5
Вместо отведенных двух часов на разведку мы потратили все три. У этого небольшого с виду города оказалась огромная сеть подземных коммуникаций. В которой черт сломит не только ногу, но и шею.
Первый подземный этаж, второй, третий. Потом обнаружился и четвертый. По размерам превосходивший все предыдущие. Туда даже не полезли, понимая, что можем элементарно заплутать.
Мы проверили южную часть города, потом восточную. А затем и западную. И везде замечали датлайцев. Пехотные подразделения, технику, транспортные машины боевого обеспечения ближнего тыла. И даже полевую ремонтную мастерскую. Вынырнув в очередной раз, едва не нарвались на ремонтников, что-то чинивших в ходовой части танка.
Явно датлайцы собирались уходить из города. Взлетали боты с пехотой, уходили танки и самоходные установки, осторожно взмывали в воздух транспорты с ранеными.
Грохот боя стих, только редкие разрывы снарядов еще напоминали о недавнем сражении. Видимо, противники потеряли соприкосновение и теперь держали друг друга на расстоянии беспокоящим огнем и средствами маскировки. Тяжелый густой дым витал над северо-западной частью города.
Видя, что враг уходит, мы осмелели и начали шастать по домам более нагло. И нарвались на тыловое охранение датлайской части. Пять солдат занимали коридор и одно помещение первого этажа последнего на южной окраине здания.
Мы выскочили из подвала, увидели противника буквально в пяти метрах и едва успели отпрянуть назад. Вслед нам полетели пули. Потом граната. Вступать в бой на изначально невыгодных условиях мы не стали и поспешно отошли. Вышли наверх в другом доме. И со стороны наблюдали за суетой, поднятой нашим появлением.
Через десять минут наблюдения Антон изрек:
— А они и не собираются уходить все. Оставляют прикрытие.
— Значит, город их. И если мы сейчас попробуем связаться с нашими, в смысле с равитанцами, то нас засекут и накроют.
Безрадостный вывод Марка, увы, оказался верным. Датлай оставил за собой южную часть города.
Весь запас времени мы потратили, чтобы найти приемлемый вариант выхода. В конце концов отыскали отдаленный дом на востоке города. Он стоял в окружении целого сада плодовых деревьев. На первый взгляд это были прозаические яблоки. Только слишком большие и очень темные...
К нашему возвращению Утреван был без сознания. Мы доложили о результатах сержанту. Тот с минуту молчал, глядя на капитана, потом приказал:
— Берите его. Осторожно. Шевалган, наши точно ушли?
— Думаю, да, — ответил я. — Если датлайцы спокойно отводят главные силы, значит, наших здесь нет.
Сержант сердито засопел, нехотя кивнул и повторил:
— Уходим.
... Через пять часов, когда мы отошли от города километров на пятнадцать — двадцать, Блантек решил вызвать штаб батальона. Он настраивал радиостанцию на нужную волну, когда я подошел к нему.
— Сержант, ты хочешь выйти в эфир?
— Да. Капитан вот-вот умрет. Да и нам здесь делать нечего.
— До наших как минимум шестьсот километров. А то и больше. Нашлемная радиостанция берет на три-четыре сотни кэмэ. Капитанская брала больше, но она сломана.
— Я знаю. Ты к чему клонишь?
— К тому, что если штаб сигнал может и не расслышать, то датлайцы точно обнаружат выход в эфир. И накроют нас.
— Не факт.
— Что? — изумился я. — Ты всерьез думаешь, что они не слушают наши частоты? Расшифровать, допускаю, и не смогут, но обнаружить — как пить дать.
— Как? — не понял Блантек выражения.
— Гарантированно.
Сержант надавил на кнопку и злобно бросил:
— Что ты хочешь сказать, солдат? Что нам надо сидеть и ждать, пока капитан не умрет и мы не подохнем от голода?! Ты этого хочешь?
Нервы у сержанта явно были на пределе. Гибель роты, тяжелое ранение командира, да еще незавидное положение, в какое мы угодили. К тому же он один среди наемников, которые в любой момент могут выйти из-под контроля. Тут невольно сорвешься.
Но спорить, а тем более ругаться с ним я не хотел. Толку от этого никакого, а до столкновения недалеко. Но и допускать, чтобы мы по его дурости или злости попали под огонь, тоже нельзя.
Я глянул назад. Четверо наемников сидят рядом с самодельными носилками с капитаном. Марк чуть в стороне от них, под деревом. Вроде как осматривает гранатомет, на самом деле сторожит наемников, чтобы они не влезли в наш разговор. Антон стоит рядом с нами. Если вдруг Блантек решит сглупить, мы его... успокоим.
— Я хочу, чтобы ты не порол горячку. И не совершал ошибок. Капитану не будет легче от того, что мы поляжем вместе с ним.
Блантек аж побледнел. Поднял голову, сверкнул газами и звенящим от напряжения голосом проговорил:
— Что ты себе позволяешь, Шевалган! Кто ты такой, чтобы ставить под сомнение решения командования?! Неповиновение приказам?
— Ты, сержант, еще никаких приказов не давал.
— Да я тебя...
Он тронул рукоятку висящего на плече карабина, но Антон поднял оружие на уровень бедра и направил ствол на сержанта. Сделал он это быстро и незаметно для окружающих. Со стороны могло показаться, что Антон просто поправил ремень.
Сержант замер, глядя то на меня, то на ствол.
— Эт-то бунт!
— Не дури! Никакого бунта. Хочешь выйти на связь — выходи. Только давай отойдем еще на полсотни километров. Иначе ты не успеешь договорить, как нас обнаружат и накроют.
Блантек сверлил нас взглядом, не зная, что сказать и как отреагировать. Мы вроде бунта действительно не поднимали, но высказали несогласие. Причем довольно решительно. И показали, что готовы за себя постоять. Ситуация неоднозначная. С точки зрения устава — неподчинение приказам. В боевой обстановке — расстрел голимый. Но в том-то и дело, что силы не на стороне сержанта. Словом, та самая обстановка, когда принятие любого решения может повлечь нежелательные последствия.
Я тоже не знал, как быть. Попрет сержант в дурь, придется стрелять. Его, а потом, быть может, и остальных. Но что дальше?..
Не знаю, чем бы все закончилось, но в этот момент к нам подбежал одни из наемников.
— Господин сержант! — крикнул он. — Там капитан!
— Что?
— Умер, — тихо проговорил наемник.
Блантек сорвался с места. Подбежал к носилкам, присел. Осторожно пощупал шею капитана, проверяя пульс, посмотрел зрачки, положил руку на грудь. Секунд пять смотрел на бледное лицо Утревана, потом встал. Глянул на нас и шваркнул шлемом о землю.
— Проклятие!
Вскинул голову и бросил на нас свирепый взгляд.
— Вы этого хотели? Этого, да?!
— Если он сорвется, надо валить, — прошептал за моей спиной Антон, — а то наломает дров.
Я промолчал. Нам только стрельбы не хватало.
Но сержант пришел в себя быстрее, чем мы ожидали. Постояв еще немного, приказал вырыть неглубокую яму и уложить туда тело капитана.
— Оставим метку, потом приедем за ним, — добавил он. Наемники молча принялись за дело.
— Почему нас не ищут? — не то спросил, не то констатировал факт Антон. — Неужели они не допускают мысли, что кто-то мог остаться в городе?
— Это ты о батальоне? — поинтересовался Марк.
— Да.
— Ну, либо им наплевать на потери, либо просто нет возможности.
Антон пожал плечами.
— Странная логика. У Равитана так принято?
— Спроси что полегче...
— А ты чего молчишь? — обратился ко мне Антон.
— А что говорить? Ищут нас или нет — все одно топать на север и надеяться, что Равитан не увел войска с материка. В противном случае мы рискуем застрять здесь лет на пятьдесят...
— Утешил, — буркнул Антон.
Капитана закопали. Пометили место, положив на импровизированную могилу два камня и поперек два больших сука. Сержант сделал отметку на карте и приказал выдвигаться.
— Идем еще пятьдесят километров, — объявил он всем. — Если за это время нас не найдут, выходим на связь. Это не обсуждается.
Последние слова он проговорил, глядя на нас. Блантек взял себя в руки и больше не хотел устраивать дискуссий.
— А что с едой? — спросил кто-то из наемников. — НЗ закончился.
— Потерпишь. А нет — рядом лес. Устроим охоту, какая-то мелочь шастает. А может, и не мелочь попадет. Все, отставить разговоры. Ты, — сержант ткнул пальцем в спрашивавшего, — вперед, в дозор. Остальные цепочкой за мной. Пошли!
До ночи мы прошли тридцать километров и к тому моменту, когда солнце исчезло за горизонтом, успели выбрать место для ночевки. Поляна в центре леса, неподалеку родник и овраг. По пути сюда сумели подстрелить несколько небольших зверьков, похожих сразу и на кошку, и на зайца. Сержант портативным анализатором проверил добычу и сказал, что яда там нет. Как и в воде. Так что мы устроили небольшой перекусон и, выставив часового, пошли отдыхать. Наемники наскоро построили что-то вроде шалаша, мы — более усовершенствованную модель, да вдобавок замаскировали ее. В лесу и днем не найдешь, не то что ночью. Если, конечно, не использовать специальную технику.
Сержант нашу работу оценил, одарил еще одним внимательным взглядом и сказал:
— Утром я вызываю наших. Ждать больше нет смысла. Иначе протянем ноги.
— В лесу? — покачал головой Марк. — Вряд ли. Если хотя бы половина живности съедобна, мы здесь год просидим.
— Вот и сиди. А я вызываю командование.
Он настороженно смотрел на нас, ожидая возражений, но мы молчали. Решил и решил. Честно говоря, никаких путных идей в голову не приходило. Местная система коммуникаций не работала, хотя я пробовал ее завести. Но, видимо, «метод тыка» не всегда хорош. Да и времени разбираться не было. Иным способом покинуть материк мы не могли. Так что связь с батальоном — последний шанс.
— Вызывайте, — сказал я. — Только сперва давайте оборудуем позиции.
— То есть?
— Чтобы быть готовыми, если первыми прилетят датлайцы.
— Шевалган, не считай меня идиотом! Я сам знаю, что и как делать! Утром найдем удобное место.
Блантек встал.
— Вы хорошо воевали эти дни. Но с дисциплиной большие проблемы. Вам повезло, что сложилась тяжелая обстановка. При других обстоятельствах вас бы давно отдали под трибунал.
— Да. А воевать вы будете сами? — ехидно заметил Антон.
— Не забывайся, солдат! — опять перешел на командный тон Блантек.
— Может, хватит? — попробовал я остановить новый конфликт. — Не стоит шуметь.
— Что?! Как ты разговариваешь с сержантом!.. — Блантек оборвал себя на полуслове и встал. — Ладно. Ваше дежурство с двух до пяти. Не проспите.
— Достал он меня, — сказал потом Антон. — Какой-то сержантишко командует полковником и двумя капитанами!..
— Когда это ты капитана получил?
— В этом году. Капитан запаса. И я, и Марк. Ты не знал, что ли?
— Нашли тему, — фыркнул Марк. — Давайте на боковую. Отдохнуть надо...
Операция датлайского командования была довольно проста по замыслу и не очень сложна по исполнению. Тысячник Эблау, планируя мощный удар по штабу сил противника и его космодрому, хотел окончательно перехватить инициативу и зажать врага в его логове. С тем, чтобы потом, получив подкрепление, взять большую часть планеты под свой контроль и готовить плацдарм для основных сил вторжения.
Судя по всему, Равитан испытывал нехватку сил и, следовательно, не мог полностью контролировать территорию. Этим шансом надо было воспользоваться.
Эблау оставил одну роту охранять свой штаб и космодром и две роты на Асвинте. Одна должна была сковывать силы врага у города на севере, другая — контролировать город на юге. Она же — резервная. Все остальные подразделения он бросил на штурм космодрома.
Сумев скрытно сосредоточить силы на одном из архипелагов неподалеку от материка Двиндер, в пять часов утра Эблау начал операцию. Два неполных батальона пехоты при поддержке полутора рот танков и авиации с двух сторон атаковали позиции противника.
Бой шел уже второй час, когда тысячнику доложили, что попытка в назначенное время открыть «коридор» не увенчалась успехом. Как и две другие. А также — что тестовый сигнал не прошел и аппаратура не фиксирует контакта. Связь с Датлаем отсутствует...
Решив взять под контроль как можно большую территорию и во что бы то ни стало удержать обнаруженные поселения аборигенов, коронер Твилд сильно растянул свои силы. В результате он мог в какой-то мере работать сразу на двух материках, но при этом потерял возможность быстро реагировать на удары противника. Первый раз это выяснилось при схватке на Асвинте. Второй раз — на следующий день, когда враг внезапно и большими силами атаковал космодром и штаб. А также продолжил проявлять активность на Асвинте.
Поняв, что может потерять все и сразу, коронер приказал оставить на Асвинте прикрытие, а остальные силы вернуть обратно.
Все перемещения и перегруппировки пришлось производить во время боя, под плотным огнем противника. Да еще с большим запозданием.
Видя, что ситуация выходит из-под контроля, Твилд решил запросить помощи. На Логошет ушла срочная депеша. Тоже со значительным опозданием...
Рано утром равитанские позиции у северного города, обозначенного на картах как «Асвинт-1», были обстреляны с двух сторон. Судя по всему, это были ротные артустановки — автоматические гранатометы и минометы и системы залпового огня. Это означало, что противник находится довольно близко от города.
Командир гарнизона, он же командир восьмого батальона, Майор Рингу приказал открыть ответный огонь и выслать поисковые группы. Но противник быстро прекратил обстрел и отошел. А спустя двадцать минут начал обстрел с других позиций.
— Атаковать они больше не решаются, действуют нам на нервы, — высказал догадку командир второго сводного батальона. — Хотят приковать нас к месту.
— Зачем? — спросил Рингу. — Мы и так не планируем никаких акций.
Деват пожал плечами.
— Хотят нанести нам хоть какой-то урон?
— Глупо. Техника и люди укрыты, только если прямое попадание... похоже, они спятили, эти датлайцы!..
Через двадцать минут, когда пришло сообщение из штаба бригады о мощной атаке на космодром, мнение обоих комбатов изменилось. Штаб приказал оставить в городе две роты восьмого батальона, а третью отправить вместе с остатками второго батальона на космодром.
— То-то они долбят, — поморщился Деват. — Не пускают нас.
— Если снимем часть сил, пойдут на прорыв? — спросил Рингу.
— Может быть. Но ты спокойно удержишь город двумя ротами.
— Да. Если только Датлай не привел сюда пару батальонов.
— Тогда сколько же у него сил на Миренаде?..
Рингу пожал плечами и не ответил.
— Я отдаю приказ о начале переброски.
— Хорошо. А я пойду собирать остатки своего воинства. Теперь это не займет много времени...
В этот момент пришла новая информация от связистов. Получено сообщение — уцелевшая группа солдат третьей наемной роты просит помощи в эвакуации. Переданы координаты. До них почти пятьсот километров.
— Как они выжили? — недоумевал Деват. — Да и кого посылать?
— Один взвод, — подсказал Рингу. — Больше все равно не снимешь. Я дам прикрытие — артустановку. Надеюсь, Датлай не станет дергаться из-за десятка человек?..
Деват пожал плечами. После сегодняшней атаки космодрома от противника можно ожидать чего угодно.
— Давай установку. Я высылаю людей...
Операторы связи роты «тудеру», что занимала южный город, засекли короткий радиообмен на частотах противника. Одна из сторон находилась всего в ста двенадцати километрах от города.
— Наверняка это та группа, что бегала по подземным этажам города. — Сотник — командир роты — посмотрел на своего заместителя.
— Надо было их прихлопнуть еще там, — хмыкнул тот.
— Ты забыл приказ руководства? Ни под каким видом ниже первого подземного этажа не спускаться. Да и на первый тоже нежелательно.
— Помню. Из-за этого приказа мы потеряли время и много людей, когда равитанцы ударили снизу.
— Да. Но приказ пришел с самого верха. И не нам его обсуждать.
— А что будем делать с этими? — перевел разговор на другую тему заместитель.
Сотник задумался. Его рота была в резерве командования. И проявлять активность без крайней необходимости было запрещено. С другой стороны, группа врага под боком. Это непорядок. Да и потом, есть шанс устроить хорошую трепку Равитану, если тот решит послать помощь группе. Долгий бой завязывать нет смысла, а вот ударить и отойти — вполне в духе тактических схем Датлая. Так что...
— Легкому взводу «атс» и тяжелому взводу «цене» вылететь в тот район. Провести разведку. Если в течение полутора часов на помощь к группе никто не придет — группу уничтожить. Место их расположения заминировать.
— Есть.
Сержант поднял нас ни свет ни заря. Дал десять минут на все надобности, еще пять минут на легкий завтрак (дожевать не съеденное с вечера) и погнал вперед. Из леса надо было выйти, из-за пышных крон деревьев цуфагеры здесь не посадить.
Часок мы прошли в бодром темпе, насколько, конечно, позволял лес, потом снизили скорость и вскоре вышли на окраину леса. Впереди было большое поле, изрезанное оврагами. И опять все овраги одинаковой длины. Что здесь было-то?..
Чуть в стороне два холма высотой метров сорок каждый. Пологие скаты, заросли кустарника наверху. Между холмами небольшое озерцо — шесть-семь сильных ключей гнали воду в почти круглую яму, а оттуда она (вода) вытекала в сторону оврагов.
— К холмам! — скомандовал сержант. — Там хорошее место для посадки. Выйдем на связь и подождем.
Наемники послушно потопали вперед, а мы растерянно переглянулись.
— Чего встали? — крикнул Блантек. — Идите.
— Ты что, сержант, серьезно? — спросил я. — Хочешь загнать нас на холмы?
— Что еще не так?
«Спятил, что ли, после смерти капитана? — подумал я. — Ведь профи, сколько провоевал! Чего же он несет-то?..»
— Если датлайцы засекут радиопереговоры, то вполне могут ударить ракетами. И что будет с нами на холме? Братская могила?
Блантек покраснел, раскрыл рот для крика, но Марк его упредил:
— Не ори! Раз мозги отказали, послушай других.
— И что же вы хотите предложить? — свистящим шепотом осведомился тот.
— Сеанс провести с холма. Потом оттуда уйти. Трое сидят в лесу, на опушке. Остальные в оврагах. Если прилетят датлайцы — сидим тихо. Решат прочесать местность — отойдем. Или примем бой, если не успеем. В любом случае у кого-то будет шанс уцелеть...
«Если он попрет против — завалю, — решил я. — Не самый лучший вариант, но выхода нет. Он же подведет нас под монастырь».
Но Блантек не попер. То ли признал нашу правоту, то ли решил не связываться.
— Торпер, Шевалган, Канн. С гранатометом в лес! На вас вся техника противника. Я с остальными занимаю два ближних к лесу оврага. В случае появления врага без моего сигнала огня не открывать. Ясно?
— Да.
— Идите.
Марк тяжелым взглядом проводил фигуру сержанта и повернулся ко мне.
— Его надо валить по-любому. Житья он не даст. И следить будет за каждым шагом.
— Да, — нехотя согласился я. — Только как это сделать, если прилетят равитанцы?
Марк пожал плечами, закинул РПГ за плечо и пошел к лесу. Мы с Антоном потянулись следом.
... Прошло полчаса с момента-сеанса связи. Мы сидели среди деревьев и кустарников, внимательно наблюдая за обстановкой, не переставая прикидывать: пошлют датлайцы сюда кого-нибудь или нет? О том, засекли они сеанс или нет, речи вообще не шло. Конечно, засекли.
Передача сообщения в эфире занимает считанные доли секунды, так что обнаружить их простым прослушиванием невозможно. Но скорость связи — палка о двух концах. Время — обратная функция частоты. Так что когда сержант отправлял данные, он «шумел» в очень большом частотном диапазоне. А специальная аппаратура фиксирует это и с довольно высокой степенью точности выдает местонахождение радиопередатчика.
Вот и гадаем мы: придут датлайцы или плюнут? Или накроют наши позиции ракетами. Если они, конечно, у них есть...
— Как думаешь, Битрая сумеет отыскать нас здесь? — шепотом спросил Марк.
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — На Годиане такой техники нет, иначе бы нам о ней сказали. А создать... Профессор, конечно, гений, но даже гений не творит за один день. Или за неделю.
Марк вздохнул, сменил положение и вытянул вперед левую руку.
— Паршиво... Мы так можем надолго здесь застрять.
— Угу. А еще хуже — можем застрять навсегда, если сержант доложит о нашем конфликте начальству.
— Сержанта надо убирать, — подал голос лежащий чуть в стороне Антон.
— Ну да. Только когда? И как?
Антон не ответил. Не знал. И мы не знали. Мы даже не знали, сколько еще проживем. Как налетит целая армада... Да и армады не надо. На восемь человек, у которых только половина боекомплекта, хватит одного взвода. С гарантией. Тут не Аберен, мечом толпу не разгонишь...
Марк толкнул меня в бок:
— Чего задумался?
— Да так... подсчитываю, сколько нам еще небо коптить...
— Недолго, — напряженным голосом ответил Антон. — Минут пять.
Он кивнул в сторону холмов. Мы повернули голову и увидели высоко в небе два бота. Они шли параллельно друг другу прямо на нас. Боты были датлайские...
— П... здец! — бесстрастно констатировал Марк. — Приплыли...
Боты прошли над холмами, миновали поле и повернули к лесу. Сделав плавный разворот, полетели обратно. Судя по всему, сержанта и наемников в оврагах они не заметили. Значит, машины не оборудованы специальной аппаратурой. И то хорошо.
Хотя чего хорошего? Боты — воздушная разведка. Сейчас подойдут основные силы и прочешут весь район. Не факт, что нас найдут. Но вот если сюда вскоре подвалят наши спасатели, то будет бой. С непредсказуемым исходом.
— Надо отходить, — шепнул Антон. — В лес.
— Надо. Только сержанта не видно. Заснули, что ли?
— Ждет, когда боты улетят, — высказал догадку Марк.
— Сейчас дождется пехоты, тогда будет весело... Тьфу! — вдруг вскрикнул Антон. — Да что ж сегодня такое?! Как ворона каркаю!
С дальнего края поля в нашу сторону двигалась небольшая цепочка солдат. Человек десять. Авангард прочесывания. Все. Если в течение трех минут сержант не отойдет, сшибки не избежать.
Зная тактику датлайской пехоты, могу с уверенностью сказать — топают к нам солдаты так называемого легкого взвода. Где-то неподалеку, на хороших позиция, уже готовы к бою расчеты тяжелого взвода — автоматические гранатометы и крупнокалиберные пулеметы. Где-то засели снайперы. Они готовы прикрыть своих огнем, прижать нас к земле, зажать, забить, сделать легкой добычей для пехоты.
И сколько ни маневрируй, ни прыгай, но перевес в силах на их стороне. Выхода два — с честью погибнуть, попробовав утащить с собой как можно больше врагов. Или отойти. Иного нет. Потому как на открытой местности численный перевес и преимущество в огне определяют победителя еще до боя.
— Может, его вызвать? — предложил Антон. — Сказать, чтобы уматывал?
— Он не послушает. Зато мы засветимся.
Марк задрал голову, ища взглядом боты. Те ушли за холмы, видимо, барражируя там.
— Если они подлетят ближе, я попробую их снять. РПГ повоздушным целям не очень, но в нашем положении не выбирают.
Я с сомнением покачал головой. Был еще один вариант — слинять по-тихому нам троим. По большому счету ни сержанту, ни наемникам мы ничем не обязаны. Но...
Если случится чудо и помощь придет, нас обвинят в дезертирстве. И потом. Бросать своих — пусть только по названию — подло. Нам до лампочки Равитан с Датлаем и Миренадой, но тут конкретные люди, с которыми мы два дня под огнем. В общем — не тот случай...
Цепочка подошла ближе, до череды оврагов ей оставалось метров триста. Если больше никто на прочес не пойдет, наемников, может, и не заметят. Если...
Что если, додумать не успел. С ближнего к лесу оврага ударила длинная пулеметная очередь. Она скосила троих датлайцев на левом фланге и заставила залечь остальных. Тут же по противнику открыли огонь еще два ствола.
Оба бота немедленно развернулись и полетели к нам. Под их днищами посверкивали крохотные огоньки. Работали спаренные автоматические пушки. Снаряды выкашивали кустарник и траву в овраге, нащупывая живую плоть.
Бой начался...
Как всегда, из головы выдуло все мысли. Остались только отрывочные фрагменты. Оценка ситуации, маневр, обнаружение цели, огонь...
Только в этот раз добавилось чувство безысходности. Слишком неравные силы, слишком мало нас.
Марс, Перун, Один, а также все остальные боги, богини и божата были на нашей стороне. Ибо только их вмешательством можно объяснить удачное для нас положение датлайских ботов.
Обе машины зависли метрах в трехстах над землей чуть впереди нашей позиции. Да еще развернулись кормами, поливая наемников из пушек. Марк такого шанса не упустил. Две серии по три ракеты — и оба бота рухнули в высокую траву. Одно из маленьких чудес, что крайне редко происходят на поле боя.
Противник немедленно накрыл окраину леса из автоматических гранатометов, но мы успели слинять, бросив бесполезный РПГ. К нему больше не было ракет.
Небольшой успех не мог переломить ход боя. Противник вот-вот подтянет два, три, пять ботов и вновь начнет поливать как из шланга овраги и лес.
Датлайская пехота залегла, а потом начала медленное продвижение вперед под солидным прикрытием. В овраге еще кто-то огрызался редкими очередями из пулемета и карабина. Они явно пытались подойти к лесу — звуки выстрелов все ближе и ближе.
Сменив позицию, мы начали обстрел датлайской пехоты. Штурмовой карабин «талем» имел дальность прямого выстрела четыреста семьдесят метров. Прицельно бил метров на восемьсот, причем весьма прилично. Приблизительно столько же было сейчас до врага. Мы делали по пять-шесть одиночных выстрелов и отползали в сторону. Не бог весть какое прикрытие, но по крайней мере отвлекали противника на себя.
Прошло минут десять — пятнадцать с начала боя. Из оврага стрелял теперь только пулемет. И то редко. Зато датлайцы поливали овраги и край леса очень щедро.
Мы продолжали стрельбу, чередуя ее с маневрами. В небе вновь появились боты, целых три. Нас пока не видели или обнаруживали с опозданием и лупили мимо. А потом при очередной смене позиции позади меня метрах в сорока бахнул взрыв и раздался вскрик.
Я обернулся. Антон, выронив карабин, оседал по стволу дерева, зажимая левое плечо.
— Анто-он!
Марк летел к нему, наплевав на близкие разрывы. Я немедленно вскинул карабин и дал две длинные неприцельные очереди, вызывая огонь на себя. Отбежал на несколько шагов и опустошил магазин до конца. Едва успел перезарядить оружие и вскинул голову вверх. Почти над самой головой завис бот. Пушечная спарка чуть дернулась, выводя стволы. Дула смотрели мне в лицо.
Дикий, невозможный с человеческой точки зрения прыжок и опустошающая очередь непонятно куда. Борт бота вспух ярко-кровавой вспышкой, отлетел огромный кусок, потом второй. Машина клюнула носом и рухнула вниз.
Я ошалело смотрел на объятый пламенем бот, потом перевел взгляд наверх. В небе, над самым краем леса, едва не касаясь днищем верхушек дерезьев, пролетел цуфагер.
«Рояль в кустах». «Кавалерия из-за холмов...» Как угодно назвать, но в этот момент я испытал настоящее ликование при виде равитанской техники.
Еще два цуфагера пролетели чуть левее, поливая огнем противника. А со стороны поля бежали равитанские солдаты. Долгожданная помощь прибыла...
— Что?
— Сквозная. Бицепс-трицепс. Не смертельно, но хреново.
Марк сноровисто наматывал бинт на руку. Чуть выше уже был наложен жгут. И два тюбика противошокового обезболивающего препарата уже были вколоты. Я с разбегу упал на колени рядом с парнями, бросая карабин в траву, и начал помогать Марку. Извлек из аптечки обеззараживающие пастилки, сорвал упаковку, выдавил две штуки, подумав, добавил еще две. Антон сидел, привалившись к стволу дерева. Сознания не терял, но был бледен. На лбу бисеринки пота. Пастилки проглотил молча, запил из поданной фляги.
— Кость не задета, но мышцы перебили, — сквозь зубы говорил Марк.
А еще он костерил все на свете. Дурную храбрость Антона, мудаков равитанцев, датлайцев, кретина Битраю, нерасторопного Артура. Манера такая у моего друга — стресс снимать. Ах да, уже говорил...
— Антон, ты как? — спросил я.
— Паршиво, но не смертельно. Сам подставился.
— Молчи! — рявкнул Марк. — Лучше молчи, пока не получил! Куда ты под залп рванул?!
— Думал, успею...
— Чем ты думал, стратег?! Жопой? Он же огонь переносил, а не позицию менял!
Антон смолчал. А что говорить — сглупил. Ошибся в оценке действий противника. Повезло — отделался царапиной. Ну... почти царапиной.
Это так — все действия на поле боя должны быть осмыслены. Если не на сознательном, то на подсознательном уровне. Иначе можно быстро сыграть в ящик.
Еще одно отличие опытного бойца от новичка. Опытный видит и предугадывает действия врага. И просчитывает их за миллисекунду. А то и быстрее. Антон ошибся, начал перебежку чуть раньше и угодил. Сперва под огонь противника, а потом — под мат Марка.
Мы совместными усилиями закончили перевязку, когда бой начал стихать. Видимо, датлайцы получили приказ не связываться и отойти. Аравитанцы и сами не хотели завязывать долгий бой.
Через десять минут нас нашли...
Нас быстро загрузили в цуфагер. Именно загрузили. Нашу троицу первыми. Потом чудом уцелевшего под бешеным огнем пулеметчика и тяжело раненного наемника. Еще троих грузили уже холодными. Двух наемников и Блантека.
Да, сержант погиб. Его накрыло залпом автоматического гранатомета. Наверное, во время перебежки. Осколки посекли ноги и пах. И перебили крупную вену на бедре.
Когда мы увидели тело сержанта, то испытали чувство облегчения. Нет, смерти этому человеку мы не желали, но...
— А я все думал, как его подловить, — сказал Марк, когда мы уже летели в город. — Не видно же ни хрена!..
— Обошлось...
— Да...
Антон, чересчур сонный от уколов, равнодушно смотрел на тело Блантека, а потом медленно проговорил:
— Что не делается...
Нет, смерти ему мы не желали. Но его гибель избавила нас от массы проблем.
— Как вы уцелели? — спросил после прилета командир батальона майор Деват.
— Да вот... выжили...
— Ладно, — махнул он рукой, явно куда-то спеша. — Молодцы, что выжили. Наш батальон, точнее, его остатки спешно перебрасывают на космодром. Как и всех раненых и убитых. Вы летите тоже. Так что десять минут на сборы. Временно придаетесь второй роте.
— Есть.
Майор махнул рукой и побежал дальше. Мы проводили его долгими взглядами и переглянулись.
— Антон прав, — промолвил Марк. — Что не делается — к лучшему. Одной проблемой меньше. Как попасть на космодром.
— Ага. Осталось мелочь — попасть на Логошет.
В расположении равитанских сил царила легкая суета. Спешно готовился конвой транспортов и машин для обратной переброски надругой континент. Подразделения меняли позиции, готовили новые огневые точки, маскировали технику. По широким улицам сновали небольшие кары, под завязку загруженные боеприпасами, запчастями, емкостями со смазкой, продуктами.
Под ногами военных путались специалисты археологии, которые вели исследования в городе. Кое-кого из них тоже возвращали на базу, что вызывало их негодование. Правда, как мы слышали краем уха, толку от исследований пока было мало. Не хотели здания выдавать свои секреты вековой, а может, и тысячелетней давности.
Вся эта беготня проходила под аккомпанемент артобстрела. Не очень сильного и прицельного, но давящего на психику и здорово раздражающего своей назойливостью. Как сказал один из наемников-ветеранов, датлайцы явно держали у города не больше роты. Но эта рота намертво привязала к городу силы Равитана.
— Как еще к вам послали взвод, ума не приложу, — пробасил он потом. — Комбат запретил вообще покидать расположение.
Словом, о нас временно забыли. Уцелевшего пулеметчика уже определили в одну из секций ветеранской роты. Раненого успели прооперировать и положили во временный лазарет. Туда же едва не упекли Антона, но тот сумел отговориться. Мол, заживет. Врач, замотанный до предела потоком раненых, особо возражать не стал. Прочистил рану, вколол пару препаратов и выписал лекарства.
Он же, врач, заметил рану у Марка. Когда спросил, что за кровь на спине. Стали выяснять и нашли под правой лопаткой осколок. Маленький кусок металла пробил кожу и засел в мышце. Легкая операция, и Марк стал ходить с тугой повязкой.
Как ни странно, но ранение Марка ускорило наш отъезд на космодром. Сперва нас хотели определить в ветеранскую роту, но когда узнали, что двое ранены, — посадили в один из цуфагеров, уходящих с конвоем на материк Двиндер.
— Облажались равитанцы, — шептал на ухо Антон. — Раскатали губу на два материка, а теперь драпают...
— Тебе-то что? Драпают, наступают — один хрен. Нам бы сейчас найти способ попасть на Логошет.
— Прилетим на космодром — найдем.
— Твоим бы хлебалом медку хапнуть...
О том, что штаб равитанских сил и космодром атакованы, мы узнали уже в полете. Новость неприятная. Хрен знает, есть ли еще связь с Логошетом? И вообще целы ли транспорты?..
Неопределенность ситуации и невозможность как-то повлиять на обстановку здорово трепали нервы. В основном мне одному. Антон и Марк после инъекций и препаратов клевали носом.
Я сидел у люка, глядя в триплекс на волны океана, когда на меня в очередной раз накатило.
Какой-то сад, весь белый от цветов. Солнце слепит глаза. У дерева стоит девчонка в полувоенной форме. Бриджи в облипку, куртка, на голове берет с цветком. На правом плече винтовка или ружье. Борту соломинка. Девчонка крутит соломинку пальцами, стреляет глазами и едва заметно улыбается... Здравствуй, милый...
— Просыпайся, соня!
Легкий толчок в плечо. Я открываю глаза и вижу перед собой физиономию Марка. Толком не отойдя от сна-видения, брякаю:
— А где она?
— Кто?
Я потряс головой и глубоко вздохнул. Наваждение! Правда, сон был очень уж хорош...
— Идем, на посадку, — сообщил Марк. — Снижаемся.
Я привстал, выглянул наружу. Цуфагер летел над степью. Впереди скользили тени других машин. Чуть в стороне парила машина прикрытия.
«А девчонку-то я знаю, — мелькнула мысль. — Только откуда?..»
— Внимание, садимся, — передал по внутренней связи пилот. — Машину покидать быстро.
— Это как получится, — проворчал Антон, осторожно трогая перевязанное плечо.
Цуфагер слегка повернулся боком и замер на месте. Прилетели...
Прилетели мы, как выяснилось, из огня да в полымя. Потому как космодром очень мало напоминал самого себя пятидневной давности. Судя по всему, здесь недавно был бой.
Ровная площадка бетона кое-где буквально испещрена воронками разных размеров. На верхушке холма, где раньше были позиции ПВО, теперь нагромождение камней, над которым вьется легкий дымок. В стороне догорают остатки цуфагера. Ближе к нам лежит еще один. В долине между холмами стоят три самоходное установки разного назначения. Хорошо потрепанные. У одной башня отсутствует, у других рваные дыры в бортах. Грузовой кар тащит на толстом тросе остатки датлайского бота. От разбитой вдребезги машины то и дело отлетают мелкие детали.
Там, где у нас раньше был временный лагерь, сейчас развернут полевой лазарет. Десяток модульных домиков, на крыше самого большого — флаг с красным крестом и зеленой окантовкой.
На поле работают бригады ремонтников, меняя фрагменты покрытия. Несколько человек спешно восстанавливают позицию автоматического миномета на противоположном крае взлетной полосы. Неподалеку стоит транспортник — космический корабль. Вокруг с десяток машин, бегают люди. Транспортник почти разломан пополам.
— Не хреново приложили их, — резюмировал Марк, глядя на царящую вокруг суету. — Как еще все корабли не покоцали...
— Эй, парни! — окликнули нас сзади.
Я обернулся. Орал какой-то сержант со второй роты.
— Кто у вас ранен? Давайте в лазарет на осмотр.
— Идем, — крикнул Марк.
— Что делать будем? — спросил Антон.
— Сперва узнаем вердикт врачей. А потом решим.
— Главное, чтобы нас не разделили.
— Посмотрим...
Мы поспешили к наемникам, которые выгружали носилки с ранеными и мешки с убитыми. Освободившиеся цуфагеры сразу взлетали, давая место другим.
Тут же был и командир батальона. Он одновременно разговаривал по радиостанции и отдавал приказы стоявшим рядом офицерам. Батальон готовился приступить к охране космодрома вместо понесшей огромные потери роты.
— Они атаковали рано утром... Нагрянули с-сразу с двух сторон. Артиллерия, авиация, ракеты... П-потом пошли танки. Под их прикрытием и пехота. Коронера ранило, начальник штаба к-контужен. Мы ответили. Начали д-давить их. А они завесу поставили, отошли и начали садить снарядами по выявленным т-точкам. И п-по космодрому. Один т-транспортник подшибли. В-видел, наверное... Едва самолет на поле не сожгли. В общем, только мы вытащили раненых и убитых, как они снова п-поперли... Т-тут уж мы им врезали! Сразу три танка сожгли. П-правда, они нашу батарею накрыли. Я видел, оттуда одни головешки вытаскивали.
Наемник замолчал, трясущейся рукой отвинтил крышку фляги и сделал два глотка. Судя по его виду, во фляжке была отнюдь не вода. Сморщив лицо, переждал, потом резко выдохнул и протянул фляжку мне:
— Б-будешь?
— Давай...
Я немного отхлебнул, сморщился от резкого и довольно неприятного запаха, завинтил крышку и вернул флягу.
— Н-ну вот... Потом самолеты наши и их сцепились. Ничего толком не видно, они где-то высоко... Только грохот над головой. Один наш упал, их тоже... П-парни мне сказали, что ударную платформу датлайцы подбили. А мы у них сразу два самолета. Боже, что тут творилось! Я д-две войны на Стаме прошел. И с ляхетами резался, и с тюрками. Мятеж на юге давили. Д-думал, сабли ляхетов и луки тюрков — самое страшное. А т-тут чуть с ума не с-сошел... А один наш спятил!..
Наемник хихикнул, взглянул на меня.
— В-выскочил из траншеи и п-побежал на танк. По нему врезали — ко мне только полчерепа д-долетело... Х-хочешь еще?
— Ага...
Я взял флягу, сделал глоток и помотал головой. Чистый спирт, слегка разбавленный водой. Наемник следил за мной с болезненным интересом, то и дело морщась. По его виску стекала тонкая струйка крови из-под плохо наложенной повязки. Но тот ничего не замечал. Сидел на ящике из-под медикаментов, смотрел полубезумным взглядом по сторонам и потихоньку опустошал флягу. На поясе у него висела еще одна...
С этим парнем я познакомился у лазарета. Марка и Антона увели на обследование, а мне велели ждать на улице. Я нашел удобное место неподалеку от входа в перевязочную, подобрал пустой ящик и сел в теньке. Тут ко мне и подошел солдат из наемной роты первого сводного батальона. Они охраняли штаб и космодром. Солдат в последнем бою получил контузию и легкое ранение в голову. После осмотра и перевязки ему сказали ждать команды, вот он и слонялся у лазарета. Мы разговорились. Он рассказал, что здесь происходило, а я, в свою очередь, поведал о наших делах на Асвинте.
— ... Я с-слышал... Говорят, обе наемные р-роты вышибло полностью.
После контузии наемник слегка заикался и говорил в замедленном темпе. Заикание и головную боль он лечил старым проверенным способом — спиртным, не особо доверяя равитанской медицине.
— Не совсем. От нашей роты уцелели шесть человек. А у ветеранов — почти шестьдесят.
— В-вот я и говорю, вышибло... Д-досталось вам!..
— Угу. Слушай, а что командиры? Собираются отправлять раненых на Логошет?
— Я с-слышал, что готовят т-транспорт. Тот, что уцелел. Н-но он всех не увезет. Человек пятьдесят — ш-шестьдесят... А раненых больше.
Я кивнул. Да, всех явно не захватит. Вот сколько людей побило! Судя по всему, Датлай хотел одним мощным ударом лишить равитанскую бригаду командования и связи с колонией. Бросил большую часть своих сил. Как только смогли незаметно подойти почти вплотную? Бидимо, облажалась разведка Равитана.
Три волны атакующих, три штурма. Датлай тоже потерял немало людей. По самым скромным прикидкам, раза в два больше, чем Равитан. Впрочем, датлайцы еще могут получить подкрепление. Равитану наращивать силы нечем.
Ладно, нас это мала волнует. Нам бы попасть на корабль и вернуться на Логошет. Если, конечно, влезем...
— Слушай, а еще корабли на космодроме есть?
— А?
— Говорю, есть ли еще корабли? — повысил я голос.
— А-а... Есть. Еще один транспорт. Его п-проверяют. А еще есть к-курьерский. Нам сказали, что его раньше использовали д-для связи. Он маленький... Позавчера отправили б-большой транспорт. Жаль. На него бы влезли все.
— Угу.
Наемник опорожнил флягу до конца и начал рассказывать, как их взвод удерживал позиции и как перли на них датлайцы. Пехота, танки... Слушая краем уха его треп и кивая невпопад, я пытался найти способ попасть на транспорт. Простая логика подсказывает — эвакуировать в первую очередь будут тяжелораненых. И тех, у кого ранение средней тяжести.
Под эту категорию подпадает Антон. А мы с Марком можем остаться здесь. Это нам не подходит. Черт возьми! Вот он, космодром. Вон транспорт! Близок локоток, а не укусишь.
Наемника позвали, он встал, протянул мне вторую флягу, подмигнул и потопал прочь. Карабин на плечо не закинул, нес в руке. Кровь со щеки капала на погон, пятная и без того грязную куртку.
Я проводил его взглядом, открутил крышку фляги и сделал небольшой глоток. Какая же гадость! Но проходит легко.
Как всегда в подобных ситуациях, на космодроме и в лазарете царили легкий бардак и путаница. Ничего особенного, на дело это не очень сильно влияло. Но создавало излишнее напряжение, спешку, что влекло за собой ошибки и просчеты. То технику ушлют не в то место. То потеряют ремкомплект, то солдат заставят делать то, что никому не нужно.
На моих глазах датлайский бот дважды проволокли сначала в одну, потом в другую сторону. Так же полчаса таскали трофейную технику — систему залпового огня на базе разведывательной машины. Роту ветеранов-наемников, вернее, ее остатки, сперва послали занять позиции на южной части космодрома. Потом вернули, погрузили в цуфагеры и отправили к штабу бригады. Первая же рота сразу заняла пустующие казармы охраны.
Мы как бы выпали из всеобщей суеты. Тут, видимо, сыграло роль то, что нас так и не переподчинили никому. Из-за ранений Антона и Марка зачислили в список недееспособных. А комбат в суете и беготне забыл о нас. Так что батальон приступил к выполнению нового приказа без нашей троицы.
Словом, на короткое время мы были предоставлены самим себе. Конечно, такая лафа долго длиться не может. Скоро нас заметят и припрягут куда-нибудь. Надо срочно что-то делать, чтобы попасть на транспорт. Но что делать? И как? Мои мысли прервало появление Марка.
— Артур! Мать твою, я тебя по всему космодрому ищу, а ты тут засел! Что это? — ткнул он пальцем во фляжку.
— Спирт. Разведенный.
— Фу-у! Алкаш!
Марк вырвал у меня флягу и сделал пару глотков.
— Дерьмо! Тьфу! Вставай, пошли быстрее.
— Куда?
— Туда! Мы врачу на мозги накапали, что наш друг тоже ранен. Он должен посмотреть тебя и занести в списки эвакуируемых.
— А что у меня?
Марк пожал плечами, смерил меня внимательным взглядом.
— Ну-у... Ногу вывихнул...
— Ага! Он вправит ее за секунду и пошлет на хрен.
Я посмотрел ла флягу и тут меня осенило.
— О! Контузия! От взрыва.
Марк одобрительно кивнул.
— Отлично! Изобразить сможешь?
— К-конечно. Не самое трудное д-дело.
Основные признаки контузии я знал. Наблюдал пару раз раньше, да и на наемника насмотрелся. Контузия вообще такая штука, может и не сразу проявиться. И диагноз точный поставить трудно. Даже имея навороченную технику вроде равитанской.
— Ну все, пошли. Антон там врачу по мозгам ездит, что тебя только подвезли...
Как обычно в стрессовых ситуациях, мы невольно переходили на приблатненный лексикон. Так проще и быстрее общаться. И дело тут не в воспитании и не в количестве дипломов. И даже не в бурном прошлом. Просто здесь не академия и не консерватория. Элегантные фразы строить некогда. Одним словом — не до церемоний...
Антон ждал нас у входа в кабинет хирурга. Свежая повязка на плече, футболки нет, куртка наброшена на плечи. Оружие, разгрузка и шлем свалены одной кучей на скамейке. Неподалеку на ящиках сидят трое раненых с перевязанными конечностями. В помещении пахнет кровью, лекарствами и дезинфицирующими средствами...
— Где вас носит?! — махнул здоровой рукой Антон. — Тут целая очередь.
— Успеем, — ответил Марк. — У Артура контузия.
— А-а... Придумали. Это что?
Антон ткнул во флягу, что я все еще держал в руках.
— Спирт.
— Дай.
Антон резко выдохнул, отхлебнул, с трудом проглотил и крякнул.
— Что за херня?! Где взял?
— Дареному коню в зубы не смотрят.
— Ладно, топай.
Он толкнул дверь и кивнул мне — заходи.
Владения хирурга состоят из нескольких помещений. Операционная, перевязочная, предбанник и лаборатория. В предбаннике медсестра помогла мне снять оружие, разгрузку и раздеться до пояса. Обтерла корпус и руки дезинфицирующими салфетками, побрызгала какой-то дрянью.
— Что у вас?
— А? — изобразил я небольшую глухоту.
— Что с вами? Какое ранение?
— По б-башке шибануло! Рвануло рядом...
Наемник средневекового мира не может изъясняться современными терминами, даже если их ему называли в тренировочном лагере.
— Что болит? — громко спросила медсестра.
— Б-болит? Голова. И уши! И так... — неопределенно махнул я рукой, — еще... болит...
— Проходите дальше. Врач вас примет.
Перевязочная — кресло, два стола, стул, мощная лампа на треноге, компьютер и небольшой шкаф с медикаментами. И две урны, наполовину заполненные окровавленными бинтами, обертками перевязочных пакетов, пустыми ампулами, тампонами, баллонами... Чисто, уютно и... пахнет кровью. Вся округа пропахла этой жидкостью красного цвета, что течет в наших артериях...
Едва я прошел в перевязочную, из-за занавески выскочил врач. Высокий, с широченными плечами и бычьей шеей. И руками, как у гориллы. Эдакий Шварценеггер от медицины.
— Вы Шевалган?
— А? — продолжал я спектакль. — А, да. Рядовой Шевалган, т-третья секция, третьего взвода т-третьей роты второго сводного б-батальона.
Врач смерил меня внимательным взглядом, жестом указал на кресло.
— Я доктор Дивуси. Садись. У тебя контузия?
Говорил он чуть громче, чем обычно. Специально для меня. Значит, мой вид и поведение пока правильные.
— Так сказала т-та девушка.
— А это? — ткнул он пальцем во фляжку, что все еще висела на поясе.
— Это? Спирт. С в-водой.
— Дай.
Я отцепил фляжку и протянул врачу. Тот отвинтил крышку, понюхал и вдруг сделал приличный глоток.
— Холера! Какая же дрянь!
И сделал еще глоток.
— Держи. Садись в кресло. Голову запрокинь.
Дивуси зашел с другой стороны и начал колдовать с аппаратурой. Потом нацепил мне на голову несколько датчиков, еще пару повесил на руки и грудь.
— Дыши спокойно. Не тянет?
— Н-нет.
Судя по всему, он делал сразу томографию, энцефалограмму, электрокардиограмму и что-то еще. Потом оттянул мне ухо (при том я дернул головой, показывая, что больно), сунул туда прозаическую трубку, заставил открыть рот и высунуть язык. Затем оставил меня в покое и начал колдовать с компьютером.
— Интересно, — проговорил он через пару минут. — Температура — тридцать пять и одна, пульс — сорок два, давление — сто тридцать пять на восемьдесят девять. Необычное сочетание...
Он обошел стол и встал передо мной.
— Со Стама?
— Да, г-господин...
— Без чинов!
— Да.
— Сколько лет?
— Д-двадцать восемь.
— Барабанные перепонки у тебя немного воспалены, голова и тело в порядке. Не считая гематом и ушибов... Что это было?
— Что?
— Снаряд рядом рванул?
— Да. Несколько.
Что барабанные перепонки слегка воспалены, я и так знал. Каждый, возле которого хотя бы раз рванул снаряд, получает приличный удар по ушам. Ая попадал под близкие разрывы неоднократно.
— Говоришь, со второго батальона? То есть ты с Асвинта?
— Д-да. Нас недавно перевезли с-сюда.
Врач кивнул и посмотрел на меня с явным интересом и уважением.
— Вчера привезли одного лейтенанта из вашей роты. Он так и не пришел в себя. Говорят, вашу роту выбили подчистую.
— П-пятеро, кроме него, уцелели.
— Да, я знаю.
Он снял с меня все датчики, сел за стол и пододвинул клавиатуру.
— Контузия легкая, другие травмы не в счет... Я могу зачислить тебя только в третью команду.
— К-как?
— Третья команда — это легкораненые. Обычно таких лечат на месте. В крайнем случае отправляют на базу в последнюю очередь. В нашем положении, когда готов только один транспорт, об отправке говорить сложно.
— Я п-понял.
— Ты здоровый парень. Правда, пережил за последние дни такое, что не каждый человек и за всю жизнь переживет... Ладно. Сестра даст тебе лекарства. Принимай постоянно. Я рекомендую отправить тебя обратно. Или оставить здесь до полного выздоровления. Иди.
— Есть...
* * *
— Легкое ранение. Третья команда, — рассказывал я парням. — Шанс, что отправят на Логошет, минимальный.
— Вот черт! — досадливо протянул Марк. — И у меня третий.
— Что он еще сказал? — спросил Антон.
— Ничего. Дал какие-то таблетки... — Я взглянул на упаковки. — Противовоспалительные, тонизирующие, укрепляющие... Одна фигня!
Я бросил лекарства в ямку, подцепил носком ботинка землю и завалил упаковки.
— Что будем делать? Антона они еще могут отправить. Нас нет. Через час-другой о нас вспомнят и припашут куда-нибудь. На позиции, может, и не пошлют — раненые как-никак, — но из виду уже не упустят.
Парни смотрели по сторонам, лихорадочно размышляя, как быть. Ни одного толкового варианта. Ни единого шанса!
— Когда транспорт поставят под загрузку?
— Вроде через час... Командование спешит переслать раненых...
Со стороны юга до нас донесся грохот редких разрывов. Над космодромом взревела сирена. Тревога! Не иначе Датлай опять пошел в атаку.
— Черт! Что им неймется?!
— Давайте к транспорту, — предложил я. — Полетит — не полетит, а лучше быть поблизости.
— По штабу долбят, — заметил Антон. — Космодром вроде пока не атакуют.
— Сейчас и сюда навалятся! Пошли.
На космодроме началась беготня. Спешили солдаты на свои позиции, катили к капонирам две самоходные установки, вдоль поля резво бежали несколько человек, на ходу бросая дымовые шашки. Уже заработали оптические средства маскировки. С дальней части взлетного поля медленно взлетал самолет. Мы его раньше даже не видели. Видимо, был хорошо укрыт.
От лазарета к полю помчался наземный транспорт с большим крестом на боку. Санитарный. Наверное, повез раненых к космическому кораблю.
— Давай за ним! — крикнул Марк и первым припустил вслед за машиной.
Мы рванули вперед. Вдруг действительно начнется загрузка?
Наш спурт не привлек особого внимания. Среди суеты и спешки трое бегущих солдат выглядели вполне естественно.
Машина с красным крестом действительно шла к космическому кораблю. Его огромная туша медленно выплывала из-под навеса. Туда же ехали еще три машины. И впрямь посадка скоро...
Между тем стрельба на юге усиливалась. С обеих сторон работало по меньше мере два десятка стволов разных систем и калибров. Однако здесь все еще было тихо. Либо враг сосредоточил все силы на одном направлении, либо решил выждать, пока Равитан стянет большую часть сил к штабу, а потом ударить по космодрому.
Мы почти добежали до транспорта, когда в небо взмыли сразу восемь цуфагеров и взяли курс на юг. Судя по номерам бортов — это первая рота нашего батальона. Недолгим у них вышел отдых...
Транспорт второй категории — это космический корабль длиной раза в два больше нашего ТУ-134 и почти во столько же шире. Где-то треть занимают двигательные и генераторные системы, топливные резервуары и технические отсеки. Еще четверть — помещения команды корабля. Остальное — пассажирский или грузовой отсеки. Такой транспорт способен перевозить до ста человек либо около шестидесяти раненых с носилками и индивидуальными системами жизнеобеспечения.
Все раненые располагались в специальных нишах, имеющих систему амортизации и подогрева. Это обязательный минимум комфорта для космического перелета.
Когда мы добежали до транспорта, здесь уже шла погрузка. У приемного лифта стояли лейтенант и два медика. К ним подносили раненого, медики производили короткий осмотр, лейтенант делал отметку и пропускал его в лифт. И переходил к другому.
— Только их не хватало! — выдохнул Марк. — Не пройти.
— Попробуем, — предложил я. — Попытка не пытка. Нет так нет...
И мы пристроились за цепочкой носилок. На них лежали раненые, укрытые изолирующим покрывалом. А некоторые — стеклянным колпаком. Такие носилки были оборудованы аппаратурой контроля состояния и инъекторами — для ввода лекарств.
Забинтованные головы, руки, ноги. Перетянутые корсетами груди, животы. Коконы на месте обрубков конечностей. Глаза тех, кто был в сознании, смотрят на всех с болью и каким-то неестественным равнодушием. Здесь все — и равитанцы, и наемники. Никого не делят на первый и второй сорта, не сортируют по рангу.
— Смотри, — тронул меня за плечо Антон.
Я проследил за его взглядом. Неподалеку стояла небольшая группа солдат. Тоже с перевязанными руками, ногами и телами. Это, видимо, раненые второй категории. Сами идут к лифту. Кстати, все без оружия, брони и вообще без снаряжения. Только форма.
Перед нами катили носилки со стеклянным колпаком. Под ним — половина тела. Видимо, несчастный попал под снаряд. От ног даже обрубков не осталось. Как еще вытащили с того света? Вот она, медицина будущего. В наше время его вряд ли бы спасли. А с другой стороны — нужна ли ему такая жизнь?..
— Рядовой Миклонош, — проговорил лейтенант. — Первый сводный батальон, третья рота. Наемник. Диагноз... Кхм... Все ясно. Катите его на первый уровень, к тяжелым.
Двое санитаров покатили носилки к лифту.
— Так, вы кто?
Строгий взгляд остановился сперва на мне, потом на Марке и Антоне. Из нас троих я выглядел полностью здоровым. У Антона повязка на плече, у Марка бинт из-под воротника куртки торчит.
— Рядовой Шевалган.
— Шевалган?..
В руках лейтенанта переносной компьютер с полной базой данных. Он быстро нашел «мою» фамилию, сверил со списком.
— Третья рота второго сводного?
— Так т-точно.
Взгляд лейтенанта потеплел.
— Это вас бросали в самую мясорубку?.. Тебе повезло, солдат. Ты выжил. Легкая контузия и множественные гематомы. Не опасно для жизни.
Лейтенант сочувствующе кивнул.
— Сожалею, но твоя команда не летит.
— Знаю. Мы п-провожаем нашего товарища. В-вот он.
— Рядовой Канн, — шагнул вперед Антон. — Второй сводный батальон, третья рота.
Лейтенант глянул на экран компьютера.
— Верно. Канн. Так вы все трое с третьей роты? Он посмотрел на нас, покачал головой.
— Счастливчики. По мне бы отправить всех на Логошет, но... рядовой Канн — сквозное ранение плеча, ушиб кости, задет нерв... Вторая команда. Вы можете пройти на второй уровень пассажирского отсека. Только почему вы не сдали оружие и снаряжение?
— Я отдам друзьям. Сейчас, — торопливо ответил Антон. — Мы отойдем попрощаться, а потом я приду.
— Хорошо. Не опаздывайте. Транспорт стартует через сорок минут. Следующий!..
— П... здец! — констатировал Марк, когда мы отошли от посадочного лифта на приличное расстояние. — Фокус не прошел. А пробиться на корабль невозможно. Тут же засекут.
— Да. И захватить корабль, не сможем.
Я оглянулся на транспорт и сплюнул.
— А если с командой проскочить? — предложил Антон.
— Засветимся. Охрана космодрома решит, что мы — агенты Датлая, и расстреляют и нас, и команду.
Мы стояли у края временной стоянки кораблей, укрытой от наблюдения маскировочной сетью и бронированным навесом. В глубине стоянки суетились техники — готовили корабль к старту. Сновали кары, бегали люди. Шли предполетные работы...
— Помните идею о сдаче в плен? — сказал Антон.
— Это ты о чем?
— Я предлагал крайний вариант — заявить о себе как об агентах третьей стороны.
— Какой? — не понял Марк.
— Третьей! Равитан, Датлай и — третья сторона.
— Тогда четвертая, — поправил я. — Анкивар забыл.
— Ах да! Действительно забыл. Тем не менее — для нас это единственный шанс улететь с планеты. В противном случае — ушлют на передовую и все. Либо сразу завалят, либо... как того парня. Ополовинят...
— Либо шлепнут здесь, — хмыкнул Марк. — Им сейчас не до загадок с четвертой стороны. Враг наседает. Поставят к стенке и каюк!
Антон недоверчиво посмотрел на Марка, потом на меня. Я кивнул.
— Могут. Хотя не факт. Но рисковать и проверять теорию на практике не хотел бы.
— Тогда что делать? Воевать? Или уходить в партизаны? У нас в запасе полчаса. А потом если только пешком до Логошета топать.
Мы молчали. Ситуация действительно патовая. Один вариант не прошел, второй слишком рискованный, третьего нет. А единственная возможность покинуть планету через тридцать с небольшим минут взлетит.
Череда взрывов накрыла площадку метрах в пятистах от космодрома. Ввысь взмыли огромные столбы земли, осколков и огня. Они похоронили под собой выставленную там подбитую и искореженную бронированную технику, равитанскую и трофейную датлайскую. Во все стороны полетели разорванные части брони и начинки машин.
Мы попадали на бетон, пряча головы. Осколки до нас хоть и не долетели, но тряхнул неплохо.
— Самоходные установки! — крикнул Марк. — Батальонная техника датлайцев. Только они садят больше чем на пятнадцать километров.
— А с чего ты взял, что они так далеко? — тоже крикнул я. — Может, подошли вплотную?
— Х... йли вы спорите, идиоты! Сваливать надо, сейчас накроют!
Антон вскочил на ноги, поморщился от боли и подхватил оружие.
— Чего лежите?
Новая волна взрывов легла ближе, но менее кучно. Часть снарядов ушла дальше площадки, часть рванула на прежнем месте, но два или три снаряда бабахнули практически вплотную к навесу.
Мы снова попадали на бетон. Где-то неподалеку заработали пушки самоходных установок. Видимо, стояли на закрытых позициях рядом с космодромом.
— Они бьют не прицельно, а по данным разведки. Та обнаружила скопление техники и навела, — продолжал анализировать ситуацию Марк.
— И что? — спросил Антон.
— А то, что сейчас разведка обнаружит транспорт. Он побольше, чем вся бронетехника!
— И?
— И е... анет по нам! Тикаем!
Но вскочить мы не успели. Новый залп, правда, не такой дружный, пришелся по самому навесу. Громыхнуло так, что у всех заложило уши. Однако мы расслышали, как свистят расколотые листы брони, отлетевшие от навеса. Теперь они долетали и до нас.
От транспорта побежали люди. Санитары катили носилки почему-то под навес, хотя тот уже зиял рваными дырами размером с теленка. Кое-кто из ходячих раненых спешил к лазарету. Несколько человек без движения лежали на бетоне. Видимо, задело осколками. Сам транспорт выглядел невредимым.
— Эй, глухие! Я кому говорю? Освободите площадку!
Мы дружно повернулись на голос. Прямо на нас из глубины навеса катил грузовой кар. На передке восседал чумазый техник в спецовке и каком-то дурацком колпаке на голове.
— Уматывайте! Раздавим.
Мы поспешно отскочили в сторону.
— Уходите дальше.
— А что такое?
— Здесь будут ставить «Балетту».
— Чего?
— Курьерский корабль.
— Да вы охренели! — воскликнул Марк. — Обстрел такой, а вы корабль вытаскиваете. Разнесет же.
— Медлить нельзя. На нем отправят на Логошет коронера, он в тяжелом состоянии. Отойдите же!
Мы переглянулись. Курьерский корабль! Мать его, я и забыл совсем. Маленький шустрый кораблик, способный взять на борт не больше десяти человек. И груз до двух тонн весом.
Кар развернулся на месте и поехал задом. А за ним из нутра навеса выплывала «Балетта». Видимо, курьерский корабль делали на основе боевых космических машин. Зализанные формы, невеликие размеры, стреловидные крылья. Вооружение с него сняли, а на месте ракетных установок, пушечных спарок и контейнеров с боезапасом сделали небольшой грузовой и пассажирский отсеки. А вот броню оставили.
«Балетта» замерла на месте, где-то в центральной части днища открылся люк и вниз пополз трап. Рядом с ним медленно падал лифт.
Пальба вдруг стихла. Или Датлай уже сделал, что хотел, или его батарея меняла позицию. Пользуясь затишьем, медики продолжили погрузку на транспорт. Со всех сторон к кораблю покатили носилки. Те, кто мог ходить, спешили на своих двоих.
— Вот когда надо было подходить, — с досадой произнес Марк. — В суете и спешке могли проскочить.
— Поздно, — ответил я. — Если и успеем, то только на курьерский.
— Не успеем, — вдруг сказал Антон и ткнул пальцем в небо. К космодрому со стороны юга буквально на бреющем летел цуфагер. Шел он на приличной скорости. А чуть выше и сзади летел истребитель. Прикрывал, видимо. Судя по всему — везли раненого коронера.
— Если только захватить комбрига...
Я напряженно следил за посадкой цуфагера. Он резко сбросил скорость, пошел вниз и сел метрах в тридцати от «Балетты». Десантный люк открылся, из него выпрыгнули два солдата. И сразу начали вытаскивать носилки, на которых лежало крупное тело, укутанное покрывалом.
Солдаты только начали выгружать коронера, когда космодром накрыла очередная волна взрывов. На этот раз датлайцы взяли более точный прицел. Или просто чуть изменили наводку. Два снаряда в клочья разнесли строительный кар на дальнем конце поля. Еще один повалил на бок кран. И еще один жахнул метрах в ста пятидесяти от цуфагера.
Мы услыщали свист снарядов и попадали за несколько секунд до взрывов. Нас обдало горячей волной, забросало землей и мелкими осколками бетонного покрытия.
«Вот теперь точно контузия, — мелькнуло в голове. — Мозги отшибло напрочь...»
Кашляя и моргая, приподнялся на локтях и глянул по сторонам. Черт, ничего толком не видно. Дым, гарь. И воняет чем-то. Горелым мясом!
Возле цуфагера лежали солдаты. У одного из проломленной головы вытекала кровь. На втором горела куртка, а в спине зияла приличных размеров дыра. Видно окровавленное и обгорелое мясо, куски ткани, кости... Прилично приложило.
— Эй, кто-нибудь! — заорали из цуфагера. — Сюда! Кто-нибудь!
— Тьфу, твою мать! — заворочался рядом Антон. — Мы свалим отсюда или нет? Марк, ты цел?
Тот помотал головой и кивнул. Говорить не мог — усиленно отплевывался. Похоже, успел хапнуть дыма и пыли.
— Эй! — Крик повторился. Из цуфагера выпрыгнул незнакомый лейтенант без оружия и без брони. — Эй, вы! Ко мне!
— Принесла нелегкая, — чертыхнулся Антон. — Говорил, уходить надо...
— Рядовой Шевалган! — отчеканил я, вскакивая на ноги. — Со мной Торпер и Канн.
— Наемники?
— Да. Загружались на транспорт.
— Ко мне быстро! — махнул рукой лейтенант.
Мы нехотя побежали. Точнее, побежали мы с Марком, Антон пошел. Едва приблизились к машине, космодром опять накрыло залпом. Попадали на бетон, прямо на убитых солдат. Мордой в кровавое месиво.
— Солдаты! — лежа командовал лейтенант. — В цуфагере командир бригады коронер Твилд. Он тяжело ранен. Надо перенести его на корабль. На «Балетту».
— Можем не донести, — сказал Марк, вытирая рукой кровь с лица. — Бьют точно, суки!
— Что с тобой? — заорал Антон. — Ранен?
— Не моя кровь.
— Надо! — с нажимом повторил лейтенант. — Надо срочно поднять корабль в воздух. Иначе его накроют. Вы сможете донести?
— Попробуем, — быстро ответил я, пока парни не разинули рты. — Но мы сами ранены.
Лейтенант скользнул взглядом по Антону и Марку. Заметил повязки и кивнул.
— Не успели сесть на транспорт.
— Ничего. Улетите на «Балетте». Транспорт уже готов к старту, туда не успеете.
Не знаю, что толкнуло меня сказать о ранениях. Интуиция, хитрость, смекалка... Просто сказал. И этот офицер теперь — наш билет на Логошет. Сейчас под огнем, в сутолоке боя он принимает решения и отдает приказы. И никто не будет начинать спор из-за трех наемников. Тем более они действительно ранены...
Теперь бы успеть.
— Взяли! — крикнул Марк, уже понявший мою игру. — Носилки!
Носилки стояли на краю отсека. Покрывало наполовину слетело с коронера, представив нашим взорам заключенный в белоснежный кокон корпус. Ранение в живот и грудь. Чем же его так?..
Лейтенант сорвался с места и побежал к курьерскому кораблю. Оттуда вылез пилот. Что-то сказал офицеру и кивнул в нашу сторону. Лейтенант махнул рукой, показал на пальцах — пять. И опять махнул рукой.
Мы с Марком почти бегом тащили носилки, а Антон шел рядом, поправляя покрывало. Мы успели поставить носилки в лифт, когда космодром сотряс очередной залп. Он целиком лег на северной части, кажется, накрыв позиции расчетов ПВО. Что-то тяжелое взлетело там в воздух.
— Быстрее! — торопил лейтенант. — Грузите и лезьте по лестнице. Быстрее, холера вас забери!
Я только сейчас заметил знак медицинской службы на рукаве его куртки. Наверное, он командир батальонного медотделения.
Лифт быстро пошел наверх, а мы пустили первым Антона. Потом в люке исчез Марк. Я уже поставил ногу на ступеньку лестницу, когда лейтенант сказал:
— Стой!
«Вот и все! — пронеслось в голове. — А счастье было так близко...»
Встав у лестницы, поправил карабин, чтобы можно было быстро вскинуть его, и только сейчас вспомнил, что мы так и не пополнили боезапас и что у меня всего четыре полных магазина, три выстрела к подствольнику и пара гранат. Вообще-то хватит для короткого боя. Если он будет...
— К нам кто-то едет, — сказал лейтенант, не обращая на меня внимания. — Видишь?
К нам действительно ехали. На грузовом каре. Я и не знал, что эта машина способна развивать такую скорость. А еще я заметил, что транспорт начал маневр, выходя на стартовую позицию. К счастью, этот тип кораблей мог взлетать вертикально. В противном случае никто никуда не улетит. Бетон космодрома изрыт воронками.
Кар подлетел к нам. Оттуда выскочил сержант с большим чемоданом. По крайней мере это выглядело как чемодан.
— Господин лейтенант. Сержант Одарис.
— Без чинов, сержант. Некогда! Что у вас?
— Данные и результаты исследований и раскопок в найденном городе на Асвинте. Ученые передали. Вот.
Он протянул чемодан лейтенанту.
— Образцы и доклады.
— Хорошо, — взял лейтенант чемодан. — Это все?
— Так точно.
Сержант козырнул и побежал к кару.
— Залезай наверх, я подам тебе это... — сказал мне лейтенант. — Живее.
Дважды просить не надо. Я мгновенно взлетел по лестнице, подхватил чемодан (тяжелый, блин!) и пошел по узкому коридору.
— Налево, — подсказал лейтенант. — Там пассажирский отсек.
Он достал-радиостанцию и скомандовал:
— Можем стартовать.
... Пассажирский отсек — небольшое помещение, десять — двенадцать квадратных метров. Два ряда кресел, три столика, на стене экран. Узкий проход. Кресла, оказывается, можно снимать. Именно это парни и сделали. Убрали четыре кресла, а на их место поставили носилки. Антон и Марк сидели рядом. Лейтенант сразу подсел к коронеру, потом попросил меня вытащить из встроенного в стену шкафчика ящик с лекарствами и медицинскими инструментами.
— Взлет через минуту, — объявил по громкой связи командир корабля. — Займите места, закрепите груз. Носилки зафиксируйте. Включаю обратный отсчет.
Космодром продолжали обстреливать. Не так рьяно и мощно, видимо, ответный огонь не был бесполезен и что-то у датлайцев подбил. Транспорт уже начал взлет, тяжело отрываясь от полосы. Когда он набрал высоту в пару километров, настала наша очередь.
Мы сидели в креслах, пристегнутые страховочной системой, смотрели на экраны обзорных систем и друг на друга, еще не веря своему везению. Ушли в последний миг. Когда уже потеряли надежду и готовы были пойти на крайние меры. Редкая удача! Хотя...
Если вспомнить, сколько раз нам везло прежде, то можно сказать — в очередной раз госпожа Фортуна мило улыбнулась нам. Не лишила бы она нас своей благосклонности в будущем. Как ни крути, основная задача пока не выполнена. Мы все еще среди врагов...
«Балетта» вышла на орбиту планеты и, набирая скорость, полетела к установке пространственного «коридора».
— Добро на переход получено, — сообщил командир корабля. — Мы идем следом за транспортом. «Коридор» будет активирован через два часа тридцать шесть минут.
Я закрыл глаза. Вряд ли кто-либо или что-либо способны остановить корабль. Даже если на космодроме и обнаружили наше отсутствие, то уж точно не подумали, что мы улетели. Скорее там решат, что мы погибли под артобстрелом. И вообще кому придет в голову искать трех наемников, когда бой еще не окончен и, возможно, датлайцы начали атаку на космодром? Так что можно пока отдохнуть.
... Через два с половиной часа, когда мы подошли почти вплотную к здешней луне, динамики озвучили новое сообщение:
— «Коридор» открыт. Путь свободен. Транспорт уже прошел. Мы — через минуту. Всем быть на месте. Хождение прекратить. Внимание. Готовность всех систем! Начинаем переход.
Корабль немного снизил скорость, скорректировал курс и нырнул в черную дыру «коридора»...
