провел рукой по мешковатым штанам спутницы. По расстегнутым штанам. Да что у нее с этой ширинкой несчастной творится, в самом деле? Или то подземные маньяки уже постарались?
– Сунь, пожалуйста, руку. Туда.
– Руку? – Он хмыкнул. – Только руку? Ты уверена?
Блин, и не видно ни зги. Только щупать и можно. Грубую ткань камуфляжа. А под ней – белье. На ощупь – ничего себе, кстати. И кожа… Нежная такая. Бархатистая. Ухоженная.
О-пс! Денис почувствовал, что теперь, пожалуй, сможет победить страх. На некоторое время. Зов плоти в молодом здоровом организме – штука неслабая.
– Ниже.
– Да куда уж ниже-то?
– По-жа-луй-ста!
– А может, сначала раздеться – удобнее будет.
– День, перестань ерничать?
– Ну ладно, как хочешь.
Такое возбуждающее тепло и… и что-то еще. Твердое, жесткое. Не очень большое. Не мешающее при ходьбе и беге. Прикрепленное к внутренней стороне бедра. Под самым сокровенным тайничком. Искусственный член? Не-а, не похоже. Да и с чего бы? Может…
– Пояс верности? – озадаченно пробормотал Денис.
– Кобура скрытого ношения, дурак, – отрезала Ночка, – слева – «Дождик», справа…
– Какой такой дождик?
– Дамский. «Мини».
– Не понял.
– Пистолет, дубина! Автоматический. Он – слева. Справа – запасной фонарик. Посередине – радиотелефон.
– Ё-пс! Пистолет? Фонарик? Телефон?
Денис был в шоке. Уж не потому ли у Ночки ширинка вечно расстегнута?
Да, на ощупь все обстояло именно так. В миниатюрной дамской кобуре – полный хм… джентльменский набор. Тоже в миниатюре, правда. Махонький легенький пистолетик с закрытым спусковым крючком – всем «мини» – «мини». И фонарик. С мизинец. И трубка в два ночкиных пальчика со скрученным усиком антенны. С кем, интересно, имитаторша общается по ночам? А впрочем, имитаторша ли? Темнит, ох, темнит наша Ночка.
– И что теперь?
– Доставай. Начни с пистолета. Только осторожней.
– Ага! Чтоб твой «Дождик» ливанул прямо у меня в руках. Там же защитная дактелоскопия, «идеал», самоликвидатор…
– Не ливанет. Главное, не суетись, – торопливым шепотом инструктировала девушка. – И не вытаскивай оружие сразу. И курок не тронь. А самоликвидатор «Дождя» можно отключить. Нащупай на рукоятке у ствола предохранитель.
– Чего? Предохранитель?
– Да, там есть такая кнопка.
– Круглая?
– Нет, блин, квадратная, умник! Сделал? Нащупал?
– Ну.
Ну дела! Денис покачал головой. Ох, хотелось бы знать, у кого он сейчас шурует обеими руками в столь интимном месте?
– Теперь быстро нажми на кнопку три раза.
– А ты не кончишь?
– Очень смешно! Вытаскивай, давай.
Он нажал… Быстро. Трижды. Пистолет выскользнул легко – словно выброшенный пружиной. «Я достаю из широких штанин…», – припомнил Денис дурацкую и непонятную считалку далекого детства.
– Не вижу бурного оргазма, мадам.
– Сейчас будет, остряк! – змеей прошипела Ночка, – У тебя шесть секунд, чтобы нажать на предохранитель еще четыре раза и отключить дублирующую систему самоликвидатора.
Дублирующую?! Маха-птаха! Даже по клавиатуре своего рабочего компа Денис никогда не бил с такой скоростью, как сейчас – по кнопке предохранителя. Раз, два, три, четыре… Самоликвидатор – вещь серьезная. Даже у такого несерьезного на вид «Дождика». Рванет – мало не покажется!
Ликвидатор не рванул. Ни через пять, ни через десять секунд, ни через минуту. Кажись, успели! Денис заново учился дышать. Рука с пистолетом дрожала.
– Это все? Надеюсь, больше ничего дублирующего у тебя нет?
– Нет, – ответила девушка. – Вытри мне, пожалуйста, пот. Да не там – со лба!
* * *
Тяжести пистолета Денис почти не ощущал. И размеры… «Дождик» Ночки буквально утонул в его ладони – только ствол да магазин торчат. Слегка. Такая неубедительная на вид штуковина. На вид… Но ведь оружие, тайно носимое между ног, и не должно быть большим и громоздким.
М-да, дела! Ничего подобного Денис в руках не держал. Ничего подобного не держал в руках ни один оператор наружки. Автоматический мини-пистолет, да еще и скрытого ношения, да еще и с двойной системой ручного отключения самоликвидатора… Это вам не оргская заточка и даже не милковский «Пес». Наверное, такие хитромудрые стволы могли себе позволить лишь периметровские шишки и их ближайшее окружение.
– Кто ж ты такая, девочка Ночка?
– День, пожалуйста… Не время сейчас об этом. Я же о тебе ничего не выспрашиваю.
Справедливо.
– Тогда объясни хотя бы, почему раньше оружие не вытащила? Когда, к примеру, от оргов бежала.
– А смысл? В «Дождике» всего шесть патронов. Оргов было больше. Я надеялась обойтись без стрельбы.
– Правда? – Денис недоверчиво усмехнулся. – А когда уроды на нас под землей нападали, на что надеялась?
– Ни на что.
– Так чего ж пистолет не хватала?
– Не успела. Думаешь, это так просто? Я вообще-то в юбке ходить привыкла, а не в камуфляжных штанах.
– Да ну?!
Ох, и скользка же эта имитаторша!
– И кобура «Дождика» рассчитана на подъюбочное ношение.
– А где ж, интересно, носят ствол под юбкой?
– В пи… Короче, хватит болтать. Достань лучше фонарик. Да не бойся, не взрывается он. Там самоликвидатора нет.
Денис снова полез к кобуре скрытого ношения. Ну очень скрытого.
– Раздвинь-ка ножки, детка…
Эх, когда еще доведется погреть руки в таком пикантном месте у леди из пи… из Периметра. А откуда ж еще было взяться Ночке?
– Сижу на тебе уже второй раз за ночь, – бормотал он, пытаясь отстегнуть маленький, но упрямый фонарик, – Хватаю то за грудь, то за… Как, кстати, тебе такая позиция сверху?
– У нас мало времени.
Да знал он! Только хренов фанарик никак не отстегивался. Пальцы Дениса, словно слепые котята, путались в хитросплетениях кобуры. Смешно будет, если свет случайно включится прямо там, в штанах.
– Наверное, ты, Ночка, сейчас неплохо смотришься, – заметил Денис, – А из-за наручников наша возня попахивает садомазохизмом, не находишь?
– Я смотрюсь паршиво, потому что, как и ты, вся в дерьме. Им же и попахиваю. Умоляю, День, хватит трепаться.
Фонарь-мизиниц наконец выскочил из чехла. Выскользнул из пальцев. Канул между ног имитаторши. Закатился куда-то под…
Вот ведь, блин-переблин!
Девушка застонала. Весьма выразительно. Скрипнула зубами. Весьма отчетливо. Но выгнулась. Приподняла попу.
Денис пошарил… Ага, вот он, наш светоносный беглец!
За спиной лязгнул засов. Проклятие!
И – факельные отблески.
И – гнусавый голос:
– Эй, вы, двое, чем занимаетесь?
И – захлебывающийся шепот Ночки:
– Денис, отстрели эти долбаные наручники. И пистолет – мне. Быстрее!
И – шаги сзади. Торопливые. Совсем рядом!
Извини, Ночка, но браслеты твои пусть пока подождут.
Денис обернулся. «Дождик» – в одной руке. Фонарь – в другой.
Включить! Луч света – в лица тюремщиков. В две премерзкие хари в язвах и оспинах. Пока только луч.
Хари прикрываются руками. Хари приближаются.
Взволнованная скороговорка под руку:
– Хорошо, День, стреляй сам! Жми курок и все! Пистолет слабый, без отдачи. Пуля летит туда, куда пошлют. Давай же, тормоз ходячий!
– Командовать будешь у себя в Периметре, – невнятно, не заботясь, услышат его или нет, процедил Денис.
И прицелился. Уж как умел.
И нажал на спусковой крючок.
Ба-бах! Ба-бах!
Оружие скрытого ношения оказалось послушным. И довольно скорострельным. А убивать из него – совсем нетрудно. Вот только громко… Неожиданно громко для миниатюрных размеров «Дождика». Или акустика здесь такая?
Ба-бах! Ба-бах!
Рев тюремщиков потонул в грохоте выстрелов.
Ба-бах!
Два тела упали на землю. Красиво так упали. Как в кино.
Фу-у-у… Денис перевел дух. Надо же! Справился! Убил. Убил? Убил!
Нет, не убил. Тела застонали. Тела поползли, густо пятная кровью пол, цепляясь друг за друга. В сторону поползали, к стене. В густую тень.
Он посветил, разогнал тень.
Ранил. И одного ранил, и второго. Хотя ведь почти в упор бил. Хотя, наверное, следовало бы и пристрелить. А не подстрелить.
Ранил… Это было не хорошо и не плохо. Просто ранил. Противник все равно выведен из строя, противник беспомощен, безопасен. Но жив. Еще. У одного в крови правый бок и нога. У другого – левый бок и плечо.
Добить? Денис поднял ствол.
Или сами подохнут?
– Нет-нет-нет-нет, – скороговоркой умоляла бесформенная человеческая масса оттуда, куда смотрел «Дождик» и светил фонарь.
– Пожа…
Две беспомощные человеческие массы. Теперь – беспомощные. Совершенно.
– Пожа…
Дениса бил запоздалый озноб.
– …лу-у-уйста, – подвывало под стеной.
– Эй, ковбой, про меня не забудь, ладно. – Его ткнули в бок.
Ночка сидела спиной и, изогнувшись, уже протягивала скованные ржавым железом руки. Ах да, в самом деле!
– Только не отстрели, пожалуйста, мне ничего нужного, уговор? А то у тебя руки трясутся.
– Башку бы тебе отстрелить. Чтоб по ночам дома сидела. Чтоб не шлялась, где не надо.
«И других в неприятности не вовлекала».
– Да боюсь, мозгов в башке той нет.
– Сам дурак.
В углу, под стеной стонали все надрывнее. Видимо, шок отступал. И наступала боль.
Денис вставил короткий ствол «Дождика» промеж Ночкиных «браслетов». Саму девицу при этом пришлось ставить чуть ли не раком. Этакой живой буквой «зю». На корточках. Врастопырку. Чтоб пулей не задело.
Наручники легли на упор. Тот самый череп, на который бросали Дениса.
– А-а-а! У-у-у! – доносилось из-под стены.
И еще раз – ба-бах!
Вскрик Ночки.
Желтая кость и звенья ржавой цепочки того же цвета разлетелись после первого же выстрела. Оказавшегося, впрочем, последним. Большего из «Дождика» не смог бы выдавить даже целый милицейский взвод. Ни капли. Ни единого ба-баха.
Стоны оборвались, стихли. Но ненадолго: боль снова быстро брала свое. Боль оказалась сильнее страха.
Ночка вырвала пистолет у Дениса. Направила на раненых.
– К-к-козлы!
Сухой щелчок.
– Идиот! Да ты ведь всю обойму расстрелял! – дошло вдруг до имитаторши.
Пока что данное обстоятельство скорее удивляло ее, нежели злило. Но девица свирепела на глазах. Ничего, переживет. Так оно даже к лучшему. Заряженное оружие Денис попросту не стал бы возвращать этой подозрительной барышне. Где гарантия, что последнюю пулю Ночке не вздумается всадить ему в затылок. Никаких гарантий. Потому что никакого доверие к ней он пока не испытывал.
– На двух паршивых ублюдков целую обойму! – сокрушалась Ночка. – И хоть бы одного – насмерть!
– Извини, сноровка не та, – сухо ответил Денис.
– У меня же… у меня патронов больше нет…
Под стеной – там, куда вел густой кровавый след, уже ревели быками. Больно, должно быть. Ничего, поделом, гады! Чтоб вас свои же теперь сожрали!
Денис не слушал ни причитаний красавицы с обрывками наручников на запястьях, ни криков раненых. Он осторожно обошел стенающих бомжей, выглянул за дверь, посветил фонариком. Если там кто и был, то успел скрыться.
– Никого? Всех распугал, да, ковбой? – Имитаторша тоже стоит рядом. Шустрая девица!
Денис посветил спутнице в лицо. Лицо – злющее. На щеке – грязный след его обуви.
– Вытрись, – посоветовал он. – И пойдем. Этих (кивок на слабо копошащиеся у стены туши) – запри.
