Передав контрольной системе охраны околопланетного пространства Валлаха IX опознавательный сигнал, управляемый роботами челнок снялся с орбиты лайнера в системе звезды Лаоцзинь и устремился к поверхности планеты. Валлах IX, резиденция Общины Сестер, был лишь одним из пунктов космических блужданий среди звезд, входящих во владения Империи.

В густых волосах Сестры Гайус Элен Мохиам начала пробиваться седина, появились и телесные признаки надвигающейся старости. Сестра думала, что после многих месяцев путешествий по разным галактикам ей неплохо было бы отдохнуть дома. Сколько выполнено заданий, и все они, при их кажущейся несвязанности друг с другом, вплетались в канву громадного плана Бене Гессерит. Ни одна Сестра не могла, не имела права знать всего замысла, всех хитросплетений событий и человеческих судеб, каждая из них делала свой участок работы. Сестра Мохиам в этом отношении не отличалась от других Преподобных Матерей.

Срок беременности увеличивался, и Община призвала Мохиам домой. Она должна была пробыть в Школе Матерей до рождения долгожданной дочери. Только предполагаемая мать Квисаца Анирул знала, какую ценность для селекционной программы Бене Гессерит представлял ребенок, которого сейчас вынашивала в своем чреве Мохиам. Мохиам, конечно, знала, что ребенок важен, но даже голоса Другой Памяти, которые обычно создавали какофонию разноречивых мнений, на этот раз молчали как рыбы.

Гайус Элен Мохиам была единственным пассажиром челнока Гильдии. Работая под угрозой запретов Джихада, ришезианские производители создали весьма странного робота, управляющего полетом. Это была совершенно неуклюжая с виду машина, похожая на древний рычажный механизм. Своим видом робот не вызывал мыслей о человеческом разуме, он не был похож даже на сложную машину.

В задачу робота-пилота входила доставка пассажиров с лайнера на планету. Для этого включалась цепь отработанных действий, которая, правда, могла по программе реагировать на некоторые неожиданности: на изменения транспортного потока, на колебания погоды. Робот-пилот выполнял рутинную работу — водил челнок с лайнера на планету и обратно с планеты на лайнер…

Сидя возле иллюминатора, Мохиам думала о той мести которую она обрушила на барона. Прошло всего несколько месяцев, и барон скорее всего пока ни о чем не подозревает, но Бене Гессерит умел ждать уплаты долгов. Пройдут годы, и только тогда, истерзанный болезнью, проникшийся отвращением к своему жирному, распухшему от болезни телу, барон Владимир Харконнен начнет помышлять о самоубийстве.

Месть Мохиам, конечно, была импульсивным шагом, но она вполне отвечала тому, что сделал с ней барон. Верховная Мать Харишка не позволила бы, конечно, Харконнену выйти сухим из воды после такого надругательства над Сестрой Ордена, и Мохиам думала, что ее действия были всего лишь жестокой необходимостью. Меньше хлопот для Общины.

Корабль опустился в слой облаков, окутывавших планету, и Мохиам думала, что теперь ребенок будет здоров и барон больше не потребуется им. Но если ребенок опять родится больным, то у Общины наверняка есть в запасе дополнительные варианты. Селекционные схемы были многочисленны и разнообразны.

Мохиам сочли оптимальным типом для определенной секретной генетической программы. Она знала имена не всех, но многих кандидаток на проведение этой миссии, но знала также, что Община не желает, чтобы все они забеременели одновременно, боясь, что это может отрицательно повлиять на индекс спаривания. Мохиам не могла понять одного, почему ее опять послали на Гьеди после первой неудачи. Руководство не сочло нужным объяснить ей причину, а сама Мохиам знала, что нельзя ни о чем спрашивать. Голоса Другой Памяти тоже продолжали хранить молчание на эту тему.

Играют ли роль детали? — недоумевала Мохиам. Я ношу в своем чреве соответствующего, подходящего ребенка. Удачное рождение поднимет статус Мохиам, может быть, в свое время прокторы даже изберут ее Верховной Матерью… Когда она станет намного старше. Но все зависит от того, какую дочь родит она на этот раз.

Пока же она только чувствовала, что эта девочка очень важна.

Вдруг Мохиам почувствовала, что в движении челнока произошли какие-то внезапные изменения. Выглянув в узкий иллюминатор, она увидела, что горизонт Валлаха наклонился, потом стал кувыркаться. Корабль на мгновение завис и начал стремительно падать. Защитное поле вокруг сиденья заполыхало невиданным доселе желтоватым светом. Звук двигателя, до сих пор ровный и негромкий, стал скрежещущим и неприятным.

На контрольном модуле заплясали огоньки каких-то аварийных индикаторов. Движения робота стали судорожными и неуверенными. Мохиам в свое время обучали, как вести себя в нештатных ситуациях, и ее ум работал с быстротой молнии. Она знала о сбоях в работе таких машин — хотя статистика утверждала, что они случаются редко, — вызванных тем, что на борту не было пилота-человека, который мог бы оценить ситуацию и реагировать на нее. Если возникала проблема — а Мохиам чувствовала, что сейчас она оказалась в эпицентре беды, — то вероятность катастрофы резко возрастала.

Челнок превратился в кусок железа; трясясь и кувыркаясь, он стремительно падал. Мимо иллюминатора проносились обрывки облаков, похожие на куски белой материи. Робот проделал несколько стандартных маневров, не в силах придумать ничего нового. Двигатель взревел, словно в агонии, и умолк.

Этого не может быть, подумала Мохиам. Не сейчас, когда я ношу этого ребенка. Нутром она чувствовала, что на этот раз девочка родится здоровой, если только ей удастся пережить надвигающуюся катастрофу. Ребенок должен родиться, ведь он так нужен Общине Сестер.

Однако мрачные мысли продолжали лезть в голову, и Мохиам против воли начала дрожать. Гильд-навигаторы, пользуясь вычислениями высших порядков, умели предугадывать будущее и на основе этого знания маневрировали кораблями, выбирая наиболее безопасный путь в переплетении измерений свернутого пространства. Узнал ли навигатор о планах Бене Гессерит и не счел ли их слишком опасными для Космической Гильдии?

Пока неуправляемый челнок несся навстречу катастрофе, Мохиам многое успела передумать. Защитное поле вокруг нее увеличилось в размере, и его желтый цвет стал более интенсивным. Тело ее, словно налитое свинцом, с такой силой давило на поле, что грозило прорвать его. Сложив руки так, чтобы прикрыть живот, Мохиам думала только об одном: ей надо выжить, чтобы выжил ее ребенок. Ее мысли выходили за пределы обычных переживаний матери за судьбу своего не родившегося еще дитя. Мысли эти имели гораздо более широкое значение.

Но может быть, ее подозрения не имеют под собой никакой почвы. Что, если в дело вмешались силы намного более могущественные, чем может представить себе простая Сестра Бене Гессерит? Не заигралась ли Община со своими селекционными программами, взяв на себя функции Бога? Не существовал ли реальный Бог, Бог, которому нет дела до мелких амбиций каких-то Преподобных Матерей? Бог, который поставит на место любого смертного, каким бы циником и скептиком тот ни был?

Аномалии ее первого ребенка, а теперь угроза смерти — младенца и ее собственной… Все это были штрихи к какой-то общей картине. Но если это так, то кто — или что — стояло за катастрофой?

Бене Гессерит не верил ни в случайности, ни в совпадения.

— Я не должна бояться, — размеренным голосом произнесла Мохиам. — Страх — это убийца ума. Страх — маленькая смерть, которая уничтожает осмысленное действие. Я встречу свой страх лицом к лицу. Я дам ему пройти сквозь меня и через меня, и когда он пройдет мимо, то я прослежу его путь. Куда уйдет страх, там не будет ничего, но я останусь.

Это была литания против страха, которой вот уже много поколений пользовались Сестры Бене Гессерит.

Мохиам глубоко вздохнула. Дрожь прошла, ум обрел обычную ясность.

На мгновение падение корабля прекратилось, при этом иллюминатор оказался направленным к планете. Двигатель ожил и начал, запинаясь, работать. Мохиам увидела, как быстро надвигается снизу масса материка. Можно было различить Школу Матерей, белые оштукатуренные дома и красные черепичные крыши.

Что, если корабль чьей-то волей нацелен на святая святых Бене Гессерит и несет на борту взрывной заряд колоссальной силы? Один удар может уничтожить сердце Общины Сестер.

Мохиам изо всех сил попыталась вырваться из пут защитного поля, но у нее ничего не вышло. Она не смогла освободиться. Челнок переместился, и земля исчезла из виду. Иллюминатор теперь смотрел вверх, и стало видно ослепительное иссиня-белое солнце на краю атмосферы.

Защитное поле вдруг приняло свой обычный цвет, и Мохиам поняла, что положение корабля почему-то выправилось. Двигатель снова заработал, послышался тихий шум машины. В переднем отсеке робот снова уверенно двигал рычагами, в его действиях появились смысл и сноровка. Автоматический пилот вел себя так, словно ничего не случилось. Видимо, сработала какая-то дополнительная аварийная программа.

Корабль мягко приземлился на главной площади, и Мохиам с облегчением вздохнула. Она бросилась к выходному люку, ее единственным желанием было поскорее покинуть корабль и оказаться в безопасной гавани родной планеты… но она помедлила и, взяв себя в руки, величаво появилась на пороге трапа. Преподобная Мать должна уметь сохранять приличия.

Когда Мохиам спустилась с трапа, ее мгновенно окружила толпа послушниц и Сестер. Верховная Мать приказала задержать челнок и тщательно осмотреть его, чтобы найти свидетельства вредительства или подтвердить, что это была обычная неисправность двигателя. Однако короткое сообщение с лайнера поставило все на свое место, и проверка не потребовалась.

Преподобная Мать Анирул Садоу Тонкин стояла в ожидании Мохиам, излучая гордость и радость. У нее было молодое, вытянутое вперед личико и коротко подстриженные с бронзовым оттенком волосы. Мохиам не понимала, в чем заключается важность Анирул, но, видимо, у Верховной Матери были основания считать так, потому что даже она очень почтительно вела себя по отношению к Анирул. Две женщины кивнули друг другу.

Сестры и послушницы сопроводили Мохиам в дом; теперь к ней будет приставлена охрана из вооруженных Сестер. Ее будут всячески баловать и исполнять любой ее каприз до тех пор, пока она не родит желанное и столь необходимое дитя.

— Ты больше никуда не поедешь, Мохиам, — сказала Верховная Мать Харишка. — Ты должна остаться здесь и пребывать в безопасности до тех пор, пока у нас в руках не окажется твоя дочь.