7. УОХОФАХУ ФАХАХ
— Хугиссу, — сказал Хзюка. — Мосос! Ну и ну. Тебя совсем нельзя оставлять без присмотра, о Мартин. Ты же всех хачичеев переколотишь!
Они стояли над убитым.
— Знаешь, что это такое? Мартин повертел вещицу в руках.
— Браслет. Золотой, кажется. Хзюка квакнул.
— Правильно. Больше ничего не знаешь?
— Ну, наверное, такой браслет хачичеи дают не каждому воину.
Хзюка квакнул два раза.
— Да уж, не каждому. Эти браслеты носят воины личной сотни машиша Хо, верховного вождя хачичеев. Страшные головорезы. Лучшие из лучших. Видишь насечки? Каждая черточка означает убитого врага, а их сорок шесть. У меня такого счета нет, Мартин. И такого браслета.
Мартин пожал плечами
— Возьми себе.
Хзюка развел обе руки в стороны, что означало крайнее недоумение.
— Военную добычу никому не дарят. Нельзя. Как же ты прожил с нами столько времени и не знаешь? Это очень оскорбительно — дарить боевой трофей другому. Это значит, что у другого нет храбрости. А у меня она немного есть, я так думаю.
Мартин стукнул свой живот.
— Извини, о Хзюка. Я же не участвовал в ваших войнах.
— А у вас разве не бывает войн?
— Бывают. Но не часто. И у нас другие обычаи.
— Эх, мягкотелый. Давай руку. Не эту, левую. Мартин протянул руку. Хзюка надел браслет.
— Он твой по праву. Хороший был выстрел. Ночью, в темноте, и — прямо в глаз.
— Ты меня учил.
— А ты учился. Теперь если попадешься хачичеям в лапы, они отнесутся к тебе с большим уважением.
— И в чем оно заключается? — подозрительно осведомился Мартин.
Хзюка заквакал.
— Ну, на казнь соберется вся личная сотня Хо.
— Очень приятно.
— А из твоего черепа для хач-машиша сделают чашу. Я так думаю, черепа мягкотелого у него еще нет.
Мартина передернуло. Он снял браслет и размахнулся.
— Э! — сказал Хзюка. — Не вздумай. Ты чего?
— Не желаю я таких почестей.
— А без почестей хачичеи тебя возьмут да и съедят.
— Великий Мосос… Они что, и это могут?
— Запросто.
Мартин оглядел мрачный ночной лес. Он уже не был тихим. С разных сторон слышались шорохи, писк, а из болота доносилось смачное хрумканье. Милые такие звуки простодушной эволюции
— Умеешь ты развеселить, о Хзюка.
— Ладно, не переживай. Хачичеям мы не дадимся. Но пора ехать.
— Через брод? — спросил Мартин, поеживаясь.
— Сих. Через брод мы здесь не пройдем. Охраняется.
— Уже успели?
— Еэ. Сотня воинов. Они уже знают про нас. Прискакали, пока мы возились с деревягами.
— Ты подслушал?
— Из-за этого я и задержался, — виновато сказал Хзюка. — Хотелось узнать побольше.
— Что-то важное?
— Еэ. Хачичеи действительно пошли войной на сивов.
— Как же так? Племена ведь объединяются против нас, мягкотелых.
— Не все. С хачичеями воевали и наши деды, и наши прадеды. Не знаю, смогут ли сивы хоть когда-нибудь объединиться с хачичеями.
— Но сивы воевали и с другими племенами.
— Не так, Мартин, не так. Хачичеи не берут в плен даже уффиких. Они уже уничтожили три племени. Теперь хотят уничтожить сивов.
— Надеюсь, мы немного им мешаем.
— Мешаем. Сотню воинов на себя оттянули, а с дюжину вообще убили. Может, и побольше, шуссы здорово потоптали лагерь. Мы хорошо поработали, о Мартин.
— Ну, я убил только одного.
— Зато какого. Он стоил не меньше десятка. А как ты орал! Знаешь, тебе хачичеи прозвище придумали.
— Мне? И это успели?
— Успели. Они быстрые. А зовут тебя Уохофаху Фахах. Дьявол-Кричащий-в-Ночи, вот как. Сильно ты им запомнился!
Мартин рассмеялся.
— Когда-то я пел в опере Мефистофеля. Но никогда не представлял, что буду иметь успех у хачичеев
— Пел где?
— Да в опере. Это такой большой шатер, где поют.
— Офсах? — поразился Хзюка. — Мужчины?
— И офсах, и уффиких. Мягкотелые имеют равные права вне зависимости от пола.
— Великий Мосос! Ты хочешь сказать, что офса у вас может… может готовить пищу для уффики, что ли?
— Еэ. И бывает, что получше самой уффики.
— Вот уж нашел чем гордиться! Дикие у вас обычаи, — с отвращением сказал ящер.
Мартин с трудом удержался от смеха.
— Осуждаешь?
— Что толку? Вы же не схаи.
— А может, мы просто больше любим своих уффиких.
— Любить уффиких нужно, — внушительно сказал Хзюка. — И как можно чаще, в разных позах. Чтобы грусть у них не заводилась. Только вот власти им давать нельзя. Ни в коем случае.
— Это почему?
— Смеешься? Они же машишами быть захотят. Где у них ум? Перессорятся сами, да еще и офсах своих перессорят. Вот твой машиш Бернар, он же офса?
— Офса, офса. Только сыновей у него нет, и после него править будет принцесса Юлия, самая настоящая уффики.
— Да вы с ума посходили! Жабокряк ее знает, что она натворит, ваша принсесса! Нет, ну учудили!
— Успокойся, — сказал Мартин. — Не все племена мягкотелых признают за уффики равные права с офса.
— Ну, слава Мососу. Есть, значит, и среди вас мудрые. Ладно, поехали. Нас уже догоняют, я подслушал разговоры. Восемнадцать по следу идут. Это многовато даже для Дьяво-ла-Кричащего-в-Ночи. Учти, нас преследуют два десятка, каждый из которых потерял по воину. Это значит, что оставшиеся должны или убить нас, или сами погибнуть. Да еще у брода сотня сидит! — Новости у тебя — одна другой лучше.
— То ли еще будет, — утешил схай. — Чем глубже пасть, тем больше зубы. Тут ничего нового. Все в порядке, не то что у вас. Нет, учудили! Уффикимашиш. Ушугу шаша. И так спокойно об этом говоришь!
— Да нет в этом ничего страшного, о Хзюка.
— Как это нет? Великий Мосос! А рожать кто будет?!
И он еще долго бормотал себе под нос доводы против женского пола.
Они сменили шуссов, прибавили ходу. Часа через два Хзюка решил переправиться через Хач вплавь.
— Эй, эй! — встревожился Мартин. — А заглотай?
— Вода холодная, с гор течет.
— Ну и что?
— О Мосос! Заглотай не любят холодной воды!
— М-да, — огорчился Мартин. — И как я мог такое не знать.
Вода и в самом деле оказалась сильно прохладной. Мартин посинел, а Хзюка одеревенел. Тем не менее они переправлялись через реку еще пять раз, неизменно возвращаясь на восточный берег. Но в шестой Хзюка приказал оставаться на западном.
— Пора стелать прифал, — просипел он. — Саотно посмотрим этих токоняльсиков.
— А сможем потом убеж-жать? — трясясь, спросил Мартин. — Когда увидим токоняльсиков?
— Хачичеи толжны устать. Фряд ли спали ночью. Уп… упешим.
Спрятав шуссов подальше от берега, они залегли среди густых стеблей травовидного мха и принялись есть. Хзюка серьезно решил не оставлять Мартина без присмотра.
— А то мне ни одного сотника не достанется, — проворчал он.
Давал понять, что не сомневается в доблести мягкотелого. Мартин усмехнулся и хлопнул себя по колену
Хачичеи появились ближе к вечеру. Их было семнадцать.
— Плохо, — прошептал Хзюка. — Одного отправили за подмогой. Завтра сразу по обоим берегам пойдут.
Враги долго топтались у воды. Им явно не хотелось в очередной раз без толку переплывать холодную реку. Потеряв полчаса, они в конце концов отправились дальше, решив поискать следы на своей, восточной стороне, поскольку все пять предыдущих переправ заканчивались именно на этом берегу.
— Очень хорошо, — сказал Хзюка. — Отползаем.
— А если бы они переправились?
— Ну, подстрелили бы двоих-троих.
— А потом?
— Потом бы убежали. Быстро-быстро.
— М-да, — сказал Мартин. — Могли и не убежать. Шуссы у нас тоже устали.
— Это верно, — сказал Хзюка, думая о своем. — Устали. Особенно вон те, четверо. Давай-ка их свяжем одним поводом.
— Зачем?
— Сейчас увидишь.
Связав животных, Хзюка изо всех сил принялся хлестать их плетью и хлестал до тех пор, пока шуссы не вырвались. Обезумев от боли, они напролом понеслись через папоротники. След оставили такой, что только слепой не заметит.
— Думаешь, хачичеи пойдут за ними? — спросил Мартин. Хзюка тщательно замел свои собственные следы.
— Хо! А что же им еще делать останется? Ты меня удивляешь, Мартин. Иногда ты очень умный… — тут он замялся, — а иногда просто храбрый.
Мартина эта фраза весьма позабавила. Столь учтивых речей от Хзюки ему еще не перепадало. Сближаемся, брат рептилий, сближаемся, подумал он. Деликатность появляется. Нет, от гуманизму не уйдешь, Dino ты мой sapiens. Отставать лишь от тебя не надо, только и всего. Ты из меня едва схая не сделал. А я из тебя, глядишь, мягкотелого сделаю. Начнешь еще просвещать сородичей, мил-человек! С двумя оставшимися шуссами они вновь перебрались на восточную сторону реки, но на берег выходить не стали. Вместо этого по отмели поднялись шагов на триста вверх по течению Хача и спрятались на лесистом островке.
— Слушай, Мартин. У нас есть лишь два шусса. Но остался всего один переход до гор. Пока хачичеи бегают, мы немного отдохнем. Только после остановок не будет. Понял?
— Не со всех сторон. В горах шуссы тоже нужны.
— Только до льдов. Дальше нужны свои ноги.
— Хог. Теперь понял.
— Тогда спи.
— А ты?
— Потом.
Мартин знал, что с Хзюкой по выносливости тягаться бесполезно, поэтому спорить не стал. Ничего, подумал он, засыпая, мое все впереди. Придет конец и Схайссам. Хорошо, если раньше, чем нам…
Хачичеи вернулись после заката. Они вконец устали, ехали едва-едва, но по обоим берегам одновременно — девять по правому, восемь по левому. С большим сожалением Мартин разбудил Хзюку, которому удалось поспать от силы часа полтора. Если тот вообще спал, а не просто лежал с закрытыми глазами.
Хзюка плеснул в лицо горсть воды и молча принялся наблюдать.
В это время отряд, ехавший по западному берегу, остановился.
— Так, — кивнул Хзюка. — Нашли следы.
Среди хачичеев возник короткий спор. О чем они говорили, услышать было нельзя, но жесты выдавали крайнюю досаду.
Хзюка приглушенно квакнул.
— Их командиру теперь здорово влетит, — сообщил он. Отряд с восточного берега быстро переправился через Хач.
Но не весь. Четверо воинов остались стеречь переправу и ждать подмоги, которая, вероятно, должна была появиться вот-вот. Остальные быстрым шагом удалились по следу шуссов, которых прогнал Хзюка. Тот довольно квакнул:
— Спеси-то поубавилось! Четверых против нас оставили. В два раза чтобы больше было. Хе-хе. Ну, пусть трясутся.
Они отвязали своих шуссов, прошли островок до его северной оконечности. Там, под прикрытием лесистого мыса, спокойно переправились на восточный берег. По многочисленным хачичеевским следам поехали в сторону гор.
— Можно пока не торопиться, — сказал Хзюка. — Полночи у нас в запасе, побережем шуссов.
Опасаясь хищников, он выбрал путь несколько в стороне от реки, берега которой обильно поросли лесами сигиллярий, древовидных папоротников, хвощей. Мартин тоже знал, что именно в таких зарослях поблизости от воды любят отдыхать ррогу.
Потом пришлось уклониться еще больше к востоку, в объезд небольшого стойбища хачичеев. Дальше они так и держались на порядочном расстоянии от реки. И все же неприятной встречи избежать не удалось.
В середине ночи, чтобы сократить дорогу, Хзюка решил напрямик пересечь рощу сигиллярий. Вот там и спал средних размеров ррогу. Он очень разозлился, когда его потревожили. Пришлось удирать. К счастью, у зверя не было большого аппетита и довольно скоро он повернул восвояси.
— Очень хорошо, — отдышавшись, сказал Хзюка.
— Ох! Что хорошего? Хзюка квакнул.
— Представляешь, как этот ррогу встретит хачичеев? Они же пойдут по нашим следам!
Несмотря на усталость, Мартин рассмеялся. Потом спросил:
— А когда нас догонят?
— Утром.
— Кажется, все неприятности в Схайссах случаются именно по утрам
— Хе-хе. Неужели тебе у нас не нравится, воин Мартин? Хзюка сделал широкий жест:
— Красота ведь. И не соскучишься. Чего еще надо для офса?
— Да много чего. Баня, например. Но больше всего мне нравится быть живым, о Хзюка.
— Ну и будешь. Почему сомневаешься?
— Да как же не сомневаться. Утром хачичеи нас догонят. А что потом?
— Потом самое опасное время. Только мы будем уже перед самыми горами, а хачичеи умучаются.
— Я — тоже, — вяло сказал Мартин. Хзюка опять квакнул.
— Терпи, мягкотелый. А то принсесса ваша огорчится. Нет, ну учудили! Хотел бы я с ней поговорить. Неужели умная?
Под утро пошел дождь. Свежий, прохладный ливень, с громом и молниями, а не тот теплый душик, который схаи привыкли считать дождем, который даже порядочную лужу на горячей земле оставить не может. Мартин с наслаждением подставлял лицо струям и ловил небесную влагу ртом.
Утомленные шуссы брели медленно. Горы скрывались в низких тучах, но местность становилась все более холмистой. Между холмами извивались многочисленные ручьи с берегами, густо поросшими лесом. Тут было недолго напороться либо на ррогу, либо на охотничий отряд хачичеев, поэтому Хзюка озабоченно вертелся в седле. Наконец знаком показал на ближайший холм, предлагая подняться.
С вершины видимость оказалось не слишком дальней, мешал все тот же дождь. Впереди вроде никого не было. А вот позади…
— Догоняют, — сказал более зоркий Мартин.
— Уже? Кажется, у них появился толковый командир. Сколько?
— Ох, много. Десятков пять или шесть
— Ага, подмога пришла. Давай есть.
— Есть? — Еэ.
— Но мы же потеряем время.
— Э, Мартин! На войне побеждает тот, кто находит время поесть и поспать. Скоро нам потребуются все силы. Да и шуссы пусть хоть немного передохнут.
Когда они покончили со скудной трапезой, Хзюка отстегнул заветную фляжку. Поднес к своему ушному отверстию, побулькал и протянул Мартину.
— Два глотка. Больше нельзя.
Потом подумал, отхлебнул сам и повеселел.
— Все, Мартин. Вперед! Кухун им нас поймать!
— Кухун, кухун, — благодушно согласился Мартин. — Только вот кому?
Они спустились с холма и погнали шуссов. Но к горам местность повышалась, и утомленные животные вскоре перешли на шаг. Тем не менее они вовремя успели въехать в ущелье, опередив хачичеев километра на полтора.
По дну ущелья петляла узкая тропа. Сверху нависали огромные, почти отвесные скалы. Они были похожи на великанов, склонившихся, чтобы получше рассмотреть жалких двуногих.
Хзюка сложил над головой ладони.
— Помоги нам, Мосос!
— Да, — сказал Мартин. — Пожалуйста. Будь так добр. Если не очень затруднит…
Ущелье расширилось. Тропа вилась вдоль шумной речушки. По бокам, на склонах, появились милые, голубые, такие приятные для глаза тянь-шаньские ели. Некоторым из них явно перевалило за сто лет.
— Дурацкие деревья, — сказал Хзюка.
Несмотря на сейсс, он пребывал в неважном настроении.
— Что тебя тревожит? — спросил Мартин
Под лапами шуссов стали попадаться самые настоящие цветы, нечто вроде клевера. Видимо, эволюционно более совершенная земная флора теснила растительность Схайссов в относительно прохладных местах. Ящер свесился с седла, сорвал цветок, растер его в лапах и подозрительно принюхался.
— Меня тревожит то, Мартин, что ваши растения побеждают наших. А еще непонятно, смогу ли я вернуться домой.
— С растениями поделать ничего не могу, о Хзюка. А вернуться тебе я помогу.
Хзюка хмыкнул.
— Чтобы вернуться, надо еще уехать.
Хачичеи давненько уже маячили позади. Они ехали довольно медленно, не торопились. Поднимались неровной цепью поперек ущелья. Каждый вел в поводу запасного шусса.
Хзюка оглянулся.
— Уверены, что возьмут нас. Когда прижмут к снегам, — пояснил он.
— Из этого ущелья есть только один выход?
— Еэ. И у нас один выход. Только другой, и хачичеи этого еще не поняли.
Ущелье постепенно суживалось. Речка превратилась в ручей с ледяной водой. Каждый раз, когда приходилось его переходить, шуссы зябко поджимали то одну, то другую лапу. Шусс Мартина неожиданно захромал.
— Ну что ж ты, Мосос…
— Бросай всю поклажу, — приказал Хзюка. — Только оружие оставь.
Подумал и выдал:
— Разумное существо от неразумного отличается оружием.
— Только этим? — усмехнулся Мартин.
— Вот чудак! Нет, конечно. Еще засадами.
Сверху быстро спустился туман. Стало совершенно непонятно, на каком расстоянии находится погоня. Хромающий шусс двигался все медленнее. А тропа исчезла, приходилось подниматься прямо по густой траве. Позади оставалась отчетливо видимая примятая полоса.
— Мы облегчаем путь хачичеям, — заметил Мартин.
— Да, верно. Слезай! Пора идти своими ногами. Мартин спрыгнул на свои затекшие ноги и чуть не упал.
Хзюка приземлился немногим лучше.
Они оставили ущелье и принялись карабкаться по крутому склону, цепляясь за мокрые скользкие стебли. Внизу жалобно верещали брошенные шуссы.
— Теперь у хачичеев нет преимущества, — пропыхтел Хзюка. — Каждый имеет только две ноги! Не отставай, Мартин. Осталось мало пути. Скоро увидишь свою принсессу.
Женский вопрос, видимо, все никак не давал ему покоя. Мартина же волновало несколько другое.
— Ты уверен?
— Да уверен, уверен. Только двигай этими самыми ногами. Сыс!
Мартин замолчал. Обливаясь липким потом, он полз и полз по склону, который уже казался бесконечным. Но вскоре туман над их головами начал розоветь. Потом поредел и наконец остался внизу.
Послышалось щебетание птиц. Мартин и Хзюка оказались на большой горной поляне, залитой до сумасшествия ярким светом. Туманное ущелье осталось позади. Однако оттуда доносились глухие голоса и звяканье металла, хачичеи подбирались все ближе. С их стороны даже прилетела стрела. Упала довольно близко, и запасливый Хзюка ее подобрал.
— Тише сопи, — прошептал он. — На звук стреляют. Идти стало легче, поскольку поляна оказалась почти горизонтальной.
— Отдышался? Бежим! — приказал Хзюка.
Они успели пересечь луг до того, как первые хачичеи выбрались из тумана. Но дальше начинался крутой, покрытый слежавшимся снегом склон. От него веяло холодом. Хзюка остановился и закашлялся. Из его рта вырвался парок.
— Мартин. Если со мной что-нибудь случится, иди прямо вверх, никуда не сворачивай. Там, за льдами, перевал Грор.
— Я дойду только с тобой. Так я обещал машишу Уханни.
— Это зря. У нас кровь… быстро стынет.
— Ничего. Двигайся быстрее. Согреешься. Сыс! Снежный склон становился все более крутым. Скоро в
нем пришлось вырубать ступени при помощи кинжалов. От этой работы Хзюка немного разогрелся и некоторое расстояние они преодолели. Но и хачичеи настигали. Оставив шуссов на поляне, они гуськом поднимались по уже готовым ступеням. То один, то другой приостанавливался чтобы пустить стрелу. Стрелы еще не долетали, но падали все ближе.
— Далеко до перевала? — спросил Мартин.
— Не… знаю. Я сюда не ходил.
Подъем завершился ледяным взлобком. Дальше склон стал более отлогим, но был засыпан рыхлым снегом глубиной по колено. Мартин набросил на сникшего Хзюку свой чапан.
— Иди вперед. Сколько сможешь. Я задержу хачичеев, а потом тебя догоню.
Хзюка заколебался.
— Нельзя тебя оставлять. Всех хачичеев… перебьешь.
— Иди, иди. Шутить после будем.
Хзюка продолжал колебаться. Тогда Мартин подтолкнул его.
— Так правильно. Мягкотелые меньше мерзнут.
— Хог, — покорно сказал ящер. — Теперь ты командуешь, Мартин.
Увязая в снегу, он побрел дальше.
Мартин утвердил ноги на скользком льду и принялся методично посылать стрелы вниз. Раза два даже попал.
Хачичеи остановились, попытались отвечать, но уже не могли в полную силу натягивать тетиву. Их стрелы не долетали. Тогда они молча полезли по ледяным ступеням. Как только падал один, на его месте появлялся другой
Мартин и раньше знал о несгибаемом упорстве схаев, но теперь мог оценить его в полной мере. Хачичеи уже не могли пользоваться луками, шевелились медленно, но продолжали ползти вверх на четвереньках. Как только срывался один, на его месте немедленно появлялся другой. Мартин прекрасно понимал, что случится, если они до него доберутся, но не мог себя заставить целиться в уязвимые места. Ограничивался тем, что с расстояния в пять-шесть метров просто стучал стрелой в шлем, и этого оказывалось достаточно. Ослабевший ящер терял равновесие и скатывался к основанию ледяного бугра, цепляя по дороге еще двух-трех товарищей. Однако оказавшись внизу, все они с неуклонностью заведенных механизмов вновь занимали очередь в начале уже хорошо утоптанной тропы.
Но лед на ступенях становился все более скользким, что очень затрудняло подъем. Когда стрелы закончились, Мартин просто пинал очередного хачичея, и тот катился вниз, сбивая чуть ли не половину ползущей цепи.
Вот все бы войны так протекали! Оборона перевала Грор постепенно превращалась в зимнюю забаву.
Сейсс все еще действовал. Мартин вспомнил свое сибирское детство, взвеселился и даже раздурачился, принося извинения от имени Объединенного Космофлота Солнца перед каждым тычком. И дурачился до тех пор, пока один дюжий хачичей не ухитрился схватить за его ногу.
Вот тут стало не до смеха. Мартин упал, начал отчаянно брыкаться. Это не помогло. Хачичей вполне серьезно держался за голень и всей своей тяжестью старался стащить добычу под гору. Еще секунда-две, и Мартин мог покатиться по скользкому склону. Тогда он выхватил саблю и рубанул. Раз, другой, третий.
Лапы, сжимавшие его ногу, разжались. Хачичей ткнулся лицом в снег. Потом все быстрее заскользил вниз, оставляя за собой красную полосу. Зимняя забава окончилась так же внезапно, как и началась
Опираясь на клинок, Мартин поднялся. На склоне больше никого не было. Все преследователи бессильной, слабо шевелящейся кучей валялись у самого его основания. Некоторое время их можно было не опасаться. Теперь следовало опасаться холода.
Хзюка ушел довольно далеко, шагов на пятьсот, но выбился из сил и безучастно сидел в снегу. В нескольких сотнях метров выше него снежный склон суживался, втягиваясь в расселину между двумя скалами. По всей видимости, это и был перевал Грор.
— Хзюка! Осталось совсем немного идти. Вставай!
— Не… могу.
Мартин оглянулся. Железные хачичеи все же вскарабкались на бугор и пытались встать на ноги.
— Иди один, — сказал Хзюка.
— Нет. Вставай.
— Не могу.
Мартин схватил его за плечи и поставил на ноги.
— Смотри, вон хачичеи идут. Неужели воин племени Сив слабее?
— Ты… почему так сказал?! — зашипел Хзюка.
Он оттолкнул дерзкого, сделал десятка три шагов, но потом качнулся. Мартин обхватил его за плечи.
— Так. Ладно. Погоди, не падай.
Он сбросил кольчугу с себя, потом с Хзюки, присел и взвалил его себе на спину.
— Ну… ты и здоров… мягкотелый… — пробормотал тот. Мартин не ответил. Высокогорье давало о себе знать
одышкой. Увязая в сугробах, шатаясь и часто останавливаясь, он шаг за шагом поднимался к щели между скалами, с которых свисали огромные шапки снега. Время остановилось. Сколько его прошло, Мартин не понимал. Но вот, судорожно хватая ртом разреженный воздух, он привалился к каменной стене. В ушах звенело, перед глазами плыли радужные круги
Позади, на ослепительно блестящем склоне, один за другим падали в снег хачичеи. К сожалению, оставалось их еще много.
— Нельзя… пускать… на перевал, — прохрипел Хзюка. — Доползут.
— Сам знаю.
Отдышавшись, Мартин перетащил Хзюку подальше от входа в расщелину, внимательно осмотрел свисавшие со скал белые наплывы, прицелился и бросил камень.
Кусок базальта ударил в край заструга. С козырька посыпалась снежная пыль, потом отвалился изрядный ком и с шуршанием исчез внизу.
— Хзюка, закрой уши.
— Зачем?
Мартин не ответил. Он набрал в себя столько холодного воздуха, сколько влезло в легкие, задержал дыхание. Перед глазами вновь поплыли радужные круги, а в голове больно застучала кровь.
Собственного крика он не слышал. Но когда открыл глаза, в каменной щели все еще прокатывалось эхо. Хзюка тряс головой и медленно сползал вдоль скалы. А у входа в расщелину клубились вихри. С двух сторон, сверкая в свете Хассара, туда стекали бесконечные белые ленты. Слышались шорох, свист, глухой гул. Все выше и выше по склонам корка наста покрывалась сетью голубых трещин, лопалась; сухие снежные реки приходили в движение. Ускоряясь, они неслись в огромную воронку, крутившуюся у скальных ворот перевала Грор. Вслед за лавиной вниз устремился ветер, сдувая по пути новые массы снега. Там, внизу, все гудело и стонало добрых четверть часа.
Хзюка беззвучно открывал и закрывал рот. Мартин наклонился к нему и крикнул:
— Что? Что с тобой?
— У тебя кровь… кровь из носа течет. Уохофаху Фахах!
— Это не страшно
Мартин оторвал от рубахи два лоскута и вставил их в ноздри.
— Залесай на спину, Хсюка, — прогнусавил он. Хзюка воодушевился.
— Нет. Сам пойду.
— А сможешь?
— С тобой — куда угодно. Уохофаху Фахах!
— Очень рад. Ну, поднимайся.
Покачиваясь, Хзюка встал, и они побрели дальше.
Сил оставалось все меньше, но и склон был уже не крутым. Наконец они достигли ясно различимой седловины между двумя вершинами.
— О Мартин! Смотри, там… знаки твоего… племени. — Где?
— Там… наверху.
Хзюка слабо махнул рукой. Мартин поднял голову и вытер со лба пот. Сбоку, на гладкой скальной стенке, красовались аршинные буквы:
«СВИРИСТЕЛ СТОЕРОСОВ БЫЛИ ЗДЕСЯ»
Под скалой, в закрытой от ветра нише стояла бутылка знаменитой муромской водки.
— Ну вот, — прохрипел Мартин. — Дошли, кажися. Он усадил Хзюку на камень.
— Что будем делать? — спросил ящер.
Мартин посмотрел назад. Там мела поземка. Хачичеев не было видно. Ни одного. Угомонились, рептилии. Только лавиной их и проймешь…
— Што путем телать? — вновь бормотал Хзюка. Быстро он охлаждался все же.
Мартин вынул кинжал и откупорил бутылку.
— Будем пробовать сейсс мягкотелых. Только осторожно. Хзюка хлебнул из горлышка, вытаращил глаза, хватанул
ртом снега, а потом сообщил: — Хугиссу! Это же не сейсс, а… У меня огонь в животе. Мартин зажмурился и сделал большой глоток.
— Да, это сильный сейсс. Ну что, согрелся?
— Хог! Сейсс холодный, а становится тепло.
Мартин посмотрел вперед. Снежная поверхность там явно шла под уклон. Это означало, что перевал Грор остался позади.
— Так и должно быть. Считай, что мы выжили, Хзюка. Ящер попытался встать, но не удержался и упал на четвереньки.
— Ты мне брат, Уохофаху Фахах, еэ. Уваж-жаю.
— Ну, еще бы, — серьезно сказал Мартин.
