Прочитав послание Лето, кронпринц Шаддам вспыхнул от ярости.

«Сир, моя защита располагает документами о Ваших связях с Бене Тлейлаксу».

— Немыслимо! Как он мог это узнать?

Непристойно выругавшись, Шаддам швырнул кубик в стену, отколов от нее кусок мрамора с синеватыми прожилками. Фенринг бросился подбирать осколки кубика, чтобы прочесть, что именно хотел сказать юный Атрейдес. Шаддам с такой ненавистью взглянул на своего советника, словно во всем был виноват один только Фенринг.

Наступал вечер. Дело происходило в пентхаусе Фенринга, и сейчас Шаддам нервными шагами мерил периметр балкона, а Хазимир, как тень, крадучись, следовал за своим повелителем. Шаддам, хотя и не был еще коронован, уселся на стоявшее на балконе кресло с таким видом, словно это был императорский трон. С королевской надменностью он вперил взор в друга.

— Итак, Хазимир, как ты полагаешь, откуда мой кузен мог узнать о тлейлаксах? Какие у него есть улики?

— Хммм-а, может быть, он просто блефует…

— Такая догадка не может появиться в результате простого совпадения. Мы не имеем права считать это сообщение блефом, даже если это действительно так. Мы не можем допустить, чтобы правда выплыла наружу в Ландсрааде. — Шаддам застонал от бессильной злобы. — Мне совсем не нравится этот Конфискационный Суд. И никогда не нравился. Этот процесс снимает с императора всякую ответственность за изменение статуса и прав Великих Домов, которые передают себя под юрисдикцию означенного суда. То есть я не могу повлиять на его решения. Думаю, что это плохая форма судебной власти.

— Но вы ничего не можете поделать с этим, сир. Это установление закона восходит своими корнями к временам Джихада, когда Дом Коррино был облечен властью над цивилизацией и человечеством. Примите в расчет, что за истекшие с тех пор тысячелетия Конфискационный Суд собирался всего три раза; как мне кажется, находится немного любителей играть в игры по принципу «все или ничего».

Шаддам продолжал хмуриться, отчужденно глядя на вырисовывающиеся вдалеке, на фоне вечернего неба, призматические башни императорского дворца.

— Но как он мог все это узнать? Кто ему сказал? Что мы упустили? Это же катастрофа!

Фенринг остановился на краю балкона, глядя на звезды своими близко посаженными блестящими глазами. Понизив голос до зловещего шепота, он заговорил:

— Может быть, мне стоит нанести Лето Атрейдесу маленький частный визит, навестить узника в его камере, хммм? Просто чтобы выведать, что он узнал и как это ему удалось. Это самое очевидное решение нашей маленькой дилеммы.

Шаддам ссутулился в кресле, от неестественной позы, в которой сидел кронпринц, у него затекла поясница.

— Герцог ничего не скажет. Ему есть что терять. Может быть, он хватается за соломинку, но я ни минуты не сомневаюсь, что он полон решимости привести в исполнение свою угрозу.

Огромные глаза Фенринга потемнели.

— Если я задаю вопросы, Шаддам, то получаю ответы. — Он сжал кулаки. — Вам бы давно следовало это усвоить.

— Его ментат, Туфир Гават, не оставит Лето одного, а этот советник страшный противник; его называют Мастером Убийств.

— Я тоже не лишен этих талантов, Шаддам. Мы можем найти способ разлучить их. Вы распорядитесь, а я прослежу, чтобы все было исполнено.

Подумав о возможном убийстве, Фенринг пришел в обычное для таких ситуаций возбуждение, предвкушая ни с чем не сравнимое удовольствие. Глаза его вспыхнули, но Шаддам остудил пыл Фенринга.

— Если он такой умный, каким кажется, то наверняка позаботился о гарантиях безопасности. Да, да. Как только Лето почует опасность, он немедля расскажет все, что знает, — и никто не знает, какие условия он при этом себе выторговал, особенно если его план был разработан заранее.

По балкону пронесся легкий прохладный ветерок, но Шаддам не стал уходить в комнаты.

— Если просочится информация… о нашем… проекте, то Великие Дома не пустят меня на трон, а силы Ландсраада будут направлены на Икс.

— Они переименовали его в Ксуттух, сир, — буркнул Фенринг.

— Это не важно, как он теперь называется.

Кронпринц провел рукой по своим напомаженным рыжим волосам. Одна-единственная строчка послания Атрейдеса потрясла его больше, чем падение сотни империй. Интересно, как бы такое известие подействовало на старого императора? Не так ли, как в свое время подействовал эказский мятеж на заре его царствования?

Шаддам нахмурил лоб.

— Подумай об этом, Хазимир, это же очевидно. Есть ли хоть один шанс на тысячу в пользу того, что герцог Лето не уничтожал кораблей тлейлаксов?

Фенринг приложил палец к своему крошечному подбородку.

— Я очень в этом сомневаюсь, сир. Корабль Атрейдесов находился в непосредственной близости, как утверждают все очевидцы. Оружие выстрелило, а герцог Лето никогда не скрывал своей ненависти к Бене Тлейлаксу. Помните его речь в Ландсрааде? Он виновен. В этом уверены все без исключения.

— Мне все же кажется, что даже шестнадцатилетний юноша должен был действовать более осмотрительно и тонко. Зачем тогда он потребовал Конфискационного Суда? — Шаддам терпеть не мог положений, когда он не понимал людей и мотивов их действий. — Это же смешно! Такой риск, и ради чего?

Фенринг выдержал паузу, а потом заговорил. Его мысль подействовала на Шаддама как разорвавшаяся бомба.

— Может быть, Лето заранее знал, что пошлет вам свою записку? — Он жестом указал на осколки кубика. Надо было спешить с объяснениями, когда Шаддам приходил в ярость, он начинал лучше соображать.

— Вероятно, вы мыслите с некоторым опозданием, сир. Может быть. Лето намеренно ударил по кораблям тлейлаксов, чтобы использовать эту атаку в качестве предлога для того, чтобы требовать Конфискационного Суда — публичного форума Ландсраада, на котором он сможет сказать все, что он знает о наших планах? Его будет слушать вся Империя.

— Но зачем, зачем? — Шаддам посмотрел на свои ухоженные ногти, краснея от растерянности. — Что он может иметь против меня лично? Ведь я — его кузен!

Фенринг вздохнул.

— Лето Атрейдес — близкий друг изгнанного иксианского принца. Если он узнал о нашей причастности к перевороту на Иксе, то разве это не достаточный мотив для совершенного им поступка? От своего отца он унаследовал глубокое, я бы сказал, непомерное, чувство чести. Примите во внимание следующее: Лето решил сам наказать Бене Тлейлаксу. Но если мы позволим ему сейчас выступить перед Великими Домами Ландсраада, то он расскажет о наших планах и потащит нас в пропасть вместе с собой. Все очень просто, не правда ли, хммм-а? Он совершил преступление, прекрасно сознавая, что нам придется его защищать, чтобы защитить самих себя. Как бы то ни было, он нас накажет. По крайней мере у него есть такая возможность.

— Да-да. Но это же…

— Шантаж, сир?

Шаддам вдохнул холодный воздух.

— Будь он проклят!

Теперь кронпринц был действительно похож на императора, принимающего решения.

— Будь он проклят! Если ты прав, Хазимир, то у нас нет выбора. Нам придется ему помогать.