Глава 2
ВВЕРХ ПО МИССИНИ
Погрузив в шлюпку необходимый запас продовольствия и боеприпасов, группа де Креньяна двинулась вверх по течению. Вода была спокойной, и грести большого труда не составляло. Но уже через пару часов воины осознали, что попали в довольно непростую ситуацию. Высокие скалы не давали возможности путешественникам пристать к берегу. Значит, ночевать придется прямо на воде. Хорошо хоть Вилл догадался сделать прочный якорь. Иначе все дневные труды оказались бы напрасными. Тем не менее, кому-то постоянно приходилось дежурить. Любой порыв ветра представлял для людей серьезную опасность.
За четверо суток отряд сумел преодолеть чуть более восьмидесяти километров. Сириус палил нещадно. Эффект от лучей белого светила значительно увеличивался, отражаясь от водной поверхности. На теле воинов появились многочисленные ожоги. К счастью, в аптечке Линды нашлось неплохое средство, снимающее боль и заживляющее раны.
Постепенно плато отступало от реки. Вдоль берега появилась узкая полоска земли, покрытая травой и чахлым кустарником. Вместе с тем, дельта соединилась в могучее глубокое русло. Ширина Миссини теперь достигала нескольких километров. Дальнего берега путники просто не видели. На высоком выступающем мысе Жак заметил грозную крепость. Массивные бетонные стены, наблюдательные и сторожевые вышки, торчащие стволы артиллерийских орудий. Судя по всему, укрепления здесь возвели задолго до катастрофы. В течение веков они постоянно реконструировались и улучшались. Разглядывая древнее сооружение в бинокль, француз с восхищением произнес:
— Какое совершенство! Так вписать башни и стены в естественный ландшафт могут только по-настоящему талантливые люди. Крепость абсолютно неприступна. Предлагаю подняться и осмотреть ее повнимательнее.
— Нет, — отрицательно покачал головой Белаун. — Слишком опасно. Стены почти отвесные и без специального снаряжения их не одолеть. Да и зачем? Даже отсюда видно, что укрепления давно заброшены. Нас гораздо больше интересуют реально существующие поселения унимийцев.
— Я согласна с Биллом, — поддержала товарища Салан. — Бход в сооружение наверняка находится со стороны плато. Риск разбиться при падении чересчур велик. Мы не имеем права действовать столь опрометчиво.
— Сразу чувствуется аланский рационализм, — иронично сказал де Креньян. — Нет в вас полета души, стремления к чему-то новому, неизведанному. Желание окунуться в бездну неизвестности бывает порой непреодолимо. Человек даже не знает, уцелеет ли он. Судьба-злодейка безжалостна и коварна.
— Явные признаки сумасшествия, — спокойно заметил Белаун.
— Б этом и состоит вся прелесть, — рассмеялся маркиз. — Только сделав шаг, ты узнаешь, правильно поступил или нет. Путь познания нелегок и тернист. Часть смельчаков погибает, но их место тут же занимают другие.
— Теперь я понимаю, почему влюбилась в землянина, — улыбаясь, проговорила женщина. — Жак не похож ни на одного аланца. Совершенно иной образ мышления. Увы, нашей могущественной цивилизации не хватает подобных бунтарей. Мы всегда разумны, сдержанны, неукоснительно соблюдаем установленные правила. Большинство подданных Беликого Координатора скорее умрет, чем преступит закон.
— Довольно спорное утверждение, — возразил Вилл. — Ведь ты, я и Троул не побоялись нарушить приказ.
— А разве мы не изгои общества? — спросила Линда. — За двести лет Алан мог продвинуться в космос гораздо дальше. Но правителю некуда торопиться — он вечен. До сих пор не налажены отношения с Маорой. О коалиции двух планет речь даже не идет. Надо признать, наш народ живет в каком-то странном, непонятном тумане. Степень посвящения лишь рычаг к управлению миллиардами людей. Великий Координатор превратил своих сограждан в жалких марионеток. Любой человек, выбившийся из общего ряда, тут же ссылается на отдаленные космические базы. И разве кто-нибудь восстал против несправедливости?
— Хватит дискутировать, — остановил друзей де Креньян. — Разгадать тайну повелителя Алана все равно не удастся. Мы только понапрасну тратим время. На скалу я, пожалуй, не полезу. Вы отбили у меня желание.
— Хоть какая-то польза от этого разговора, — произнесла Салан, целуя Жака в небритую щеку.
Судя по карте, в десяти километрах от крепости находился небольшой поселок Энжел. Он располагался на другом берегу реки, и путешественникам пришлось немало поработать веслами, чтобы переплыть широкое русло. Примерно через полчаса впереди показались высокие остроконечные скалы. По мере приближения все отчетливее проглядывала узкая полоса прибрежной равнины. Западное плато отступало от Миссини гораздо дальше, чем восточное. Таким образом, в устье реки образовалась плодородная долина, где и возникли древние города Унимы.
Вскоре воины заметили на горизонте первые дома. Особой привлекательностью строения тасконцев не отличались. Обычные невзрачные одноэтажные здания. Возле воды отчетливо виднелся деревянный причал. Именно к нему путники и направили шлюпку. Лодка замерла у настила, и француз осторожно ступил на крепкие обтесанные доски. О ветхости и забвении вроде бы ничего не говорило, но на душе было как-то неспокойно. Пугала неестественная мертвая тишина. Несмотря на внешнюю ухоженность домиков, людей поблизости не оказалось.
— Что-то здесь не так, — тихо вымолвил землянин, привязывая канат к прочному бревну. — Б это время в поселке должна кипеть жизнь.
— Может, нас испугались? — предположила Линда.
— Трех человек на жалком хлипком суденышке? — размышлял вслухде Креньян. — Нет, не логично. Судя по количеству домов, в Энжеле проживает не меньше четырехсот человек. Не исключено, что и больше. Они даже засаду делать не будут. Группа не представляет угрозы для унимийцев.
— Тогда где же тасконцы? — спросил аланец.
— Пойдем, проверим, — проговорил француз, передергивая затвор автомата.
Путешественники неторопливо направились к поселению. Но не успели воины пройти и ста метров, как наткнулись на беспорядочно разбросанные в траве вещи. Б разных местах валялась одежда, инструменты, посуда, куклы. Бозле развесистого куста друзья нашли старый потрепанный рюкзак. Билл осторожно развязал тесьму и извлек из него одеяло, кружку и кусок заплесневелого отвратительно пахнущего мяса.
— Довольно стандартный набор, — произнес маркиз. — Окружающая обстановка мне очень напоминает поспешное бегство. Нечто подобное я не раз наблюдал на Земле во время военных походов. Крестьяне бросали свои наделы, забирали убогие пожитки и скрывались в лесах.
— Звучит правдоподобно, — согласилась Салан. — Возле причала ведь нет ни одной лодки. Следовало бы сразу догадаться, каким образом унимийцы покинули Энжел.
— Бсе равно есть определенные неувязки, — возразил Белаун. — Мясо хоть и испортилось, но полностью не разложилось. Люди были здесь примерно три декады назад.
Завоеватели наверняка сожгли бы поселок дотла. Но мы не видим ни одного пепелища. Кроме того, дома неплохо сохранились. Тасконцы постоянно их красили и ремонтировали.
— Справедливое замечание, — вымолвил Жак. — А потому я намерен осмотреть здания более внимательно.
Оставив вещи унимийцев в траве, воины осторожно двинулись вперед. Подойдя ближе, они сразу поняли, что одну часть поселка занимают строения двухсотлетней давности, а другую — совсем новые дома. Различия между ними слишком сильно бросались в глаза. Первые имели ровные, гладкие стены, широкие окна и огромное количество разнообразных балконов и террас. Вторые поражали своей крепостью и надежностью, однако, значительно уступали в изяществе и красоте. За минувшие века Энжел вырос, как минимум, вдвое.
Де Креньян прислонился плечом к стене здания и резко ударил ногой по входной двери. Она тотчас распахнулась настежь. Внутри царил чудовищный хаос. Разбросанная одежда и обувь, перевернутая мебель, раскрытые шкафы и черепки глиняной посуды на полу. Во время паники и бегства люди не сумели даже толком собрать собственные вещи.
— Подобную картину следовало ожидать, — вымолвил Вилл, поднимая с пола детскую куклу.
Она была изготовлена из мягкого, но довольно прочного пластика, что сразу говорило о древнем происхождении игрушки. К сожалению, ее первоначальное платьице не сохранилось, и на куклу натянули простенькую домотканую одежду. Краска на лице, изображающая глаза и рот, осталась такой же яркой, а вот синтетические волосы слегка потускнели, потеряв свой прежний цвет и блеск.
— К несчастью, ты прав, — откликнулся землянин, прохаживаясь по комнате. — Но мы до сих пор не получили ответ на поставленный вопрос. Куда и почему бежали жители поселка? Ясно лишь одно — тасконцы испугались не нас.
— Само собой, — вмешалась в разговор Линда. — Судя по пыли на подоконниках, трагедия произошла примерно двадцать дней назад. Отряд тогда еще находился в океане. Меня удивляет другое… С тех пор, как хозяева покинули дом, в него никто больше не заходил. Почему любители легкой наживы не разграбили поселок? Обычно мерзавцы не упускают свой шанс.
— Берсия о нападении врагов отпадает, — задумчиво покачивая головой, произнес француз. — Надо тщательно обследовать все комнаты. Может, оставленные предметы подскажут разгадку тайны.
— Ну, нет, — возразил аланец. — Копаться в старом барахле я не стану. Пойду лучше осмотрю строение напротив. Оно выглядит гораздо беднее. А раз так, найти ответы в нем намного проще.
— Будь осторожен, — посоветовала женщина товарищу. — Далеко не уходи и в случае опасности немедленно возвращайся. Это место меня пугает. Не люблю неизвестность.
Перекинув автомат через плечо, Белаун не спеша зашагал к неказистому зданию. Когда-то улица была очень оживленной, но сейчас начала зарастать травой. Прочное бетонное покрытие оказалось под огромным слоем земли и песка. Расчищать его и поддерживать шоссе в идеальном порядке местные жители явно не желали. Тратить силы и средства не имело смысла. Транспортные средства древней цивилизации, к сожалению, не уцелели.
Между тем, Жак скрупулезно изучал предметы быта унимийцев. Слияние двух культур выглядело необычно и странно. Большинство предметов не отличалось высоким уровнем изготовления. Грубые деревянные скамьи, стулья, столы, домотканые половики, на окнах поблекшие занавески. Но иногда среди мебели попадались настоящие произведения искусства. По здешним меркам, конечно.
Когда-то они являлись вполне заурядной заводской продукцией. Все познается в сравнении.
Рядом с плохо обтесанным и кое-как сколоченным шкафом стояло изящное утонченное трюмо. Резные ножки, сверкающие позолотой ручки, аккуратные маленькие ящички, и великолепная полукруглое зеркало. Вытерев пыль с поверхности, маркиз иронично потрогал заросший щетиной подбородок.
— Любуешься собственной внешностью? — съязвила аланка.
— Да, нет, — пожал плечамиде Креньян. — Просто поймал себя на мысли, что в последние годы практически не пользовался зеркалом.
— Это плохо? — спросила Салан.
— Не знаю, — ответил француз. — Жизнь, слишком круто изменилась. Красота потеряла значение, ведь Таскона ценит лишь силу. Мне уже тридцать четыре. В лучшем случае, середина жизни. Я стал опытнее и мудрее, но пережитые невзгоды и неудачи оставили свой отпечаток на лице.
— Кто бы говорил, — горько улыбнулась Линда. — Зрелость украшает мужчину. Исчезает мальчишеская наивность, черты становятся более четкими, резкими, приобретают законченность. Тридцать — расцвет для вашего пола. Для нас же, женщин, приближается пора заката. Кожа теряет девичью упругость и свежесть, меняются формы, у многих появляется лишний вес…
— Тебе это точно не грозит, — рассмеялся Жак.
— Возможно, — согласилась аланка. — Но не забывай, я старше тебя на два года. Мне скоро будет сорок. Признаюсь честно, подобная мысль угнетает. Даже не верится, что я когда-то была маленькой хрупкой девочкой.
Землянин обнял возлюбленную за плечи и тихо сказал:
— Все проходит, надо жить сегодняшним днем, не мучаясь воспоминаниями. Изменить судьбу мы не в силах. Да и нужно ли? Каждый несет свой крест. И каждому воздастся по заслугам. Разве мы не были счастливы с тобой все эти годы, Линда?
— Я люблю тебя, Жак, — утирая слезу, вымолвила Салан, прижимаясь к груди мужчины.
Дверь в дом резко распахнулась и в помещение вбежал Вилл. Его руки тряслись, лицо побелело, дышал Белаун с трудом и прерывисто. Увидев друзей, аланец громким дрожащим голосом воскликнул:
— Там…там…люди!
Женщина обернулась и, ничего не понимая, произнесла:
— Ну и что?
— Они мертвы, — закричал Вилл. — Человек десять…Ничего ужаснее я никогда не видел.
— Придется взглянуть, — проговорил маркиз.
Группа вышла на улицу и двинулась к зданию напротив. Входная дверь была открыта настежь. Сразу стало ясно, что в панике Белаун правил не соблюдал. Первым в коридор шагнулде Креньян. В нос сильно ударил сильный запах разложения и гнили. Француз поспешно закрыл лицо рукой. Откинув в сторону занавеску, землянин проник в небольшую комнату и невольно выругался:
— Черт подери! Зрелище не для слабонервных.
В помещении царил идеальный порядок. Однако именно это и делало картину еще более кошмарной. В кресле сидел мертвый мужчина. Его голова свесилась на грудь, а руки безжизненно лежали на коленях. Чуть в отдалении на ковре находились четыре трупа: две женщины и два мальчика-подростка. Судя по странным, искривленным позам, бедняги умирали в страшных судорогах. Одежда истлеть не успела, но ни платье, ни рубахи не скрывали уродливых гнойных язв на телах. Несчастные тасконцы сгнивали с невероятной быстротой. Естественным процессом данный факт не назовешь.
— Здесь только пятеро, — со стойкостью врача вымолвила Линда.
— В соседней комнате тоже есть покойники, — ответил аланец. — Я случайно дотронулся до покрывала, а в нем оказалась завернута маленькая девочка… Точнее то, что осталось от крошки.
Вилл нервно смахнул со лба выступившие капли пота.
— Пора отсюда уходить, — скомандовал Жак. — Помогать в Энжеле некому. Люди мертвы уже несколько декад.
Воины быстро покинули ужасное место. Выйдя на улицу, друзья с жадностью вдыхали свежий воздух.
— Какой кошмар! — вырвалось у Белауна. — Я думал, сойду с ума, когда увидел обезображенное лицо ребенка. Злейшему врагу не пожелаю подобной участи.
— Зато теперь мы знаем разгадку тайны, — грустно заметила Салан. — Поселок поразила страшная неизлечимая болезнь. Люди умирали целыми семьями. Эффективных лекарств у унимийцев не оказалось. Оставшиеся в живых бросили дома и обратились в бегство.
— Это серьезная ошибка, — сказал француз.
— Почему? — удивился аланец.
— Спасения они не найдут, а заразу разнесут по всему материку, — проговорил де Креньян. — На Земле часто вспыхивают эпидемии. Самая безжалостная и смертоносная — чума. По внешним признакам она даже чем-то напоминает местную болезнь. Население городов, а порой и целых стран исчезает без следа. Удается спастись лишь немногим счастливчикам. К сожалению, некоторые бедняги пытаются укрыться у соседей. И вскоре трагедия вновь повторяется…
— Как же борются с бедой на вашей планете? — спросил Вилл.
— Довольно просто, — со зловещей усмешкой на устах ответил Жак. — Лучшее лекарство — это огонь. Иногда солдаты сжигают деревни вместе с их обитателями. Так гораздо проще и надежнее. И уж во всяком случае, никто за пределы поселения не ускользнет.
— Неужели нет медикаментов? — воскликнула женщина. — Бедь врачи должны лечить больных.
— Увы, наши лекари не способны справиться с проблемой, — возразил маркиз. — Единственный способ спасти нацию — пожертвовать ее частью.
— Безумие! — всплеснула руками Линда. — Обрекать на смерть тысячи ни в чем не повинных людей…На такую жестокость способны только земляне.
— Не думаю, — спокойно сказал де Креньян. — Судя по всему, тасконцы пошли по тому же пути. Они бросили на произвол судьбы больных и покинули деревню. Разве это не жестокость?
— Бессмысленный спор, — вмешался Белаун. — Энжел полностью вымер, и делать нам здесь нечего. Осматривать другие дома у меня нет ни малейшего желания. Давайте поплывем дальше.
— Разумное предложение, — согласился француз. — Кладбище не лучшее место для ночлега. Мертвецов я не боюсь, но вряд ли в деревне можно нормально отдохнуть.
Б последний раз бросив взгляд на покинутый людьми Энжел, воины быстрым шагом направились к причалу. Настроение у всех было подавленным. На совсем иную встречу рассчитывали друзья в первом населенном пункте Унимы. К сожалению, эпидемия нарушила планы путешественников. Теперь чтобы пополнить запасы продовольствия им придется подниматься вверх по реке. Еще один потраченный день и масса израсходованных сил.
Минуло трое суток. Позади осталось около пятидесяти километров. Деревни тасконцев на берегу Миссини больше не попадались. Этот суровый край никогда не мог похвастаться большим количеством жителей. Тяжелая работа и неудача в Энжеле не способствовали разговорам. Значительную часть пути воины молчали. Обсуждать по сути дела нечего. Редкий лес, заросли кустарников и тихая спокойная гладь воды.
После очередного полуденного привала Вилл взялся за весла и начал грести. Неожиданно он громко закашлял, согнулся и бессильно опустил руки.
— Проклятие, — выругался аланец. — Кажется, я простудился. Голова ужасно кружится. Линда, посмотри, температуры нет?
Женщина приложила ладонь ко лбу товарища и отрицательно покачала головой.
— Нет. Все в норме. Хотя для точности могу достать градусник.
— Не надо, — махнул рукой Белаун. — Мне уже лучше. Слабость проходит, и скоро мы двинемся дальше.
— Отдохни, — вмешался Жак. — Силы необходимо беречь, особенно если ты заболел. Я в состоянии поработать еще одну смену.
Между тем, прогнозы аланца не оправдались. Ему становилось все хуже и хуже. Короткие периоды хорошего самочувствия чередовались с длинными отрезками полной апатии и бессилия. Вилл слабел буквально на глазах. Когда он забылся тяжелым сном, Салан подвинулась поближе к землянину и тихо сказала:
— Похоже, у нас возникли серьезные проблемы. Продолжать путешествие нельзя. Надо высаживаться на берег и разбивать лагерь. Пока Вилл не поправится, мы не тронемся с места. Его состояние меня настораживает. Я очень сомневаюсь, что обычная простуда способна пробить мощный щит вакцинации. Звучит нереально, но…
— Ты подозреваешь что-то другое? — спросил де Креньян.
— Не знаю, — пожала плечами врач. — Слишком пугающая скорость развития болезни. Все это напоминает…
Линда неожиданно замерла. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль. Заметив странную реакцию женщины, маркиз резко обернулся. На берегу, совсем рядом, отчетливо виднелось колыхающееся пламя костра.
— Люди, — чуть испуганно вымолвила аланка.
— Совершенно верно, — произнес француз, бросая весла и беря в руки автомат.
Несколько минут маркиз внимательно изучал местность. Вокруг царила удивительная тишина. Лишь изредка раздавались едва уловимые шорохи и крики ночных птиц. Возле огня мелькали смутные человеческие фигуры. Странно, но унимийцы не заметили приближающихся чужаков.
— Сейчас причалим к берегу и двинемся к тасконцам пешком, — проговорил Жак. — Буди Вилла, он останется сторожить шлюпку. Надеюсь, встреча с местными жителями не принесет новых неприятностей.
Землянин осторожно повернул лодку и начал тихо грести. Каждый всплеск или удар веслом теперь звучал в голове как сотня колоколов. Казалось, что сюда вот-вот сбежится весь лес. Но природа спала, а унимийцы находились достаточно далеко. Еще пара мощных гребков и дно шлюпки зашуршало о прибрежный песок. де Креньян и Салан быстро вытащили лодку на траву. Отдав необходимые распоряжения Белауну, француз уверенно зашагал на север. Сзади, еле поспевая за ним, двигалась аланка.
Пройдя около двухсот метров землянин резко сбавил темп. Нырнув в кусты, маркиз начал медленно пробираться вперед. Возле костра расположилась большая группа мужчин, однако бодрствовали лишь трое. Разглядеть их в полумраке было трудно, но оружие у тасконцев Жак не заметил. Землянин посмотрел на Линду и негромко сказал:
— Пошли.
Путешественники выбрались из зарослей и смело направились к местным жителям. Унимийцы заметили чужаков почти сразу, но никаких мер предосторожности принимать не стали. Складывалось впечатление, будто собственная безопасность этих людей абсолютно не волновала. Француз остановился в двух метрах от тасконцев и вежливо произнес:
— Доброй ночи. Не будете возражать, если маленький отряд скитальцев погреется возле вашего огня?
— Ради бога, — спокойно ответил бородатый мужчина лет пятидесяти.
Де Креньян сразу обратил внимание, что местные жители отодвинулись от незнакомцев и пересели на другую сторону костра. Это настораживало. Воин невольно положил палец на спусковой крючок автомата. Беглый осмотр унимийцев привести в восторг путников никак не мог. Некогда приличная одежда превратилась в плохо заштопанные грязные, декадами не стираные лохмотья. Выдержав паузу, маркиз попытался завести разговор.
— Вы довольно беспечны, — вымолвил землянин, тревожно озираясь по сторонам. — Неужели не боитесь нападения? Сейчас на Униме много разных мерзавцев, желающих поживиться чужим добром.
— Тем хуже для них, — злорадно усмехнулся тасконец. — Мертвецам смерть не страшна. Мы все уже давно покойники.
— Судя по вашему внешнему виду, этого не скажешь, — возразил Жак.
— Глаза, к сожалению, многого не видят, — проговорил унимиец. — С точки зрения физиологии я еще жив, но моя душа умерла. Нас практически здесь ничего не держит. Жители Энжела влачат жалкое существование. Некоторые люди не выдержали мучений и покончили с собой.
— Так значит, заброшенное поселение, которое мы видели на берегу, принадлежит вам? — догадалась Салан.
— Принадлежало, — уточнил мужчина. — Прошло больше месяца с тех пор, как мы его покинули. Оставаться там у нас не было сил. Увы, спасения нет нигде. Старуха Смерть преследует несчастных людей по пятам. Энжелцы прогневали бога и теперь сполна платят за грехи.
— Что же с вами случилось? — поинтересовалась аланка.
Тасконец неопределенно пожал плечами и устало проговорил:
— Мы и сами толком не поняли. Однажды к нас забрел голодный измученный путник. Он едва передвигал ноги. Чужаки появляются в поселке редко и потому незнакомцу оказали достойный прием. Люди надеялись услышать рассказы о дальних странах, о жизни в северных городах. В домах ведь сохранилось много книг о древней могущественной цивилизации.
Смахнув со щеки скупую мужскую слезу, унимиец продолжил:
— Путешественник быстро слабел и умер через два дня. А спустя декаду в Энжеле появились первые больные. Поначалу никто не обратил на данный факт должного внимания. Однако эпидемия стремительно распространялась, поражая все новых и новых жителей. Вскоре стало ясно — поселок обречен. Люди пытались укрыться в домах, не выходили на улицу, не общались с соседями. Увы, драгоценное время было упущено. Энжел вымирал целыми семьями. Поначалу родственники хоронили своих близких, но затем перестали делать и это. Чтобы остальные знали о распространившейся болезни, на дверях рисовали черный крест.
— И долго вы пытались отсидеться? — спросила Линда.
— Дней двадцать, — после небольшой паузы сказал мужчина. — Петля смерти затягивалась все туже, и уцелевшие люди обратились в бегство. Страх гнал энжелцев прочь из родного поселка. Из пяти сотен нас осталось меньше половины. К всеобщему ужасу и разочарованию, предпринятая мера не дала результатов. Беглецы остановились здесь, в лесу, разбили лагерь и стали дожидаться конца страданий. Мы уносим мертвых и тяжело больных в чащу и стараемся не вспоминать о несчастных. Скоро безумный кошмар закончится. Сомнений нет — все жители Энжела инфицированы. Чужак принес нам погибель. Если хотите жить, не советую приближаться ко мне.
— Каковы симптомы болезни? Как она проявляется? — взволнованно вымолвила врач.
— Сначала человек чувствует себя нормально, — ответил тасконец. — Затем, появляется необъяснимая слабость, теряется трудоспособность. А дальше: головная боль, головокружение, тошнота, резкое повышение температуры. Несколько суток бедняга мучается от ужасного жара. Многие умирают именно на этой стадии. Мы прозвали их «счастливчиками».
— Почему, — удивился француз.
— Черный юмор обреченных, — пояснил местный житель. — Те, кто преодолел кризисный период, превращаются в живой разлагающийся организм. Тело покрывается ужасными язвами. Они быстро лопаются и оттуда вытекает мерзкая, зловонная слизь. Человек медленно сгнивает, прекрасно осознавая, что с ним происходит.
— Кошмар! — вырвалось у аланки. — Неужели вы не пробовали найти лекарство? Наверняка в поселке были медики…
— Трое, — с горечью произнес тасконец. — Они оказались честными и смелыми людьми. Никто из них не пытался спрятаться и отсидеться. Как и следовало ожидать, смерть настигла докторов одними из первых. Но, даже умирая, врачи продолжали вести дневник наблюдений и исследований. К сожалению, никто больше не обладает подобными знаниями.
— Документ сохранился? — поспешно проговорила Салан.
— Конечно, — кивнул головой мужчина. — Однако я не могу дать его вам. Каждая страница дневника наверняка заражена. Для здорового человека — это верный шаг к самоубийству.
— Вот именно, для здорового… — уточнила Линда. — Похоже, мы с вами братья по несчастью.
— С чего ты взяла? — изумленно воскликнул землянин.
— Жак, я врач, — резонно заметила женщина. — Сходи и посмотри на Вилла. У него все только что перечисленные симптомы. Лишь полный глупец сделает другой вывод. Надо честно признать — мы заразились во время разведки поселка. У меня сомнений не осталось. Вирус либо искусственный, либо сильно мутировавший под действием радиации. С ним не справилась даже наша самая современная иммунная защита.
— Но я не чувствую себя больным! — громко возразил де Креньян.
— Пока, — скептически сказала аланка. — И могу объяснить почему. Белаун неосторожно разворачивал покрывало и испачкался странной слизью. Его кожа не выдержала атаки инфекции. Вот почему болезнь так стремительно развивается. А теперь вспомни, сколько раз ты пил с ним из одной кружки и держался за весла лодки.
— Проклятие! — выругался маркиз. — Я пережил две эпидемии чумы и подцепил какую-то заразу на Тасконе. Ну, разве не судьба?
— Не знаю, — вымолвила Салан. — Ясно одно — мы серьезно влипли. Если в ближайшее время не удастся найти вакцину — наши дни сочтены. И тогда у остальных членов отряда возникнут очень большие проблемы.
— Идиоты, — француз схватился за голову руками. — Из-за одной глупой ошибки мы подставили под угрозу выполнение всей миссии. Теперь друзьям придется возвращаться обратно пешком. И неизвестно сумеют ли они сделать это.
— Перестань, — оборвала Жака женщина. — Мы не дети. От подобных промахов никто не застрахован. Все заранее не предусмотришь. Так зачем и себе, и другим трепать нервы. Надо бороться и искать выход из сложившейся ситуации. Не исключено, что эпидемия тоже часть войны. Силы Тьмы в средствах не церемонятся.
С момента высадки в лагерь энжелцев минуло семь суток. Трудно в двух словах описать то, что происходило в эти дни. Когда рассвело, и путники вошли в маленький поселок, состоящий из трех десятков шалашей, их охватил настоящий ужас. Даже Линда не ожидала увидеть подобного кошмара.
На небольшой поляне в центре лагеря лежали два трупа. Мужчины умерли минувшей ночью. Лица бедняг исказила гримаса боли и отчаяния, конечности неестественно выгнулись в предсмертной судороге. На груди и руках одного из тасконцев отчетливо виднелись гнойные язвы. Удивительно, но местные жители совершенно не обращали внимания на покойников. Каждый занимался своим делом: кто-то рубил дрова, кто-то свежевал тушу кона, кто-то готовил завтрак.
— Их надо убрать отсюда, — осторожно произнесла аланка.
— Не беспокойтесь, скоро мертвецов унесут, — ответил бородатый унимиец по имени Клод.
Именно он сейчас руководил уцелевшими людьми. До начала эпидемии мужчина был скромным учителем и среди своих сограждан особыми достоинствами не выделялся.
— Чтобы хоть как-то оттянуть конец, мы живем обособленными группами, — пояснил тасконец. — Общение между ними полностью исключается. Поэтому умерших хоронят только родственники.
— Это дает результат? — уточнила Салан.
— Отчасти, — вымолвил унимиец. — Сейчас у нас одиннадцать семей общей численностью в девяносто шесть…, точнее в девяносто четыре человека. В пяти семьях пока нет ни единого случая заболевания. Они последняя надежда Энжела. Может хоть кто-то уцелеет…
— А вы? — спросилде Креньян.
— Мне не повезло, — с горечью сказал мужчина. — Юноша лежащий справа — мой племянник. Несколько дней назад я похоронил сына и брата.
В этот момент к Клоду подошла женщина лет сорока пяти. Когда-то тасконка отличалась небывалой красотой и статью. Ее фигура и сейчас выглядела великолепно. Однако трагические события, обрушившиеся на поселение, оставили свой жестокий след на лице унимийки. Под глазами образовались синеватые мешки, шею и щеки прорезали многочисленные морщины, в темных, густых волосах виднелась обильная седина. Она бросилась на грудь мужу и, утирая слезы, тихо произнесла:
— Заболели Макс и Криста.
— Господи, за что такое наказание? Неужели ты не мог пожалеть, хотя их? В чем виноваты безгрешные души? — вырвалось у тасконца.
Энжелец повернулся к путешественникам и проговорил:
— Извините меня. Речь идет о моих внуках. Бедняжкам пять и семь лет. После смерти их отца мы пытались уберечь детей от заражения. Построили отдельный шалаш, не прикасались к вещам, соблюдали предельную осторожность. Не помогло…
— Если инфекция передается воздушно-капельным путем, подобные меры бесполезны, — заметила врач.
Тасконец и воины быстрым шагом направились к северной оконечности поселка. Возле высоких стройных деревьев располагались шесть неказистых, покосившихся шалашей. Около самого маленького безутешно рыдала женщина лет двадцати пяти. Клод подошел к невестке и попытался ее успокоить. Между тем, Линда откинула полог и протиснулась внутрь. На мягком матрасике лежали двое детей. Они были явно напуганы и настороженно поглядывали на незнакомого человека.
— Как вы себя чувствуете? — ласково спросила аланка.
— Хорошо, — очень тихо прошептала девочка. — Только голова немного кружится.
— А у меня ножки слабые, — вставил мальчик.
— Ничего, — улыбнулась Салан. — Скоро все пройдет.
— Разве мы не умрем? — задала совсем не детский вопрос внучка Клода. — Ведь папа и дядя Грег так и не встали с постели. Потом их унесли в лес.
— Я помогу вам, — сказала Линда и поспешно выбралась наружу.
Посмотрев на Жака и унимийцев, женщина с болью в голосе произнесла:
— К сожалению, симптомы подтверждаются. Бедняжки действительно больны.
— Значит, им осталось жить не больше декады, — с трудом вымолвил тасконец. — Дети долго этот кошмар не выдерживают.
— А взрослые? — поинтересовался землянин.
— Кто как… — выдохнул мужчина. — Некоторые умирают через пятнадцать дней после первых признаков. Основная часть выдерживает две декады. Но иногда люди мучаются и дольше… Впрочем, назвать их людьми в подобном состоянии довольно трудно. Они превращаются в живые трупы, пугая своим видом окружающих.
— Понимаю, — кивнула аланка. — Надеюсь, вы поможете принести сюда нашего больного друга. Группа разместится в каких-нибудь заброшенных шалашах.
— Но ведь они заражены! — вырвалось у жены Клода.
— Мы тоже, — попыталась улыбнуться Линда. Салан, де Креньян и двое унимийцев неторопливо
направились к реке. Вилл уже не спал. Уходя в лагерь энжелцев, друзья предупредили его о своем скором возвращении. Время шло, а Линда и Жак не появлялись. Белаун начал волноваться и на всякий случай покрепче сжал автомат.
Голова ужасно болела. Порой в глазах темнело настолько, что аланец не мог разглядеть даже кромку леса, находящегося в трех метрах от берега. Довольно скоро он осознал безысходность собственного положения. Вилл не мог даже двигаться без посторонней помощи. Лишь когда возле кустов мелькнули знакомые фигуры, воин бессильно опустился на дно шлюпки.
Тасконцы взяли имущество чужаков, а француз и аланка, закинув руки товарища себе на плечи, осторожно понесли его в сторону леса. Удивленно взглянув на друзей, Белаун обреченно произнес:
— Неужели мои дела так плохи?
— Гораздо хуже, чем ты пре полагаешь, — честно призналась женщина. — Если за полторы декады мы не найдем лекарство, то неминуемо отправимся на тот свет.
— Идиотизм, — вымолвил Вилл, закрывая глаза от очередного приступа головной боли.
Отряд разместился на южной оконечности лагеря. Здесь пустовало очень много шалашей. Рядом располагались две энжелские семьи. Сразу было видно, что люди обречены. Они с трудом ходили, пытаясь хоть как-то приготовить скудный обед. Само собой, остальные унимийцы им не помогали. У некоторых несчастных отчетливо виднелись лопнувшие язвы. По коже текла отвратительная, мерзко пахнущая слизь.
— Это ждет и меня? — с ужасом спросил аланец.
— Это ждет всех нас, — жестко ответила врач. — Кого-то раньше, кого-то позже. Мы виноваты сами. Следовало соблюдать предельную осторожность, а не лазить по заброшенным домам…
— Ну, нет, — покачал головой мужчина. — Я не собираюсь сгнивать заживо. Уж лучше сразу пустить пулю в лоб и не мучиться.
— Перестань! — резко выкрикнула Линда. — Что ты расхныкался, как последний трус! Солдат должен бороться до конца. От клятвы воинов Света тебя освободит только смерть. Самоубийство равносильно предательству.
Между тем, к путешественникам подошел Клод. Он внимательно посмотрел на Белауна и с горечью в голосе произнес:
— Вижу у вас самих серьезные проблемы. Моя семья наверняка заражена, но я прошу к нам больше не приближаться. Закон распространяется и на чужаков. Вы обязаны жить отдельно.
— Хорошо, — согласилась Салан. — Скажите, куда унесли мертвецов?
— В лес, — спокойно вымолвил тасконец. — Кладбище находится в трехстах метрах западнее лагеря.
— Вы хороните покойников? — уточнила аланка.
— Зачем? — пожал плечами унимиец. — Рано или поздно мы все умрем. Так стоит ли тратить силы понапрасну?
— Сумасшествие! — раздраженно воскликнула врач. — Из-за вашей безответственности и разгильдяйства заразятся лесные обитатели. Неудивительно, что эпидемия распространилась даже на семьи, которые не контактировали с инфицированными людьми. Болезнь разноситься насекомыми и мелкими грызунами. Я уже не говорю о том, как зловонный запах воздействует на обитателей поселка.
— Признаюсь честно, мы об этом не подумали, — растерянно ответил Клод.
— Выход один — надо немедленно сжечь разлагающиеся останки, — твердо произнесла Линда.
— Пожалуй, вы правы, — вымолвил тасконец. — Я сейчас же соберу мужчин.
Спустя полчаса отряд из восьми человек направился вглубь леса. По настоянию Салан, унимийцы надели тканевые маски и плотные рукавицы. Таким образом женщина пыталась предотвратить заражение людей. Увиденная картина буквально шокировала аланку. На огромной площади в кустах и высокой траве лежало не меньше сотни гниющих трупов. Некоторые тела уже превратись в непонятную бесформенную массу. Трупный запах был просто ужасающим. Линду и тасконцев сразу вытошнило, но никто из них не повернул назад.
Работы длились почти до темноты. Энжелцы срубили несколько больших деревьев и соорудили гигантское костровище. Сюда же приносили и мертвецов. Чтобы обезопасить себя, трупы перетаскивали на волокушах из веток. Вечером Салан подожгла скорбное сооружение. Языки пламени взметнулись вверх на десятки метров, поднимая ввысь раскаленный серый пепел. Тем временем, похоронная команда бросала в огонь все новые и новые тела. К счастью, проблем с топливом у унимийцев не возникало.
Огромный костер безжалостно пожирал дерево и человеческие останки. Когда на закате Сириуса небо окрасилось в багряные тона, тасконцы доложили, что трупов в лесу больше не осталось. Дезинфекция местности была успешно завершена. Устало вздохнув, Линда проговорила:
— Первые успехи налицо, теперь осталось дело за малым — найти лекарство от болезни. Я требую отдать мне дневники ваших врачей. Неизвестно сколько нам отпущено времени…
И вот минули семь дней. Состояние Белауна значительно ухудшилось. Вилл постоянно метался от жара, и сбить температуру никак не удавалось. Бедняга давно потерял сознание и бессвязно бормотал в бреду. Не лучше обстояли дела и у других путешественников. Жак еле волочил ноги, от сильного головокружения его шатало словно пьяного. Сама Салан уже двое суток лежала в постели. Женщина могла лишь читать и проводить несложные опыты.
У энжелцев оказалось немало ценных книг по медицине. Впрочем, первый правильный вывод сделали все же умершие доктора-тасконцы. Они выявили возбудителя болезни и способ распространения инфекции. Через кожные покровы заражение человека происходило гораздо быстрее, чем через дыхательные пути. Поврежденные клетки вызывали в организме своеобразную цепную реакцию. Остановить процесс было уже нельзя. Скрытый период длился около суток и протекал без явных симптомов. Идеальное оружие массового поражения. Бороться со столь совершенным вирусом в диких условиях, без эффективных медицинских препаратов крайне трудно.
Врачам поселения не хватило времени, и Линда лишь пыталась завершить их работу. Если бы женщина начинала с нуля, то добиться успеха ей бы вряд ли удалось. Унимийцы создали несколько рецептов сыворотки, но закончить исследования не успели. Все эксперименты они проводили на себе, тщательно записывая результаты в дневниках. Салан ничего не оставалось, как последовать их примеру. В тот момент, когда надежда уже покидала аланку, удача, наконец, улыбнулась Линде. Впрочем, удача ли?
Ночью женщине приснился странный сон. Салан отчетливо увидела на листе бумаги один из вариантов лекарства от страшной болезни. Утром трясущимися руками аланка нашла это место в дневниках энжелцев. Судя по всему, тасконцы не рассматривали всерьез подобный состав препарата. Грубейшая ошибка. Повторять промах унимийцев Линда не собиралась. Такой шанс предоставляется лишь однажды. Женщина сразу вспомнила о могущественных покровителях и об удивительных видениях Олеся. Она никогда не верила в случайные совпадения. Силы Света не бросили их на произвол судьбы в трудную минуту.
На приготовление сыворотки потребовалось больше пяти часов. В полдень Салан приняла первую порцию лекарства. Уже к вечеру аланка почувствовала себя гораздо лучше. Говорить об окончательном успехе было конечно рано, но возможно это первый шаг на пути к выздоровлению. Выйдя из шалаша, Линда с облегчением и радостью взглянула на пылающий диск Сириуса. Как все-таки прекрасно жить!
Жак, помогавший ей все последние дни, варил на костре мясную похлебку. Маркиз с удивлением посмотрел на Салан и спросил:
— Почему ты встала?
— Кажется, я нашла рецепт от этой заразы, — сказала женщина.
— Серьезно? — недоверчиво вымолвил француз.
— Разве по мне не похоже? — струдом улыбнулась Линда.
— Тогда иди быстрее к Виллу, — поспешно вскочил со своего местаде Креньян. — У него на руках появились гнойные язвы. Боюсь, процесс заражения станет необратим. Времени у нас немного.
— Сейчас у меня очень мало препарата, — произнесла врач, возвращаясь в шалаш. — На приготовление сыворотки понадобится несколько часов…
Закончить фразу аланка не успела. Где-то на северной окраине лагеря раздался истошный женский крик. Салан взглянула на землянина и испуганно поинтересовалась:
— Это у Клода?
— Трудно сказать, — ответил маркиз.
— Пойдем, посмотрим, — не терпящим возражений тоном проговорила Линда.
Путешественники быстро пересекли нейтральную поляну и вышли к жилищам главы энжелцев. Возле детского шалаша отчаянно рыдали жена и невестка тасконца. Сам мужчина сидел чуть в стороне и, обхватив голову руками, бессмысленно смотрел куда-то вдаль. За прошедшие дни Клод сильно изменился. Он похудел, осунулся, в глазах исчез блеск, появилась неестественная бледность. Взъерошенные волосы и клочковатая борода придавали ему вид глубокого старца. Болезнь сломала даже этого крепкого человека.
— Что случилось? — спросила Салан.
— Макс и Криста умирают, — не поднимая головы, произнес унимиец. — Сегодня их последний день. До следующего рассвета бедняжки не доживут.
Аланка протиснулась внутрь убогого сооружения. На том же стареньком матрасе с глубоко запавшими глазами лежали два изможденных ребенка. Говорить они уже не могли. Рядом стояли миски с едой, но к пище давно никто не притрагивался. Энжелец не ошибся. Состояние несчастных крошек было критическим. Линда сняла с пояса фляжку, но тут же почувствовала на своем запястье чью-то руку. Женщина резко обернулась и взглянула на француза. В том, что ее остановил де Креньян, Салан ничуть не сомневалась.
— Ты хорошо все обдумала? — первым начал атаку маркиз. — Отдавая вакцину детям, мы подвергаем риску жизнь товарища. А ведь он воин Света. Быть может, Белауну суждено спасти миллиарды людей…
— Демагогия, — возразила аланка. — Прежде всего, я — врач, и мой долг лечить больных. Что будет дальше — время рассудит…
Выдержав паузу, гораздо мягче Линда добавила:
— Жак, я обещала малюткам спасти их. Нельзя лишать детей надежды, даже если шансы невелики. Тогда слова вырвались в порыве эмоций, а сейчас у меня есть лекарство. Это судьба. Разве воины Света, двигаясь к Великой цели, не должны помогать людям? Милосердие — вот наше предназначение.
— Хорошо, — согласился француз. — В вопросах медицины спорить с тобой бесполезно. Надеюсь, ты не ошиблась.
Напоив детей снадобьем, женщина покинула шалаш. Подойдя вплотную к Клоду, Салан негромко произнесла:
— Я сделала все, что в моих силах. Остатки препарата, приготовленного днем, пришлось отдать твоим внукам. Теперь жизнь нашего товарища находится в опасности. Необходимо срочно заняться сбором компонентов. Без помощи энжелцев не обойтись…
Фраза, сказанная аланкой, не сразу дошла до сознания мужчины. Но уже через мгновение, рухнув на колени, тасконец схватил Линду за край куртки. Слеза из его глаз текли ручьем.
— Господи, неужели ты услышал мои молитвы! — воскликнул унимиец. — Если хоть кто-нибудь из бедняжек уцелеет, я ваш должник навечно. Вчера умерла сестра жены. Это сильный удар для семьи. Смерть детей мы просто не вынесем…Только скажите, что делать. Люди перероют весь лес, исползают его на четвереньках…
К счастью, составляющие вакцины оказались не столь редки. Энжелцы, услышав о появлении лекарства, немедленно приступили к поискам. В полумраке вечера одновременно вспыхнули десятки факелов. Забрезжившая впереди надежда придала тасконцам силы. Изможденные, больные унимийцы отчаянно цеплялись за жизнь. Ночь выдалась бессонной. Люди готовили сыворотку по рецепту, найденному Салан. С еще большим волнением энжелцы следили за состоянием Макса и Кристы. Действие препарата проявилось не сразу. Температура спала лишь к утру. И хотя кожа по-прежнему имела синюшный оттенок, дети явно чувствовали себя гораздо лучше.
За последующие пять суток в лагере умерли четыре человека. Спасти несчастных не было ни малейшей возможности. Степень заражения оказалась слишком высока. Организм ослабевших людей не сумел противостоять болезни. Зато остальные тасконцы постепенно поправлялись. Процесс шел очень медленно, но уже стал необратимым. И как же изменились люди! Лица озарились улыбками, то и дело раздавался заливистый детский смех, не смолкали громкие разговоры взрослых.
Впервые за долгие декады скорби и молчания унимийцы, не боясь заразиться, смогли обсудить свои проблемы. А их накопилось немало. Смертоносная инфекция буквально выкосила население Энжела. В живых осталось меньше восьмидесяти человек, то есть седьмая часть от первоначальной численности поселения. С подобным кошмаром аланцы сталкивались впервые. Чего не скажешь о де Креньяне. Француз видел эпидемии и пострашнее.
Путешественники сидели на стволе поваленного дерева и неторопливо обедали. Белаун самостоятельно еще не передвигался, и друзья помогали ему выбираться из шалаша на свежий воздух. Жак и Линда тоже не совсем поправились, но опасность уже миновала. Примерно через месяц воины надеялись продолжить поиски хранителей. Мимо чужаков стремительно прошагал Клод. В небольшой плетеной корзине тасконец нес крупные ярко-желтые ягоды.
— Куда спешишь? — с улыбкой окликнул унимийца маркиз.
— Домой, — на ходу ответил мужчина. — Внук и внучка любят рашку. Она очень питательна и полезна. Быстро восстанавливает силы. Макс пока слаб, а Криста, молодец, ест самостоятельно. Не знаю, как вас и благодарить. Если бы не лекарство — в поселке никто бы не уцелел. Теперь мы подумываем о возвращении в Энжел. Единственное, что нас останавливает — это страх снова заразиться. Ведь в домах лежат разлагающиеся трупы.
— Сожалею, но строения придется сжечь, — произнесла Салан. — Риск слишком велик. Средств для дезинфекции у вас нет. Вещи тоже необходимо обработать. Обязательно прокипятите одежду…
— Есть одна огромная просьба… — неуверенно начал Клод. — Люди поручили мне спросить, не хотите ли вы остаться с нами. Хоть ненадолго…Мы дадим лучших учеников, заплатим любую цену. Жители поселка боятся новых болезней.
— Не знаю, — задумчиво покачала головой Линда. — Довольно сложный вопрос и решить его сейчас трудно. Нам нужно тщательно все обсудить и взвесить. Только тогда энжелцы получат окончательный ответ.
Тасконец ушел, а француз тут же накинулся на женщину.
— По-моему, ты абсолютно забыла о том какая задача стоит перед отрядом. Напомню: группа должна подняться вверх по Миссини. Материк достаточно велик, и мы можем скитаться целую вечность. Из-за болезни потеряна масса времени! Хватит играть в благотворительность. Пусть унимийцы сами разбираются со своими трудностями. Ты сделала для них уже достаточно.
— Возможно, — согласилась аланка. — Но бросить несчастных сейчас, значит, обречь тасконцев на прозябание в лесу. Они окончательно деградируют и превратятся в дикарей. Самостоятельно вернуться в поселок энжелцы никогда не решатся. Я чувствую, это по голосу Клода. В нем звучат нотки ужаса.
— И честно говоря, я его понимаю, — вмешался в разговор Белаун. — Меня самого трясет от мысли, что нужно похоронить сотни мертвых тел. Мы чужаки и покойников не знаем, а каково родственникам и близким?
— Похоже, я снова в одиночестве, — скептически усмехнулся Жак. — Интересно, знал ли Олесь, когда оставлял меня в гроте с двумя аланцами, что они постоянно будут составлять коалицию? Думаю, вряд ли…
— Не обижайся, — мягко вымолвила Линда. — Поможем унимийцам наладить привычную жизнь, обучим оказывать медицинскую помощь, проведем тщательную обработку и сразу двинемся в путь.
— И сколько декад на это уйдет? — обреченно спросил землянин. — Пять, шесть?
— Время покажет, — произнесла Салан. — В любом случае отряд выполнил свою миссию. Мы спасли десятки жизней, значит, наше пребывание на Униме уже не напрасно. Люди доброту не забывают.
Де Креньян ласково обнял женщину за плечи. Спорить с аланкой француз не стал. Он имел несколько иную точку зрения, но переубеждать Линду не имело смысла. Высоко в небе пылал гигантский белый шар. Над лесом парила одинокая хищная птица. Жизнь прекрасна, а судьба переменчива. Друзья чудом обманули старуху Смерть, однако вряд ли удача будет сопутствовать им всегда.
