~ ~ ~
Каких чувств мы лишены, что не можем видеть и слышать мир вокруг нас?
Библия оранжистов
Некоторые считали расположенную в глуши Охранную Лесную Станцию очаровательным уголком дикой природы, но барон Владимир Харконнен не любил отдаляться от закрытых зданий, острых углов, металла и плаза. Холодный воздух казался пресным без примеси знакомого промышленного дыма, запахов смазки и железа машин. Слишком свежий, этот примитивный воздух казался даже враждебным.
Барон понимал всю важность их экспедиции и получал садистское удовольствие, видя, что путешествие доставляет еще больше неудобств вертлявому ментату. Тот старался держаться, хотя его одежда была вымазана в грязи, а волосы всклокочены. Разум его работал, как мощная машина, но тело было изнеженным, тощим и слабым.
— Здесь все так примитивно, мой барон, так грязно и холодно, — дико вращая глазами, неустанно повторял де Фриз. — Вы уверены, что нам надо забираться так далеко? Неужели нет другой альтернативы, кроме как забираться в этот лес?
— Есть люди, которые платят большие деньги, чтобы пожить в таких условиях, и называют подобные места курортами, — отрезал барон.
— Питер, заткнись и следуй за нами, — поддержал дядю Раббан. Они карабкались в это время по крутому и выщербленному склону покрытой снегом скалы, сложенной из песчаника.
Сморщившись, ментат не остался в долгу и тоже съязвил:
— Не здесь ли тот маленький мальчик одурачил вас и всю вашу охотничью команду, Раббан?
Племянник барона нахмурился, вскинув свои кустистые брови, воззрился на де Фриза и прорычал:
— В следующий раз я устрою охоту на тебя, если ты не придержишь свой поганый язык.
— На бесценного ментата своего дядюшки? — проговорил де Фриз беззаботным тоном. — Интересно, где он найдет мне достойную замену?
— Он прав, Раббан, — согласился барон и рассмеялся.
Племянник что-то недовольно пробурчал в ответ.
Охрана и егеря барона заранее прочесали эти места для того, чтобы теперь троица могла безбоязненно находиться здесь без обычной охраны и свиты. Раббан тем не менее был вооружен пистолетом и тепловым ружьем, говоря, что здесь во множестве бродят псы и прочие хищники. Барон не разделял подобного оптимизма племянника, будучи в душе согласен с де Фризом: этого олуха действительно перехитрил маленький ребенок. Но здесь они могли оказаться вдали от любого шпиона.
На уступе все трое отдохнули, посидев на камне, а потом приступили к восхождению на следующий склон. Раббан шел впереди, отклоняя в сторону толстые ветви росшего на склоне кустарника. Но вот они достигли голого песчаника. Здесь виднелась трещина, в нижнем углу которой был узкий лаз, окруженный осыпавшимися камнями.
— Это здесь, — сказал Раббан, — пошли.
Барон опустился на колени и посветил себе фонариком, вделанным в перстень.
— За мной, Питер.
— Я не спелеолог, — ответил ментат. — К тому же очень устал.
— Ты просто плохо тренирован, — возразил барон и глубоко вдохнул, ощутив все свои мышцы. — Надо больше упражняться. Держи себя в форме.
— Но вы приобретали меня не для этого, мой барон.
— Я приобрел тебя для того, чтобы ты делал то, что я тебе велю.
Он наклонился и пополз в лаз, светя себе тонким, но мощным лучом фонарика.
Хотя барон изо всех сил поддерживал себя в форме, в течение последнего года его стали беспокоить какие-то неясные боли в теле. Никто не замечал — а может, просто не отваживался сказать, — что в последнее время он также стал набирать вес, хотя диета его и не изменилась. Кожа стала плотной, толстой и какой-то отечной. Надо бы посоветоваться с врачом, может быть, даже придется пригласить доктора Сук, хотя у этих прохвостов сумасшедшие гонорары. Жизнь превращается в бесконечную полосу проблем.
— Такое впечатление, что здесь здорово нагадил медведь, — пожаловался де Фриз, протиснувшись в лаз.
— Откуда ты знаешь, как воняет медвежье дерьмо? — спросил Раббан, заталкивая ментата глубже в пещеру, чтобы освободить место для себя.
— Зато я знаю, как воняешь ты. Ни один дикий зверь не сумеет тебя в этом превзойти.
Мужчины, выпрямившись, остановились посреди пещеры. Барон зажег светильник и подвесил его у потолка. Свет вырвал из тьмы противоположную стену с небольшим выступом.
— Хорошую маскировку придумали наши люди, а? — довольным голосом произнес барон. — Неплохо сработано.
Он вытянул руку вперед, и стена померкла, скрывшись в сгустившейся тьме.
Раббан нажал на выступ, и стена повернулась, открыв настоящий туннель.
— Очень специфичное потайное место, — сказал барон. Вспыхнули лампы, осветив проход, который вел в глубь отвесной скалы. Когда они вступили внутрь и запечатали за собой проекцию скалы, де Фриз в изумлении огляделся:
— И вы держали это в тайне даже от меня, барон?
— Раббан нашел это очаровательное местечко во время одной своей охотничьей прогулки. Мы… произвели некоторую модернизацию, применив новые технологии, совершенно потрясающие технологии, должен сказать. Ты сам увидишь все наши возможности, когда я все тебе объясню.
— Очень совершенное потайное место, — согласился ментат. — Здесь можно не думать о шпионах.
Барон поднял руки к потолку и закричал во всю силу своих легких:
— Проклятый кронпринц Шаддам, чтоб ты оказался в помойной яме! Нет, чтоб ты провалился в самую вонючую, самую глубокую пропасть на свете!
Это были слова изменника, которые потрясли даже видавшего виды де Фриза, но барон только расхохотался.
— Здесь, Питер, — и нигде больше на Гьеди Первой — я не могу столь же пренебрежительно относиться к возможности подслушивания.
Он повел остальных в главное помещение.
— Мы втроем можем остаться здесь и выдержать осаду целой армии и пережить даже применение контрабандной атомной бомбы. Никто не найдет нас. В корзинах с нулевой энтропией имеются практически неисчерпаемые запасы пищи, у нас много оружия. Здесь находится все, что жизненно важно для Дома Харконненов, включая финансовые документы и генеалогические записи. Здесь мы держим материал и другого рода — компрометирующие доказательства преступной деятельности других Домов.
Раббан сел за высокий полированный стол и нажал кнопку на панели управления. Внезапно стены помещения стали совершенно прозрачными, желтые лампы осветили вытянутые трупы в количестве двадцати одного, висевшие между листами прозрачного плаза. Это была впечатляющая выставка.
— Команда строителей, — сказал Раббан. — Это наш… особенный, правда… памятник в их честь.
— Так поступали в свое время фараоны, — небрежно заметил барон.
Плоть мертвых тел потеряла естественный цвет и вздулась, лица застыли в отвратительной гримасе смерти. В выражениях лиц жертв запечатлелось скорее грустное недоумение, нежели ужас перед насильственной смертью. Каждый, кто строил это секретное убежище для семьи Харконненов, с самого начала знал, что обречен.
— На них будет неприятно смотреть, пока они будут гнить, но потом все эти страшные трупы превратятся во вполне милые чистенькие скелеты, — сказал барон.
Остальные стены были покрыты росписью: синие грифоны Харконненов, изображения обнаженных людей и животных, совершавших акты копуляции. Часы с механическими фигурками оскорбили бы вкус всякого стороннего наблюдателя: Раббан смеялся, глядя, как половой член мужчины входит во влагалище, подчиняясь вечному постоянному ритму.
Де Фриз огляделся, анализируя детали, и приступил к созданию первичной проекции.
Барон улыбнулся.
— Помещение окружено защитным полем, которое делает его непроницаемым для всех длин волн. Никакой сканер не может обнаружить это укрытие ни по виду, ни по звуку, ни даже при прямом прикосновении. Мы называем это нулевым полем. Подумай от этом. Мы находимся в таком месте, которое не существует для всей остальной вселенной. Это самое подходящее место для обсуждения наших… деликатных планов.
— Я никогда не слышал о таком поле, ни от членов Гильдии, ни от иксианцев, — сказал де Фриз. — Кто его изобрел?
— Может быть, ты помнишь нашего… гостя от Ришезов?
— Чобин? — спросил ментат, потом спохватился и сам ответил на свой вопрос: — Да, именно так его звали.
— Он приезжал к нам с секретной миссией с последними технологическими разработками Ришезов. Это очень рискованная новая технология, но наш друг Чобин видел ее безграничные возможности. Он поступил мудро, поделившись ею с Домом Харконненов, учитывая, правда, что мы возместили ему издержки.
— Мы определенно заплатили ему больше чем достаточно.
— Мы оправдали все, до последнего солари, — продолжал барон. Он привычно забарабанил пальцами по столу. — Внутри этого нулевого убежища нас не сможет прослушать ни одна живая душа, даже гильд-навигаторы с их проклятым предзнанием. Теперь Чобин работает над еще более интересной вещью.
Раббаи нетерпеливо откинулся на спинку кресла.
— Давайте все же перейдем к делу, ради которого пришли сюда.
Де Фриз сидел за самоочищающимся столом, глаза его блестели, ум ментата включился на полную мощность, обдумывая возможности такой технологии невидимого. Как можно ее использовать…
Барон перевел взгляд с пышущего здоровьем племянника на кривобокого ментата. Какой между ними контраст. Они представляют весь интеллектуальный спектр. За ними обоими надо постоянно присматривать. За первым из-за его твердолобости и недостатка гибкости, а за вторым из-за блестящего ума, который равно опасен.
Несмотря на свою очевидную тупость, Раббан был единственным возможным наследником барона. Абульурд для этой роли определенно не годится. Кроме тех двух ублюдков женского пола, к рождению которых его принудили ведьмы Бене Гессерит, у барона нет своих детей. Следовательно, придется заняться обучением племянника государственным делам, чтобы в случае смерти у Владимира была уверенность в том, что дело Дома Харконненов будет продолжено.
Было бы, однако, совсем хорошо, если бы удалось истребить Дом Атрейдесов.
Возможно, для руководства действиями Раббана потребуется два ментата вместо одного. Раббан настоящий бык, и его правление окажется жестоким даже по меркам Харконненов, у которых в обычае подвергать своих подданных на Гьеди Первой издевательствам и пыткам, обращая людей в настоящих рабов.
Барон помрачнел.
— Переходим к делу. Теперь слушайте меня оба. Питер, я хочу, чтобы ты изо всех сил напряг свои способности ментата.
Де Фриз достал из кармана маленькую бутылку с соком сафо. Он отпил из нее и облизал губы. Этот жест ментата барон находил особенно отталкивающим.
— Мои агенты доставляют мне очень настораживающую и неприятную информацию, — начал барон. — Эта информация касается Икса и планов, которые вынашивал император незадолго до своей смерти.
Харконнен забарабанил пальцами в такт своей любимой песенке.
— Этот заговор может серьезно подорвать финансовое могущество нашего Дома. Об этих планах покойного императора не знают ни Гильдия, ни ОСПЧТ.
Раббан хмыкнул. Де Фриз выпрямился, ожидая поступления новых данных.
— Создается впечатление, что император и тлейлаксы образовали нечто вроде союза для того, чтобы предпринять неортодоксальную и в некотором смысле незаконную акцию.
— Слиньи и дерьмо идут вместе, — произнес Раббан.
Барон рассмеялся, оценив шутку.
— Я узнал, что наш обожаемый покойный император стоял за захватом Икса. Он заставил членов Дома Верниусов стать отступниками и поставил на их место тлейлаксов с тем, чтобы они смогли для своих исследовательских нужд приспособить производственные и научные мощности Икса.
— Какие это нужды, мой барон? — спросил де Фриз
Барон взорвал заранее припасенную бомбу.
— Они ищут биологический метод изготовления меланжи. Думают, что если они смогут синтезировать свою пряность искусственно и дешево, то смогут таким образом отстранить Арракис — то есть нас — от каналов ее распространения и распределения.
Раббан презрительно фыркнул:
— Невозможно. Никто не сможет этого сделать.
Однако ум де Фриза уже переварил полученную информацию и, словно щелкнув, расставил все по своим местам.
— Я бы не стал недооценивать тлейлаксов, особенно если соединить их способности с технологическими возможностями Икса. Они получат в свое распоряжение любую технику и любые вещества, которые им потребуются.
Раббан поднялся.
— Но если император сумеет синтезировать искусственную пряность, то что станет с нашим холдингом? Что произойдет со всеми запасами пряности, которые мы собирали годами?
— Учитывая, что новый синтетический способ будет дешевым и эффективным, это значит, что все богатство Харконненов, которое зиждется исключительно на пряности, рассеется как дым, — с каменным лицом произнес де Фриз. — Причем в одну ночь.
— Это истинная правда, Питер. — Барон грохнул рукой, унизанной перстнями, по столу. — Сбор пряности на Арракисе невероятно дорог. Если у императора появится свой источник пряности, то рынок рухнет и Дом Коррино захватит все остальное — это будет новая монополия, и она окажется целиком в руках императора.
— Все это не понравится ОСПЧТ, — с необычайной для него прозорливостью заметил Раббан.
Вслед за Раббаном заговорил де Фриз:
— Тогда мы должны передать эту информацию Космической Гильдии. Мы должны открыть им, что делает император, и проследить, чтобы Шаддам прикрыл эти исследования. ОСПЧТ и Гильдия равным образом не захотят терять вложения, сделанные в добычу пряности, — предложил ментат.
— Но что, если новый император сначала заключит договор именно с ними, Питер? — спросил барон. — ОСПЧТ частично принадлежит Дому Коррино. Может быть, новый император захочет начать свое царствование именно с такого неожиданного действия. Что, если именно ОСПЧТ нажимает на Шаддама с тем, чтобы он предоставил ей доступ к синтетической пряности с исключительными скидками в обмен на сотрудничество? Гильдия тоже будет не прочь поживиться дешевыми и надежными поставками. Они могут тоже покинуть Арракис, если добыча пряности на нем слишком трудна.
— Тогда мы одни останемся ни с чем, — прорычал Раббан. — Дом Харконненов сможет тогда раздавить любой.
Ментат прикрыл глаза, продолжая выдавать свою проекцию.
— Мы даже не можем подать формальную жалобу в Ландсраад. Как только Дома узнают о заменителе пряности, начнется невообразимая лихорадка в Федерации. Политические союзы сформировались недавно, и очень многие Дома не станут возражать, если наша монополия на пряность превратится в ничто. Они не пошевелятся, если цена на пряность резко упадет. Потеряют только те, кто вложил много денег в накопление незаконных запасов пряности, или те, кто вложил большие средства в дорогую добычу пряности на Арракисе.
— Другими словами — это опять-таки мы и наши немногие союзники, — сказал барон.
— Бене Гессерит и вашей подружке-ведьме тоже понравятся дешевые поставки.
Барон тяжелым взглядом уставился на своего племянника. Раббан только рассмеялся.
— Итак, что мы можем сделать?
Де Фриз ответил, не спрашивая согласия барона:
— Дому Харконненов придется самому о себе позаботиться. Мы не можем рассчитывать на постороннюю помощь.
— Помни, что Арракис — это наш квазилен, — сказал барон. — Он был отдан нам всего лишь с молчаливого согласия ОСПЧТ и императора. Теперь он превратился в крюк, на котором нас подвесят при первом удобном случае для просушки. Нам надо проявить исключительную осторожность.
— У нас нет достаточной военной силы, чтобы воевать со всеми этими противниками, — произнес Раббан.
— Надо проявить дипломатическую тонкость, — сказал де Фриз.
— Тонкость? — Барон от изумления вскинул брови. — Ну что ж, я готов попробовать, хотя для меня это будет нечто новое.
— Мы должны прервать исследования Тлейлакса на Иксе, — сказал де Фриз, — лучше всего, если нам удастся полностью их уничтожить. Я предлагаю, чтобы Дом Харконненов ликвидировал некоторые запасы пряности, создал резерв наличных денег и выдаивал бы из нынешней добычи пряности по возможности самый большой доход, поскольку в каждый момент этот источник может иссякнуть.
Барон взглянул на Раббана.
— Нам придется поднажать. О, а я убедил твоего идиота отца приостановить промысел мехового кита на Ланкевейле. Нам надо набивать чемоданы. Грядущие битвы могут потребовать напряжения всех наших ресурсов.
Ментат вытер красные капли с губ.
— Мы должны делать это в обстановке строжайшей секретности. ОСПЧТ тщательно отслеживает нашу финансовую активность и встревожится, если мы начнем делать что-то необычное. Сейчас для нас не время напрямую вмешиваться в исследования тлейлаксов. Нам совершенно не нужно, чтобы на нас напали объединенные силы ОСПЧТ, Гильдии и Дома Коррино.
— Надо было привести Империю в прямую зависимость от нас, — глухо произнес барон.
Раббан скривился, стараясь найти выход с помощью грубой силы.
— Но если тлейлаксы оккупировали Икс, то как мы сможем уничтожить их исследовательские центры, не открывая, для чего они предназначены? Как сделать это, не выдав нашей заинтересованности и не спровоцировав наших врагов на открытое выступление против нас?
Де Фриз, откинувшись на спинку кресла, рассматривал сексуальные картины на стенах, напряженно обдумывая решение. Гниющие трупы между листами плаза висели рядом, словно странные соглядатаи. Наконец Питер де Фриз заговорил:
— Нам надо сделать так, чтобы за нас воевали другие. Предпочтительно, чтобы они сами этого не знали.
— Кто? — выдохнул Раббан.
— Именно для этого мы и взяли сюда Питера, — ответил барон. — Нам нужны предложения.
— Первичная проекция, — сказал де Фриз, — это Дом Атрейдесов.
Раббан по-дурацки приоткрыл рот.
— Атрейдесы не станут сражаться за нас!
Де Фриз не стал медлить с ответом.
— Старый герцог мертв, и сейчас Дом Атрейдесов находится в очень неустойчивом положении. Наследником Пауля стал молодой задиристый щенок Лето. У него нет друзей в Ландсрааде. Недавно он произнес там несуразную речь, но его не поддержали. Он отбыл с Кайтэйна униженным.
Барон ждал, стараясь понять, куда клонит его ментат.
— Второй пункт данных: Дом Верниусов, этот давний и надежный союзник Дома Атрейдесов, был изгнан с Икса тлейлаксами. Доминик Верниус далеко, и за его голову обещана награда, Шандо Верниус была недавно убита. Дом Атрейдесов предложил убежище двоим детям Верниусов. Они очень хорошо понимают жертв тлейлаксов.
Де Фриз поднял палец, собирая данные.
— Дальше, дерзкий юный Лето — близкий друг изгнанного принца Икса. Герцог Лето обвиняет тлейлаксов в захвате Икса, в охоте на мать принца и в уничтожении семьи Верниусов. «Дом Атрейдесов ценит верность и честь намного выше любой политики». Так говорил Лето в Ландсрааде. Он считает своим долгом помочь Ромбуру, принцу Икса, восстановить Дом Верниусов и его позиции на Иксе. Кто лучше Лето сможет таскать для нас каштаны из огня?
Барон, все поняв, улыбался.
— Итак, надо начать войну между Домом Атрейдесов и Тлейлаксу! Пусть они рвут друг друга на части. Таким образом, мы сможем уничтожить как синтетическую пряность, так и Дом Атрейдесов.
Раббан, как казалось, испытывал определенные трудности в понимании замысла. По взгляду племянника барон понял, что тот изо всех сил тщится понять, о чем, собственно, идет речь.
Ментат кивнул:
— Если играть как следует, то мы сможем достичь этого так, что Дом Харконненов останется в стороне от этой войны. Мы получим желаемое, а наши руки останутся совершенно чистыми.
— Блестяще, Питер! Я рад, что не казнил тебя в те моменты, когда ты страшно меня раздражал.
— Я тоже рад этому обстоятельству, — поддакнул де Фриз.
Барон открыл одну из антиэнтропийных корзин с припасами и извлек оттуда дорогое киранское бренди.
— По этому поводу надо выпить. — Он улыбнулся, испытывая поистине небесное блаженство. — Именно сейчас, потому что я только что понял, как именно и когда мы сделаем так, что все так и произойдет.
Двое слушателей насторожились.
— Новый герцог подавлен сложностями, свалившимися на него после смерти отца, он занят делами своего государства. Естественно, он прибудет на коронацию Шаддама IV. Ни один Великий Дом не рискнет бросить вызов новому падишаху императору, выказав ему свое презрение в такой великий день.
Де Фриз немедленно подхватил мысль барона:
— Когда Лето будет на пути в Кайтэйн, мы нанесем удар. Это будет наш шанс.
— На Кайтэйне? — спросил Раббан.
— Нет, подозреваю, что это будет кое-что поинтереснее, — ответил де Фриз.
Барон отпил глоток выдержанного теплого бренди.
— Ах, это будет прекрасная месть. И Лето ни за что не догадается, откуда пал удар и кто его нанес.
Глаза Раббана вспыхнули.
— Мы заставим его корчиться, дядя?
Барон передал хрустальные рюмки племяннику и ментату. Раббан осушил свою одним глотком, а де Фриз просто смотрел на прозрачную коричневатую жидкость, словно стараясь на взгляд произвести ее химический анализ.
— Да, Раббан, он будет корчиться и извиваться до тех пор, пока его не раздавит тяжелый сапог Империи.
