Сообщение о переброске нового конвоя с базы равитанских сил на Асвинт тысячник Эблау получил уже после того, как узнал о начале боя роты «бенту» с передовыми подразделениями противника. Прочитав сообщение, тысячник понял, что ошибся в предположениях относительно планов Равитана. Те явно хотели взять город под свой контроль и перебрасывали большие силы. Значит, их первый батальон будет работать в качестве маневренного отряда, а второй, который сейчас перебрасывают, сядет в оборону вокруг города.

Выходит, сейчас против роты «бенту» равитанцы бросят не две роты, а весь батальон. Который сомнет роту, зажмет на позициях, не позволив отойти, и растерзает. Этого нельзя допустить! Тысячник глянул на карту. Рота «квисту» находилась у второго найденного города на юге континента. Чтобы перебросить ее к месту боя, нужно около двух с половиной часов. Долго!

Эблау невольно поморщился — жест простолюдина, несвойственный представителю высокорожденных — и вызвал на связь командира авиационного звена. Выслушав слова приветствия, поставил ему задачу — прикрыть отступление роты и обеспечить поддержку до тех пор, пока не подойдут дополнительные силы.

Закончив разговор, тысячник созвонился с начальником штаба и попросил прибыть к нему. Следовало срочно решать, какое подразделение можно перебросить в помощь роте «бенту», чтобы организовать качественную оборону и обеспечить продолжение активных действий.

«Кажется, я недооценил силы противника. И был не прав, считая, что он не посмеет оголить главную базу. Или им еще подошло подкрепление, или... или у них некий хитрый план, который они и проворачивают у нас под носом. В любом случае надо потребовать ускорить переброску остальных подразделений бригады. Иначе мы можем потерять инициативу и запоздало реагировать на действия противника...»

И хотя внеплановое обращение к начальству претило тысячнику, он потребовал у штаба организовать сеанс с центром...

Приказ на отход пришел в тот момент, когда сотник Блажемер уже сам хотел выходить на командира батальона с просьбой о помощи. Его рота, начав запланированную операцию, столкнулась с таким сопротивлением, что начала нести слишком большие потери. К тому же ситуация стала просто опасной. Рота потеряла пространство для маневра и перешла в глухую оборону. Что в конце концов грозило полным истреблением.

А все начиналось довольно удачно. Обстреляв передовые группы равитанцев, легкий взвод «атс» отошел на заранее подготовленные позиции и успешно сдерживал не очень активные сперва атаки противника. К этому моменту, следуя плану, тяжелые взводы «цене» и «гаус» развернули оборону чуть позади «атса», прикрыв тот огнем. А взвод поддержки «дерт» был готов вступить в бой, если противник пустит в ход бронетехнику и крупные силы.

Когда противник пошел вперед, легкий взвод «бренс» зашел во фланг атакующему взводу равитанцев и ударил из засады. Вышло как на учениях. Противник явно пустил в бой необстрелянных еще солдат, скорее всего даже наемников. Не готовые к такому повороту событий, они не оказали толкового сопротивления и были частью уничтожены, частью рассеяны.

После этого «бренс» начал отход, выводя подоспевшие к месту боя подразделения противника под стволы тяжелых взводов.

Вот тут равитанцы и ввели в бой дополнительные силы. Заработали системы залпового огня, минометы, в небе повисли цуфагеры...

Приблизительно подсчитав силы противника, Блажемер понял, что против него действует если и не весь батальон, то по крайней мере его большая часть. А значит, вполне можно ожидать появления «кабушетов» — монстров, способных выстроить без преувеличения стену огня.

Блажемер приказал отходить на запасные позиции, прикрывая отход огнем, постановкой локальных минных полей и дымовых завес. Но противник преследования не прекращал, в свою очередь засыпая позиции роты минами, снарядами и ракетами, и продолжал нажимать, не особо считаясь с потерями.

Положение стало совсем уж угрожающим, когда на связь вышел командир батальона младший тысячник Лонтоу. Он отдал приказ на отход и сказал, что прикрывать роту будут с воздуха. Буквально через пару минут в небе появились «сэмпсы». Их ракетный удар сумел приостановить натиск противника.

Рота уже начала поэтапный отход, когда к равитанцам тоже подоспела авиация...

Солдат в бою видит немного. Свой окоп, траншею или иную позицию. Соседей. Узкий участок поля боя. Что происходит левее или правее, ему неведомо. Если командир не сообщит, он так и будет в неведении относительно общего положения. Это и верно. Задача солдата простая — выполнять приказы на своем месте. А глазеть по сторонам ему некогда. Выступая в роли рядовых солдат, мы тоже были в неведении относительно общей ситуации и не могли знать, как и что происходит рядом. И видеть не могли, и слышать. Такой грохот стоял, пойми тут, что творится!

Но так уж вышло, что в секции сержанта Блантека разом оказались три офицера. Имеющие боевой опыт и довольно хорошо представляющие, как и что может произойти в бою, где друг другу противостоят подразделения уровня рота-батальон.

И хотя нам было особо некогда анализировать обстановку, мы кое-что сообразили. Правда, потом. После того как буквально улетели с прежней позиции. По которой через десять секунд был нанесен мощный удар.

Самолет бил сразу по нескольким засеченным огневым точкам. Сам обнаружил или с земли сообщили — не важно. На наши позиции пришлась одна ракета. Или снаряд, мы толком даже не поняли. Только громыхнуло там неслабо. И огонь был до верхушек деревьев.

Шлем снабжен наушниками, приглушающими звуки, но не настолько, чтобы гасить их вовсе, иначе мы станем глухими. В данном случае шлем не помог. И вообще ничего не помогло, хотя мы успели зажать головы руками и широко открыть рты, чтобы ослабить удар звуковой волны.

Шарахнуло так, что голова загудела. Мы успели удрать метров на шестьдесят и залечь за деревьями, так что ударная волна нас не достала. Но и без этого тряхнуло неплохо. Едва отзвучал взрыв, мы опять побежали. Кто его знает, этого пилота?! Вдруг засек нас и теперь хочет добить?

Но больше залпов не последовало. Зато мы хоть и с трудом, но расслышали треск очередей и грохот взрывов. В небе. Вражеские самолеты атаковала авиация Равитана...

— ... У кого вода есть? — прохрипел Марк. — Я фляжку где-то посеял.

— В цуфагере оставил. Как и мы.

— У-у... Хреново как! Пить хочу...

— Все хотят. Только где этот цуфагер? Может, сбили...

Я перекатился на живот, помогая руками, встал на колени, покачал головой и с трудом сглотнул тягучую слюну. Во рту сухо, как в топке. Голова еще немного гудит. Уши словно ватой заложило. Руки слегка подрагивают. Сил хватило только, чтобы скинуть разгрузку и броню, стянуть шлем и подставить мокрую макушку слабому ветерку.

Рядом, прислонившись кдереву, сидел Антон. Он тоже скинул сбрую и, запрокинув голову и прищурив глаза, смотрел в небо, где еще барражировали самолеты. Наши спасители...

Не подоспей авиация, вражеские самолеты могли здоров потрепать батальон. И зенитные комплексы не спасли бы. Каждый самолет имеет многоступенчатую защиту от ракетного оружия. Кроме того, противник работал наскоками. Внезапно налетал, атаковал выбранные цели и тут же уходил прочь. Пущенные вдогонку ракеты не всегда били в цель. Но даже если бы и была сбита часть самолетов, уцелевшие устроили бы нам баню.

Когда же истребители Равитана обрушились на противника, поле боя окончательно перешло под контроль батальона. А мы впервые стали свидетелями столкновения двух подразделений армий будущего. Свидетелями, потому что нашему взводу (вернее, его остаткам) была поставлена задача: держать фланг не допуская прорыва через наши позиции.

Лейтенант Шаки, раненный в руку, но имевший довольно бравый вид, лично прибыл на позиции секции с первым отделением, расчетом автоматического миномета и оператором РЗК. Он приказал занять оборону на краю леса, указал, где поставить миномет, и лег неподалеку от нас.

Наша троица залегла ближе всех к месту боя и смогла видеть если не все, то довольно много.

... Вторая и третья роты наносили фронтальный удар, а первая рота, составленная из равитанцев, зашла противнику во фланг. Датлайцы держались хорошо. Прикрыв отступление дымами, выставляя с помощью переносных установок мины на подступах к позициям, держа роты огнем, они пятились назад. Поняв, что больше помощи с неба не будет, усилили заградительный огонь и ускорили отступление. На их стороне было знание местности и густая цепь труднопроходимых оврагов, где можно свернуть себе не только ногу, но и шею.

Но равитанские роты не отставали. С помощью дистанционных систем делали проходы в минных полях, быстро выдвигались вперед, занимали новые позиции, наводили свою артиллерию по вновь выявленным позициям противника, давили его огнем и опять шли дальше.

Обе стороны действовали быстро, в целом слаженно, грамотно, показывая не только хорошую индивидуальную и тактическую выучку, но и высокий уровень взаимодействия, что всегда служило признаком профессионализма.

Говоря о двух атакующих ротах, я, конечно, несколько преувеличивал. Наша третья рота, от которой к моменту начала атаки уцелела в лучшем случае половина, больше действовала на подхвате у наемников-ветеранов. А те перли вперед как танки, отдавливая пятки отступающим.

Видимо, до командира вражеского подразделения дошло, что вывести всех он не сможет. Не дадут. Поэтому сделал то, что много раз до него делали командиры разных рангов. И, видимо, будут еще делать. Он оставил заслон.

Тот занял позиции у последнего оврага, за которым шла просматриваемая насквозь чаща, а за ней — огромный лес. Сплошные завалы и буераки.

И пока заслон сдерживал атакующих (не очень долго), остатки вражеской роты отошли к лесу, где их ждали машины. Оттуда они под прикрытием самолетов ушли в южном направлении.

Наша авиация их не преследовала, получив приказ не лезть. Командование не хотело терять технику в первой же схватке.

Когда бой ушел вперед, лейтенант Шаки вызвал медицинские машины. Работы у них был непочатый край.

А вражеский заслон полег весь до последнего человека...

— Я так подохну, — вздохнул Марк. — Без воды.

— Вон врачи ходят, — указал Антон рукой на копошащихся возле позиций взвода людей в светло-зеленых накидках. — Попроси, они принесут.

— Да ладно... не хочу отвлекать. Тем парням помощь больше нужна.

— Тем как раз не нужна. Уже...

— Держи! — раздался вдруг над головой хрипловатый голос. Я обернулся. Рядом с деревом стоял сержант Блантек. В правой руке большая пластиковая фляга.

Вид у сержанта усталый. Лицо в копоти и грязи, капли пота стекают по вискам. Волосы слиплись. Над носом царапина. Рука, держащая флягу, слегка подрагивает. Взгляд напряженный.

— Благодарю, господин сержант, — так же хрипло ответил Марк, принимая флягу.

Сделав несколько глотков, он передал флягу Антону, а тот, отпив, — мне. Я с удовольствием приложился к горлышку. Холодная вода остудила распаренную глотку, протолкнула внутрь комок, что стоял в горле. Стало гораздо лучше.

Закрыв горлышко пробкой, вернул флягу.

— Благодарю.

— Ничего...

Сержант не уходил. Стоял рядом и смотрел на нас с каким-то странным выражением лица. Словно пытался разглядеть за слоем грязи наши физиономии.

— Вы хорошо воевали.

— Да? Благодарю за оценку, господин сержант, — хмыкнул. — Это наш первый бой.

Истинная правда. В общевойсковом бою мы принимали участие впервые. Были схватки и стычки с бандитами и всякими формированиями во время «командировок». У меня был огромный опыт боевых действий в Ругии. Но воевали мы не с регулярными частями противника, а с бандитами, хотя и организованными. А вот так, лоб в лоб с вражеской армией, — первый раз.

— И тем не менее вы хорошо справились, — сказал Блантек. — Грамотно.

Я покосился на парней. Это была не похвала. Это сержант пока не в явной форме высказывал свои подозрения. Не оформленные четко, неясные, невнятные... Говоря словами одного киногероя — «меня терзают смутные сомнения...»

Видимо, слишком отличались наши действия от действий ругих новичков. В лучшую сторону. Вот тут и возникает вопрос: где мы смогли получить навык ведения боя, кроме как в лагере? Да и там не прошли полного курса. Как же так?..

— Из нашей секции уцелели вы, я и Миреман — гранатометчик. Да еще пилот цуфагера.

— Его не подбили?

— Он смог посадить машину. Обжег руку, по это мелочь.

— А остальные погибли? — Я попробовал увести разговор с неприятной темы.

— Четверо убиты, двое ранены. Будут жить. Наша секция пострадала сильно. Сильнее только вторая. Там вообще уцелел один сержант.

Ну, это неудивительно. Опытный вояка, ветеран. Ему да не уцелеть! Хотя именно вторая секция попала под самый плотный огонь.

— Еще двое ранены, тяжело. В первой секции один убит и трое ранены. С ними был лейтенант... От взвода осталась половина. Рота потеряла почти треть состава.

Зачем выкладывать подробную информацию простым наемникам? Или у них так принято?

— Первая секция большей частью уцелела, это понятно, — не унимался сержант. — Она была с лейтенантом и вперед не лезла. Больше работала с места. А вы весь бой провели здесь, в прямом контакте с противником. Я видел, как вы скакали от укрытия к укрытию...

— И что? — встал я.

Следом встали парни. Теперь мы смотрели прямо в глаза сержанту. Тот мерил недоуменным взглядом наши фигуры и молчал. Подозревал в нас агентов Датлая? Глупо. Агенты не лезут в бой. И не потому, что не хотят стрелять в своих, а потому, что можно погибнуть. А это в их задачи не входит. Тогда что? Мы — секретные агенты службы безопасности? Но какую задачу можно выполнять в составе пехотной секции?

Не знаю, что еще мог подумать сержант о трех наемниках. А может, и не думает ничего, просто удивляется нашей живучести и везению?..

— Ничего, — наконец ответил сержант. — Я доложил о вас лейтенанту. Премии за бой гарантированы. У нас полдня на отдых и приведение себя в порядок. Завтра — новое задание. Пока же отдыхайте. Расположения не покидать, без оружия не ходить. Ясно?

— Так точно, господин сержант! — в один голос гаркнули мы. Сержант одарил нас еще одним подозрительным взглядом и вдруг спросил:

— А что вы там кричали во время боя? Называли какими-то странными именами? А... Артур. Автони... или как-то так... Клички, что ли?

Я скосил взгляд на парней и мысленно проклял любопытство Блантека. Вот ведь въедливый черт! Расслышал в грохоте боя...

— Да, это навроде прозвищ. У нас, гм... в деревне так прозывают. Например, Артур на нашем языке — медведь. Антон — противник. Он вечно против нас играл... Так что... гм... мы по привычке друг друга называем...

— А-а... ну-ну, — кивнул сержант. — Все ясно. Что ж, бывает. Ладно, отдыхайте.

— Засветились, — глядя вслед уходящему Блантеку, констатировал Антон. — Теперь глаз не спустит.

— Точно. И с именами маху дали. И слишком рьяно воевали.

— Ну что же нам... — хмыкнул Марк. — Подставиться под пули, чтобы сохранить маскировку?

— Ничего, — процедил я, растягивая губы в ехидной ухмылке. — Кем бы он нас ни считал, терять таких бойцов не захочет.

— Это еще почему?

— А ты не слышал? Завтра новое задание. Опять в бой. Я так понимаю, нашу роту, а точнее, обе наемные роты будут использовать как магнит. Будем притягивать врага к себе. И отвлекать от города.

— Скорее всего, — согласился Марк. — Пойдем искать врага. Как найдем — ввяжемся в бой. А первая рота и артиллерия будут гасить его с флангов. Как сделали в этот раз.

— С такой тактикой от рот за неделю ничего не останется, — заметил Антон.

— Меньше. За три дня. Если только датлайцы не исчезнут. Или у равитанского командования не изменятся планы.

Собрав оружие и амуницию, мы пошли к цуфагерам, что стояли на поляне. К ним уже стягивались остатки рот. Неподалеку в медицинские машины грузили раненых и убитых. Батальон покидал поле боя...

Станция наблюдения засекла активизацию датлайского «коридора» через час после окончания боя на Асвинте. Караван из четырех транспортов серии «М» вынырнул в двухстах тысячах километров от планеты и на всех парах пошел к ней. Его прикрывало звено истребителей.

Равитанские перехватчики попробовали атаковать конвой. Им даже удалось подбить последний транспорт, но больше они сделать не смогли. Датлайские истребители крепко насели на противника, оттесняя прочь от конвоя.

Короткая схватка закончилась разменом. Потеряв по одной машине, противники вышли из боя.

Узнав о конвое, коронер Твилд тут же вызвал начальника штаба.

— Датлай усиливает группировку.

— Я в курсе.

— Три транспорта — это один их батальон. Четвертый мог везти средства усиления.

— Либо боеприпасы, ремонтную базу, что-то еще.

— Да. Что у нас на Асвинте?

— Второй сводный батальон вступил в бой с датлайским подразделением. Судя по донесениям, это была пехотная рота.

— Результаты?

— Противник потерял по меньшей мере шестьдесят процентов личного состава, часть техники и два самолета. Но смог отойти.

— Наши потери?

— Третья рота потеряла двадцать три человека убитыми и двадцать девять ранеными. Всего пятьдесят два человека. Вторая рота — наемники-ветераны — семеро убитых и десять раненых. Первая рота — двое убиты и пятеро ранены, — наизусть отчеканил майор.

— Терпимо, — удовлетворенно кивнул коронер. — Батальон выполняет свою задачу и оттягивает внимание датлайцев на себя. Передайте, пусть продолжают активные действия. И пусть поберегут первую роту. Использовать только для фланговых ударов или в засадах.

— Так и делают.

— Что с обороной города?

— Позиции подготовлены. Восьмой батальон контролирует все направления. Специалисты работают.

— Лишь бы с толком. Лишь бы не зря.

Коронер подавил вздох и сказал майору:

— Продолжаем выполнять приказ. Надеюсь, колония сможет наладить связь с центром. Тогда станет легче.

Начштаба коротко кивнул. Этой надеждой жила вся бригада.

— Подбитый транспорт удалось посадить, — докладывал тысячнику Эблау его заместитель. — Однако кормовой отсек был разгерметизирован. Погибли сорок человек, утеряна часть грузов. Собственными силами восстановить транспорт невозможно.

— Снимите с него все, что можно. Используйте корпус в хозяйственных целях. Меня интересует общее количество прибывших сил.

— Гренадерский батальон. Две роты танкового батальона. Боеприпасы ко всем видам оружия. Смазочные материалы, запасные детали и части, продукты. Список я вам перебросил на компьютер.

Тысячник подошел к столу, нажатием клавиши открыл нужный файл и пару минут читал список. На лице не дернулся ни один мускул, но заместитель и так знал — Эблау недоволен. Центр не прислал всего, что обещал. А значит, бригада не может работать во всю силу.

— Командир конвоя сообщил, что будет еще один рейс, — поспешил добавить заместитель. — Этими же транспортами.

— Я уже понял. Надеюсь, в штабе понимают, что такими скудными силами мы не захватим Миренаду. Сколько нужно времени для всех разгрузочных работ, профилактики кораблей и заправки?

— Двое суток.

— Хорошо. Через двое суток они должны улететь. Перед отлетом я хотел бы переговорить с командиром конвоя. И подготовьте письмо на имя командующего направлением с указанием подразделений и частей, которые необходимы нам в первую очередь.

— Слушаюсь.

Тысячник отпустил заместителя и опустился в кресло. Еще раз пробежав глазами по строчкам докладной записки, подсчитал, сколько у него теперь сил и хватит ли их, чтобы вести активные действия на материке.

«Ах, если бы я знал о прибытии хотя бы за сутки!.. Тогда бы не имело смысла пускать роту „бенту“ в бой одну. И они не понесли бы столь тяжелых потерь...»

Вспомнив о потерях, Эблау болезненно поморщился. Рота потеряла убитыми и ранеными почти семьдесят человек. Причем большую часть из них не смогли даже эвакуировать. Практически рота перестала представлять собой боевую единицу. И использовать ее на прежнем направлении нет смысла.

«Вместе с прибывшими силами у меня теперь два полнокровных батальона, еще один батальон без роты и почти полного состава танковый батальон. Это почти две трети от полного штата. Если у Равитана столько сил, мы еще поборемся. Если же они смогут пополнить свою бригаду... Правда, у них проблемы со связью с центром. Или нет?.. В любом случае надо надавить на них. Ударить по городу на Асвинте и попробовать прощупать их на Двиндере. И мы, и они могут нормально оборонять только свои штабы и космодромы. Во всех остальных случаях оборона будет растянута сверх всякой меры. А где тонко, там и рвут...»

Напряжение ушло с лица тысячника, а на губах возникла слабая улыбка. Не все так плохо. В конце концов, даже не совсем удачная схватка роты «бенту» может обернуться удачей. Враг решит, что на Асвинте у Датлая больше нет сил, и в погоне за местными богатствами потеряет осторожность, растянет силы. Тут по ним и ударить...

Не откладывая дело в долгий ящик, Эблау начал готовить наметки плана будущих операций. Их проведение — дело ближайших дней...

О пропавшем капрале капитан Ядлинг доложил префекту в тот же день.

— Вы хорошо искали? — спросил тот.

— С привлечением всех сил и техники. Он выехал с пост ПВО в сторону лагеря и пропал по дороге. Обнаружили машину с пробитыми колесами. Следов борьбы не нашли. Но это ни о чем не говорит.

— Датлай?! — полуутвердительно произнес префект.

— Не исключено. Диверсионная группа. Собирает сведения о колонии, о лагерях подготовки...

— Ясно...

Дерджер побарабанил пальцами по столу.

— Сделаем так. Все морские порты перекрыть. Без проверки никого на корабли не пускать. Воздушный путь перекрыт надежно, если это действительно разведка Датлая, у них нет других путей отхода.

— А если они допросили его и убили? А тело расчленили и уничтожили?

— Могли. В любом случае никто без проверки континент не покинет. У вас все?

— Нет. — Ядлинг достал свой компьютер. — По результатам вербовки наемников...

— Ну?

— Всего двадцать девять человек. Еще около сорока кандидатов сейчас проверяют.

— Да. Мебраст мне докладывал.

— Нам надо либо менять принципы отбора, либо набирать аборигенов этих материков, либо...

— Либо открывать вербовочные пункты на Стаме, — закончил за капитана префект. — Об этом Мебраст тоже говорил. Однако в свете последних событий, боюсь, это невозможно. Если Датлай активизирует работу здесь, то уж на Стаме он будет ставить нам палки в колеса везде, где можно.

— Но здесь наши возможности исчерпаны. А у меня ваш же приказ — через месяц выпустить две роты. Где я их наберу?

— Будем решать и этот вопрос, — вздохнул префект. — Возможно, действительно изменим правила отбора. Но две роты надо набрать до конца недели. На Миренаде наши парни бьются с превосходящими силами противника. И несут потери. А терять Миренаду нельзя.

— Нам бы Логошет не потерять, — осмелился на резкость Ядлинг.

— Не накликайте беду, капитан, — вполне серьезно ответил Дерджер. — Не накликайте беду...