28
Свет.
В глаза.
Лицо Маргарет странно плыло. Оно было большое и белое, как луна, которой не было и не могло быть у этой планеты… Как полузабытая луна, оставшаяся где-то очень далеко вместе со многим другим, что тоже полузабыто или забыто совсем. Есть во Вселенной такое место — Земля.
Мягкие руки. Свернуться в комочек и лежать, а руки пусть гладят. Как в детстве. Ведь помню же…
Выньте из головы молот. У-у… Кто там стучит? Вон!
Стефан пошевелил пальцами ног. Они слушались. Во рту было кисло, и жгло гортань. Он пошевелил головой и удивился, что свет не померк и потолок не рухнул. Тогда он понял, что сумеет встать.
— Лежи! — прикрикнула Маргарет. — Пришел в себя, вот и хорошо, вот и лежи. Поправляйся.
— Что? — пробормотал Стефан. — Зачем?
— Ничего умнее сказать не мог? Лежи уж. Молчи.
«Я жив, — подумал Стефан. — Главное, я жив».
Руки тоже действовали. На сгибе правой еще не рассосался желвак от прикосновения инъектора. Видно, Маргарет решила, что дело швах, раз всадила в него лошадиную дозу. Плюс, похоже, зверское промывание желудка через зонд.
Ничего не помню.
Он ощупал пояс. Кобуры не было.
— Бластер у меня, — сообщила Маргарет.
— Отдай!
— Возьмешь сам, когда встанешь. Я сказала им, что буду стрелять. Они и не сунулись. Только угрожали.
— Подонки! — сказал Стефан.
Маргарет охотно кивнула.
— А ты-то как думал? Ангелов пока что не замечено — именно подонки! Они самые. Станешь тут ангелочком, когда физиология тебе одно — интеллект другое… Я только одному удивляюсь: почему одна Абби сошла с ума, а не все мы? Велик человек, если и такое выдерживает.
— Голова кружится, — пожаловался Стефан. — И мутит…
— Считай, трупом был. Судороги, асфикция… Я ввела тебе атропин и кое-какие сердечные стимуляторы… На вот, пей.
Стефан отпил глоток из подставленной чашки. Это было теплое молоко. Ткнул чашкой в пальцы Маргарет.
— Не буду.
— Здесь я врач. Влить бы в тебя весь запас, да малышей жалко. Пей, говорят!
Стефан покорно выпил.
— Спасибо…
— Попозже закачу тебе солевого слабительного, — утешила Маргарет. — Судно под койкой. К завтрашнему дню будешь в норме, это я тебе говорю.
— Ладно… — прохрипел Стефан. — Что это со мной было?
— Ты бы лучше спросил, что со мной было, когда я тебя сюда тащила! А с тобой ничего из ряда вон выходящего не было — обыкновенное отравление. Теперь еще скажи, что ты этого не ждал.
— Почему?
— Потому что всех царей и диктаторов так или иначе пытались убить. А некоторых травили именно пирожными.
— Кто? — с усилием спросил Стефан. В голове по-прежнему стучало. — Диего?
— Вряд ли. Я тут кое-что успела, пока ты валялся… В общем, так себе отрава: мускарин, толика растительных галлюциногенов, следы рицина. Сам понимаешь, такую смесь незачем синтезировать, проще собрать в лесу.
— Кто? — повторил Стефан.
— Так я тебе сразу и вычислила, — фыркнула Маргарет. — Ага! Я что — мисс Марпл? Пэт Артин? Кто угодно мог. Если хочешь знать мое мнение, не стоит тратить время на выяснение. Потрать его на что-нибудь другое, мой тебе совет. И не забудь сделать вид, что ничего особенного с тобой не произошло. Хорошая мина при плохой игре дело благодарное, сам знаешь… — Маргарет хихикнула.
— Найду, — сказал Стефан.
— Следствие, значит, собираешься учинить? Ну-ну. А я так скажу: если они заранее договорились, тогда виновны все, а всех в карцер не пересажаешь. Да и карцера нет. На что тебе один исполнитель, когда остальные не лучше? А если тебя травил одиночка, так ты его не найдешь, пока он сам не проболтается, уж можешь мне поверить. Вот. Драка точно не была подстроена, и били-то Дэйва ногами, может, как раз из-за того, что помешал тебе все смолотить. Лучше радуйся, что откусил всего кусочек, да и яд не убойный. Хотели бы убить — мазнули бы чем-нибудь посерьезней, есть тут одна травка… Только им не труп нужен. Им бластер нужен.
Стефан скосил глаза. «Махер» лежал на столе отдельно от кобуры.
— Значит… — с трудом произнес Стефан, — ты… видела?
Он понял, что плохо управляет голосом. «Ты» вышло хрипатым басом, а «видела» — визгом. Но это было не важно.
— Видела.
— И они видели, — сказал Стефан.
Маргарет рассмеялась.
— Что же я, дура, чтобы им показывать? Не волнуйся, я не разболтаю, сколько у тебя зарядов. А «глаз» я случайно нашла, представь себе. И знаешь, где он был? Донна спрятала в душевой, чтобы за мальчишками подглядывать. Мне урок прикладной психологии. Тихоня тихоней, а в тихом омуте…
— Меньше болтай!
— Думаешь, слушают? Вряд ли. Видишь ли… — Маргарет поколебалась. — Не хотела тебе сразу говорить, но… в общем, у них что-то вроде собрания на лысом пятачке. На работу с утра никто не вышел.
— Как это — никто? — спросил Стефан и заморгал.
— Да так уж. Даже Фукуда.
— А сколько сейчас времени?
— День давно.
— Ч-черт!..
Он вскочил с койки, и медотсек поплыл у него перед глазами. Молот в голове ухнул так, что едва не свалил с ног. Стефан ухватился за Маргарет.
— Ну-ка, ляг! Кому сказала!
— Уйди!..
Одежду. Обувь. «Махер». Он им покажет собрание! Торф! Каждый день, каждый час — торф! Ворошить болото, таскать и таскать бурую жидкую грязь, сушить, жечь в топке, скармливать синтезатору — иначе просто не выжить. Работать… не обращая внимания ни на что: ни на лень, ни на усталость, ни на остервенелую боль в голове и кишках. Они сошли с ума, коли перестали понимать очевидное. Их надо заставить. Наказывать нерадивых — без этого тоже не выжить…
— Где китель? — прохрипел он.
— В стирке. Робу вот возьми.
Стефана качнуло. Вспышка боли в животе заставила согнуться пополам.
— Убедился? Тебе лежать надо, а мне идти. Джекоб с утра прямо криком кричит.
— Ты вот что… — Стефан через силу выпрямился. — Ты мне коли все, что хочешь, а только я должен ходить. Я с тобой не шучу. Поняла?
— Чего уж тут не понять. А лучше бы лег.
— Коли!
Маргарет отступила на шаг, смотрела с участием.
— Ну? — крикнул Стефан. — Что?!
— Я тебе главного не сказала… Питер вернулся.