Визит
Он спустился по западному склону Диких гор. Мимо Сухой реки, где в клубах серой колючей пыли кружились огромные хищные рыбы. Мимо Горелых равнин, где в чадящих асфальтовых озерах навеки завязли королевские бронеходы.
Он шел к Дому.
В лес капитан Троев вошел поздним вечером, когда лишь тускло-багровая полоска на горизонте напоминала о прошедшем дне. Лес не имел никакого названия – он был просто лесом. Ведь именно в нем стоял Дом.
Огонек, мерцающий в окне, капитан заметил, выйдя на поляну. Секунду он стоял, разглядывая едва различимый сквозь листву желтый прямоугольник. Дом. Он дома…
Боевой комбинезон капитан скатал в тугой плотный узел. В кармане комбинезона остались и электронный пропуск, и бумажник, и ампула с вакциной от степной горячки. Одежду Троев спрятал в дупле самого большого из окружавших поляну деревьев. На дне дупла нашлись просторная накидка из серебристой ткани и мягкие мокасины, заменившие тяжелые десантные ботинки. Лучемет, немного поколебавшись, капитан оставил себе. В сущности, это всего лишь большая и шумная игрушка…
Он полз к Дому, путаясь в густой, мокрой от вечернего дождя траве. Капитан вымок и устал, перемазался зеленым соком, но бревенчатые стены Дома уже нависали над головой. Ян всегда мечтал о деревянном доме; каменный – это лишь укрытие от непогоды, нерожденная крепость. И здесь, в этом лесу, он мог позволить себе настоящий Дом… Немного бравируя своей ловкостью, он подобрался к самому окну.
Широкие створки были распахнуты, и негромкий разговор сидящих в комнате отчетливо доносился до капитана.
– Он не придет. Он редко приходит ночью.
Капитан узнал его по первым же словам. Летчика трудно было спутать с другими обитателями Дома – он всегда говорил неторопливо, слегка задумчиво. Словно человек, пытающийся что-то вспомнить или понять.
– Но сегодня шел дождь. А вечерний дождь всегда случается перед его приходом.
Капитан почувствовал прикосновение к лицу – теплое, нежное, едва уловимое. Конечно, в действительности ничего не было. Но голос Даны всегда казался Троеву неотличимым от ее рук. Самых нежных в мире рук…
…Оранжевое пламя огнемета бьет по тонкой фигурке девушки. Секунду она неподвижна, словно не чувствует жаркой, облепившей все тело, обугливающей кожу смерти. Потом ломается пополам, кружится, пытаясь вырваться из беспощадных объятий боли. Черные волосы окутаны шлейфом красных искр. И сухой пистолетный щелчок – выстрел милосердия…
Троев поднял лицо, вжатое в мокрую холодную траву. Подтянул ноги, готовясь к прыжку. Мягко качнулась, роняя каскад водяных капель, задетая ветка.
– Мне кажется… Слышали?
А это уже Шен. Он всегда был самым чутким. Молодой разведчик из шестой повстанческой бригады…
…Десяток вакуумных мин накрывает холм, перемешивая землю, воздух, деревья. И лазер, целых полчаса преграждающий дорогу десантникам, замолкает…
Он прыгнул. Кувыркнувшись в воздухе, перелетел через подоконник – тело сжато в комок, чтобы труднее было прицелиться. И мягко встал на пол рядом с накрытым к чаю столом, среди растерянных, обрадованных, начинающих улыбаться людей. Летчик, Дана, Шен, Старик, Утан, Арни… А в углу ярко освещенной комнаты, на затертом диване, испуганно глядел на Троева парнишка лет пятнадцати с нежным полудетским лицом.
– Капитан, – тихо, на выдохе, произнес Шен. – Я знал, ты придешь…
– И все-таки не смог меня заметить, – наигранно-укоряюще сказал Троев. – Шен, пока я отсутствую, ты отвечаешь за безопасность! Я не хотел бы потерять вас.
«Снова… – толкнулась в голове непрошеная уточняющая мысль. И еще одна, с едкой смесью горечи и издевки: – Если это возможно».
Троев посмотрел на Дану. На улыбающиеся глаза – беззаботные и чистые, как голубое небо, отраженное в кристальной воде горных озер. Прозрачной воде, под которой невидим вечный лед.
– Я ждала…– беззвучно шепнули губы. Троев кивнул. И так же молча ответил:
– Я шел.
Летчик потер лоб. Смущенно улыбнулся. Как будто не знал, стоит ли вообще мешать немому разговору.
– У нас новенький, Ян. Мы встретили его у озера днем. Совсем еще мальчишка…
Капитан повернулся. Медленно, словно боялся его спугнуть. Так вот ты какой, новичок…
– Как тебя звать? – мягко спросил он. – Ты помнишь?
Парнишка кивнул. Уверенно ответил:
– Рон… это помню. А вот как попал сюда – нет.
– К этому придется привыкнуть… – вяло произнес Старик. А Летчик поморщился. Так, словно в очередной раз ускользнула нужная мысль…
Они пили чай, для которого Дана нашла десяток сортов варенья, и болтали так, как могут болтать лишь друзья, не видевшиеся много дней. Лампы под потолком померкли – заряжавшиеся от солнечных батарей аккумуляторы сели, и пришлось зажечь свечи. Комната стала гораздо уютнее. Старик и Утан уселись в углу, рядом с парнишкой. Летчик, наоборот, занял самое освещенное место во главе стола. Каждую секунду Троев чувствовал на себе его взгляд – не злой и не угрожающий, нет… Задумчивый взгляд погруженного в себя человека.
Спать разошлись, когда флегматичный Арни уснул прямо за столом, опустив голову на мускулистые, изрезанные шрамами руки. Шен осторожно спросил:
– Что будем делать завтра, капитан? Воевать?
Троев слегка вздрогнул. «Ты никак не успокоишься, разведчик, – мелькнула беспомощная мысль. – Ты умел лишь воевать, и это умение неистребимо в твоей крови…»
– Нет, Шен. Думаю, день будет спокойным, – выбирая каждое слово, ответил капитан Ян Троев. – Я уверен.
…День будет спокойным. К Дому не подберутся стаи мутантных волков, хриплыми визгливыми голосами предлагающих людям сдаться. Мирный пикник не прервет появление злобных кентавров. Королевские солдаты не перейдут горный хребет, отделяющий лес от их владений. День будет спокойным, потому что так хотел капитан Троев – самый несчастный человек в Доме.
Когда коридоры заполнила ночная тишина, Ян Троев вышел из своей комнаты. Тихо подошел к соседней двери, легонько толкнул ее. И ощутил ладони Даны на своем лице.
Секунду он молчал, зарываясь лицом в мягкие, ласковые пальцы. Потом спросил:
– Ты простила меня?
Даже в темноте Ян почувствовал, как качнулись ее плечи.
– О чем ты? Что я должна простить, глупый?..
«Скажи, что простила меня. Скажи хоть раз, не спрашивая – за что. Ведь это проще всего. Почему же ты не произносишь короткого слова „да“? Почему?» Увлекая за собой девушку, Троев шагнул вперед, к белеющей сквозь темноту постели.
День был спокойным. Они встали с восходом солнца, но прекрасно выспались, потому что ночь длилась дольше обычного. Торопливо позавтракали, пока Шен, считавший, что есть три раза в день – глупое излишество, собирал рюкзаки. Ян, первым расправившийся с омлетом, потрепал Рона по голове:
– Как спалось на новом месте?
– Мне снилось, что я летаю, – серьезно ответил Рон.
– Растешь, – застегивая туго набитый рюкзак, буркнул Шен.
– Здесь не растут и не стареют, – поправил Утан.
– Мне бы понравился такой сон, – тихо сказал Летчик.
– Это был страшный сон, – разъяснил Рон. – Было очень больно… и темно. Я куда-то падал и все не мог упасть.
– Все равно мне понравился бы такой сон, – упрямо и твердо сказал Летчик.
Слова Летчика заставили Яна вздрогнуть.
– Нам пора, ребята, – торопливо напомнил он. – Пора. Солнце уже всходит.
В окна ударил первый солнечный луч. Где-то рядом запели птицы.
Они вышли из Дома. Впереди шел Арни, закинувший на спину самый тяжелый рюкзак и упакованную отдельно палатку. За ним Шен – с лучеметом Яна в руках. Скорее всего он понимал, что никакой драки сегодня не предвидится. Но пальцы разведчика словно помимо его воли ласкали полированный металл оружия. Троев с Даной замыкали отряд.
Дорога вела их через Вечерние холмы – лавируя между гранитными обломками скал, поросшими темно-зеленым мхом, временами взбираясь на опасные узкие карнизы. Рассвет, казалось, отступил – здесь всегда царил загадочный, необъяснимый полумрак. Но и в сумерках Ян увидел изломанные деревянные крылья, нелепо торчащие из расщелины. Порывы ветра трепали обрывки парусины, обтягивавшей когда-то плоскости. Троев с трудом отвел от них взгляд.
Летчик не мог жить без неба. Снова и снова строил он свои самолеты – неумело и безнадежно; его учили летать, а не конструировать. Но с каждым разом машины все больше походили на настоящие самолеты. Ян постарался не думать о том, что однажды Летчик может взлететь по-настоящему.
* * *
…Человек на фоне боевого винтолета кажется пигмеем. И голос Троева, обычно громкий и властный, – лишь шепот сквозь пение останавливающихся винтов. Нет, он не собирается выполнять приказ, этот мальчишка с офицерскими нашивками, стоящий у своей машины. Он считает, что там нет военных объектов. Да, он знает, что такое неподчинение в боевой обстановке…
И пистолетный выстрел так тих, словно летчик просто запнулся о сухую ветку – и упал…
Вечерние холмы кончились. Может быть, потому, что так хотел Ян. А может, они просто шли очень быстро. Затягивающая небо дымка рассеялась. Впереди блеснула голубая озерная гладь.
Рон остановился, в немом восхищении любуясь озером. Подошедший сзади Ян с невольной гордостью спросил:
– Нравится?
Парнишка кивнул. Помолчал секунду, обводя взглядом утопающие в зелени берега, желтые пятнышки песчаных пляжей, проглядывающие между деревьев.
– Очень нравится. Оно… такое неожиданное, это озеро.
– А по-моему, вполне на месте.
Рон пожал плечами. И вполголоса добавил:
– Мне кажется, я очень хорошо умею плавать.
Они загорали до тех пор, пока Дана не пожаловалась, что скоро сгорит. Через минуту солнце закрыли пушистые белые облака, бросив на озеро легкую тень. Шен и Арни разожгли костер и приготовили еду, заявив, что Дана сегодня обязана отдохнуть.
Потом они снова загорали. И купались. И ловили форель, которая невесть с чего завелась в озере. И варили уху – здесь уж Дана взяла все в свои руки и явно собиралась накормить «мальчишек» доваренной и непересоленной пищей.
Рон после долгих колебаний решился и переплыл озеро – туда и обратно. Арни и Утан устроили борцовский турнир – причем ловкий и гибкий Арни вышел победителем. Старик, с усмешкой наблюдавший за ними, выкурил несметное количество трубок, набитых за неимением табака ароматной травой.
Летчик, лежа на спине, разглядывал облака и улыбался. Похоже, придумывал новую конструкцию, которая непременно должна была взлететь…
Ближе к вечеру Ян поймал грустный взгляд Шена, ожидающе и подозрительно озиравшего окрестности. Смущенно улыбнулся, посмотрел на Дану.
Она пожала плечами. Так, словно все понимала. Так, словно разрешала ему любой поступок.
Троев вздохнул и лег на траву. Закрыл глаза, сосредоточиваясь. Он вовсе не был уверен в успехе. Ведь день начинался так спокойно, так тихо и беззаботно.
– Ложись! – Выкрик Шена почти слился со злобным скрежещущим визгом. Ян перевернулся на живот, выхватывая из потайного кармана узкий рифленый цилиндрик. Вокруг падали, прижимались к земле люди. Рядом тяжело упал Утан и сразу же изогнулся, выдергивая из кожаного чехла на ноге короткий широкий клинок. Один лишь Шен продолжал стоять, прижимая к груди стальной приклад лучемета.
Из-за деревьев, похожие на огромные комья грязно-серой, жесткой как проволока шерсти, неслись на них мутантные волки. Бежавший первым зверь взвился в воздух, пытаясь одним прыжком покрыть отделяющее его от людей расстояние.
Лучемет в руках Шена выбросил ослепительно белый луч, и натолкнувшийся на него волк словно остановился, замер в воздухе. С неприятным сухим хрустом вспыхнула шерсть. Зверь взвизгнул и рухнул на землю – обгоревший, окровавленный, ничем не напоминающий страшного хищника.
Шен оскалился в короткой злой ухмылке. И повел стволом справа налево, над головами людей, начисто выжигая передний ряд нападающих.
Воздух наполнился визгом, рычанием и едва различимыми проклятиями. Вторая волна чудовищ неслась к людям, перепрыгивая через обугленные трупы.
Ян первым вскочил на ноги. Крикнул:
– Спиной к спине! Утан, к Старику!
Огромный зверь с обезображенной шрамами мордой, с выдранной на спине шерстью бросился к Яну. Четким, почти человеческим голосом произнес:
– Ты умрешь! Ты! Ты!
– Конечно. Но не здесь. – Ян кивнул, едва удерживаясь от усмешки. Цилиндрик в его пальцах щелкнул, из торца его вырвался метровый плазменный язык. Пламя слегка гудело, разбрасывая по сторонам оранжевые искры.
Волк метнулся, уворачиваясь от огня. И тут же свалился под ударом Арни. Тонкая стальная плеть, которой тот дрался, рассекла шею зверя не хуже отточенного клинка.
Бой длился лишь несколько минут. В плазменном мече Яна кончился заряд, пламя опало, превратившись в маленький тусклый огонек. Лучемет с опустевшим разрядником Шен держал за ствол и дрался им как дубиной. Но и последние уцелевшие волки убегали обратно в лес.
Троев протянул руку назад, не глядя нащупал ладонь Даны. Они дрались спина к спине – как и должно было быть. Поискал взглядом Рона.
Парнишка стоял рядом с Утаном и Стариком, сжимая побелевшими пальцами длинный дюралевый шест от палатки. Концы шеста были темными от подсохшей крови.
– Ты мог прыгнуть в воду и отплыть от берега, – без тени насмешки сказал Ян. – Эти твари тебе в новинку.
– Я не настолько смел, чтобы убегать, – так же серьезно ответил Рон. – Мне было бы слишком страшно за вас.
Троев кивнул, словно принимая ответ. Искоса посмотрел на Шена.
Перемазанный волчьей кровью, в изодранной рубашке и с кровоточащей раной на ноге, Шен счастливо оглядывал поле боя.
* * *
Ян проснулся от скрипа двери – едва уловимого в ночной тишине то ли звука, то ли намека на звук. В комнате было так темно, что он не мог ничего разглядеть. Просто темнота… часть темноты неподвижна, а часть – перемещается, плавно и бесшумно приближаясь к нему.
Ян соскользнул с кровати так же тихо и неуловимо. Он тоже стал частью темноты – быстрой, смертельно опасной тенью. Мускулы напряглись, сбрасывая остатки сонного оцепенения. Тело замерло, сгруппировавшись в боевой стойке.
Лезвие сверкнуло даже в темноте. Бледная молния, с треском вспоровшая подушку. Замерев на секунду, клинок скользнул по постели, отыскивая жертву.
Троев перехватил руку в кисти, вывернул, заставляя разжаться сжимающие оружие пальцы. Нож мягко упал на кровать. Кто-то вскрикнул от боли – сдавленно, приглушенно, словно сквозь сон. Ян бросил нападавшего на пол, надежным захватом прижимая руки. И лишь после этого позволил себе думать.
На него напали. Пытались убить. Там, где он всегда был в безопасности.
В Доме.
– Я узнал тебя, – прошептал он. – Узнал. Почему ты это сделал?
Враг молчал. Долго, словно и не собирался отвечать. Потом Ян услышал тихий, медленный голос.
– Потому что ты подлец. Потому что я помню.
Руки ослабли. Троев почувствовал, как начинает бить тело мелкая, противная дрожь. Упрямо сказал:
– Врешь… Это невозможно.
– Я помню, лейтенант. Помню. Я не успел взлететь…
– Врешь!
Троев ударил его по лицу. Резко, не замахиваясь. На мгновение задержал руку, борясь с искушением опустить ее ниже, прижать пульсирующие нити сонных артерий… И почувствовал, что веки под пальцами сомкнуты.
Медленно, осторожно Ян нагнулся. И услышал ровное дыхание спящего человека.
Через мгновение он уже тряс лежащего за плечи:
– Проснись! Проснись, Летчик!
Сначала тот застонал. Потом вскрикнул. И тихо спросил:
– Где я?
– Дома. Ты у себя дома, Летчик, – ласково и успокаивающе, как ребенку, очнувшемуся от ночного кошмара, сказал Ян. – В моей комнате.
Летчик слабо засмеялся:
– Какая чушь… Что я здесь делаю?
– Ты ходил во сне, Летчик. И говорил всякий вздор. Пошли, я провожу тебя.
Летчик запротестовал – но так неуверенно, что через минуту они уже шли извилистыми коридорами Дома.
– Очень болит голова, – виновато пожаловался Летчик. – Наверное, мне досталось в драке с волками…
Ян кивнул. И посоветовал:
– Прими снотворное. Пару таблеток.
– Я хочу проводить тебя утром, – безвольно возразил Летчик.
– Не стоит. Я уйду через час.
– Тогда я не буду ложиться.
– Тебе надо уснуть, – твердо и настойчиво произнес Троев. – Провожать меня не надо. Ложись.
– Хорошо. Я лягу. Счастливого пути, Ян.
Дверь его комнаты закрылась. Ян продолжал стоять, тупо глядя на некрашеную деревянную стену. Ровные, одна к одной, доски. Аккуратно вбитые медные гвозди. Яркое пламя свечей, которые никто не зажигал…
Сон. Просто-напросто сон. Граница между жизнью и смертью. Где бродит душа, когда человек спит? Какие тайны всплывают из глубин сознания?
Сон. В нем можно вспомнить врага. Достать оружие и ввязаться в давно проигранную драку. Попытаться победить в споре, для которого когда-то не хватило ни слов, ни сил. Искупить вину – которую не искупишь…
Сон.
Ян двинулся вперед. На секунду остановился у двери, слегка приоткрытой – в Доме не было внутренних замков. И вошел в полутемную комнатку.
Старик спал. Лежала на столе недочитанная книга, тускло светила непогашенная лампа. Пахло лекарственными травами – тоскливый и жалкий запах старости.
– Проснись, – вполголоса попросил Ян. – Проснись, Старик.
Мгновение – и спящий шевельнулся. Посмотрел на Яна – спокойно и внимательно, с той легкой отстраненностью, которую могут себе позволить лишь очень старые люди.
– Что-то случилось, Ян? В Доме беда? – тихо, но отчетливо прошептал Старик.
Ян замотал головой:
– Нет… Не в Доме… Ты был когда-то врачом, Старик.
– Я не помню этого. – Голос стал тверже.
– Знаю. Но ты был врачом и сможешь мне помочь.
– Как? – слегка дрогнул голос Старика. – Я ничего не помню, Ян!
– Отвечай не раздумывая, вот и все.
– Хочешь заставить работать мое подсознание?
– Оно уже работает.
По лицу Старика скользнула усмешка.
– Верно… Я всегда догадывался, что ты знаешь больше, чем мы… Я попробую, Ян.
– Меня мучают кошмары, Старик. Нет, наверное, я не прав. Меня мучают сны. Один и тот же сон, который повторяется время от времени. Он… как фильм с продолжением. Я встречаюсь там с людьми… целой группой людей. Путешествую, воюю… Это интересно, и, как правило, сон идет так, как мне хочется… Ты знаешь про такие случаи?
– Да.
– Вот видишь, Старик, получается. Я был прав…
Ян отвел глаза от лица Старика. И продолжил:
– Я разговариваю во сне… спорю, советуюсь. Иногда узнаю что-то новое.
– Это тебе лишь кажется. Ты споришь и советуешься сам с собой.
Ян засмеялся:
– Да, пожалуй. Я тоже так считаю. Но понимаешь, иногда во сне происходят неприятные события. То, чего я не хочу. Порой я оказываюсь на волосок от гибели. Этот мир… он живет по моим законам. Но порой трактует их по-своему.
– И это возможно… – Старик присел на кровати. Провел рукой по переносице, словно поправляя несуществующие очки. – Вероятно, ты был знаком с ними раньше? С героями своих снов? Какой-либо душевный конфликт… сильные переживания, связанные с ними. Мозг пытается осмыслить ситуацию, переиграть ее заново. Оправдать их или, наоборот, обвинить. Отсюда конфликты, неожиданные для тебя самого.
Ян откашлялся. Сказал неожиданно охрипшим голосом:
– Да нет, их не в чем обвинять или оправдывать. Все было справедливо. Может быть, просто тяга к общению с людьми, которые очень далеко… Старик, мне нравятся эти сны… но иногда хочется отдохнуть от них. Ты можешь дать совет?
– Принимай снотворное на ночь. Пару таблеток.
Ян нахмурился:
– Но ведь… Впрочем, понятно. Совет самому себе.
– Не понимаю, Ян.
– Все в порядке. – Ян улыбнулся. – Большое спасибо, доктор.
– Не за что, лейтенант, – задумчиво ответил Старик. – Случай весьма интересный.
– Присматривайте тут за Роном, – коротко бросил Ян, отходя к двери. – Мальчишке понравилось купаться, но не стоит пускать его на озеро в одиночку.
– Хорошо, лейтенант, – согласно кивнул Старик. – Не беспокойся.
…Кирпичная стена, вся в выбоинах и темных пятнах. Седой затылок человека, медленно идущего к стене…
Капитан Ян Троев торопливо прошел по коридору. Лишь у комнаты Даны он замедлил шаги – но так и не остановился.
Щелкнул засов, выпуская его из Дома. Очутившись в ночной прохладе, Ян перешел на бег. На опушке леса он позволил себе остановиться.
Дом поблескивал синеватым небьющимся стеклом, закрывающим широкие окна. Толстые бревна, грубый камень, кованые ставни, обитая железом дверь. Маленький форпост покоя и счастья в жестоком мире. Дом…
– Сны бывают страшными, но покой дают и они, – негромко сказал Ян. – Это спор самого с собой.
В боевом комбинезоне и ботинках бежать стало труднее. Но до самых Горелых равнин капитан Троев не останавливался. Дальше стало легче. Мимо Оранжевых скал, через Стеклянный лес. К той неизменной точке, где тело становилось легким, невесомым, а мысли туманились. Где все сильнее хотелось проснуться…
Капитан Ян Троев вышел из штабного транспортера еще до рассвета. Продрогшие от ночной сырости часовые подтянулись при его появлении.
– Долго я спал? – ни к кому не обращаясь, спросил Троев.
– Час-полтора, – уверенно ответил солдат с сержантскими шевронами на рукаве. – Не больше.
– Спасибо.
Часовые переглянулись. Тот, что помоложе, пожал плечами. Сержант ухмыльнулся: «Бывает».
– Поселок уже прочесали? – так же безлично и так же вежливо спросил Троев.
– Скорее всего. Полчаса, как все стихло. – Сержант потянулся к кнопке коммуникатора. Но Троев покачал головой:
– Не стоит. Я сам проверю патрули. А вы, когда сменитесь, выпейте коньяку. Ночь сегодня холодная… Скажите интенданту, это мой приказ.
Сержант довольно улыбнулся, представив себе бессильную злость разбуженного под утро интенданта. Его напарник, выждав, пока Троев отойдет от вездехода, сказал:
– Капитан у нас со странностями. Но мужик отличный. Облокотившись на холодную броню транспортера, сержант достал сигарету. Неохотно ответил:
– Да как сказать… Года три назад полковой врач помог бежать пленному. Тот был совсем еще мальчишкой, а Троев пригрозил расстрелять его без суда.
– Ну и что Троев?
– Расстрелял врача. Без суда.
– Все правильно.
Сержант щелкнул зажигалкой.
– Говорят, врач был другом его родителей. Лечил Яна с пеленок.
– Война, – неуверенно сказал часовой.
Сержант сплюнул.
– А наша связистка, Дана… Когда у Вертхола нас взяли в кольцо, она предложила сдаться. Не только Троеву, всем сказала, дуреха… Ну и он по приказу о борьбе с паникерами…
Затянувшись дешевым крепким табаком, сержант добавил:
– Не хотел бы я носить такой груз, как у него.
В центре поселка десяток усталых десантников растаскивали свежие развалины. От мокрых обугленных досок, почерневших кусков бетона тянуло гарью.
– Мы нашли его, капитан, – доложил кто-то Троеву. – Нашли и уничтожили, как вы приказали.
Ян молча смотрел на кусок брезента, где лежал тот, кого во сне звали Роном. Сгоревшее лицо стало неузнаваемым. В глубине души Ян обрадовался этому. Обидно было бы убедиться, что на самом деле «Рон» был совсем другим.
– Ему лет четырнадцать, – хмуро сказал Троеву десантник. – На кой черт ему эта война? И ведь знал, на что идет. Сидел с таким боезапасом, весь дом разнесло…
Отвернувшись от брезента, он добавил:
– Не дай Бог во сне увидеть…
Троев не ответил. Он смотрел на маленький металлический значок, когда-то золотистый, а теперь темно-бронзовый. Приколотый к отвороту куртки, он казался недогоревшим язычком пламени. Выдавленные буквы скорее угадывались, чем читались. «Рону, чемпиону школы по плаванию».
Медленно, но неотвратимо, словно на плечи ему легла тяжесть целого мира, Ян склонился над брезентом.
Никогда больше он не взберется на льдистые пики Диких гор. Никогда не проплывет по Сухой реке, никогда не встретит утро на Вечерних холмах. Никогда не пройдет по Стеклянному лесу, звенящему под порывами ветра.
Только во сне можно дружить с теми, кого ты убил. Только во сне можно победить в проигранном споре.
– Мне некуда больше бежать, Рон, – прошептал Троев. – Я такой же трус, как и ты. Мне будет слишком страшно за вас, если я вернусь в Дом.
Капитан Ян Троев по-прежнему служит в Десантном Корпусе. Его бригаду перебрасывают с планеты на планету – и она действует столь же успешно, как раньше. Разве что проявляет меньше инициативы – да и неудивительно, ведь капитан Ян Троев ходит теперь с глазами мутными и стеклянными от выпитого снотворного. Он принимает таблетки каждый вечер, в такой дозе, которую молодой и циничный полковой врач назвал «полусмертельной». Может, он и прав, но на медицинские советы Троев не реагирует. Он говорит, что проиграл какой-то спор, и продолжает принимать лекарство – в один и тот же час, каждый вечер, перед сном, в котором капитану Яну Троеву больше нет места.
