Год 2002. Михаил
27.04. 15 час
Константинополь, Сары-йер. Автомастерская «Левша»
Гейнц продолжал вытирать руки — чисто механически. Они уже давно перестали быть маркими. А чистых рук у механика просто не может быть, даже если он неделю проработает прачкой в китайской прачечной.
— Я уже знаю, — сказал он. — Фрекен Зоя звонила. Мы отправим ей на помощь Юру.
Здесь будем управляться сами. Денег там не нужно?
— Нет, это полицейский госпиталь…
— Он очень тяжело пострадал? Я не стал расспрашивать Зою, она была взволнована.
— Тяжело, Гейнц. Боюсь, это не на один месяц.
— Да-а… — Гейнц присвистнул.
Тедди был совладельцем мастерской; на его плечах лежала вся денежная и юридическая часть. Теперь придется нанимать бухгалтера со стороны, а это всегда невыгодно. По многим причинам.
— «Опель» я оставлю, — сказал я.
— Конечно.
— У тебя не найдется подержанного мотоцикла?
— Именно мотоцикла? Я спрашиваю, потому что есть несколько автомобилей. Может быть…
— Нет, я предпочел бы мотоцикл.
— Можно посмотреть. Мы ничего не готовили к продаже, потому что нас буквально завалили автомобилями… Пришлось даже нанимать двух рабочих. Большой спрос на недорогие автомобили. И одновременно большое предложение.
Большой спрос и большое предложение… На площадке и на эстакадах стояло с десяток еще не слишком старых, но уже многое повидавших машин. Гейнц и его команда: моторист Юра Турчин и слесаря-универсалы Руперт и Гайнан — превращали их в почти новые. Среди ординарных «опелей», «Маргарит» и подобных им я с удивлением увидел «роллс-ройс» и «алмаз». Гейнцу, наконец, крупно повезло.
Мотоциклы стояли в железном боксе, буквально раскаленном солнцем. Всего их было шесть штук, но интерес могли представлять только два: старый кроссовый «Байер», переделанный на двухместный, и итальянский «гаудэамус» — машина более новая, но и более тяжелая.
— Ты их пробовал? — я показал на своих избранников.
— Да. Моторы отличные. «Гау» разгоняется немного медленнее, но идет ровнее.
«Байер» немного рыскает. Это их общая беда.
— Понятно… — Я приложил ладонь к накладке на баке «Байера», сравнил ее с накладкой «Гау». — Значит, моторы одинаково хорошие? Ты мне сдашь напрокат «Байер»?
— Возьми. Михаил, скажи мне: это как-то связано с тем, что произошло с Федором?
— Да. На тысячу процентов.
— Тогда ты можешь не доставать кошелек. Мотоциклом ты будешь пользоваться за счет предприятия. Если нужно что-то еще, скажи.
— Ты можешь сделать другие накладки, потолще? Мне нужно спрятать пистолет.
Гейнц внимательно посмотрел на меня. Потом снял накладку, внимательно на нее посмотрел — снаружи и изнутри.
— Пойдем в мастерскую, — сказал он.
Через час я выехал из ворот «Левши». Сумка была плотно пристегнута к боку багажника, с другой стороны для равновесия висела полная канистра. Коленями ощущались не слишком удобные, толстые и твердые накладки. Под левой были обоймы, под правой — пистолет. Нужно две секунды, чтобы отогнуть тонкий резиновый клапан и выхватить оружие…
Тина сидела в кофейне, где я ее оставил. Там работало видео, и полтора десятка посетителей внимательно смотрели на экран. Я пока ничего не видел и тем более не слышал, но уже ясно было: произошло что-то еще.
Я подошел к столику. Тина взглянула на меня. Потом выдохнула воздух — так, как выдыхают сигаретный дым: через вытянутые губы.
— Мобилизация, — сказала она. — И — сообщили о похищении наследника.
— Именно похищении?
— Да.
— Кого мобилизуют?
— Пока только первую очередь. Моряки, морская пехота, егеря. У тебя какая?
— Третья. Войска управления и связи.
— Об этом пока не объявляли.
— Хорошо. Значит, войны не будет. Поехали.
— Поехали, — она встала. Выходя, я положил на стойку рубль. Буфетчик не заметил.
Он смотрел на экран, и по лицу его катились капли пота.
