Любые, даже самые острые неприятности со временем перестают быть такими уж острыми, даже если ты совсем их не решаешь. И уж совсем о них забываешь, когда набираешь в кровь достаточную дозу алкоголя. Я протянул администратору «Рица» кредитную карточку, даже не подумав, что меня могут по ней засечь. Засечь те, кому не по вкусу пришлось расставание с пальчиковой дискетой. Я просто хотел очередной раз шикануть перед Жанной. Мол, смотри, у меня и счет в банке есть.

Карточка легко прошла проверку, а после того, как компьютер с нее снял часть денег, нам предоставили номер, который я пожелал. Пожелал же я, конечно, люкс. На что администратор не преминул заметить:

— У нас все номера — люкс, мсье.

— Тогда люкс, — пожал я плечами.

— Стоимость суток проживания — две тысячи евро, мсье.

Впрочем, чему удивляться. «Риц», все-таки. Наверняка тут имелось множество номеров и подороже — королевских люксов. Когда я расплатился, мы прошли к лифту, кабину которого только что заняла спорящая парочка пожилых людей. Дама причитала что-то, а мужчина пытался оправдываться.

— Да… — произнес я. — В этом лифте любви не будет. — И мы решили вызвать другую кабину. Мы зашли, как только створки двери разъехались в стороны. — Сет, — громко бросил я, дверцы сошлись, ускорение, дзинь — и мы на седьмом этаже. Скоростной лифт с речевым определителем этажей. Прикольно.

От номера можно было обомлеть. Огромнейший зал. Широченная кровать, задернутая парчовыми портьерами. Стол с гнутыми коваными ножками в виде пантер и столешницей из неведомого мне узорчатого розового камня с корзинами цветов и фруктов, шампанским во льду, вазочкой икры и другими закусками. Скорее всего, продукты успели поставить, как только моя кредитная карточка прошла проверку. Тут были и барная стойка, холодильник, компьютер, телевизор с гигантским экраном и все остальное, что только можно пожелать. На стенах — картины в массивных рамах, писанные маслом.

— LeGranLuxe , — ахнула Жанна и, довольная, прошла внутрь, отдернула портьеры и плюхнулась на «королевское» ложе. Я пошел в туалет, а когда вернулся, обнаружил, что она уже сопит, повернувшись на бок. Ну что ж, пусть спит. У нее выдался день, полный впечатлений. Впрочем, и у меня тоже. Я прошел на балкон, прижавшись к перилам, вдохнул полную грудь воздуха и закурил. Вид обвораживал. Крыши домов и верхушки деревьев. Сверкающие в лучах рекламы и иллюминаций воды Сены. Потоки машин, пересекающие разукрашенные огнями каменные мосты. По правую руку красовалась Эйфелева башня. Небо было чистым, необыкновенно светила луна. Кто сказал, что луна желтая? Может, оно так и есть, но что по мне, так цвет ее зависит от настроения. Иногда она бывает серая, иногда — синяя. Сегодня для меня она излучала все цвета спектра. Настроение позволяло видеть мир в других красках. Подобный вид можно было увидеть лишь в красивых, переполненных романтизмом французских фильмах или на плакатах с видами Парижа, висящих в турагетнствах. Я же сам был здесь. Я дышал этим воздухом. Пьянящим воздухом свободы и вседозволенности. Напыщенная Европа оправдывала свое прозвище. Мне было безумно хорошо. Докурив сигарету, я кинул окурок вниз и проследил, как огонек, подхваченный слабым ветерком, понесло в сторону. Вернувшись, я прилег рядом с Жанной и уснул.

Разбудил меня надоедливый зуммер визора. Открыв глаза, я вспомнил где нахожусь, протянул руку и нажал на кнопку. На экране появилось изображение длинноусого лица незнакомого мне типа.

— Че надо? — прохрипел я, превозмогая головную боль. Вчера я перемешал в желудке массу алкогольных напитков.

— Мсье, к вам господа Дюруа и Дойчер с двумя дамами.

Это какой-то служащий «Рица», смекнул я.

— Пропустите, — со всей строгостью в голосе, с которой говорят слугам, бросил я и отключил визор.

«Как это они меня нашли?», — подумал я и, встав с кровати, направился открывать двери. Жанна, свернувшись комочком, продолжала спать. Повернув ключ в замочной скважине, вернулся, сел на кровать и, протянув руку, выудил из воды с остатками льда бутылку с шампанским. Откупорил. Шампанское вспенилось и залило ворсистый коврик с изображением какой-то геральдической ерунды.

Дверь вскоре приоткрылась, в номер заглянули друзья. Они вели себя странно, лишь выглядывали из-за дверей, улыбались, но не входили.

— Мы принесли Жаннин рюкзак, она оставила его в автолете. — Взгляды парней говорили о том, что рюкзак интересовал их мало. Они явно старались решить вопрос, переспал ли я с девчонкой.

— Проходите, — бросил я, и ребята быстренько проскочили внутрь. Они сразу стали рассматривать люкс. В номер вслед за друзьями вошли вчерашние пассии парней. Мишель и рыжая деваха без имени. Кстати, у нее на самом деле была великолепная густая копна рыжих волос, светлые глаза и ярко крашенные губки. Единственное, что портило ее, так это улыбка, когда она отворяла свои губки и показывая зубы. Белые и очень крупные. Я сразу про себя окрестил улыбку этой девушки лошадиной и предположил, что у нее и вместо смеха, наверняка, ржание.

Отпив из горла вино, я спросил:

— Черт, как вы меня нашли?

— Ты же зарегистрировался, — сказал Дюк. — Мы просто с утра полазили по гостевым книгам разных отелей. Взломать подобные сайты легче простого. Правда, никто не ожидал от тебя такой прыти. Это ж надо, люкс отеля «Риц»! Ну ты, брат, даешь. Сколько бабок угрохал?

— Не помню, — ответил я и добавил: — С карточки платил.

«Точно, я ведь воспользовался кредитной карточкой! — ужаснулся я. — Теперь меня можно легко вычислить. Надо быстренько собираться и валить отсюда, пока до нас не добрался кто-нибудь из тех, кто охотится за злополучной дискетой».

— Парни, — сказал я. — Пойдемте отсюда. Прогуляемся. Хочется город осмотреть.

— Конечно, конечно, — ответил Дюк. — Только вот шампанское оприходуем.

Я повернулся, наклонился к спящей Жанне и чмокнул ее в щеку. Она проснулась и, улыбнувшись мне, приподняла голову.

— Вставай, — прошептал я. — Уже давно день.

Парни с девчонками облюбовали столик и начали распивать шампанское. Жанна скрылась в ванной комнате. Я выпил еще и направился в другую ванную. Где залез в пузырящееся джакузи, потом почистил зубы и, облачившись в фирменный, рицевский голубой халат, вышел в зал. Друзья уже вовсю веселились. Они вытащили из холодильника еще бутылку шампанского и дружно распивали. Меня же угнетало одно чувство: чувство вины за то, что выдал наше с Алексом местопребывание. Говорят, что чувство вины с похмелья — это всего лишь недостаточное содержание в крови адреналина. Так и называется: адреналиновый голод. Этот голод срочно пришлось лечить спиртным. И когда я выпил еще шампанского с друзьями, мысли об опасности стали отдаляться. Вышла Жанна, тоже в голубом халате, и присоединилась к нам. Рыжеволосая девушка, которую, как оказалось, звали Лоран, постоянно смеялась, притом на все, что бы ни говорил Дюк, тот, соответственно, пытался острить.

Через час всей шумной компанией, вводя в шок обслугу и клиентов отеля, мы пересекли фойе и вышли наружу. Потоптали ворс красного ковра, что проложен через тротуар к дороге, пока не подъехал автолет. Мы запихнулись во вчерашний лимузин и двинулись по улице.

— Куда? — спросил шофер.

— Ленч, — ответил Андрэ, и водитель мотнул головой.

Никто из нас, конечно, не заметил, что вслед за лимузином от тротуара вырулил черный, длинный, широкий, с затемненными стеклами, автолет фирмы «Форд». И уж тем более никто не увидел, что в хвост «Форду» встал аквамариновый «Пежо».

Мы припарковались у небольшого ресторанчика на набережной. Шумно заняли два столика. Однако Жанна взяла и запросто пододвинула один столик к другому.

— Вот так у нас в России делают, когда за одним столом не хватает места всем.

Хозяева заведения спорить не стали. Заказ сделали разнообразный: тонкие ломтики кабаньего мяса в малиновом соусе и с гарниром из зеленой фасоли, отбивную оленину с зеленью, ребрышки кролика в сметанном соусе, картофель с грибами, сырые устрицы, красную икру, сыры, печеные орехи, кофе. Для меня — гаванскую сигару. От спиртного пока отказались. Деньги имелись, роскошная жизнь продолжалась.

Плотно пообедав, запив все деликатесы кофе, мы в хорошем настроении выбрались под осеннее солнце, чьи лучи еще даже могли немного погреть. Хмель как рукой сняло, и я предложил всей компании просто прогуляться по набережной.

— Надо купить билеты на концерт. — Жанну эта проблема волновала.

— Уже заказаны, — ответил Дюк. — Еще утром оплачены все шесть билетов.

До концерта оставалось несколько часов, и Андрэ с Дюком взяли на себя роль экскурсоводов по Парижу. Мы дружно переместились на прогулочный катер. Плавучий экскурсионный автобус бесшумно поплыл по Сене. Андрэ указывал рукой на разные достопримечательности и важно объявлял их названия. Мы обогнули остров Сен-Луи, за Нотр-Дам вошли в главный канал под Пон-Луи и двинулись на запад. Проплывали под множеством впечатляющих мостов, мимо Тюильри, Лувра, музея Д'Орсе, Трокадеро, а потом причалили недалеко от Эйфелевой башни. Выгрузились. Катер развернулся и пошел вверх по реке к докам Пон-Неф.

Затем Андрэ вместо неспешной прогулки устроил гонку к Эйфелевой башне, ему не терпелось похвастаться этим Чудом света. Мы поднялись наверх, полюбовались Парижем с высоты птичьего полета. Несколько раз плюнули вниз, и вскоре спустились. Потом передохнули в уличном кафе, где выпили немного светлого пива. Везде было шумно, многолико, французы праздновали второй выходной день — воскресенье.

Мы успели посетить еще несколько мест. Париж — это помпезность улиц, это метро, пронизывающее весь город и куда ни глянь раскидавшее свои выходы. Париж — это разливное море вин, вездесущих реклам, маленьких рынков, уличных кафе и закусочных. Площади, улочки, забитые народом. Толкотня вокруг Бобура, пышность бульвара Сен-Мишель. Разноязыкая болтовня, запах ароматических сигарет, сладковатых или пряных духов и одеколонов.

Когда стало вечереть, мы направились к метро, чтобы добраться до «Стад де Франс». Меня стала мучить мысль, что после вечернего шоу мне придется расстаться с Жанной, возможно, навсегда. Ей надо будет ехать в далекую снежную Россию, где медведи ходят по улицам. Я попытался отбросить эту мысль подальше. Нас ждало великое, по мнению Дюка, шоу.