ГЛАВА 1
Федор Матвеевич по старой деревенской привычке просыпался рано. Открывал глаза — и больше не уснуть.
Он не любил торопиться по утрам. Не спеша вставал, кипятил чай, курил… Глядел в окошко. С годами это время дня стало казаться ему самым лучшим, спокойным и ясным; часто он просто выходил погулять в лес.
Вот и сегодня он проснулся в половине седьмого и так же попил чайку, взял сигарету и вышел на крыльцо.
Было тихо, хотя уже стоял рассвет. Прохладно, ни ветерка, ни облачка — а небо такое ясное, каким оно было разве что в детстве, в деревне — там оно почему-то совсем другое, не такое, как здесь…
И эту тишину нарушил шум мотора. Машина приближалась. Слух старого шофера легко разобрал звук жигулевского движка. Федор Матвеевич усмехнулся одними губами и покатал сигарету в пальцах.
Бежевая старенькая “пятерка” остановилась у ворот. Из нее выбрался довольный, бодрый и свежий Лев Евгеньевич Огарков.
— Приветствую, Федор Матвеевич! — весело крикнул он, и пес заволновался, загремел цепью.
— День добрый, — чуть помедлив, отозвался Логинов. Лев Евгеньевич уже шел по песчаной тропинке. Федор Матвеевич спустился с крыльца.
— Приветствую, — повторил Огарков, но уже по-другому, скоро и деловито. Утро кончилось. Федор Матвеевич улыбнулся этому.
Лев Евгеньевич осмотрелся цепко, уверенно.
— Хорошо у вас, Федор Матвеевич, — отметил он, — аккуратно, порядок!
Старик кивнул и прикурил, бережливо спрятав спичку в коробок.
— Да. — Он тоже огляделся. — Пришлось потрудиться… Я тут уж пятый год. До меня сторожа здесь менялись — полгода, год… Разруха была страшная. Первое лето я только тем и занимался, что все в порядок приводил. Дом подремонтировал, баню… И все подручными средствами, ни копейки садовой не потратил. Да и своей самую малость. С умом ведь если делать, все можно найти! Баня — вот эта самая, — правду сказать, не баня была, а помойка. Я потихоньку все вычистил, потом печку взялся ремонтировать…
Огарков рассеянно слушал этот рассказ, кивал, сам же озирался по сторонам. А Федор Матвеевич вдохновился, распрямился даже, голос зазвучал громко.
— …мне так в молодости, в деревне еще, доводилось печнику помогать. Ну и тут, думаю: попробую-ка, чем черт не шутит. Взялся. Кирпичный бой поискал, а кто ищет, тот и в самом деле всегда найдет. Вот и я нашел, отсортировал… А один камень вообще такой нашел! Размером где-то с три кирпича. Гранитный, что ли. И герб какой-то на нем высечен, такой круглый рисунок, вроде как в самом деле старинный герб… Вот, вы как думаете, откуда такой камень мог тут взяться?
Тот пожал плечами.
— Не знаю. Историков надо спрашивать… Впрочем, думаю, какой-нибудь купчина для особняка своего делал. Под дворянина косил… Но где же, однако, наши нелегалы?
— А они как раз там и есть, в бане. Спят еще, поди. А вы-то, кстати, чего так — ни свет ни заря?
— Не спится, — сознался Огарков. — Не терпится приступить. Посмотреть, что будет.
— А-а… А что, думаете, что-то такое… интересное будет?
Лев Евгеньевич покивал головой глубоко, серьезно.
— Думаю, ох и думаю!.. Честно сказать, даже немного боюсь представить себе, что здесь может быть.
— О, вон как.
— Вот именно. С таким коэффициентом, как у нашего друга Александра Палыча… Я, честно говоря, удивляюсь, как он сквозь стены не видит! А тут… Если правду говорить, то страшновато немного. Что может произойти?! Не знаю, право, не знаю.
Тут вдруг дверь баки распахнулась, и явился полусонный Палыч в незастегнутой рубахе и жеваных брюках.
— О! — хрипловато воскликнул он. — Ранние пташки… Не спится?
Он подошел к соратникам и энергично с ними поздоровался.
— Готовы к бою?
— Вас ждем, — улыбнулся Огарков. — Игорь спит?
— Спит еще. — Кореньков гулко откашлялся. — Дайте закурить…
Пока он прикуривал, Лев Евгеньевич следил за ним улыбающимся взглядом. Конечно, Палыч это заметил.
— Что вы так смотрите на меня, Лев Евгеньевич?
— Тот рассмеялся.
— Смотрю и думаю: как должен выглядеть супермен?.. Где-то старик Ницше обмишурился в своей теории.
Палыч отмахнулся:
— А, да бросьте вы. Это вам интересно, с вашей научной точки зрения. Исследовательской. А для меня всегда это была обуза.
— Ну, теперь, полагаю, станет наоборот… как лучше сказать… пружиной, что ли.
— Ага, пружиной… в заднице.
Лев Евгеньевич вновь засмеялся, приобнял супермена за плечи.
— Ах, Александр Палыч, Александр Палыч!.. Наверное, я неудачно выразился. Но не будьте пессимистомГ Ей-богу, неужели вам не интересно испытать себя?! С такими возможностями, как ваши… Нет, я от вас не отступлюсь, не дам, чтобы это все сгинуло бесследно! Понимаете, о чем я?
— Да уж чего не понять. Просчитали коэффициент? Огарков кивнул, улыбаясь.
— Просчитал. Как вы думаете, каков?
— Ну… — Палыч принял равнодушный вид. — Что— то около полутора тысяч.
Лев Евгеньевич вновь рассмеялся.
— Тысяча восемьсот сорок! Тыща восемьсот, Александр Палыч!! Вас это не пугает?
— Да ну! Поздно теперь пугаться, когда влип по уши. Конечно, возьмемся за дело, но…
— А, мой энтузиазм пугает вас?
— Нет. — Кореньков поморщился. — Как раз наоборот. Несколько даже вдохновляет. Но вот последствия!.. Какими они будут? Вы хоть примерно представляете себе?..
Огарков понимающе улыбнулся.
— Боюсь, что не очень. Но опять-таки повторюсь: если возможность сделать что-то выдающееся приходит сама к тебе в руки, то вряд ли будет правильно стараться избегать ее. Мне кажется, что это от лукавого.
— А если сама возможность от лукавого?
— И это может быть, — согласился Огарков. — Но в любом случае исследовать надо.
— Я и не спорю. — Палыч вздохнул. — Ладно, раз собрались, так надо начинать. Пойду растолкаю нашего вольного стрелка.
Игоря долго толкать не пришлось, он просыпался мгновенно — тоже профессиональная привычка. Вообще все они задвигались бодро, позавтракали быстро, в начале девятого можно было отправляться.
— Чем раньше начнем, тем лучше, — одобрил и Игорь, засовывая ТТ в карман ветровки. Палыч нахмурился:
— Ты пушку-то с собою лучше не бери. Не приведи Господи, напоремся на ГАИ, потом как открутимся?.. А случись что, проку от него немного будет.
— Был уже прок, — жестко усмехнулся Игорь. — А что касается ГАИ, то… — он достал из кармана гекатовское разрешение на ношение оружия и показал его Палычу, — позвольте, у меня все ходы записаны!
— Давайте карту посмотрим, — вмешался Огарков, — надо решить, с чего начать… У меня еще карта есть, она поточнее вашей. Сейчас принесу.
Он сбегал к машине и принес карту, вправду, более подробную и четкую, нежели та, что была у Федора Матвеевича. Кроме карты, явились карандаш с твердым грифелем и логарифмическая линейка.
— Вот, — сказал Лев Евгеньевич, — видите? Сейчас мы верно черту проведем.
И тщательно выверив по карте обе точки, на Прибрежной и на Рябиновой, они соединили их тонкой аккуратной линией и еще раз подивились тому, как точно она прошлась по зданию библиотеки: та была обозначена на карте специальным значком. Игорь даже головой восхищенно покачал.
— Нет, ну надо же! Судьбу не проведешь.
— Это меня не проведешь, — буркнул отчего-то Па-лыч, а затем пояснил свои слова: — Когда меня там уша-тало, я хоть и прятался потом всю свою жизнь, а все же понял, что когда-то оно меня достигнет, пусть через годы, через много лет… Вот так оно и есть.
— Так это и есть судьба, — сказал Игорь, но Палыч спорить не стал, а Лев Евгеньевич нетерпеливо перебил сей философский диалог:
— Потом, потом выясните. Сейчас давайте решим, как действовать будем…
Решили так: поедут на фургоне Федора Матвеевича, а “пятерку” оставят здесь. Логинов и Огарков в кабине, Палыч с Игорем в будке. Правда, Федору Матвеевичу опять придется покидать пост.
— Ну, это не беда, — успокоил он. — Кузьмич выручит.
— Кузьмич у вас безотказный, я смотрю, — сказал Палыч.
— Когда бутылку ему дашь, он всегда безотказный.
И Федор Матвеевич сгонял за Кузьмичом, который прибыл как штык, тем паче что был одолеваем похмельем. Сразу ему и плеснули сто грамм — он их замахнул не глядя, после чего какое-то время на его щетинистой физиономии держалось напряженное ожидание, а затем расплылось блаженное довольство. Мир для Кузьмича стал расцветать розовыми красками.
— Дошло, — прокомментировал эту картину Кореньков.
Оставив Кузьмича бдить, исследователи загрузились в “Москвич” и покатили на дело.
— С чего начнем? — весело прокричал Лев Евгеньевич, оборачиваясь к заднему оконцу кабины.
— С Рябиновой, — решительно сказал Палыч. — С чего тогда началось, с того и сейчас начнем.
Резонно. Так и сделали. Федор Матвеевич прижал акселератор, и старенький фургон бодро понесся по уже шумным, но все еще каким-то утренним улицам.
За годы дома постарели, что-то забылось, появилось новое — но то место Палыч действительно помнил до сантиметра, так и показал Федору Матвеевичу, где следует остановиться.
— Вот здесь… Стоп, Федор Матвеич!.. Ага, отлично. Вон там, не доходя до той рябинки.
Все с интересом уставились на асфальт, в котором, надо сказать, ничего интересного не было.
— Попробуем? — бодро спросил Огарков.
— Попробуем, — сдержанно отозвался Кореньков. — Давайте, Федор Матвеич.
Федор Матвеевич отомкнул будку, Палыч спрыгнул наземь и размял затекшие ноги.
Эта улица и тогда была немноголюдной, и сейчас оставалась такой же. Вообще она производила впечатление грустное, но светлое. Таким нам всегда кажется наше прошлое.
Палыч огляделся с некоторым подозрением, но вокруг все было спокойно. Тогда он решительным шагом направился на то самое место.
Память его не подвела. Да это, конечно, и не память была, а нечто иное, гораздо большее. Он и сам это знал, правда, высказать не мог.
Когда ступил туда, почувствовал, как колыхнуло мир вокруг. Точно как тогда! Только послабее.
Он и сам вздрогнул: и радостно, и жутковато. Работаем! Но что из этого выйдет — неведомо.
— Игорь! — окликнул он. — Глянь-ка карту, как эта линия должна идти? Учти, что я стою на этой самой точке.
— А что вы испытываете? — немедленно спросил Огарков.
Палыч, казалось, затруднился с ответом. Во всяком случае, он помолчал, как-то беспокойно покрутился на месте и только после этого сказал:
— Что-то явно есть… Но по сравнению с тогдашним…
И расставил руки и покачал головой — ясно, мол, что не тот компот.
Игорь тем временем сверился с картой.
— Палыч, — сказал он, выйдя из фургона, — смотри: вот так, наискось через улицу, и вон к тому дому… примерно по второму ряду окон.
— Может, туда и подъедем? — предложил Федор Матвеевич.
— А здесь как же? — Огарков нахмурился. — Надо все до конца прояснить.
— Да вроде как уже все ясно. — Игорь это понял сразу.
А Кореньков для убедительности даже попрыгал на месте. Зазвякала мелочь в карманах.
— Вот, — сказал он, — видите?.. Пока вот так. Но не совсем пусто, я чувствую. Предлагаю следующее: пройдусь по этой самой линии, к окнам. А вы подъезжайте, вон там разворот, видите? Так развернетесь, и к дому. Давайте!
И быстро зашагал наискось через проезжую часть, по указанному азимуту.
— Ну дает! — воскликнул Федор Матвеевич, спешно заводя двигатель. — А вдруг через стену пройдет?!
— Типун вам на язык, Федор Матвеевич! — Огарков сказал это так искренне и с сердцем, что рассмешил Игоря. Смеясь, он вымолвил:
— Или пропадет!.. Представляете: идет, идет… хлоп! — и нету.
Но Палыч не пропал и сквозь стену не прошел. Пока его сподвижники ехали, разворачивались и снова ехали, он дошагал до стены дома, остановился у того самого ряда окон, задрал голову и посмотрел в небо. Затем похлопал ладонью по шероховатой оштукатуренной стене.
— Ну что? — крикнул ему издалека Лев Евгеньевич.
— То же самое.
— Может, вокруг дома обойти? — предложил Игорь. — Это уже будет ближе к третьему ряду…
Но и там результат был таким же, то есть практически нулевым. Палыч внимательно прислушивался к себе, после чего заявил, что здесь даже и не колышет, как там, на точке.
Игорь внимательно сориентировался по карте и показал линию: она уходила сквозь детскую площадку, в какие-то бедовые заросли, к строениям неизвестного назначения. Палыч прошелся и по этой тропке. Скрылся в зарослях. Лев Евгеньевич, не утерпев, кинулся следом. Вдвоем они довольно долго бродили там, потом явились, и вид у обоих был мрачный.
— Пусто, — сообщил Огарков. — Все, что можно, прошли, но… — И развел руками.
— А что там вообще есть? — поинтересовался Игорь.
— Да собственно, интересного мало. Кусты, заросли, загажено, разумеется, изрядно. А здание это — бойлерная или котельная… В таком вот роде.
— Давайте подумаем. — Игорь присел на подножку фургона. — Покурим…
Закурили. Стали обсуждать.
— Но все-таки там, на точке, явственно проступило? — допытывался Лев Евгеньевич.
— Да-да, — кивал Палыч, нервно затягиваясь, — явственней некуда, ошибки быть не может. Но вот потом, когда я шел по линии… нет, ничего.
Огарков глубокомысленно приподнял брови.
— М-да… — вымолвил он и огляделся. — И тем не менее ошибки быть не может… Я согласен, мы на верном пути. Вы знаете, если бы порасспрашивать тех жиль-iiob, что в этих квартирах живут, в тех, которые как раз на линии…
— M-м? — заинтересовался Игорь, лицо его прояснилось.
— Вот-вот! Я полагаю, что если бы нам удалось провести полноценное расследование, то вскрылись бы интереснейшие вещи.
— Какие же?
— Нуг точно я сказать не могу, но могу поспорить, что здесь, именно в этих квартирах, повышенный процент разводов — допустим, допустим, конечно! Или, скажем, процент самоубийств. А может, и наоборот — здесь одни вундеркинды рождаются или красавицы… в таком вот аспекте.
Лев Евгеньевич повернулся и показал на бойлерную.
— А возможно, и там есть своя необычная статистика, и там из года в год происходят некие таинственные вещи…
— Но мы этого не узнаем, — закончил за него Игорь.
— Нет, отчего же? Все возможно. Если бы мне пройтись по квартирам… Я их раскручу, будьте уверены!
— Времени нет.
Но Лев Евгеньевич, похоже, загорелся.
— Это пустяки! Хотя, конечно, несколько часов…
— Нет-нет, — решительно отмел Кореньков, — именно этих часов у нас нет.
Лев Евгеньевич с сожалением посмотрел на окна дома. Видно было, что он душит в себе профессионала.
— Ладно, — наконец сказал он и выдохнул. — Другие предложения и вопросы?
— Другое предложение такое, — заговорил Игорь. — Выборочно проехаться по нескольким точкам линии. Раз в крайней точке что-то есть, значит, должно быть и в других. Давайте четыре-пять точек… Где-то наверняка сработает. Там и начнем шерстить.
— Ну что же, резонно, — кивнул Огарков.
— Давайте так, — согласился Палыч, давя окурок носком ботинка.
Федору Матвеевичу было все равно. Вновь вынули карту и наметили пункты.
— Может, у парка, — ткнул пальцем в карту Палыч.
— Почему там? — поинтересовался Огарков.
— Не знаю, — отозвался Палыч. — Интуиция!
— А-а! — с уважением протянул Лев Евгеньевич. — Если ваша интуиция, то я присоединяюсь.
— Хорошо-хорошо, — нетерпеливо перебил Игорь. — Смотрите… Лев Евгеньевич, дайте карандаш… Ага, спасибо. Смотрите сюда — две крайние точки: здесь и на Прибрежной. Затем: первая точка…
Он отметил примерно на равных расстояниях четыре точки между крайними, причем одна из них очутилась точно возле библиотеки.
Разгорелся спор. Крутиться там представлялось опасным; Лев же Евгеньевич припомнил хитромудрое изречение: “хочешь остаться незамеченным — встань на многолюдной улице под фонарем”, но Палыч с Игорем зашумели, что это пустая выдумка какого-то сочинителя; так болтать, мол, легко, а вот сам попробуй!..
Огарков стал горячо уверять, что это никакая не выдумка, а психологически обоснованный ход, но убедить так и не смог.
— Нет, нет, нет, — мотал головой Палыч. — Да и то подумайте: я там и в библиотеке, и около сколько раз был! И ни шиша со мной не случалось, а зацепило только на четвертом этаже — так туда мы все равно не сунемся. Так?
Этот аргумент подействовал, правда, в иную сторону.
— Хм… — призадумался Игорь. — А ведь действительно… Но если так, то где гарантии, что в других точках у нас не получится?.. Хотя черт с ним! — поспешил он оборвать сам себя. — Чего зря голову ломать, действовать надо.
И то верно. Без долгих разговоров забрались в фургон, Игорь сориентировал Федора Матвеевича, и поехали. Езды было минут десять.
— Ну, вот он, парк, — сказал Федор Матвеевич.
— Ага, — бодро откликнулся Игорь и зашуршал картой. — Так, так… ага! Назад, Федор Матвеевич, проскочили.
Пришлось разворачиваться. Но проехали немного, метров сто.
— Так, так, — приговаривал Игорь, — теперь сюда, в этот проезд… и, пожалуй, прямо… прямо… до конца?.. — Что-то изменилось в его голосе, он зазвучал странно, неуверенно. Палыч заметил это первый:
— Э, Игорь, ты что? Увидел что-то?
— Увидел. — Игорь заговорил уже твердо. — Дошло, когда сюда заехали. Здесь знаете, что расположено?.. Апартаменты нашего шефа, Смолянинова! Я голову на отсечение даю, что они на линии находятся.
— Здесь вообще-то все особняки такие… хоромы, — сказал Федор Матвеевич.
— А смоляниновский именно на линии стоит, — упрямо повторил Игорь. — Вон он, уже виден… Ба, а машину видите?! Это его зама авто, Богачева! Ну-ка, ну-ка, Федор Матвеевич, поближе… точно, его!
— И что он у него делает в такую рань? — спросил Палыч.
— Да кто ж его знает?.. Хотя уже не такая и рань. Не останавливайтесь, Федор Матвеевич, здесь может охраны быть полным-полно.
Федор Матвеевич на всякий случай даже прибавил газу, и мимо смоляниновского особняка проехали лихо, Палыч и Лев Евгеньевич с любопытством глазели, а Игорь сверялся по карте и убедился и всем об этом объявил — что оказался прав.
Такое дело надо было осмыслить. По настоянию Игоря мотанули сквозь проезд не останавливаясь, обогнули парк с другой стороны, заехали во двор и там встали.
— Ну и какие мнения будут, господа хорошие?..
