Глава 1
НОЧЬ ШЕРШНЕЙ
1. Пейзаж после битвы
– Ну что, – спросил Юстиан, обводя всех взглядом, – кажется, пора подвести итоги?
Собственно, никто его не уполномочивал, но по привычке, как председатель воображенцев, он взялся вести собрание. И слава росским богам, опыт в таких вещах много значит.
Кроме него творцов представляли двое: щуплый Игорёк, скандалист и выдумщик, и бородатый Власий, прозванный так за устрашающий вид или, наоборот, старавшийся соответствовать имени. От спецов были электронщик Тим, приятель Вадима, сложением и суетливостью похожий на Игорька, и ещё один технарь, Конрад, – седой и костлявый, большой дока по части материалов. Не помешал бы кто-нибудь от биологов, но все они настолько увязли в исследованиях, что толку от них было чуть. Ещё присутствовали росский князь Брон с парой шкафоподобных «советников», гардейка Кира и сам Вадим – все в шипастых пластиковых доспехах-скафандрах и при оружии, будто до сих пор ждали ответной атаки Шершней. А заварившая эту кашу Эва, огрская ведьма, как сгинула после штурма вместе с Адамом, так больше не возникала.
Расположились они в уютном зальчике с единственным «кровяным» фонтаном по центру, вокруг трёх округлых столов, сервированных с необычной для вчерашних крепостных роскошью. (Впрочем, те уже не обращали на неё внимания – как и на жуткую фонтанную скульптуру, до сих пор шокирующую Вадима.) Обслуживали их несколько безмолвных и милых девушек, переправленных в бывшее Шершневое Гнездо первыми же рейсами вертушек – вместе с самым насущным из имущества.
Вообще росичи устраивались здесь на диво споро и, судя по всему, надолго. Весь Подземный Замок, такой пустынный ночью, теперь гудел на разные голоса и вибрировал от топота многих ног, старавшихся там, где не справлялись тележки. Новым союзникам, иудеям и ордынцам, выделили обособленные от Замка филиалы, наверняка показавшиеся им великолепными. (К счастью, они не видели, что перепало самим росичам.) Видимо, и «раввин» Гош, и каган Бату неплохо поживились при набеге, поскольку не спешили напоминать о делёжке. Или увлеклись ревизией новых богатств – словно малые дети, угодившие в магазин игрушек.
Впрочем, ещё раньше это просмотрел Брон и не отыскал там ничего настолько стоящего, чтобы пожалеть для союзников. Ну, пара вертушек – иудеям, для равновесия. Ордынцы захватили при штурме четыре «ворона», ещё пять Брон обнаружил в запасных ангарах. В итоге у него оказалось семь штук – это не считая полудюжины турбореактивных «шмелей», найденных в Замке. И доспехами он себя не обделил и не собирался раскрывать их исключительную ценность, надеясь выменять ещё – у того же Гоша, к примеру. А может, и Бату, «сын степей», на что позарится.
Неудовлетворённым остался лишь Винт, глава сутеров, но и ему много чего наобещали, а кое-что и подбросили – лишь бы не сорвался с крючка. Кто поручится, что, разобидясь, Винт не захочет взорвать Замок? Или не приведёт своих недавних друзей, крепостников? Конечно, вероятность мизерная, но пренебрегать ею не стоит.
– Ну, – снова спросил Юстиан, – так кто желает высказаться?
И снова не отозвался никто – ни из творцов, ни из спецов. Мало, что они друг друга дичились, так ещё сковывало присутствие крутарей. Действительно, разные касты – даже породы. Крутари-то и меж собой едва научились ладить, но почему эти умники так враждебны к другим?
Со вздохом Вадим поднял руку – должен же кто-то вызвать пальбу на себя?
– Чего нам не хватает – это хорошего психолога, – объявил он.
– Намёк, да? – сейчас же окрысился Игорёк. – Хотелось бы знать, на кого?
– В первую очередь, на голышей, – ответил Вадим. – Во вторую – на Шершней. Почему первые по развитию чуть выше обезьян, а вторые не могут ответить ни на один серьёзный вопрос?
– Чего странного? – выскочил Тим. – Обычная блокировка памяти!
– Обычная, вот как? – осведомился Вадим. – Тогда, может, объяснишь, каким образом это достигается и как её снять?
– Не мой профиль! – отрезал технарь.
– И я о том, – согласился Вадим. – С профилями у нас недобор. Бог с ними, со спецами, надыбать бы на приличного любителя!
– Что до голышей, можно предположить задержку в развитии, – сказал Юстиан. – Помните детей, похищенных зверями? Если на первые несколько лет голышей изолировали от людей…
– Тебе не кажется, что здесь налицо потомственный идиотизм? – спросил Игорёк.
– На лице! – обрадованно пророкотал Власий, но его приятель каламбуром пренебрёг и продолжал:
– Их либо выводили на протяжении поколений, отбраковывая умников, либо поднимали такие же дебилы, лишённые речи!.. Впрочем, бог с ними. Ясно одно: рассказать про здешние чудеса они не могут.
– В отличие от Шершней, – добавил Вадим.
– С ними дело серьёзней, – подтвердил Игорёк. – Такое ощущение, что им всё до лампочки: будут их пытать или прикончат.
– Уже пробовали, – сообщил Брон и усмехнулся на округлившиеся глаза творцов: – Не я – ордынцы. Никакого проку!
– Ну да, – упавшим голосом заключил Игорёк, – вот я и говорю…
– Дело не в равнодушии, – снова вступил Вадим. – Эти парни чего-то боятся – сильнее смерти, сильнее боли. При том, что совесть атрофирована напрочь – даже в усечённом варианте, для самого узкого круга. И страх этот впечатан так глубоко, что одолеть его можно лишь ценой распада сознания.
– Эка хватил, – прогудел Власий. – Ещё про заклятия вспомни!
– И потом, чего можно бояться сильнее смерти? – опять начал заводиться Игорёк. – Не бога же? Бога можно лишь почитать.
– Смотря какой бог, – возразил Вадим. – И вообще, что он есть? Возможны варианты.
– «Бог есть любовь», – с иронией процитировал Власий.
– Допустим. И любить его следует больше, чем самого близкого из людей, включая себя, – тогда ради бога не жаль и жизни. Но, повторяю, в Шершнях нет ни любви, ни совести, ни чести – ничего, пустота, вакуум!.. Даже ордынцы рядом с ними кажутся ангелами.
– Ну, так, – принялся загибать толстые пальцы бородач, – бог у нас уже был, ангелы были… Не хватает дьявола.
– Именно, – снова заглотнул наживку Вадим. – Предположим, Шершни «продались дьяволу». Что это значит?
– И что же? – глумливо спросил Власий, прихлёбывая густейший чай. – Наверное, отсутствие души? – И загнул третий палец.
– Подчинённость, – сказал Вадим. – Притом абсолютную. Замену горизонтальных связей на вертикальные – жёсткая пирамидальная структура, скорее всего, подкреплённая энергетически. Вспомните их чёткие градации в силе – ступенька за ступенькой, от рядовых Шершней через вожаков к главарю. Вот это действительно монстр!
– При условии, что он вам не померещился, – съехидничал Игорёк. – Проломить такие ворота – это же надо!.. А может, он взорвал их?
– Брон, – попросил Вадим. – Не для разглашения, а?
– Не знаю, наберётся ли, – с сомнением откликнулся тот. – Всё же потратились сегодня изрядно. Ну ладно, на один-то удар…
Князь плавно поднял руку, покрутил пальцами, показывая пустую ладонь, затем сжал кисть в кулак – так же медленно. Прикрыл глаза, концентрируясь. И вдруг рука исчезла с коротким сухим треском, а в столешнице возник аккуратный пролом длиной в полметра – по крайней мере, так это выглядело для изумлённых творцов.
– Кой-чему мы научились, – пояснил Брон. – Но это уровень вожака – вряд ли выше. К тому ж разовый выплеск.
– Убедились? – сказал Вадим. – Кстати, что выяснилось насчёт доспехов?
– Мало, – нехотя откликнулся Конрад. – Такого пластика я в жизни не видал. Но за дюжину лет могло проклюнуться всякое – в Институте и за Бугром. Материал замечательный, спору нет, прочности потрясающей, на уровне титановых сплавов. Однако ничего запредельного, если не считать… – В нерешительности спец замялся.
– Что? – подстегнул Брон. – Не томи!
– Снаружи латы будто плёнкой подёрнуты. Химически она не обнаруживается – как и через самую мощную оптику. Скорее тут применён физический эффект, хотя, – Конрад виновато пожал плечами, – это не моя епархия… Есть у вас приличный физик?
– Спецы! – презрительно сказала Кира. – На каждого по лоскутку. У вас и в постели узкая направленность?
– А на мечах что? – спросил Вадим. – Тоже плёнка?
Конрад кивнул.
– Там она действует иначе, – добавил он. – Насколько я понял, главное её назначение – компенсировать защитное покрытие лат. И обычные материалы она словно бы размягчает, ослабляя молекулярное притяжение… Впрочем, это лишь догадка. – И спец снова пожал худыми плечами, стыдясь своей некомпетентности.
– Помнится, ты помянул заклятие? – обратился Вадим к Власию. – Добавь к нему оружейные заговоры.
– Полный бред! – подтвердил бородач. – А нельзя покрыть такой «плёнкой» пули?
– Наверное, можно, – откликнулся Конрад, – если знать – как.
– Исчерпывающий ответ! – просиял Власий. – Благодарю.
Седой спец шевельнул губами, и только Вадим расслышал угрюмое: «Да подавись!»
– Насчёт пуль не обещаю, – предупредил он, – но стрелы из того же комплекта вполне могут объявиться. Так что готовьтесь к сюрпризам.
Судя по метнувшимся к нему взглядам, Брон и Кира приняли информацию к сведению – впрочем, как и спецы. За творцов Вадим бы не поручился: их это затрагивало мало.
– Вообще, загадок хватает – на все вкусы, – добавил он. – Взять хотя бы само Гнездо – грандиозное же сооружение! Когда его строили, кто, какими средствами?
– Сколько похищенных обнаружено? – осведомился Юстиан.
– Сотни, – ответил князь, – если не тысячи. – Он усмехнулся: – Похоже, медикам не до подсчётов.
– Ну да, – не ко времени хихикнул Тим. – «Жаль, что мы не услышали начальника транспортного цеха!»
– Боюсь, многих недосчитаемся, – поморщась, сказал Вадим. – Шершни не только складировали людей, а и, – он укоризненно глянул на Тима, – умерщвляли. Мы обнаружили подобие разделочного цеха: освежёванные, выпотрошенные тела, вскрытые черепа…
– Господи! – потрясённо выдохнул Игорёк. – Но зачем?
– Мелькала безумная идея, что «химию» Шершни гонят из людей, – ответил Вадим. – А может, у них такие религиозные обряды – это к вопросу о дьяволе, – добавил он небрежно. – Трупов, в общем, немного – для серьёзного производства вряд ли хватит.
– Меня сейчас стошнит, – объявил Игорёк. – Он говорит о них, точно о коровьих тушах!
– Именно, – спокойно согласился Вадим. – Я же вегетарианец.
– По идейным соображениям, верно? – прогудел Власий. – А вот ты, Игорёк, каждому подбитому мотыльку готов сострадать, зато бурёнок уминаешь за милую душу!
– Между прочим, – заметил Юстиан, – наши хозяева рискнули жизнями, чтобы отбить похищенных, и не нам, пришедшим на готовое, укорять их в бесчувственности.
– Ну да, «что сделаю я для людей!» – со смешком поддержал бородач. – Как говаривал классик. А чесать языки да подпускать слезу все умеют.
Заклёванный своими же, Игорёк насупился, обиженно поджал губы.
– На последнем заседании воображенцев, – продолжил Вадим, – обсуждалась занятная теорийка: о Хаосе и Порядке, о сознаниях-отражениях и телах-скафандрах, о телепатостанциях, как биологической основе совести, и жизне-силе, – помните? – Он помолчал, давая творцам время сосредоточиться, и добавил: – Почему не попробовать включить туда пирамиду Шершней, а заодно – новые возможности росичей, продемонстрированные Броном? Похоже, это явления одного порядка. Собственно, затем вас и пригласили сюда, а не для копания в частностях – этим пусть занимаются спецы.
– Легко сказать! – пробурчал Власий. – Одно дело пробавляться умозрительной эквилибристикой…
– Уморительной, – поддакнул Игорь.
– Вам мало конкретики? – спросил Вадим. – «Их есть у меня».
– Например?
– Кто-нибудь из вас может видеть сознание? Вот я могу.
– Но позвольте! – опять взвился Игорёк. – Всё ж заявление не из рядовых. Почему мы обязаны верить?
– Это – как угодно. На усмотрение каждого.
– Хорошо, – сказал Юстиан. – А подробности?
– К примеру, где оно помещается? – прибавил Власий.
– Обычно – в мозгу, – ответил Вадим. – Действительно, у заурядов оно не покидает пределов черепа. Но есть другая категория…
– Вроде тебя, – буркнул Игорь.
– Вроде Брона, – возразил Вадим. – И ещё десятка бойцов, схлестнувшихся с Шершневой элитой. Знаете, что стало с их сознаниями?
– Судя по тому, что мы сейчас наблюдали, – предположил Юстиан, – их души больше не сидят в прежних клетках.
– Именно. Они вышли на новые рубежи – теперь их ограничивает поверхность тела. Правда, энергии хватает лишь на всплески, но ведь это начало. А когда парни смогут поддерживать такой уровень постоянно – представляете, кем они станут?
– Богатырями, – сказал Юстиан серьёзно.
– И что для этого требуется? – спросил Власий. – Новые стычки? Встречи с носителями Тьмы?
– Закон индукции, – подтвердил Вадим. – Для каждого очередного прорыва требуется противник рангом выше. И кто сумеет пройти по ступенькам до самого верха…
– Есть ведь и другие, – заметил Юстиан, пристально на него глядя, – у кого сознание расплывается ещё шире.
– Тогда оно зовётся мысле-облаком, – сказал Вадим. – А присуще это магам и ведьмам, носителям Хаоса… да ещё, наверно, вампирам, – прибавил он, вспомнив «короля» Шершней, – хотя у тех скорее мысле-спрут. Но магам проще манипулировать сторонними объектами, чем собственным телом, – уж так они устроены.
– Разве нельзя совмещать?
– Быть богатырём и магом одновременно? That depends!.. Может, и нельзя, но кто запрещает пробовать?
– Для этого надо быть универсалом, – пробурчал Власий.
– «И я знаю этого человека!» – неожиданно возгласил Тим и хихикнул.
Повернувшись, Вадим внимательно на него посмотрел.
– Лучше покажи, что сам умеешь, – предложил он. – Забыл: я вижу тебя насквозь!
Теперь и остальные уставились на спеца.
– Ну что, – пробормотал тот, неловко ёрзая. – Мало ли чего с испугу отчебучишь? Поглядели б вы на этих Шершней!..
– Душа в пятки ушла? – спросил Вадим. – А вернуться забыла. С тех пор и блуждает вокруг облаком. Так ведь, темнила?
– Ма-аленьким таким облачком, – подтвердил Тим, ухмыляясь. – Совсем крохотным. Когда вокруг пошла рубка, мне так захотелось сгинуть с глаз, что на пяток минут я стал невидимым.
– Байки! – фыркнул Игорь. – Или глюки. Ты б ещё полетал!..
– Конечно, я бредил, – легко согласился спец. – А сейчас и вас заморочу.
Выпучив глаза, он уставился на свою тарелку. Внезапно та снялась со стола и поплыла к Игорьку, мерно раскачиваясь. С открытым ртом тот наблюдал за её приближением, потом вдруг вскочил, роняя стул, и прыгнул в сторону. Власий было заржал, но тут же поперхнулся и принялся кашлять, багровея лицом.
Пока Тим не расшалился всерьёз, Вадим своим облаком вернул тарелку на место.
– Вот такая конкретика, – заключил он. – И что тут сыграло роль: индукция или страх, – решать вам.
После паузы, необходимой для демонстрации независимости, у творцов наконец заработала фантазия, уже напитанная впечатлениями и получившая разгон в нужном направлении. Состав участников был оптимален для мозгового штурма – этому же способствовали наличие внимательных слушателей и симпатичной обслуги, вкусная еда. А вот напитков крепче кофе здесь не подавали, чтоб «штурмовики» не пытались слишком уж подхлёстывать воображение.
С удовольствием Вадим наблюдал, как одна за другой выстреливаются идеи и мячиками скачут меж творцов, испытываясь на прочность, обрастая плотью, – чтобы затем лопнуть или сделаться одним из кирпичиков мироздания, возводимого наново. Дабы не утруждать творцов рутиной, возле них пристроилась девочка с компом, и все достойные внимания гипотезы сбрасывались ей – для прочной фиксации и дальнейшего осмысления. Тим и Конрад следили за процессом с увлечением, однако благоразумно помалкивали.
– Ну, это надолго, – тихонько сказал Вадим, наклонясь к Брону. – Как у нас с транспортом?
– В чём дело? – насторожился крутарь. – Хочешь оставить этих психов на меня?
– Поручи их Тиму, – посоветовал Вадим. – И окружи девочками – они такое любят. А мне надо смотаться домой – забрать приборы, книги, барахлишко какое-никакое.
– А как же «шмели»? – вспомнил Брон. – Ты ведь у нас главный водила!
– Скажи ещё «конюший», – засмеялся Вадим. – Дай дух-то перевести – ведь вторую ночь без сна!.. Когда ближний рейс?
– Я с тобой, – сейчас же сказала Кира.
– Ну-у, ребята! – протянул Брон. – Бросаете меня одного?
– Ага, – подтвердил Вадим. – Если не считать этой кучи народа. А ты как думал, князинька? Править – дело хлопотное. – Неслышно он поднялся, кивнул на прощанье. – Распорядись, да?
Вдвоём с Кирой они оставили зал, прошли тремя длинными коридорами, сторонясь взбудораженных, спешащих по делам крутарей. На подвернувшейся тележке добрались до ангара, впервые увидав его при свете дня. Здесь уж дожидался «ворон» с парой росичей на борту. Были они из той когорты витязей, отобранной лично Броном, которую Вадим зарядил многими навыками, включая водительские, – переписав напрямую из своей памяти.
Без разговоров признав его превосходство (чего никогда не сделали бы творцы), росичи уступили гостям кабину, а сами отправились в салон – соснуть, сколько успеют. С обычной радостью Вадим бросил вертушку ввысь, направив по знакомому маршруту. Припорошённая ночным снежком зелень гляделась колоритно, однако по-летнему жаркое солнце уже расплавляло сугробы, и через час-другой лес обретёт привычный вид. Всё-таки тут слишком близко от города, чтобы суточные перепады натворили таких же дел, как на подбугорных склонах.
– Ну хорошо, – заговорила Кира, – допустим, я поверю в чудеса – тем более, и со мной творится странное. Но откуда свалилось всего так много и сразу? Будто нарыв лопнул.
– Сама ж и ответила, – сказал Вадим. – И «нарыву» этому дюжина лет – на днях юбилей.
– Имеешь в виду Отделение?
– Впрочем, вру, – поправился он. – Отделение следовало подготовить. Вспомни те пограничные лазеры – нехило для губернии, да?
– Тогда мы возвращаемся к Основателю…
– Государственный был человек – этого не отнимешь. – Вадим вздохнул. – А как он радел за державу, какую кампанию развернул!.. Тоже требовал от всех гражданской ответственности: чтоб каждый прекратил беспокоиться о себе, а пёкся отныне токмо об народе – понимай, государстве. И знаешь, когда Мезинцев пошёл в гору? Аккурат за два года до Отделения!
– А почему «аккурат»?
Потому что в это же время возникла Эва, мысленно ответил он. Стало быть, тут вызревало по меньшей мере два «нарыва».
– Боюсь, дело куда серьёзней, чем представлялось вначале, – произнёс Вадим вслух. – Все эти странности выстраиваются в систему. Мы будто пересеклись с параллельным миром, где даже у природы иные законы, где люди похожи на зверей, а звери и вовсе чудища. Где чудеса в порядке вещей – как и те, кто на них паразитирует.
– Опять вампиры? – недоверчиво хмыкнула Кира. – Конечно, я всегда любила страшные сказки…
Её лицо сморщилось, и даже это гардейке шло – что значит хорошая наследственность!.. Знать бы, от кого.
– Ладно, выдвигаю гипотезу. – Вадим пожалел, что с ними нет Тима, всегдашнего его оппонента. – Собственно, кто такие вампиры и что мы о них знаем? Ну, питаются кровью, не любят света, серебра, осины, чеснока, очень сильны, очень чутки, как правило, жестоки (точнее безжалостны), практически бессмертны – в том смысле, что не стареют и почти мгновенно заживляют раны. Владеют гипнозом, то бишь умеют подчинять чужую волю… Всё?
– В гробиках спят, – подсказала Кира.
– Это уже экзотика, не по существу. А вот то, что их сон по глубине почти равен смерти, сгодится для полноты картины. Итак, что имеем?
– Ну, что?
– Существ идеально отрегулированных, вполне бессердечных и напрочь лишённых изменчивости – то есть тех искажений в программе, которые, накапливаясь за жизнь, приводят к старению, затем и к смерти. В их сознаниях нет Хаоса, только Порядок – изначальная вселенская Программа. А кровь насыщается в их сознаниях именно этим – отсюда её восстанавливающие свойства. Вспомни «мёртвую воду»!..
– Вампиры, «мёртвая вода» – бр-р-р, – Киру и вправду передёрнуло. – Чушь какая!
– Но ты же сама наблюдала исцеление?
– Мало ли что я наблюдала!..
– Здравый смысл – штука полезная, – заметил Вадим. – Только не делай из него культа. Собственным глазам тоже приходится верить. И если нет объяснений попроще…
– Хорошо, а им-то зачем чужая кровь? – спросила девушка. – Что за гурманство такое? Ну поели хотя бы мяса!..
– Оборотни как раз жрут его охотно – правда, живое, с той же кровью. Похоже на переходную стадию, нет? А вот вампиры в кормёжке не нуждаются – у них другие источники энергии. И кровь нужна им не для подпитки.
– Интересное кино! – удивилась она. – Для чего же?
– А ты забыла, кого они вылавливали? Спецов да творцов – причём настоящих, способных на дальние прорывы.
– Психов, – буркнула Кира.
– В какой-то мере, – согласился Вадим. – В творчестве редко обходится без побочных эффектов. Нужны прочные корни… либо идеальное равновесие. Сознания творцов перенасыщены Хаосом, иначе б они не смогли создавать. Я не удивлюсь, если над кровопийцами окажется ещё кто-то, пожирающий мозги.
– Господи, зачем?
– Чтобы не обрушиться в Подземелье, откуда он вышел, – произнёс он, смакуя подвернувшийся образ. Затем пояснил: – Чтоб зацепиться за наш мир, вампирам нужно поддерживать в себе некую концентрацию Хаоса – иначе их утянет в родную стихию, во Тьму. По сути они роботы: могучие, отлично запрограммированные, с громадными ресурсами мозго-компа, – но мёртвые. И если не получают обычной дозы крови, испытывают ломку, на манер наркоманов, – наверно, ещё болезненней. Это уже не просто голод, а – Голод!..
– Когда я бродила по Гнезду, наткнулась на пару трупов со вскрытыми черепами, – сообщила Кира. – Ты о них знал?
– Нет, – ответил Вадим, помрачнев. – Но это ничего не доказывает – не бросайся в другую крайность. Мало на свете пресытившихся скотов?
– Одно дело выедать мозги у обезьян…
– У живых? – Теперь передёрнуло и его. – Брось, это то же самое!
– Ладно, бог с ними…
– С кем – с вампирами? – удивился Вадим. – Скорее уж дьявол. Хотя он тоже бог – Тьмы.
– Хватит метафизики! – взмолилась Кира. – Поговорим о Шершнях.
– А они, по-твоему, кто – новая порода людей, инопланетяне?
– Враги, – сказала девушка, останавливая его движением руки. – Это – главное. Меня интересует, что они могут, чего добиваются, кому подчинены. Можешь ответить без привлечения мистики?
– А чем она тебя пугает? Никто ведь не заставляет в неё верить. Рассматривай мои построения, как рабочую модель, облегчающую понимание мира. Нельзя говорить о последствиях, не затронув причин. Ну чем, по-твоему, Белая Магия отличается от Чёрной?
– Господи, Вадим!..
– Белая, а точнее Цветная Магия означает созидание, творчество, – пояснил он. – А Чёрная – власть, подчинённость… ну, ещё знания, полученные у Тьмы. И если для магии нужна внутренняя свобода и прочная привязка к людям (попросту говоря, совесть), то абсолютная власть свободу убивает – а значит, и жизнь. И что из этого следует?
– Ну, что? – безнадёжно спросила Кира.
– Во-первых, что у наших врагов должна быть строгая пирамидальная иерархия, с чёткой дозировкой Силы по уровням и кормушкой на самом верху. Оттуда энергия стекает по этажам, разветвляясь на всё меньшие ручейки, – чем и гарантируется безусловное подчинение. Попробуй-ка возразить – тут же отлучат от жизни!.. Во-вторых, власть для них не только средство, но смысл и цель. А значит, они не успокоятся, пока не подомнут под себя всех. Законы вампиротехники, по старшинству: не доставлять хлопот начальству, беспрекословно ему повиноваться, заботиться о собственном благе. – Вадим хмыкнул: – Всё по классику!
– Постой, – озадаченно сказала девушка. – По-твоему, Крепость уже под ними?
– Возможно, им не хватает нескольких ключевых постов, – ответил он. – Но лишь запахнет жареным… Думаешь, им трудно будет завладеть всем?
Кира покачала головой: этот вопрос у неё сомнений не вызывал.
– А знаешь, как «посвящают» в нежить? – спросил Вадим. – Недавно в нашем КБ устроили переаттестацию управителей – при закрытых дверях и в присутствии оч-чень представительной комиссии из главка.
– Ну?
– В лучших уголовных традициях! – Он хмыкнул. – Правда, там это называется «опустить».
– Ты выдумал – фу!
– Домыслил, – поправил Вадим. – Видела б ты наших боссов после «аттестации» – они даже пахли иначе! И как ещё можно с полной искренностью признать над собой чужую власть? Это только в кино вампир даёт «птенцу» напиться своей крови… Собственно, зачем – для укрепления здоровья? А вот запустить в него щупальце, чтоб вытравить остатки свободомыслия, чтобы все горизонтальные связи заменить вертикалями, подключив к пирамиде… Воистину: «опустить», – под себя!
– Ну хватит об этом, ладно?
– Ты ж хотела конкретики, – усмехнулся он. – Про это лучше знать, чтоб не нарваться. Хотя подмять женщину, наверно, сложней: «естественное – не стыдно».
– А что ещё у нас плохого? – спросила девушка. – Уж выкладывай!
Вадим вздохнул:
– Начался отток крутарей – чего я боялся. Многие не хотят ввязываться в большую войну. Великая цель вдохновляет не всех. Проще уйти в шушеру: навар тот же, а риска меньше. У ордынцев и иудеев ситуация ещё хуже. А что творится у сутеров, боюсь и думать. Они-то с Крепостью скорее сотрудничали: общий менталитет – во как!
– Видишь? – сказала Кира. – А ты всё: крутари, крутари!..
– Других-то нет. Не с вашими же спецгардами это затевать? Лишь бы процент крыс не превысил ожидаемый.
Они уже подлетали к росскому городищу, обнесённому высокой стеной и на две трети накрытому плёночной Крышей, спасавшей от непогоды. Несмотря на раннее утро, жизнь в городке кипела, словно бы половина его жителей готовилась к обороне либо к переезду. Когда Вадим пролетал над оградой, с городской площади поднялась гружённая под завязку вертушка и устремилась в сторону Гнезда. По улицам, в нарушение обычного порядка, гоняли колёсники всех моделей, будто сегодня росичи жалели время на ходьбу.
«Ворон» приземлился на просторном дворе детинца. Сразу же Вадим спустился в гараж и выпросил себе шикарный двуколёсник – из княжеского резерва.
Примостившись за его спиной, Кира продремала всё время, пока колёсник трясся по лесной дороге и по пустынному в эти часы Городу. Кого было больше обычного – это блюстителей. Но по заведённой традиции они будто не замечали машину крутарей.
Ближе к дому Вадим сосредоточился, отводя случайные взгляды. Закатив двуколёсник в подъезд, он перенёс его и Киру этажом выше, спрятав в коридорчике. Затем разбудил девушку, слегка удивившуюся новой стоянке, и отвёл в возрождённую общими усилиями квартиру.
За сутки здесь ничего не изменилось. Зашторенные окна хранили в комнатах прозрачный сумрак, пронизанный редкими косыми лучами, по квартире гулял ветерок, прорываясь сквозь форточные сетки, – самое подходящее место для здорового сна!
– Помнится, я обещала тебя помыть? – утомлённо спросила Кира. – А я – человек слова. Не веришь?
Её глаза закрывались, непослушные пальцы едва справлялись с защёлками, однако «на автомате» она аккуратно складывала доспехи в углу гостиной. Вадим помог девушке раздеться, затем разоблачился сам и понёс её в ванну, подхватив на сгиб локтя. По пути Кира едва не заснула снова, опустив голову ему на плечо. Без лишних церемоний он уложил гардейку под тёплые струи, наскоро ополоснул и переправил в постель. Потом то же проделал с собой, с наслаждением ощутив хрустящие простыни.
– Мы ведь с тобой соратники, правда? – пробормотала Кира ему на ухо, обхватив всеми конечностями. – А соратники должны сплачиваться… Ну?
– Тпру, – буркнул он. – Спи уж, «боевая кобылка»!
Впрочем, осязать её прохладную шёлковую кожу было сладостно. И Вадим с охотой переступил бы через собственный запрет – если б мог. «Это ли не рабство! – с тоской подумал он. – Ах, Эва, Эва… За что?»
– Что тебя гложет? – спросила девушка. – Ведь гложет же!
– Же-же, – передразнил Вадим, однако ответил: – Ума не приложу, что с Юлькой. Трое суток никаких вестей, а ведь я должен её слышать!.. Куда её занесло, жива ли? Если верить Бондарю, последний, с кем она виделась до нас, – её отец… точнее опекун. Может, его поспрашивать?
Но Кира уже спала, вымотанная донельзя. Так что Вадиму не пришлось сражаться за своё достояние, сегодня не ограждённое от посягательств даже трусами.
Он усмехнулся, вспомнив давно отшумевшие дискуссии о дозволенной эротике и недопустимой порнографии. Если спишь с девицей и не пытаешься её подмять, это эротика или… извращение? А мои возбуждающие массажи куда отнести? И когда начинается измена – когда погрузишься в неё на сантиметр? А если мне нравится просто лежать рядом… без погружения, без ласк… и ощущать это юное тело? Н-да… Странная штука – допустимые компромиссы.
Вадим уткнулся лицом в жестковатые локоны подружки и тоже уснул, приказав себе проснуться через три часа. По его нынешним потребностям даже много – если б не Кира под боком, он обошёлся бы двумя.
Но через час их разбудил писк Кириного сотовика, и бесцветный голос Алекса, её шефа, с трудом пробившись через помехи, затребовал девушку к себе. С сожалением она выбралась из пригретой постели, быстренько облачилась в одно из своих парадных платьев, отказавшись даже от настоящего кофе, заимствованного у крутарей.
– Мне с тобой скучно, – сказала Кира на прощание. – Мне с тобой спать хочется. Причём постоянно. – И чмокнула в щёку. – Чао!
Из окна Вадим проследил, как девушка выбежала из подъезда, впорхнула в притормозившую на секунду машину – бесшумную, неприметную, тут же исчезнувшую за поворотом, – и ощутил разом грусть и облегчение.
С одной стороны накрылись эти уютные маленькие радости, связанные с ленивой побудкой, нежностями и шалостями в постели, неспешным наведением марафета, взаимным обхаживанием, превращаемым едва не в эротическую игру… с благодушной трепотнёй за изящно сервированным столиком.
С другой – наконец-то Вадим был один, впервые за столько времени. Словно в анекдоте про схоронившего жену грузина: «Адын, савсэм адын – вах, вах… Савсэм адын, да? Асса!..»
Не одеваясь, он прошёлся по комнатам, проверяя все закутки уже на отдохнувшую, ясную голову. Но место и впрямь оказалось чистым. Даже Эва сюда не заглядывала, увы. Где её-то теперь носит?
И где носит Шершней? Ведь уцелело их немало, и все в латах, при оружии. А к этому не менее трёх вертушек и столько же ходульников. Грозная сила!..
Вопрос: где Шершни прячут технику? То ли у них запасная база, то ли их приняла Крепость – если Рой вправду её детище. Во всяком случае прочесать окрестности не помешает, благо у росичей теперь преимущество в воздухе.
Отодвинув от стены шкаф, Вадим принялся выгребать из ниши свои приборы, расставляя по комнате. И перебирать книги, накопленные за столько лет, – прикидывая, какие из них стоит освежить в памяти, и с сожалением убеждаясь, что помнит все наизусть. Будто его прибывающая жизне-сила взялась и за память, подпирая энергией каждую ячейку, разгоняя временной туман.
Итак, от Шершней следы ведут в Крепость, размышлял Вадим, копаясь в вещах. Уж не на самый ли верх? Ну, не к Первому, конечно, – иначе он не стал бы науськивать на Шершней спецгардов. Но кто-то из Глав вполне мог замараться. Кстати, объяснимо: не имея сил на открытый террор, Рой используют для тёмных дел, с его помощью устраняя конкурентов, оппозицию, просто несогласных. А заодно наваривая, где только можно, благо «свободный мир» всего в шаге.
Или наоборот: это Главы подчинены Шершням? В самом деле, каким должен быть правитель, чтоб ему повиновалось такое чудище, как «король»!.. А на сотрудничество они не пойдут – здесь уж кто кого подомнёт.
Нет, помотал головой Вадим, ещё одной ступеньки я не выдержу. Это куда же нас заведёт!.. В любом случае с крепостниками надо разбираться – пока по крутарям не ударили всеми силами, разнеся вдрызг их непрочный союз. Кажется, параллельные миры: Крепость и частники, – наконец пересеклись. И чем это чревато – аннигиляцией?
Вадим вздохнул: кому интересны домыслы? У крутарей слишком здравый ум, чтобы на таком шатком фундаменте строить политику. Требуются факты, а где их взять? Через Киру? Бог мой, слишком опасно! – испугался он, вспомнив Алису. И Алекс меня к верхам не подпустит. Кто я для него? Неуправляемый, своевольный субъект, способный самому Первому свернуть шею… ну, не свернуть, ладно, а, скажем, выкрасть его. На месте Алекса я поостерёгся б с таким связываться, а он в своих делах не дурее!
Какие остаются подходы – Главк, Студия? Чёрт, больше ничего в голову не приходит… Хотя (машинально Вадим бросил взгляд в окно) есть ниточка. Как же я забыл!
Он сунулся в свой старенький сюртук и удивлённо фыркнул: опа-на! Всего-то пару деньков не надевал, а не втиснуться. Уже предвкушая, Вадим взялся за брюки, ещё недавно свободные, и с трудом натянул на себя. «Ну и бёдра!» – как говаривала медичка в травмопункте. Сваи бы из таких делать.
Нехотя он подошёл к зеркалу, куда давно не заглядывал, и ужаснулся: вот так образина!.. То есть вообще даже красиво (для тех, кто понимает), но очень уж из ряда вон. Пропорции – героические, разве голова великовата: не один к девяти. И кто утверждал, что больше унции в день не нарастить? Похоже, тут счёт идёт на фунты, если не на пуды. Даже если всю последнюю еду пустить на билдинг… И сколько это выйдет?
Кое-как одевшись, Вадим вышел из дома и по знакомой тропке направился к общаге, в которой не был с того памятного утра, когда узнал про гибель Алисы. Следующей же ночью потерял Юлю, на другой день встретил Эву – и пошло, завертелось: крутари, найты, Шершни!.. Не то чтобы наведаться, вспомнить было некогда. А ведь остались неясности.
На всякий случай Вадим отвёл взор старушки-придверной, благо тот уже мало отличался от луча, и по стёртым ступеням поднялся на самый верх. Конечно, к этому сроку общага опустела, словно вымерла. Если кто и задержался дома, то в коридор носа не казал, дабы не напороться на бдящего домового. (Потом доказывай, что не верблюд!)
К счастью, массивная дверь, стерегущая верхний этаж, открывалась прежним кодом, и к ней не пришлось применять силу. Зато следующая, охранявшая покои Марка, на уговоры не поддалась, а потому подверглась взлому, хоть и предельно щадящему.
Ласковый насильник, ну да! – усмехнулся Вадим и вступил в квартиру свежевыпеченного «отца», из которой тот наверняка уже выехал. Теперь благоденствует где-нибудь в Центре, наслаждаясь положенным комфортом, плещется в личном бассейне.
Хотя здешние покои тоже были не бедными, если сравнивать с прежней конуркой Вадима. После убийства в квартире не прибирали, и вообще вряд ли кто её посещал, разве сам Марк забегал за самым насущным. А может, не забегал – ему и на новом месте всё подготовили. К чему помнить о прошлой жизни? «Отряхнём его прах…»
Мягко ступая по ковру, Вадим прошёл в спальню, где якобы всё и случилось. С порога внимательно огляделся, чтобы составить общее впечатление.
Оказалось не так страшно. Если кто порезвился тут, то уж не Мститель, при котором кровь и клочья фонтанировали, зашлёпывая всё вокруг. Правда, и тут хватало бурых пятен, однако наносили их вовсе не с такой силой, когда от каждого шлепка брызги разлетаются на метр. Здесь расстарался человек, только желающий сойти за Мстителя. И на мясорубов не похоже: те подходили к делу с душой. (Или что там у них?) А в этой имитации ощущался расчёт.
«Итак, – подумал Вадим, – есть два вопроса: кто убил и кого? Ведь всё со слов – сыскарей, Бондаря. Как можно им верить? Если б тогда допустили к телу, уж я бы определил, принадлежит ли оно Алисе. Но где теперь искать останки!.. И не хочется, если честно. Однако кого-то здесь убили – я чувствую, вижу! Наверняка женщину, наверняка – молодую. И достать убийц необходимо. А кто подпадает под подозрение, если исключить чужих? Круг-то знакомых не слишком широк. Тимка был со мной, да и какой из него убийца!.. Марк? Ему-то зачем? Или он и есть тот загадочный некто, с кем Алиса делилась Хаосом? Как-то не вытанцовывается, нет…»
Со вздохом Вадим приступил к обыску квартиры, помогая себе облаком. Но ничего не нашёл, хотя обшарил каждый сантиметр. После Мстителя остались бы шматочки плоти, залетевшие в укромные места, – не говоря о прочих следах, достаточно характерных. Мясорубы в своём исступлении натоптали бы отпечатков, измазюкали б пятернями двери. А тут лишь озёрца крови да обрубок тела. Голову, кисти, ступни как нарочно уволокли. Зачем – чтобы не опознали труп? А увечья смахивают на показуху: по виду жуть – смысла никакого. Если сыскари не напутали с хронологией, главные надругательства произвели уже над мёртвой.
Ничего толком не выяснив, Вадим покинул квартиру (где его так радушно и так часто привечали), а затем и душную эту общагу, свою «колыбель». Знакомая тропинка повлекла к остановке. Но Вадим не поддался и сперва завернул домой, чтобы поехать в КБ на собственном транспорте.
За несколько дней, что он отсутствовал, порядки в Крепости изменились. Прежние блюсты, ленивые и хамоватые, уступили место Боевым Псам, со рвением утюжившим дороги тяжёлыми триколёсами. А блюстов, судя по всему, отправили патрулировать окраинные районы, взамен машин снабдив лошаками. Ни к чему жечь дефицитный бензин – опять же воздух чище!..
Триколёсы гляделись куда внушительней старых двуколёсников. Тёмная броня закрывала их отовсюду, расширенный задок венчала полусфера со сдвоенным пулемётом. А экипаж состоял теперь из троих – по человеку на колесо, как и раньше. Вряд ли такие излишества нужны внутри Крепости, зато для борьбы с внешней угрозой они годились. И вряд ли под угрозой понимались пришлые чудища.
Не доезжая пары кварталов до КБ, Вадим спрятал колёсник в укромном дворе и остаток пути прошёл пешком. Заморочив придверных, он незамеченным проник на территорию и поднялся в родную лабораторию, где отпахал столько лет!..
Вот здесь не поменялось ничего, разве стало ещё жарче – уже не спасали ни жалюзи, ни старенькие кондиционеры. А раздевания в КБ не поощрялись. Стоило расстегнуть сюртук или снять галстук, как за тебя принимались надсмотры. Некоторые смутьяны этим пренебрегали, но таких тут почти не осталось.
И вообще, Вадим застал в комнате немногих. Лабуправ Толян, ещё более толстый и потный, чем раньше, зажатый в углу собственным столом, что-то строчил, по обыкновению бормоча под нос. Ещё пара спецов с воспалёнными глазами корпела за батареей гудящих приборов – вероятно, поджимали сроки. А из уютного закутка, выстраданного Вадимом за годы службы, доносились шорохи – опять кто-то из лаборанток пристроился с вязаньем.
Подняв лысеющую голову, Толян уставился на Вадима с радостным изумлением.
– Ишь ты, живой! – воскликнул он. – А мы уж не чаяли, испереживались все!..
– Знаю я вас, – не поверил Вадим. – С глаз долой – из сердца вон. Первый раз, что ли?
Помахав рукой страдальцам-авральщикам, он подошёл к Толяну, с опаской опустился на расхлябанный стул.
– Где ж пропадал столько? – На лице лабуправа проступила озабоченность: – И что объяснять надсмотрам?
– А наплюй, – посоветовал Вадим. – Я здесь больше не работаю.
– Ну? – вскинул брови Толян. – В монастырь, что ли, ушёл – вслед за Ларой?
Невольно он вздохнул, что-то припомнив. Ах, старый греховодник – и тут наследил!..
– Зачем мне в Туле самовар? – возразил Вадим. – Да и в Тулу мне ни к чему. Я вышел на «большую дорогу» – она же «светлый путь»!..
Отогнув полу кафтана, он показал небольшой огнестрел, прихваченный на случай. Глаза у лабуправа округлились.
– Ты что? – спросил он шёпотом. – Заметут!
– Эх, Толян, – вздохнул Вадим. – Говорил же: кончай бояться – подумай о душе!.. А ты всё о пузе печёшься. – Он снова прикрыл оружие. – Ладно, какие новости?
– Новостей-то хватает, – ответил лабуправ, переведя дух. – Оросьев заделался главным режимником, как ты и предрекал.
– Ну, тут не надо быть семи пядей!..
– Асеньку забрал к себе – секретаркой. Нонну пока оставил.
– Стукачкой – взамен себя? – Вадим хмыкнул. – Обеих, значит, пристроил, не мелочась… А что Никита, всё правду ищет?
– Вроде накушался уже, потух. Вообще после службы никто не дёргается, всем хватает тивишника. И, знаешь, программы впрямь стали лучше: раньше смотрел с разбором, теперь – подряд.
– Может, адаптируешься – а, пузан? – предположил Вадим. – Падает планка-то?
– Разве у меня одного?
– В том и беда, – буркнул Вадим. – Довели людей сериалы! Прежде потребляли концентрат, какой-никакой, нынче – кашку, размазанную по блюду. Сделать из Дюма тягомотину – это ж суметь!.. – Он осклабился, точно крутарь: – У вас не отобрали ещё последние лампы? Для освещения сойдут и тивишники. Из всей техники только они остались.
– Ну почему? – возразил лабуправ. – А водопровод?
– Действительно, роскошь! И зачем он, если медовухи полно?
Вадим повёл носом: непохоже, чтобы Толян транжирил воду. Раньше-то он был чистюлей, несмотря на потливость. Но потрепаться любил всегда – «находка для шпиона». И, кажется, за последние дни его зарядили лояльностью по макушку!
– Обстановка нагнетается с каждым днём, – чесал Толян как по-писаному. – Погоды портятся, крутари вконец распоясались, кольцо блокады сжимается… Ну не даёт врагам покоя наша свобода!
– Это у вас-то свобода? – изумился Вадим. – «Шаг в сторону – считается побег»!.. Всё ищешь виновных на стороне?
– Так работой же завалили, вздохнуть некогда!.. Думаешь, спроста? Говорят, на Крепость готовят налёт. То ли крутари, то ли федералы, то ли вместе. И что тогда: всех под ружьё? Стар я уже сабелькой махать и в окопе не помещусь. Ты-то слинял, а у меня дети…
– Бедненький, ещё заплачь! – фыркнул Вадим. – Конечно, и я «лежачий камень», но, по крайней мере, не нытик. А уж как вы жалеете себя – другим тут делать нечего!..
После крутарей, зубами выцарапающими у судьбы потребные блага, его стало раздражать обычное безволие крепостных, больше похожее на инфантильность. Эти хиляки даже не гребут сами, но дрейфуют, куда течением несёт, а из всякой ерунды делают неодолимое препятствие!
– И от маргиналов житья не стало, – прибавил Толян. – К помойке не подойти: всё время кто-то копается, иногда по нескольку, – даже боязно, вдруг набросятся!.. Как бездомные псы, ей-богу. Вот не думал, что на наших отходах сможет прокормиться столько народу!
У него даже интонации переменились, сделались жалостливыми и плаксивыми, как у профессионального нищего. «Господа, подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы…»
– Вообще, жизнь становится непонятней. Хотел с тобой потолковать, да где ж тебя сыщешь!..
– А позвонить было трудно? – спросил Вадим. – Я ж оставлял номер. Что ты так боишься трубок – током, что ли, шибануло?
– Это же номер порта, – возмутился лабуправ. – Мало меня шпыняют!..
– По-твоему, это самое страшное сейчас? Толян, ты хоть оглядываешься окрест!.. Когда придут тебя свежевать, что им скажешь: «Я не звонил в порт»?
– Типун тебе!..
– Смотри! – сказал Вадим. – Моё дело: прокукарекать. – Он помолчал, с сожалением разглядывая Толяна. – Ладно, вернёмся к новостям… Оросьев, значит, взлетел. Кто ещё?
– Зато Управителя не видно – задвинули напрочь! Ныне тут правит отец Марк.
А об этом предупреждал Гога-системщик, «матёрый человечище» кавказских кровей. Кажется, пошла в ход дублирующая пирамида. Сколько ж «отцов» в губернии? Марк-то ещё низшее звено – так сказать, приходской священник. Неужто у них такая же иерархия, как у Шершней, – вот смеху-то!..
– Папа! – воззвал Вадим, скривив лицо. – Наконец ты к нам пришёл!
Толян опять посмотрел на него с испугом, затем огляделся: не слышит ли кто? Да что ж они такие робкие!..
– А куда все девались? – спросил Вадим. – Для обеда вроде рано.
– Так в молельном же зале!.. Третьего дня посещение проповедей вменили в обязанность. Верующий ли, нет, а присутствовать должен.
– Что, сам и проводит? – небрежно спросил Вадим. – Максик-то.
– Ну зачем… Мало у нас говорунов? Та же Ираида, к примеру, бывшая его секретарка, – шпарит, как заводная. Или Оросьев – этому только дай!.. А Макс возникает ближе к ночи, и то не каждый день, – в главке ошивается или ещё где.
– И как вам новый боженька? Наверное, тоже меняется, становится всё грозней – как наши Главы. И сотворили Господа по своему подобию!..
– Чур меня! – совсем испугался Толян. – Хотя бы Бога не замай… Кстати! – вспомнил он, обрадовавшись поводу сменить тему. – Тебе ж звонили – перед самым собранием.
По совместительству лабуправ служил тут телефонным диспетчером. Хотя теперь это стало нехлопотно – откуда звонить-то? В общагах трубки сохранились только у домовых, на улицах будки давно порушили.
– Кто? – спросил Вадим.
– «Итак, она звалась» Оксаной, – подмигивая, сообщил толстяк. – Будет ждать у общаги.
– Во сколько?
– Я так понял, пока не придёшь.
– Ч-чёрт… Кто-нибудь ещё это слышал?
– Ну… кажется, Нонна.
– Ч-чёрт, – снова сказал он. – Пся крэв!.. И там она же? – Вадим кивнул на свой закуток.
– Угу.
– Чёрт! – в третий раз выдал он и поднялся.
– Э-э… Куда? – заволновался лабуправ. – Ну постой, Вадик, так же нельзя! Раз пришёл, я должен тебя задержать – до выяснения. У меня инструкции!..
– Может, и силу применить? – спросил Вадим. – Толян, ты чего?
– Может, и силу, – подтвердил лабуправ, кряхтя от неловкости. – А ты как думал? Мне ж отвечать!
И принялся строить знаки двум камикадзе, пристёгнутым к приборам. Неуверенно переглядываясь, те стали подниматься.
– Это и раньше б не вышло, – возразил Вадим. – Даже если забыть о стволе.
Не напрягаясь, одними пальцами, он оторвал от пола тяжёлый стол, подержал с пяток секунд. Затем вздохнул и добавил:
– Что с вами, парни? Распустились без меня. Всего неделю не был!..
– Вадя, а чего ж делать? – проникновенно спросил Толян. – Тебе-то хорошо – одному. А у меня семья и обязательства. Я не могу вытворять, что хочу.
– Ещё и обязательства, – хмыкнул Вадим, качая головой. – По-моему, это ещё ниже долга, не говоря о чести. А уж до совести тут!..
– Сам же говорил: нельзя требовать от людей святости, – напомнил толстун. – Это безнравственно!
– Слишком ты себя жалеешь, – сказал Вадим. – И потому жалеть тебя не хочется.
Потянувшись, он выдрал телефонный шнур из гнезда, подмигнул ошарашенному Толяну и двинулся к двери – на сторонний взгляд, метнулся. У порога оглянулся, встретясь глазами с Нонной, напряжённо пялившейся из угла, состроил жуткую гримасу, заимствованную у серков, дополнил устрашающим жестом, подсмотренным в кино, и нырнул в проём.
А вдруг подействует? Десяток минут форы ему бы не помешал.
Для надёжности Вадим подпёр створку железным шкафом, единым махом передвинув от стены напротив. Вот вам: визитная карточка богатыря. Эх, раззудись плечо!.. Жаль, Максика не застал – уж я б его расспросил, со всем почтением к сану. Всё-таки сколько их, этих «отцов», – тоже полторы сотни, как Шершней?
Выскочив на лестницу, Вадим едва не столкнулся с рослой девицей, тотчас заступившей ему дорогу. Не сразу он узнал Руфь. Магнетический блеск в выпуклых глазах, надменная осанистость, шикарный костюм, пышная причёска – в ней мало осталось от прежней «мышки»-надсмотрщицы, вкладывавшей душу в свою службу. И тянуло к ней, почти как к Алисе.
«А может, сходство не случайно? – подумал Вадим. – Ведь обеих почтил вниманием Марк!.. Или то был не Марк? Или это вовсе иная пирамида – сугубо женская? И кто на вершине?»
– Ну наконец! – с издёвкой воскликнула Руфь. – Я так скучала!..
– Заняться нечем? – огрызнулся Вадим. – Найди дело, чтоб не скучать!
Рывком обогнув девицу, он скатился по ступеням, перемахнул ограждение и побежал дальше, не обращая внимания на ругань придверных. За секунды проскочив оба квартала, оседлал колёсник и рванул с места, вылетев на дорогу перед накатывающей четвёркой триколёсов. Вильнув, впритирку увернулся от переднего, грузного как носорог, и погнал свою машину прочь, разгоняя на пределе.