ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОБЪЕДИНЕНИЕ

Книга: Рыцари Сорока Островов. Мальчик и тьма

1. ПОБЕГ

Я стоял на террасе у входа на восточный мост. Солнце уже поднялось в зенит, и плечи щипало. За неделю, проведенную на острове, я успел загореть, облезть, и сейчас загорал снова.

Море выглядело непривычно спокойным. Всю прошедшую неделю непрерывно штормило, не слишком сильно, но нужно и тоскливо. То набегали тощие серенькие облака, то вновь палило солнце, но ветер не прекращался ни на минуту. К вечеру с точностью хронометра начинался дождь, а ветер усиливался до шквала. Впрочем, к утру все прекращалось.

Но сегодня у ветра наступил выходной. Флаг острова неподвижным бело-красным лоскутом свисал с древка на сторожевой башне. Розовая громада замка словно подтаяла, утрачивая грозные угловатые очертания. Кольцо стен, опоясывающее замок, походило на исполинскую мраморную корону, упавшую в незапамятные времена сверху. Между стенами замка и «короной» лениво ходила Таня, взбалтывая что-то в стеклянной банке. Наверное, крем, девчонки обещали испечь к обеду торт…

Я взглянул на сторожевую башню. Там было тихо. Дежурь на башне кто-нибудь из малышей, непременно пошел бы проверить, не задремал ли дозорный. Но дежурила Рита, а за нее беспокоиться не стоило. Вздохнув, я прошелся по террасе к северному мосту, потом к западному. Розовые каменные дуги казались абсолютно одинаковыми. Но на самом деле северный мост чуть уже западного, а на восточном более низкие перила. Это вымеряли от скуки много лет назад, а потом вырубили стены на стенах замка. Каждый искал себе занятие на островах, хотя одно развлечение было на всех общим…

Дежурить на мосты я не ходил уже три дня. Так решил Крис, решил, не объясняя причин, и я не стал спорить. Во-первых, боялся попасть на южный мост, а, во-вторых, серьезных стычек все равно не было. Даже с тридцаткой… Когда на следующий день после гибели ребят Тимур, Толик и Крис отправились на восточный мост, их встретила целая армия — семеро самых сильных и взрослых ребят тридцатого острова. Толик потом признался мне, что по-настоящему испугался. Но враги в бой не полезли. Они просто отдежурили до заката солнца, не пытаясь начать драки. Так продолжалось три дня. А потом тридцатка стала выходить на дежурства по-нормальному: двое, трое, четверо ребят. Вот только ни один из тех, кто дрался с тридцать шестым в тот проклятый день, на мосту больше не появлялся. Видимо их, опасаясь мести, направляли на другие мосты. Но Тимур все равно упорно ходил на восточный мост. Он ждал.

Прищурившись, я быстро взглянул на солнце. Раньше думал, что определять время по солнцу совсем несложно, этому даже не надо учиться. Посмотрел — и сразу понятно, сколько времени. Оказалось, что с непривычки можно ошибиться часа на два. Вот те ребята, кто жил на острове давно, умели определять время по солнцу. Часы на острове были только у Криса и Риты, поневоле приходилось выкручиваться. Толик тоже попал на остров с часами, но уронил их в воду, и они перестали идти. А у электронных часов Кости еще месяц назад кончились батарейки. Их сейчас носил Тимур — просто как браслет…

Похоже, что было около одиннадцати. До обеда далеко… Я прищелкнул языком. Мне хотелось чего-нибудь пожевать — не поесть, а так… Словно дома, где можно взять горсть конфет из кулька или набить карманы печеньем, выходя на улицу. Я задумчиво посмотрел на сторожевую башню. Рита там. В кухне одна Лера. А у нее выпросить можно все что угодно. Я неторопливо двинулся к одной из выходящих на террасу дверей. И в эту секунду за спиной сверкнуло, от стен замка полыхнул розовый отсвет.

Обернувшись, я уже догадывался, что это за свет. Ни один из последних вечеров в замке не проходил без разговоров об этом.

Метрах в двадцати от стен замка, на берегу озера, там, где высилась аккуратная горка белого песка, что-то происходило. Невысоко над песком, от силы метрах в трех, ворочалось в воздухе, разгоралось то слабее, то ярче фиолетовое сияние. Больше всего оно походило на облачко или клочок тумана, подсвеченный изнутри яркой лампой. Но одновременно облачко казалось упругим и твердым. Может быть потому, что в глубине его явственно угадывалось что-то тяжелое, похожее на маленькую человеческую фигурку…

Я с радостным воплем скатился по лестнице вниз. Налетел на Таню, которая сразу все сообразила и бросилась за мной. Мы выскочили из ворот замка и остановились.

Фиолетовое сияние уже гасло. В воздухе же остался висеть неподвижный, словно залитый в прозрачную стеклянную глыбу, мальчишка лет двенадцати: в ярко-оранжевой майке, светлых бежевых брюках, с перекинутой через плечо спортивной сумкой. Но поразило меня не это — подобной картины я и ожидал. Самым удивительным оказалась поза мальчишки, его развевающиеся на несуществующем ветру волосы, взлетевшая вверх сумка, вздувшаяся на спине пузырем майка. Выглядел мальчишка так, словно его действительно сфотографировали в момент падения, а теперь подвесили в воздухе фотографию.

Миновала еще секунда, и все пришло в движение. Мальчик кувыркнулся и шлепнулся на песок. До нас с Танькой донесся его слабый вскрик. Не сговариваясь, мы бросились по пологому склону «посадочной горки».

Мальчишка успел подняться и теперь сидел, зябко обхватив плечи руками. Лицо его на глазах становилось белым, испуганным. Он торопливо переводил взгляд с нас на замок и обратно. Сумка валялась в стороне, и из открытого кармашка высыпались разноцветные фломастеры, ручки и маленький плоский калькулятор.

— Привет! — неловко улыбаясь, сказал я. — Не бойся!

Новенький вскочил, метнулся к своей сумке, стал торопливо раздергивать застежку-молнию на ней.

— Ты чего? — Таня шагнула к нему, дотронулась до плеча.

Мальчишка замер. Потом жалобно, с вопросительной интонацией, произнес:

— Вэа из ай?

— Что? Так ты не русский? — Я понял вопрос, но не знал, сумею ли составить ответ на английском.

— Ху а ю? — глядя на меня тихо спросил мальчишка.

Таня хихикнула. Я строго посмотрел на нее, сказал:

— Он англичанин, ясно? Придется Криса ждать…

Если бы мне было известно, чем сейчас занят Крис, я не дожидался бы его возвращения на теплом песочке Тридцать Шестого Острова. Я спешил бы к нему. Но лишь вечером Меломан рассказал мне, как проходило их дежурство…

На южном мосту было неспокойно с самого утра. Крис пришел туда с Меломаном, рассчитывая если не отдохнуть, то хотя бы не ввязываться в драки. Но двадцать четвертый остров отправил дежурить на пост пятерых. Если они и не собирались напасть, то искушение оказалось слишком велико — такой численный перевес выпадает редко. Сдерживало их только то, что они хорошо знали Криса и побаивались с ним связываться. Но с каждым часом пятерка с двадцать четвертого все больше распаляла друг друга. Крис несколько раз оглядывался на далекий замок — не идет ли подмога? На сторожевой башне Рита, она должна понять, что такое пятеро против двоих. Но мост оставался пустынным.

…Крис не мог знать, что в эту минуту и Рита, и Димка, и младшие девчонки толкутся вокруг их новенького товарища, подсказывая и вспоминая английские слова, пытаясь с ним объясниться. А новенький стоит, озираясь, то и дело переводя взгляд на замок, и прижимает к груди спортивную сумку с расстегнутым кармашком…

Двадцать четвертый остров не мог упустить редкостного шанса. Рослый, постарше Криса, парень пошел вперед. Оттеснив плечом Меломана и доставая меч из перевязи, Крис выступил ему навстречу.

— Один на один?

Парень кивнул. Крис остановился, оценивая свои шансы. Шансов было немного. Своего противника он видел на мосту с детства. Когда Крис попал на остров, тот уже умел неплохо драться, и его редкие появления на южном мосту предвещали тяжелый день… К тому же он был сильнее.

Гортанно крикнув, парень прыгнул вперед. Крис уклонился, пытаясь ударить сбоку. Но тот отбил удар и отскочил назад.

— Молодец, Генка! — выкрикнул кто-то. Тот ухмыльнулся и снова бросился вперед.

Через минуту Крис разобрался в его манере боя. Генка нападал, пытался ударить и молниеносно отступал. Он не то, чтобы хорошо владел мечом, но взрослая уже сила делала каждый его выпад смертельно опасным. А уворачивался от ударов Генка с кошачьей ловкостью.

— Дай подменю, — сказал из-за спины Меломан. Крис даже не стал отвечать. Это был его бой. Игорю-Меломану не выстоять — ему просто не хватит сил парировать удары.

— Генка! Генка! — кричали четверо его товарищей. Нет, трое… Краем глаза Крис заметил, что один не кричал. И еще была какая-то странность в его облике, вот только какая…

— Бей тридцать шестых! Бей алощитников! Генка, руби!

Крис стал уставать. Пальцы онемели и с трудом сжимали холодную рукоять меча.

— Генка! Генка! Генка!

Он отбил удар, но стальной клинок, выбивая искры, скользнул вдоль лезвия его меча. Руку обожгло, по кисти разлилась липкая теплота. Крис перехватил меч в левую руку, отступил. Это был конец… Но и Генка остановился. С чего бы так? Неужели он пощадит его, как в прошлую драку Димка пожалел отставшую девчонку?

— Эй, щенки, — скучающим голосом произнес Генка, — кто хочет его добить? Может ты, Инга?

Инга еще не двинулась с места, а Крис уже понял — эта та самая девчонка. Вот почему она молчала… Девчонка шла к Крису, но ему не становилось страшно. И лишь когда Инга поравнялась с Генкой, Меломан, жарко дышавший за спиной, выдохнул:

— У нее деревянный меч!

Слишком громко, его услышали и враги. И сама Инга. Она повернулась к Генке:

— Защищайся!

Рядом с рослым, мускулистым Генкой Инга казалась еще младше. Хрупкая девчонка лет четырнадцати, темноволосая, с большими глазами. «Защищайся» прозвучало у нее скорее просительно, чем угрожающе.

— Ах ты, сволочь, — взревел Генка, — значит, верно…

Он выругался грязно и зло, у себя Крис никому не позволял так ругаться. И поднял меч над головой: таким ударом можно было разрубить напополам и взрослого. Но опоздал. Инга уже ударила — неумело, просто двумя руками пихнула меч вперед.

Генка схватился за вошедшее в тело лезвие, и удивленно уставился на Ингу — та, побледнев, отступала к Крису, и окровавленный меч выходил из живота Генки, полосуя ему пальцы.

— Паскуда, обоих вас кончать… — прохрипел Генка, опускаясь на мост.

Инга ткнулась спиной в Криса и замерла, продолжая сжимать выставленный вперед меч. Ее била дрожь. Крис обнял ее правой рукой, та была в крови, но девчонка не сделала попытки отстраниться.

— Ты знаешь, что перебежчик не возвращается на Землю, даже если его остров побеждает? — спросил Крис.

— Что? Знаю… — Инга вдруг обмякла, перегнулась, почти повисла на руке Криса, и в ране у него запульсировала дикая боль. Крис прошипел: «Отходим», и стал пятиться. Свернувшегося клубком Генку оттаскивали его товарищи, совершенно обалдевшие от случившегося.

2. РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Никогда не поверю, что у меня был такой же ошарашенный вид после прибытия на остров, как у Тома. Мы еле-еле вытянули из него имя — от наших бесконечных «вот из ю нэйм?» в ушах звенело, когда он наконец его произнес. Потом мы повели Тома в замок, но он уперся, и пришлось остаться снаружи. Рита знала английский получше нас, наверное, ее учил Крис, но и она ничего не могла объяснить Тому. Он или молчал, или начинал говорить так торопливо и сбивчиво, что мы не могли разобрать ни слова. А еще Том постоянно щипал себя за руку и протирал глаза. Вначале мне это казалось смешным, потом стало жалко мальчишку. А затем снова разобрал смех. Я представил, что к вечеру Том окажется с красными глазами и в синяках. А все из-за недоверчивости…

— Что за шум? Пополнение прибыло?

Мы разом вскинули головы. С южного моста, облокотившись на перила, на нас смотрел Крис. Он разделся до пояса, но только разглядев обмотанную набрякшей футболкой правую кисть, я понял, что это не от любви к загару. Рита, сообразив в чем дело, ойкнула и метнулась к двери замка. Я побежал следом. Если Меломан остался дежурить в одиночку, его необходимо выручать… Но Крис выглядел абсолютно спокойным. Похоже, Игорю ничего не угрожало.

Рита первым делом принялась перебинтовывать рану Криса. Откуда у нее взялись бинт и мазь, я так и не сообразил. В кармане она их таскает, что ли… Подойдя к ним, я спросил:

— Мне на южный мост?

Крис пожал плечами, с деланной небрежностью ответил:

— Как хочешь. Игорь может достоять и один, все разбежались.

Странно он на меня смотрел — насмешливо, и в то же время с уважением. Так смотрят на детей, сделавших что-то не по возрасту умное.

— У нас новенький.

Крис кивнул.

— Англичанин… или американец.

Вот теперь наш предводитель оживился.

— Двое в один день, совсем неплохо. Рита, бинтуй быстрее.

— А почему двое? — завязывая бинт спросила Рита. — Или англоязычные народы в бою стоят двоих?

Засмеявшись, Крис высвободил руку. Зубами и свободной рукой начал затягивать бинт потуже.

— Ты плохо бинтуешь, Рита. Надо делать повязку плотнее, тогда мазь быстрее всасывается… А в бою одинаковы все, иногда даже девчонки умеют сражаться. Соблаговолите обернуться, мисс Острый Язык.

Мы с Ритой обернулись одновременно. И я почувствовал, как у меня лицо растягивается в невольной счастливой улыбке. Присев на подоконник одного из открывающихся на террасу окон, поправляя обeими руками растрепанную прическу, на меня смотрела Инга.

— Ты…

— Нет, моя тень.

— Дима, вы знакомы? — удивленно спросила Рита.

Я замялся. Мы же собирались держать это в тайне… Но заговорил Крис:

— Первым ее вопросом был вопрос: «С Димой ничего не случилось?»

Инга покраснела. Но Рита не обратила на это ни малейшего внимания.

— Неужели с другого острова? Решила перейти к нам?

Крис пошел к лестнице и, уже спускаясь, крикнул:

— Рита, о том, что они знакомы, говорить не стоит. О'кэй?

Молча кивнув, Рита подошла к Инге, спросила:

— Ты не ранена?

На светло-желтой блузке Инги бурели подсохшие пятна.

— Нет, это не моя кровь.

Они не обращали на меня ни малейшего внимания. Стояли с видом давних подружек и разговаривали вполголоса.

— У нас хороший остров, вот увидишь. И девчонок четверо… пятеро теперь. Тане двенадцать, Лере десять, а Оля совсем малышка. У вас было много девчонок?

— Нет, трое. Лорка, Айна и я.

Рита сочувственно кивнула.

— Понятно… Пошли ко мне — переоденешься, а твою блузку постираем.

— Пойдем.

Я молча таращил на них глаза. Ну ладно, ставшая разговорчивой Рита — это еще куда ни шло. Но Инга, разыгрывающая из себя пай-девочку и глядящая на Риту послушнее, чем первоклассница на учительницу! Это не лезло ни в какие ворота.

Девчонки направились к двери. Я шагнул следом и ни с того ни с сего охрипшим голосом спросил:

— Инга, а…

— Вечером, Дима, вечером… — Инга повернулась и вдруг показала мне язык.

Вздохнув, я пошел к другой лестнице. Инга может злиться сколько ее душе угодно. Но прийти на встречу с ней я не мог.

Том оказался австралийцем. Когда я спустился, Крис уже пересказывал притихшим девчонкам его историю.

Пожалуй, он был единственным, кто мог поблагодарить пришельцев за свое похищение. Тома «сфотографировали», когда он падал с седьмого этажа. Как он ухитрился выпасть, Том не объяснил. Зато красочно описывал свои чувства в момент, когда вместо стремительно приближающегося асфальта под ним оказался тропический островок. Как он в смущении объяснил, первой его версией было то, что он попал в рай.

Предположение о рае Крис перевел, давясь от смеха. Но рассказывать Тому о нашей далеко не райской жизни не стал. Видимо, это было правилом — не вываливать на новичка сразу все ожидающие его трудности.

Глядя на постепенно оживляющегося Тома, с любопытством расспрашивающего нас об острове, о «волшебных» мостах, я не мог отделаться от мысли, что двойник его, то есть не двойник, а настоящий Том лежит сейчас на асфальте. И никакая мазь не сможет затянуть его раны…

Если у нас оставалось хотя бы сомнительное утешение — двойник на Земле, то этот мальчишка был один на всю Вселенную.

До вечера мы ходили с ним по замку, знакомя Тома с расположением комнат, и потихоньку рассказывая все новые и новые детали Игры. К тому моменту, когда начали возвращаться с мостов ребята, Том знал все. К моему удивлению, отреагировал он довольно спокойно. Наверное, не воспринял рассказ всерьез…

Несколько раз мы сталкивались с Ритой и Ингой. Девчонки со скучающими лицами проходили мимо нас и тут же начинали хихикать. Я посмотрел на Криса — он улыбался. Происходящее его тоже забавляло, но я, хоть убей, ничего смешного не видел.

Первым пришел с дежурства Меломан. Удивленно взглянул на Тома, попытался что-то ему сказать по-английски, потом засмеялся и попросил Криса перевести: «Очень рад увидеть новое лицо, хоть это и эгоистично». Крис с серьезным видом перевел. А Меломан тихо спросил меня:

— Новенькую видел?

Я насторожился.

— Да.

— Красивая, правда?

Я растерялся. Мы с Ингой знакомы давно, так что я об этом не задумывался.

— Ничего…

Меломан хмыкнул, водружая на голову наушники.

— Ничего… Сказал тоже… Черт, опять звук тянет. На этих дурацких островах плейер плохо заряжается, словно от электрических ламп, а не от солнца.

Я насторожился.

— Здесь чужое солнце, Игорь.

— Я понимаю. И все равно обидно.

С восточного моста пришли Игорек и Януш. У Януша вид был довольный, у Игорька — скучный — верный признак того, что день прошел без стычек. Быстро взглянув на меня, Игорек отвел глаза. Иногда у меня возникало мерзкое чувство, что он знает, как я выследил его ночью в подвале…

— У нас новенький, — сообщил Крис.

Януш нерешительно улыбнулся. Тщательно выговаривая слова, спросил:

— Ты откуда попал?

Он был очень молчаливым, Януш. А в разговоре всегда старался говорить абсолютно правильно, хотя у него не слишком получалось.

— Он англичанин, — встрял Игорь.

— Австралиец, — поправил я.

— А, какая разница… — махнул рукой Меломан. — Главное, что знает только английский.

— Попади ты на восемнадцатый, — беззлобно сказал Крис, — тоже знал бы английский. А про тебя говорили бы: «Он турок».

На западном мосту показались три маленькие фигурки.

— Наконец-то, — с удовлетворением сказал Крис. — Хороший день.

Вечером я убедился, что появление Инги ошарашило всех куда больше, чем появление Тома. Может быть, потому, что перебежчики на островах куда большая редкость, чем обычное «сфотографированное» пополнение. А может и не из-за этого…

После ужина никто не спешил расходиться. Крис коротко пересказал нам последние новости с Земли, то, что знал Том: «Мировой войны нет, США вывели войска из какой-то страны, из какой — Том не помнит, а в СССР продолжается перестройка». Больше ничего о нашей стране Том не знал, ну а новости из жизни города Джералдтон нас не слишком интересовали. Крис продолжал беседовать с Томом, Януш лежал на диване, уставившись в потолок, а остальные постепенно собирались вокруг Инги.

Она сидела у камина, напротив нее верхом на стуле устроился Тимур. Инга что-то с улыбкой рассказывала, ребята, как завороженные, слушали. Некоторое время я оставался в стороне, потом не выдержал и подошел поближе.

— …а Гарик, он такой тощий, носатый, ну — кавказец, говорил, что лучше будет драться один против двоих, чем против того парня, который фехтует двумя мечами…

Лицо у Тимура было растерянно-довольное, уши горели. Я постоял, слушая Ингу, потом небрежно произнес:

— Инга, ты совсем Тимура заболтала. Я-то ладно, с семи лет тебя слушаю. А ребята с непривычки и поверить могут.

Наступила тишина. Тимур посмотрел на меня, потом усмехнулся и уставился на огонь. Инга с вызовом повернулась ко мне. Меломан покачал головой и включил свой плейер на полную мощность, Крис шагнул ко мне. И лишь Илья с восторгом спросил:

— Так вы знакомы, да? А чего раньше не говорили?

Я закусил губу. Глянул вбок, выискивая Игорька. И увидел, что он он выскальзывает в полуоткрытую дверь.

— Крис… — выдохнул я. — Игорек.

Крис дернулся, словно его ударили. Помедлил неуловимую долю секунды. И закричал:

— Тим, Толька! Взять Малька!

Мы бросились к двери одновременно. Но первым, опередив и меня и Тимура, в коридор выскочил Толик.

3. НОЧЬ ОТКРЫТИЙ И УТРО РЕШЕНИЙ

Игорька догнали, когда он отпирал ведущую в подвал дверь. Толик схватил его за плечо, дернул, разворачивая к себе, коротко выпалил:

— Стой… Куда бежишь-то…

Тускло, красноватым пламенем горящий в конце коридора факел окутывал их неясным полумраком. Игорек взглянул на Толика чужими, неподвижными глазами и тихо произнес:

— Я что, не могу идти, куда мне нужно?

— Да все ты можешь, только чего убегать-то? Слышал, Крис попросил подождать? И что тебе тут сдалось?

— Сейчас объясню…

Игорек резко, коленом, ударил Толика в низ живота. Тот скорчился, отступая на шаг, выдавил:

— Ты что, одурел?

Игорек уже раскрыл дверь, ринулся вниз — и полетел на пол, сбитый ударом Толика. Все еще морщась от боли, Толик чуть виновато сказал:

— Сам напросился, Малек. Своих так…

Ответный удар отбросил его к стене. Игорек опять бросился к двери — и натолкнулся на Тимура.

— Тебя же просили стоять на месте, — равнодушным, скучным голосом сказал Тимур.

Затравленно обернувшись, Игорек увидел подбегающего Криса. По лестнице сбегали остальные.

— Тим, пусти…

— Нет.

Сорвав с пояса кинжал, Игорек ударил Тимура.

Когда подоспели ребята, все уже закончилось. Игорек лежал на полу, раскинув руки, словно придавленный невидимым, страшно тяжелым грузом. Поддерживаемый Толиком Тимур стоял рядом, ощупывая правый бок. На прорванной футболке проступало маленькое алое пятно.

— Тим, держись… — Крис подхватил его под руку. Теперь они с Толиком держали Тимура с двух сторон. — Идти можешь?

Подоспевшая Рита сдавленно вскрикнула. От ран в печень умирали часто. И мазь не всегда помогала…

— Да все в порядке… — Тимур, с видимым усилием, улыбнулся. — Царапина… Кинжал-то деревянным остался. Бил насмерть, а захотеть моей смерти не смог.

Крис недоверчиво осмотрел ранку. Покачал головой.

— Повезло… А что… с этим?

— Минут через двадцать оклемается.

— Ясно.

Присев возле Игорька, Крис быстро и умело связал ему руки ремнем. Прижимающаяся к Рите Таня тихо заплакала. Илья раскрыл рот, собираясь что-то спросить, да так и не решился.

— Тащите его в Зал.

Закончив свою работу, Крис брезгливо отряхнул руки. Толик молча взвалил Игорька на плечи, понес, согнувшись. Сержан, не выдержав, схватил Криса за рукав, закричал:

— Да что происходит? Зачем мы за ним гнались? Отчего драка? Объясняй, командир! Ты приказывал догнать Игорька!

Крис поискал глазами меня, кивнул:

— Говори. Ты, кажется, знаешь больше меня.

Наступила тишина. Я облизнул пересохшие губы.

— Ну, если коротко… Он шпион.

— Чушь! — Сержан даже дернулся от возмущения. — Чей шпион? Двадцать четвертого острова? Или…

— Пришельцев.

Из Тронного Зала выгнали только младших девчонок. Леру и Олю без всякого сожаления отправили спать, они и возражать не посмели. А остальные молча слушали мой рассказ. Про то, как я встретил Ингу. Как мы догадались, что на островах живут двойники. Как выследил Игорька в подвале, за «докладом». И как мне целую неделю пришлось вести себя тише воды, ниже травы…

— Инга, — прервал я на мгновение рассказ. — Ты приходила на мост?

Она кивнула. И, помедлив, добавила:

— Четыре дня подряд.

Лежащий на диване Игорек зашевелился. Я посмотрел на него и закончил:

— Ну а сегодня… Видимо, нас с Ингой заметили на мосту, но не разобрались, с кем я встречался. Тогда и дали Игорьку задание: выяснить это. Сегодня он догадался и на радостях дал промашку. Слишком быстро бросился доносить, я сообразил, в чем дело. И Крис сообразил…

— Я давно догадывался, Дима. Я был бы очень и очень плохим командиром, если бы не догадывался. — Крис подошел к дивану. — Ты слышал, в чем тебя обвиняют. Ты уже минут десять как пришел в себя, Игорек.

— Руки развяжите, — тихо сказал Малек.

— Нет. Ты слишком хорошо дерешься. Странно, да? Меньше всех тренируешься, самый младший, а дерешься наравне со мной и Тимуром.

— Значит способный.

— Мы сейчас не шутим, Игорек. То, что рассказал Дима, правда?

— Нет! — Игорек приподнялся, сел. — Я шутил. Я решил его разыграть, а он поверил.

— Врешь. Уже на другой день на тот мост, где должен был дежурить Дима, напали. Если бы я не перестраховался… Но я вспомнил Поля. Два года назад, после вашей ссоры, ты точно так же убежал на минуту после развода. И Поля убили, вместе со всеми, кто дежурил с ним на мосту. Сколько ребят ты предал, Игорек? Костя, Ромка, Игори, Поль…

— Неправда! — Игорьку было страшно, невыносимо страшно. Он ежился, отодвигаясь по дивану от Криса, лицо у него стало серым, неживым. — Крис, ну не так все это! Просто совпало…

Он вдруг заревел. Взахлеб, по-детски, уткнув лицо в связанные руки. Ребята смущенно переглянулись, Рита нерешительно шагнула к Игорьку. Сержан угрюмо произнес:

— Крис, это не доказательства. Действительно, могло совпасть.

Крис оставался невозмутимым. Дикая это была картина: плачущий, связанный мальчишка, над ним пылающие факелы, а рядом — высокий, взрослый парень, с холодным, спокойным лицом, забинтованной рукою и длинным деревянным мечом на поясе.

— Хорошо, Игорек. Возможно, я ошибаюсь. Сейчас мы сходим в подвал, все вместе, и посмотрим на ту странную доску. Даже попробуем прижать к ней руки и понаблюдаем, что произойдет.

— Гад… — прошипел Игорек, не поднимая лица. — Дурак. Ну идите, проверяйте…

— Для тебя, может, и гад, — согласился Крис. — Но не дурак!

Он рывком запрокинул Игорьку голову. Дернул за ремень, связывающий ему руки.

— Малек, да ты настоящий супермен! За две минуты наполовину перегрызть пластмассовый ремень!

— Сволочь! — захлебываясь слезами закричал Игорек. — А я тебя жалел, не говорил, что…

Крис с размаху ударил его по лицу.

— И не скажешь. Ребятам это не нужно, а со своими хозяевами ты все, наговорился… По-моему, он себя выдал, кто как думает?

— Не надо его бить! — выкрикнул Тимур.

— Бить придется, Тим. Он должен сказать нам, что знает. А он не захочет.

— Я ничего не скажу! Ничего!

— Скажешь. Рита, Инга, уходите. И захватите Илью.

— Почему? — возмущенно выкрикнул Илья.

— Тебе рано смотреть на то, что здесь будет. А девчонкам вообще не стоит.

Повернувшись к Тому, непонимающе наблюдавшему за событиями, Крис быстро заговорил по-английски. Том кивнул и вышел вслед за Ильей.

— Возьми его к себе в комнату, — крикнул им вслед Крис. И добавил, обращаясь к остальным: — Можете оставаться.

— Извини, Крис, но я, пожалуй, тоже уйду, — Меломан аккуратно смотал наушники, выключил плейер. — Он себя выдал, но я не хочу смотреть… на то, что здесь будет. Мне, наверное, уже поздно.

Крис кивнул. И повернулся к Игорьку.

— Ты будешь говорить?

Он замотал головой, со страхом глядя на Криса.

— Как знаешь.

— Ты не станешь ничего делать!

— Стану. — Крис взял в руки меч. Игорек взглянул на клинок и в ужасе отвернулся. Похоже, для него меч стал настоящим.

— Видишь, я не притворяюсь. Я потом возненавижу сам себя, но сейчас я вспомню Костю… Игоря…

Клинок приближался к лицу Игорька. Я зажмурился. И услышал визг:

— Я скажу! Все! Все!

По щеке Малька тянулась длинная царапина. Неглубокая…

— Я не сомневался, — откладывая меч произнес Крис. — Говори.

Он знал не слишком много. А может быть, не стал рассказывать всего, что знал…

Его «завербовали» через месяц после прибытия на остров. Семилетний мальчишка, выбравшийся ночью из замка — то ли на спор, то ли от излишней храбрости, он потерял сознание и очнулся в комнате с «круглыми серыми стенами». И на вопрос, заданный бесплотным нечеловеческим голосом, смог ответить лишь однозначно. Да, он был согласен рассказывать о происходящем на острове в обмен на обещание вернуть его домой. Вернуть, если он «все сделает правильно». И он остался.

Игорек никогда не видел своих хозяев. Пришельцы так и остались для него бесплотным голосом — вначале из стен комнаты, где его продержали несколько часов, потом — из «каменной плиты» — устройства связи. С ним сделали что-то такое, давшее ему ловкость и автоматические, отточенные приемы боя на мечах, чтобы риск свелся для него к минимуму. А для врагов со своего острова существовал еще один прием, абсолютно неотразимый. Надо было лишь сообщить, кто и как ему мешает, и на каком мосту он будет дежурить. Остальное делали «враги» с чужого острова. Наверное, атаку готовили такие же «наблюдатели», как и сам Игорек, ведь и он помогал устранять мальчишек с соседних островов, подчиняясь приказам пришельцев. Он устроил драку, в которой убили Рауля с двадцать четвертого, и сам заколол Арнольда с двенадцатого. Не потому, что они чем-то ему мешали, и не из-за жестокости. Просто ему приказали. Подлецам во всем мире было бы очень скучно жить, не существуй такого понятия — приказ.

Почему пришельцев так заинтересовала и напугала ночная встреча Димы с кем-то из врагов, Игорек не знал. Но исправно сообщил, куда идет дежурить Дима.

Нападение не достигло своей цели, и Малька наказали. Электрический ток, как всегда, когда они были им недовольны. Но зато пообещали, что если он найдет таинственного Диминого собеседника, то это будет его последним заданием…

Игорек заплакал снова.

— Я был бы сейчас дома, с мамой…

Крис сочувственно кивнул:

— Какие же мы негодяи. Помешали ребеночку к маме вернуться… А что случилось бы с ними? С Димкой и Ингой?

— Не знаю…

— Все ты знаешь. Как выходишь на связь?

— Надо прижать руки к плите… И все.

— А как еще они могут следить за нами?

— В замке — никак. Они знают только то, что я им сообщаю. А на острове, на мостах, они сами все видят.

Толик недоверчиво хмыкнул. Крис пожал плечами:

— Врешь.

— Не врет, — вмешался я. — Я слышал из его разговора, что внутри замка они нас не контролируют.

Крис посмотрел на ребят:

— Что будем с ним делать? Дима, Тимур, Толик?

Никто не ответил. Крис сжал губы.

— Хорошо, тогда я решу сам.

Игорек напрягся.

— Ты заслуживаешь смерти. И мы приговариваем тебя к ней. Но приговор откладывается… на неопределенный срок. Тимур!

Тимур поднялся со стула, морщась потер бок.

— Отведи его в комнату под сторожевой башней, ту, что с железной дверью и без окон. И приходи на Совет.

— Не убежит? — задумчиво спросил Сержан.

— Нет, — Крис покачал головой. — Я сам там сидел… пять лет назад. Помнишь, Тим?

— Помню. Вставай!

Игорек вскочил. Тимур подтолкнул его к двери, вышел следом.

— А теперь, — сказал Крис, — будем решать, что делать нам.

Мы расходились уже под утро, в половине четвертого. Тимур с Янушем гасили недогоревшие факелы, а остальные быстро направились к своим комнатам. Перед дневными дежурствами надо было хоть немного поспать… Я долго шарил по стене в темном коридоре, пока не нашел свою дверь. Теперь мне предстояло жить одному. И я даже не мог решить, лучше ли это, чем ночевать рядом с врагом. Правое крыло замка, где находилась комната, было совершенно пустынно. Еще две комнаты в этом коридоре раньше занимали ребята, погибшие на восточном мосту. Погибшие вместо меня.

— Дима!

Меня тихо окликнули из темноты, и я испуганно обернулся. От серого проема окна отделилась тонкая фигурка.

— Вы так долго совещались, что я чуть стоя не заснула.

— Зашла бы в комнату… — растерянно сказал я.

Наступила неловкая пауза. Инга, невидимая в темноте, молчала, и я слышал лишь ровный шум моря за стенами замка.

— Мы не пытали Игорька, — сказал я наконец. — Он струсил, сам все рассказал.

— Мы видели с Ритой, как Тимур его запирал.

Инга, оказывается, стояла совсем рядом. Я почувствовал ее дыхание на щеке. Инга, наверное, тоже, потому что отодвинулась в глубь коридора.

— Я с Ритой разговаривала, спать всем не хотелось, — тихо произнесла она. — Потом вспомнила, что забыла тебе рассказать… Помнишь, я вечером Тимуру говорила, как о нем Гарик отзывался…

Я улыбнулся. Не потому, что мне стало весело.

— Помню.

— Гарик потом добавил, что мало нам… то есть им… этого самурая с двумя мечами, теперь еще один появился, ничуть не лучше. Это он про тебя.

— Он не самурай, он из Алма-Аты, — пробормотал я, чувствуя, как улыбка становится нормальной, а уши горят, как накануне у Тимура. Того и гляди, засветятся в темноте.

— Я пойду, Рита ждет, — Инга растворилась в ночи. А я еще с минуту стоял у двери, слушая удаляющиеся шаги.

4. ДИПЛОМАТИЯ ДЕРЕВЯННЫХ МЕЧЕЙ

Я редко бывал на Северном Холме. Во-первых, это довольно далеко от замка. Во-вторых, тут нет ничего интересного. Так я думал раньше…

Оказалось, что обрывистый берег Северного Холма — единственное место на острове, где всегда есть волны. В любую погоду, даже самую безветренную, в любое время дня и, наверное, ночи… После рассказa Игорька мне вовсе не хотелось гулять по ночам.

Волны возникали метрах в двадцати от берега, там, где кончалось мелководье. Стоило невидимым с холма колебаниям океанской глади достичь этой линии, как вода вскипала, разбрызгивалась пенистой, шипящей волной. Все ускоряя и ускоряя свой бег, вырастая, она ударяла о подножье холма — и исчезала. Лишь затихающий, обиженный рокот повисал в воздухе. А к берегу уже неслась новая волна. Рано или поздно океан сточит, размоет Северный Холм. Остров станет ровным и скучным, как пустая тарелка. И лишь Замок Алого Щита будет возвышаться над ней недоеденным пирожным.

Я лежал на вершине холма, метрах в пяти от осыпающегося, обрывистого склона. Сухая, выжженная солнцем трава колола живот. Я давно уже не носил рубашку, ограничиваясь одними джинсами. Вообще стал привыкать к жизни на острове. А ведь не прошло и трех недель… У меня появились новые друзья и новые привычки, своя манера боя на мечах и свое место за круглым столом Совета. И даже свое любимое место на острове.

Здесь всегда было очень тихо. Конечно, шумели волны, но уже через минуту этот звук переставал замечаться. Оставался заросший травой склон, прозрачное, чистое небо, ровное дыхание океана. А может быть, моря, кто его знает… Казалось, что мир вокруг замер, уснул, даже солнце остановилось в небе. И пока я лежу, глядя на вечный бег волн, на Островах не случится никакого зла, никакой несправедливости. Мечи так и останутся деревянными, а дозоры на местах будут сонно загорать на солнцепеке. Мне очень хотелось рассказать все это Инге, только я не знал, поймет ли она меня. Впрочем, последние дни мы не ссорились. А сегодня именно нам принадлежит самая опасная роль в придуманном Крисом плане…

Рывком, сгоняя дремоту, я поднялся с травы. Пошел вниз, к замку, едва удерживаясь от искушения обернуться. С cеверного берега самый красивый вид на океан — может быть, потому, что там нет других островов. Там, до самого горизонта — акварельная голубизна. Там — свобода.

Девчонки еще сидели в Риткиной комнате, лишь самая маленькая, Оля, с обиженным видом «гуляла» по коридору. Я состроил ей гримасу, она ответила тем же. Осторожно постучал в дверь. Мне ответил взрыв смеха и Риткин голос:

— Димочка, подожди пять минут!

«Димочка!» Назови меня так Инга, я бы, наверняка, обрадовался. Но от Риты это прозвучало снисходительно-насмешливо. Я даже оглянулся — не слышала ли Оля. Но она хмуро водила пальцем по оконному стеклу, не обращая на меня ни малейшего внимания. Стекло было грязным — за пальцем тянулись белесые следы.

— Рисуешь?

— Ага. Елку.

На окне, действительно, возникала елка. Оля привстала на цыпочки, выводя на верхушке кособокую звезду.

— Я хочу Новый год, — разъяснила она. — Чтоб снег шел…

Оля была смешной девчонкой. Маленькая, худенькая и ужасно самостоятельная. Но грустной я ее видел первый раз, да еще по такому смешному поводу…

— Да что в ней хорошего, в зиме-то? — спросил я.

— Меня перед новогодней елкой украли, — вырисовывая вокруг елки хоровод, ответила Оля. — Я все думаю, думаю, что мне хотели подарить…

Почти никто на острове не пожелал считать себя двойником. Нет, никто с ними не спорил. Но все упорно говорили о себе в единственном числе. «Меня украли…»

Из комнаты вышла Инга. Спросила:

— Дим, ты уже готов?

— Только-только собрался, — покорно ответил я.

Все, что могло пригодиться на острове, было у меня с собой. В кармане джинсов — бинт, пропитанный заживляющей мазью, на поясе — меч — в простой ременной петле. Ножны не требовались, для меня меч был деревянным.

Мы вышли на южный мост. Инга чуть отстала, шла у перил, поглядывая на воду. Меч она сегодня с собой не взяла — в драку ее пускать никто не собирался.

— Димка, а если мы не вернемся, то так и проживем всю жизнь на острове? — то ли спросила, то ли просто произнесла вслух Инга.

— Да. Но мы вернемся, обязательно.

— А если нет… Дим, давай тогда убежим?

— Куда?

— Все равно куда. Построим лодку и уплывем.

— Лодка в подвале есть, — зачем-то сказал я. — Сам видел.

— Дим, значит ты согласен? Я одна боюсь, а с тобой мне не страшно. Убежим?

Остановившись, я с удивлением посмотрел на Ингу. Неужели это та самая девчонка, с которой я дрался в детском саду, кидался снежками в школе, ходил к ней на дни рождения, помогал переправляться через быструю, холодную речушку в турпоходе? От той Инги осталось красивое лицо, негромкий серьезный голос, тонкая фигурка, уже не мальчишеская, но еще и не взрослая, как у Риты. Я вдруг понял, что действительно убегу с ней — хоть в открытый океан на маленькой лодке, хоть на соседний остров, в рабство. От этого понимания мне даже страшно стало. Но тут Инга, удивленно замершая передо мной, не выдержала моего растерянного взгляда и покраснела. Да так сильно, что и загар не помог… Успех надо было закреплять, и я обиженно спросил:

— Инга, тебе не нравится наш остров?

— Нравится, это очень хороший остров! — Инга ответила сразу, не раздумывая. — Мне не нравятся острова вообще! То, что здесь надо убивать друг друга. И не сволочей… — голос ее на секунду сорвался, -…всяких, а хороших ребят. А эти пришельцы… Я все время чувствую, что они за нами следят. Даже в замке…

— Они в замке не могут.

— А я не верю!

— Но мы же договорились… Мы же придумали, как вернуться всем!

Инга кивнула и произнесла чуть виновато и примирительно:

— Конечно, Дим. Я буду стараться. Только я чувствую, ничегошеньки у нас не получится!

— Тогда убежим. Наверное, и это не поможет, Инга, ты же знаешь про Безумного Капитана. Но все равно убежим.

Она кивнула. И упрямо сказала:

— Лучше у него плавать, чем здесь… Мы попросимся к нему юнгами, если нас «закружат» в море.

Когда мы подошли к середине моста, Крис с Тимуром уже заканчивали подготовку «поля боя». Один мальчишка обвис на перилах, запрокинув голову к небу. Я лишь раз посмотрел на него — и отвернулся. Все было ясно. А Инга сдавленно вскрикнула. Похоже, этот мальчишка был не из самых плохих обитателей Двадцать четвертого острова… Еще двое продолжали драться, но множество ран не оставляли сомнений в исходе поединка. Четвертый из защитников моста стоял позади. Стоял на коленях, обхватив рукой разрубленное плечо. Крови натекло порядочно, его надо было скорее перевязать, но сам он уже не в силах был этого сделать.

Крис и Тимур, на первый взгляд, не имели ни царапины. Рядом с ними, скучающе опершись о меч, замер Толик. Увидев нас, Крис хлопнул Тимура по плечу и отступил. Дерущийся до сих пор как и все, одним мечом, Тимур остановился. Медленно вытянул из-за спины второй меч, провел клинком по клинку. В наступившей тишине скрип стали показался особенно жутким. С «поработавшего» лезвия сорвалась и звонко шлепнулась на мрамор моста тяжелая темная капля.

— Нет… — тихо произнес один из его противников.

Тимур прыгнул вперед. Мечи сверкнули, размытые в блестящие круги, словно лопасти пропеллера. Что-то зазвенело. Это ударилось о мост выбитое оружие «двадцать четвертых». Те двое мальчишек стояли теперь безоружные. Их раненный товарищ попытался встать — и это ему почти удалось. Он был старше остальных, лет четырнадцати-пятнадцати, весь в шрамах — белых полосках на загорелой коже… Ноги у него снова подкосились, мальчишка рухнул на колени. И тут я увидел, что он плачет. Слезы текли по лицу, он морщился, кривился, пытаясь их остановить. Но ничего не получалось. Тогда он уронил голову на колени. То ли пряча слезы, то ли подставляя шею под смертельный удар.

Я толкнул Ингу в спину. Она всхлипнула, приходя в себя. И пошла вперед.

— Ребята, привет!

Это немного походило на насмешку. Но, к моему удивлению, ребята с двадцать четвертого так не подумали.

— Привет, Ин… — вяло, безнадежно, но вполне мирно ответил один из мальчишек, лет тринадцати, курносый и пухлощекий. Ему бы сейчас очки на нос — типичный отличник из детского фильма.

— Вы что стоите? — закричала вдруг Инга. — Перевяжите Мишку!

Ребята, как ошпаренные, бросились к товарищу. Но Инга тут же их отпихнула и сама склонилась над подростком. Я подошел к застывшему на перилах пацану, дотронулся до плеча. Мальчишка, словно ждал этого движения, его вялое, безжизненное тело сползло вниз. Одна рука у него скользнула в проем перил, закачалась над далекой водой. Меня начало подташнивать. Неужели это неизбежно? Неужели путь к миру, к победе для всех, не бывает без крови? Крови такого вот несчастного паренька, вся беда которого — в слишком правильном соблюдении условий Игры? Неужели нам не найти других путей? Или… мы просто не хотим их искать?

Тимур тем временем начал перевязывать «отличника», Крис взялся за третьего паренька. «Отличник», морщась от боли, спросил:

— Что, в плен берете?

— Нет, отпускаем, — добродушно разъяснил Крис. Кивнул на убитого и с искренним сожалением сказал:

— Я не хотел. Но сами видели, или — или… Вы его заберите, пусть похоронят на острове…

Мальчишка ошарашенно прижал к груди забинтованную руку. Растерянно сказал:

— Только мы его не дотащим. Пусть пока лежит, не скидывайте.

Крис внимательно посмотрел на меня. Я едва заметно кивнул.

— Ничего страшного, — четко, раздельно выговорил он. — Дима с Ингой вам помогут.

Первый раз я шел по вражеской половине моста. Мы спускались, но каждый шаг все дальше и дальше удалял нас от Замка Алого Щита. Передумать было еще не поздно. Бросить неподвижное тело, обмякшее у меня на плечах, побежать… На плече, под холодеющей рукой, слабо хлюпало. Из ран еще текла кровь, хоть мальчишка и был мертв. Странно, но мне не было от этого ни страшно, ни противно. Мир сместился, перевернулся, я уже не был земным Димкой. Я стал жителем островов, не боящийся ни чужой, ни своей смерти.

— Алик, а что… с Генкой? — тихо спросила Инга за моей спиной. Я затаил дыхание.

— Умер, — без особой грусти в голосе ответил «отличник».

Я обернулся. Инга побледнела, губы у нее вздрагивали.

— Инга, да ты не переживай, — продолжал Алик. — Это не только от твоего удара. Ему в замке добавили. За дело.

Ничего себе! Ну и парень правил на этом острове. Довести всех до того, что при первой возможности его добили. Раненного.

А навстречу нам уже выбежали двое мальчишек с мечами наизготовку. Увидели Ингу, ковыляющего Мишку, меня. И замерли.

— Я должен говорить с теми, кто управляет островом, — хмуро сказал я. — Мы — парламентеры.

Ребята переглянулись. С настороженным видом опустили оружие.

Хмурый, скуластый мальчишка лет тринадцати тронул меня за плечо, отрывисто произнес:

— Чего ты пришел, а? Что тебе у нас надо?

Инга подошла ко мне.

— Ахмет, это Дима. Мы пришли…

Ахмет резко оборвал ее:

— Тебе тоже нечего было возвращаться.

Меня охватила злость. Я опустил на камень моста свою ношу, повторил:

— Мы парламентеры. Инга не возвращается на ваш остров, она хочет помочь переговорам.

— Каким еще переговорам? — насторожился Ахмет.

Из замка тем временем вышли две девчонки. Одна маленькая, с испуганно-растерянным взглядом, другая постарше, широкоплечая, с абсолютно недевчоночьей фигурой и строгим суровым лицом. Повышая голос, так, чтобы меня услышали и они, я произнес:

— Наш остров предлагает вам заключить военный союз и образовать Конфедерацию Островов.

Секунду Ахмет переваривал мои слова, потом сморщился:

— Валите-ка отсюда, ладно? Мы законов Игры не нарушаем.

— Законы не нарушаются. Первый Закон — запрещение игры «в поддавки» соблюден — мы будем сражаться в полную силу, но совместно. Условие возвращения на Землю гласит: «Возвращаются жители островов, завоевавших сорок островов». Так что и тут полный порядок.

— Это не порядок, это… — Ахмет замолчал, не находя подходящего слова. — Мы даже не будем обсуждать…

Рослая девчонка вдруг неслышно подошла к нему сзади и преспокойно отодвинула в сторону.

— Нет, Ахмет, мы это обсуждать будем. Лора! — она протянула мне ладонь.

Я взглянул на Ингу и поймал ее торжествующую улыбку. Вчера, когда мы обговаривали последние детали, она сказала: «Если Генка еще не поправился, островом будет управлять Ахмет. А он сделает то, что ему посоветует Лора…»

5. МИР РАДИ ВОЙНЫ

Я проснулся среди ночи. В окне стояла непроглядная тьма, до утра было еще далеко. Судя по завыванию ветра и сочащемуся из щелей ветерку, ночь выдалась самой обычной — холодной и немного жутковатой. Но я чувствовал необходимость встать и немного прогуляться… С минуту я еще ворочался в кровати, пытаясь переспорить самого себя и снова уснуть. Но из этого ничего не получалось.

Одевшись, я секунду поколебался, обдумывая маршрут. Либо в «официальное» помещение на первом этаже, либо просто на мост. Спускаться было дольше, и я выбрал второй, «мальчишеский» вариант.

Когда через несколько минут я вернулся, причина, меня поднявшая, исчезла. Попросту говоря — вылилась с моста в океан. Но и сон улетучился — наверное, его сдуло ветром. Идти досыпать не хотелось. Я спустился на этаж ниже, подошел к дверям Тронного Зала. Оттуда доносились голоса, лился неяркий красноватый свет горящего камина. Заглянув внутрь, я увидел привычную, повторяющуюся в последнюю неделю множество раз, сцену. Крис вербовал сторонников.

— Это очень просто! Очень просто! — глаза у Криса азартно поблескивали. Может быть, это отражалось пламя? Но и голос был возбужденным, зажигающим ничуть не хуже настоящего огня. — Правила соблюдаются! Да, возможно, что мы лезем в непредусмотренную лазейку. Но и наказать нас за это они не в праве!

— А если накажут? — собеседника Криса я знал плохо. Он пришел на остров поздно вечером через территорию двадцать четвертого острова. На своем острове — кажется, двадцать седьмом, этот худой, нескладный парнишка не был предводителем. Но он был русским, а большинство остальных — итальянцы и шведы. Пришельцы старались более-менее соблюдать национальный состав островов, хотя причины, соединившие темпераментных жителей Апеннин и юных скандинавов оставались загадкой.

— Если накажут… — Крис нехотя пожал плечами. — Не знаю. Но стоит рискнуть. В Конфедерации уже три острова — пока нас не трогают. Победить в одиночку нет шансов ни у кого.

— Что мы должны делать в Конфедерации? — помолчав, спросил мальчишка.

— Не сражаться с островами Конфедерации.

— И все?

— И все. При желании можно помогать другим островам бойцами, или просто обмениваться информацией. Ходить в гости…

Мальчишка вдруг лукаво и беззаботно улыбнулся.

— А ходить в гости мне понравилось!

Я отошел от двери. Кроме Криса и его сомневающегося собеседника в Тронном Зале сидели еще Ахмет и Тимур. Командир двадцать четвертого внимательно слушал разговор, а Тимур, похоже, просто дремал на диване. Днем на острове Алого Щита был и предводитель двенадцатого — тот самый добродушный Джордж-Салиф, что когда-то выдавал себя за дикаря. Он ушел перед самым разводом мостов, договорившись с Крисом о совместных действиях на завтра.

Постепенно возвращалась сонливость. Я постоял в нерешительности… И вдруг, неожиданно для самого себя, пошел к сторожевой башне. Вроде бы и недалеко идти, посмотришь с берега — башня вырастает над самыми окнами Тронного зала. А по коридорам приходится петлять минут пять. Мне даже пришла в голову шальная мысль — начертить на бумаге тщательный план замка и разобраться как следует с этими переходами… Пришла и исчезла. В шум ветра вкрался посторонний звук. Не слишком редкий, впрочем, для островов.

Кто-то плакал. И нетрудно было сообразить, кто.

Комната под башней делалась то ли как пороховой склад, то ли как тюрьма. Тюрьмой она служила в последние дни.

Привстав на цыпочки, я заглянул в узкую щель, прорезанную в железных листах двери. Разумеется, ничего видно не было. Тьма. И едва намечающийся серый квадратик окна, перечеркнутый прутьями решетки.

— Игорек… — нерешительно позвал я.

Плач прекратился, скрипнула койка. На полу Малек проспал лишь первую ночь, после этого Меломан и Илья с молчаливого согласия остальных притащили ему постель и кровать.

— Дима? Да? — голос Игорька задрожал.

— Я, не бойся, — со смутной жалостью ответил я.

— Я и не боюсь вовсе… — Игорек прошлепал к двери. Сквозь прорезь я ощутил едва уловимое тепло.

— Дим, ты меня ненавидишь? — спросил Малек.

— Не знаю, — поколебавшись ответил я.

— Тогда презираешь? — в голосе Игорька мелькнула слабая надежда.

На этот раз я не колебался:

— Да.

Наступило молчание. Потом что-то зашуршало, и Игорек попросил:

— Дим, если не противно… Возьми меня за руку.

Я нащупал просунутые в щель пальцы, сжал их. Игорек тихо сказал:

— Спасибо… Дим, если кто-нибудь предложит меня выпустить, или я сам попрошу… Не выпускайте, ладно?

— Угу… — Я даже не стал отвечать — горло перехватило.

— Дима, ты не думай, что я сволочь… — быстро зашептал Малек. — Я правда домой хотел. Нечестно, я понимаю, только очень хотелось. Они ведь вначале ничего плохого не требовали. Просто просили рассказывать им, что в замке делается.

— Они не могут следить здесь? Ты не врал?

— Нет. И знаешь, вот еще что… Они нас не различают. Даже мальчишек с девчонками путают. Кое-как разбираются по росту… Ну, могут тебя от Криса отличить. А с Меломаном или с Толиком запросто спутают. Они, наверное, не люди совсем. Пауки, или жабы…

Меня передернуло. Между лопаток ледяной змейкой прополз страх. В спину словно уставился тяжелый, холодный, пугающий взгляд. Жабий или паучий…

— Игорек, тебе не страшно здесь?

Он долго молчал. Потом тихо ответил:

— Очень. Ночью… Они мне не простят, я знаю.

— Малек… Может я поговорю с ребятами?

— Нет! Я же просил!

Я нащупал толстую стальную полосу засова. И убрал руку.

— Хорошо. Я понял, ты сам себе не веришь.

— Да. — Игорек медленно вытянул ладонь из щели. И неуверенно проговорил: — Дима, я сразу не сказал… Не подумал, что это важно. Они всегда просили рассказывать, кто и с кем дружит. Особенно если мальчишка с девчонкой. Им это очень интересно, не знаю, почему… Они и тобой заинтересовались, оттого что ты с Ингой дружишь. А особенно они хотели знать, когда и кто рисковал из-за других. Они спрашивали, почему ребята из-за меня рискуют… Я им говорю — они мои друзья. Тогда сказали — объясни, что такое дружба.

— Ты объяснил?

— Нет, не мог.

— Понятно. Тебе задумываться не хотелось.

Игорек промолчал.

— Ладно, спи… — Я сделал шаг от двери. И услышал тихий голос Игорька:

— Я попробую… А ты скажи Крису, пусть не забывает: наблюдатели есть на всех островах. И на тех, с которыми мы… вы подружились.

Утро на Тридцать Шестом острове теперь начиналось с тренировок. Солнце еще не показалось из-за горизонта, а Крис уже гнал всех на песчаный берег под стены замка.

В сером предутреннем сумраке вялые, полусонные мальчишки принимались спарринговаться. Постепенно темп нарастал, глухой стук сталкивающихся палок становился громче. Иногда, очень редко, звякала сталь. Переусердствовавшая пара немедленно прекращала бой, отходила в сторону. Небо голубело, ночная прохлада исчезала, сильнее шумели накатывающиеся на берег волны. До завтрака можно было успеть искупаться. А потом всех ждали мосты — свои и чужие. Мосты, принадлежащие островам Конфедерации.

Я тренировался с Меломаном. Это было удобнее всего — мы почти сравнялись по силе и одинаково полусерьезно относились к занятиям. Наши мечи не становились настоящими ни разу, не то что у Криса с Тимуром.

Почти автоматически отражая удары, я поглядывал на Криса. Перед тренировкой я рассказал ему о ночном разговоре с Игорьком, и теперь должна была последовать реакция. Неизвестно лишь, какая…

Красивым движением отбив удар Тимура, Крис вдруг опустил меч. Скучным голосом сказал:

— Перерыв. Ребята, кто у нас разбирается в технике?

Пожав плечами, Меломан подошел к нему. Следом вышел и я.

— Пошли… — Крис поманил рукой Тома и зашагал к замку. Ребята пошли следом, и у меня, в какой уже раз, появилось чувство, что нашего командира невозможно застать врасплох. На любую задачу у него целый набор решений, и он колеблется лишь в выборе лучшего.

Мы спустились в подвал. Перед дверью пришлось задержаться — она была наглухо закрыта, петли засова стягивала толстая стальная проволока. В одиночку ее не мог разогнуть даже Крис. Пришлось навалиться вчетвером, медленно разгибая петли неподатливого металла. Система была простой, но эффективной — если на острове и существовал еще «наблюдатель», проникнуть к устройству он был не в силах.

В подвальной темноте, едва разгоняемой светом фонаря в руках у Криса, мы подошли к «мраморной плите». Сотни раз осмотренная, едва не обнюханная мальчишками, она зеркально поблескивала в бледном свете.

— Вначале я думал, — начал Крис, — пришельцы не узнают, что мы их разгадали. Похоже, что я ошибся. Значит, не имеет смысла таиться. Попробуем в этом разобраться…

Он похлопал ладонью по плите. Приложил к ней на секунду руки, с сожалением сказал:

— Не работает, не хочет…

Поднял валяющуюся на полу железку. Примерился, ударил…

— Присоединяйтесь.

Устройство связи выдержало почти десять минут непрерывных ударов. Потом со странным, глухим звуком «мраморная плита» вывалилась из стены. Медленно, словно кусок пенопласта, скользнула вниз. Стукнулась углом об пол. И рассыпалась в мелкое мраморное крошево.

Меломан хмыкнул. Присел, набрал горсть камешков, пересыпал их из ладони в ладонь. Разочарованно сказал:

— Если это и прибор, то… Нет, мы в этом не разберемся, Крис… Ты что?

Крис все еще не выпускал своего инструмента — короткой ржавой трубы, молча тянул руку к стене. Там, откуда только что выпала «мраморная плита», не оказалось никакого проема. Мутным каменным глянцем на стене снова поблескивало устройство связи.

— Заменили… — растерянно произнес Меломан. — Но как?

— А как на кухне появляются продукты? — ответил вопросом Крис. — Мгновенное перемещение в пространстве… Да, обслуживание у них на уровне. Идемте… Где Том?

Я вздрогнул. Пришельцы могли, заменяя плиту, прихватить с собой Тома. С них станется… Но Том появился из темноты и заговорил с Крисом. С минуту они что-то обсуждали. Потом Крис пожал плечами.

— Ребята, Том сейчас рассматривал шлюпку, которая здесь лежит. На ней попали к нам двое ребят, лет десять назад. Когда я только-только оказался на острове, мы пытались спустить ее на воду — но она опрокидывалась. Том говорит, что он часто плавал с отцом на яхте и сможет управлять шлюпкой. Что нужно всего лишь поставить новый киль и положить на дно балласт… И еще говорит, как это можно существовать целой Конфедерации без военно-морского флота?

6. ШТИЛЬ

Не знаю, с какого момента мне перестало нравиться происходящее. Наверное, с того дня, когда мы «тройным штурмом» взяли тридцатый остров…

В этом не было подлости. Мы не мстили. Несколько раз предлагали тридцатому острову вступить в Конфедерацию — они отказывались. Скорее всего, не верили. Тогда Крис и договорился с командирами остальных островов о тройном штурме.

С тридцатым граничили наши соседи — двенадцатый и двадцать четвертый острова. В назначенный день на каждый из мостов тридцатого пришла целая армия…

В нормальных условиях выставить на мост десятерых бойцов почти невозможно. Это означает до предела оголить остальные позиции, подставить себя под удар в спину. Нам это не грозило. Девять мальчишек, да еще Инга — мы стояли перед четырьмя пацанами с тридцатки и чувствовали себя ужасно, до безобразия, сильными.

— Ребята, может передумаете? — спросил Толик.

Кем-кем, а трусами они не были.

— Мы не сдаемся в плен!

Речь шла не о плене. Но мы устали объяснять. И вспомнили все свои обиды — они очень хорошо вспоминаются, когда ощущаешь свое превосходство.

Первыми начали бой Крис с Тимуром. Противники у них оказались не из слабых, но мы не стремились к быстрой победе. Мы брали врага на измор. Второй парой пошел я с Толиком, третьей Меломан с Сержаном… Тридцатка тоже менялась — но у них было всего две пары бойцов. А мы выставляли вперед все новых и новых ребят. Януш с Ильей, Том с отдохнувшим Тимуром. Ингу мы в драку, конечно же, не пускали.

Как ни странно, успеха добился Том. Новичкам, похоже, действительно везет — я в этом убедился на своем опыте.

Наседая вдвоем на Тимура, враги совершенно забыли о его напарнике. Да и немудрено — Том знал лишь несколько простейших ударов да пару защитных приемов — «дождик» и «нижнее зеркало». Я удивился, как он еще удерживал меч в боевом состоянии…

Когда один из противников повернулся к Тому спиной, тот не стал мудрить. Ударил, как на тренировке, — сверху вниз, наискосок…

Вперед бросились и Крис, и Толик, и Януш, едва не помешав друг другу. Через мгновение упал еще один пацан. У третьего, того, который так храбро ответил нам перед схваткой, Тимур выбил меч.

— Я… я сдаюсь… — долетел до меня запинающийся голос. И ответ Тимура:

— Мы не берем пленных.

Тонко взвизгнуло лезвие меча, вспарывая воздух. Лишь на секунду звук перешел в сочное чмоканье рассекаемого тела…

Из толпы, пошатываясь, выбрался Том. Белый, как молоко, сo вздрагивающими губами. Я толкнул его в плечо, улыбнулся. Все нормально… Но он лишь покачал головой и пошел по мосту назад к замку.

Последний боец тридцатки пятился, сжимая меч обеими руками. К нему стали подбираться Тимур с Крисом. Тогда пацан затравленно огляделся… и ударил мечом в живот самого себя.

Мы замерли. Наступила полная тишина, даже стал слышен далекий шум волн. Мальчишка стоял, держась за рукоять меча.

— Я сам… — тихо произнес он. — Не добивайте меня, ладно? Я сам, я хочу домой…

Только когда он стал падать, я понял в чем дело. На некоторых островах верили, что убив себя в безвыходной ситуации, участник Игры возвращался на Землю.

— Зачем ты сказал, что мы не берем пленных? — закричал Меломан. — Он из-за этого…

— Но я же не ему говорил! — огрызнулся Тимур. — А того гада я узнал, это он стрелял в Костю!

Я посмотрел на Ингу. И увидел, что она плачет — молча, сдерживая рыдания.

— Дима, ну зачем вы так? Зачем?

Я пожал плечами, начиная злиться. Я, что ли, убил этих ребят? К тому же, они заслужили свое. А Инга должна была понимать, что сегодня на мосту будет жарко, когда упрашивала взять ее с собой.

С девчонками всегда так, даже с самыми умными. Добиваются чего-нибудь, а потом еще и не довольны. Наверное, в воображении у них все романтичнее, чем в жизни…

— Да скиньте их, наконец! — выкрикнул Толик. — Чего стоим?

— Ты и скинь! — зло ответил Сержан.

— И скину!

Инга зажмурилась. И я вдруг понял — она права. Нет, не потому, что мы ошибаемся. Сейчас столкнулись две правды — и победит ее. Потому что она девчонка, и я не могу с ней спорить.

— Инга, ты же видишь, так получается, — виновато сказал я. — Я же не могу изменить то, что есть. Что сделаешь, если красиво не получается. Лучше проводи Тома до острова…

Она кивнула, не открывая глаз. Повернулась, сделала несколько шагов. Снизу, перекрывая солнечный свет, вдруг полыхнули белые вспышки. Одна, вторая, третья, четвертая…

Инга побежала вслед за Томом. Жмуря глаза, в которых плавали разноцветные круги, я смотрел ей вслед.

— Димка, пошли, — крикнул Толик.

Я повернулся. Ребята уже отошли метров на сто. Меня от них не отделяло ничего — только красные лаковые пятна на розовом мраморе. Не глядя под ноги, я побежал за ними.

Что-то во мне сломалось. Я дрался вместе со всеми, когда разбившись на группы мы атаковали с тыла остальных защитников тридцатого острова. Я хохотал вместе со всеми, когда очистив от врагов мосты, мы толпились у ворот чужого замка и кричали, чтобы нам открыли. Никогда еще, наверное, не собиралось на одном острове такой огромной толпы — вооруженной, опьяненной победой и, самое удивительное, — дружной.

Я поступал как все. Но в ушах у меня звенело: «Зачем? Зачем?» Тимур забрался в окно замка, раскрыл изнутри двери.

«Зачем?»

Мы разбежались по замку, разыскивая остальных жителей острова. И почти сразу в большом зале, наподобие нашего Тронного, наткнулись на трех девчонок и мальчишку лет тринадцати с перевязанной рукой. Все они были с мечами. Даже у девчонок мечи поблескивали сталью.

«Зачем?»

— Бросьте оружие, — устало велел Крис. — Нам совсем не хочется вас убивать.

Мечи глухо стукнулись об пол. Последним бросил оружие мальчишка.

— В общем так, — сказал Толик. — Пока будете пленными… на разных островах. А там посмотрим.

«Зачем?»

Том чинил шлюпку. В общем-то, чинили больше Сержан, Илья да двое мальчишек с двенадцатого острова, умеющие столярничать. Том руководил: прыгал вокруг перевернутой, лежащей у стен замка шлюпки, и давал указания на дикой англо-русской смеси языков. Несмотря на все его старания, английский преобладал. Но у такого жаргона было и преимущество — он делал Тома таким, что никто не обижался на его излишне начальственный тон.

Только что искупавшись, я лежал на песке метрах в десяти от шлюпки и наблюдал за происходящим. Капельки воды медленно высыхали у меня на спине — солнце уже садилось и почти не грело.

— Перы… перерыв, — путаясь объявил Том.

— Да не перерыв, хватит сегодня… — миролюбиво предложил Сержан. — Зец олл.

Мальчишки с двенадцатого, не дожидаясь других предложений, направились к замку. Я махнул им рукой и снова уткнулся подбородком в песок. Рядом со мной плюхнулся Илья.

— Чего не купаешься? — поинтересовался я.

— А… Неохота…

Илья меланхолично рыл босой ногой песок, сооружая что-то вроде модели плавательного бассейна. Его усилия увенчались полным успехом: в прямоугольную ямку стала просачиваться мутноватая вода. Вероятно, холодная, — Илья чертыхнулся и убрал ногу. Снял очки, принялся протирать стекла рукавом рубашки. Рукав был грязный и рваный, роскошный илюхин гардероб доживал последние дни. Но он, не обращая внимания на сомнительность своих усилий, продолжал полировать стекла. Верный признак смущения…

— Сейчас купаться рискованно, — ворчливо объяснил Илья. — Взглянешь случайно в небо — и кранты.

Да, действительно. Нельзя смотреть вверх во время заката. А солнце вот-вот исчезнет за горизонтом. Третье правило Игры, самое дурацкое и непонятное…

— Илья… Как там сказано, в правилах… Нельзя смотреть вверх во время заката? Или нельзя смотреть на небо?

— Вверх…

— Точно?

— Точно.

— А зачем вверх-то смотреть? — глядя на поблескивающую лужицу в ямке, спросил я. — Можно и вниз…

Илья даже подскочил. Соблазнить его на авантюру было проще простого.

— Димка!

— Дуй к Ритке! И без ее зеркала не возвращайся! Быстрее!

Последнее слово, похоже, было излишним. Уже через несколько минут Илья прибежал обратно. Вслед за ним, явно заинтригованный, шел Сержан.

Честно говоря, фокус с зеркалом придумал не я. О таком способе наблюдать за небом, когда нельзя смотреть вверх, я прочитал в какой-то сказке.

Положив зеркальце на песок, Илья уселся рядом.

— Смотреть буду я.

— Ничего подобного, по очереди, — отпарировал Сержан.

Во время заката был лишь один миг, когда взгляд на небо грозил наказанием. Ожидание вполне могло оказаться долгим.

— Двадцать, двадцать один… — монотонно считал Сержан. Дойдя до ста двадцати, он оттолкнул Илью и уселся перед зеркальцем сам.

— Будем смотреть по две минуты.

Наступила тишина. Я оглянулся на замок — нет ли еще желающих. Но ребята еще не вернулись с мостов.

— Летающие тарелки видишь? — поинтересовался Илья.

— Ага. Вон сковородка пролетела… — сообщил Сержан.

— Время. Отдохни!

Теперь перед зеркальцем сидел я. Солнце почти исчезло за горизонтом, в сером пепле морских волн угасал последний алый уголек. Небо темнело, но оставалось обычным. Да и что там можно увидеть? Космический корабль пришельцев, парящий над планетой? Или злополучную летающую тарелку? Ну, пусть даже и мелькнет среди облаков искорка, раскрыв нам «тайну» расположения наблюдательных устройств. Стоит ли из-за этого придумывать целое правило? Из рогатки летающие тарелки не собьешь, а в том, что за нами следят, мы и так не сомневаемся. Не смотреть вверх во время заката. Не смотреть вверх…

— Время!

Над зеркальцем опять был Илья. Мы с Сержаном разочарованно переглянулись: солнечные лучи уже сползали с флагштока сторожевой башни. Наступал вечер.

— Не понял… — вдруг удивленно протянул Илья. — Это…

Мы с Сержаном синхронно дернулись к Илье, пытаясь взглянуть на отражение в зеркальце. От желания посмотреть вверх у меня даже мурашки по спине побежали. Но мы не успели.

На мгновение стало светло. Маленькое круглое зеркальце сияло как прожектор, выплескивая столб ослепительного, словно бы даже вещественного, твердого, колючего света. Это длилось секунду. Раздался звон стекла, и зеркальце разлетелось у него в руках. Илья слабо вскрикнул, отшатываясь и прижимая ладони к лицу. Очки мягко шлепнулись на песок рядом с почерневшими, мутными осколками. Едкий дымок сгоревшей амальгамы щекотал ноздри.

— Илья! — увидев, что он запрокидывается на спину, я схватил его за плечи. — Что с тобой?

— Глаза… — Илью било частой, мелкой дрожью. — Больно…

Уловка не сработала. Взгляд вверх, небрежно замаскированный зеркалом, показался пришельцам более опасным, чем открытый сговор островов Конфедерации.

— Убери руки! Илья!

Он медленно отнял ладони от лица. Глаза были красными, покрытыми багровой сеточкой сосудов. И — удивленными.

— Круги плывут, — растерянно произнес Илья. — Но я тебя вижу.

Весь вечер Илья наслаждался положением героя. Он лежал на диване в Тронном Зале. Рита с Ингой суетились вокруг, поминутно меняя ему примочки на слезящихся, воспаленных глазах. А мы усевшись рядом, вполголоса говорили о случившемся.

Глаза Илье спасло зеркало. Зеркало раскололось и помутнело, отразив лишь малую часть направленной на него энергии. Луч был такой силы, что разбил стекло подобно удару камня.

Самым обидным оказалось то, что Илья не успел рассмотреть столь тщательно охраняемую тайну. В зеркале, как он рассказывал, мелькнуло что-то серое, плоское, стремительно опускающееся из зенита. А потом в центре этого серого, округлого, падающего сверху тела сверкнула белая вспышка.

Предположить можно было все, включая летающую тарелку. Тимур, например, упорно отстаивал эту версию. Но мне казалось, что все гораздо сложнее. Мне никогда не нравились задачи, в которых ответ напрашивался сам собой…

Спорили мы азартно, и Том, ничего в разговоре не понимавший, заскучал. Но минут через пять наступила его очередь — разговор зашел о шлюпке. Ребята уже превратили ее в подобие маленькой яхты — настелили дощатую палубу, укрепили мачту, киль. Том настаивал еще на сооружении маленькой каюты, в которой можно было бы ночевать четверым членам экипажа. Спорить мы не стали, хоть это и затягивало спуск шлюпки на пару дней. Все-таки, с настоящей каютой наш кораблик выглядел гораздо внушительнее.

Незаметно разговор перешел на первое плавание. Уже решено было отправиться через весь архипелаг Сорока Островов, вербуя на пути сторонников Конфедерации. Ясно было, что капитаном станет Том. А вот насчет остальных членов команды ясности не было. В плавание хотели отправиться все…

Спор, грозивший перерасти в ссору, прекратил Крис. Он вышел за двери и вернулся с пучком тощих щепок в кулаке.

— Будем тянуть жребий, — объяснил он. — Четыре короткие — экипаж.

Щепок было восемь. Первую Крис дал вытянуть Илье. Длинная. Вторым потянул Сержан — и картинно развел руками. Тоже длинная… Первая короткая щепка досталась Тимуру. Вторая — мне. Я даже не почувствовал радости — удача показалась мне делом вполне естественным. Следом потянул руку Том, но Крис остановил его.

— Ты плывешь без всякого жребия, ты капитан… А я без всякого жребия остаюсь — мой корабль здесь.

— Если ты не тянешь жребий, то один лишний! — оживился Сержан.

— Не лишний, я тоже буду участвовать, — к нашему командиру подошла Инга. Быстро взглянула на меня — упрямо и твердо. И вынула короткую щепку из стиснутых пальцев Криса.

— Женщина на корабле — к беде… — беспомощно сказал Сержан.

Последняя короткая щепка досталась Янушу.

7. ПЯТЕРО В ОКЕАНЕ

Наше суденышко, названное «Дерзким», отплыло от берегов Тридцать шестого острова поздно вечером, когда стемнело, а резкие порывы северного ветра превратились в ровный, уверенный бриз. Тома, весь день провозившегося со шлюпкой, заставили поспать несколько часов. Теперь он тихо советовался с Тимуром, проверяя, все ли снаряжение на месте. Провизия, вода, запасной парус, два компаса, бинокль. Часы были на руках у каждого — их собирали по всем островам Конфедерации. Кроме мечей мы вооружились арбалетами. Один арбалет, самый большой и неудобный в бою, закрепили на вертящейся подставке перед каютой. Тимур когда-то долго возился с ним, приспосабливая для стрельбы сразу тремя стрелами. Он где-то читал про такие арбалеты… Но у него так ничего и не вышло.

Шлюпка, возведенная в ранг корабля, шла на удивление ровно. Может быть, играл свою роль киль. Но, скорее всего, причина была гораздо проще — «Дерзкий» был сильно перегружен. Вода плескалась в опасной близости от бортов, а редкие волны уже оставили на дне шлюпки солидную лужу.

Минут двадцать мы стояли рядом с Томом, словно ожидая чего-то необычного. Но все было спокойно. Медленно темнело, исчезли в ночи контуры замка, лишь на сторожевой башне виднелось белое пламя маяка. Огонь ребята обещали зажигать каждую ночь. «Дерзкий» шел на юго-юго-восток, косо к ветру, постепенно углубляясь в пространство между двадцать четвертым и тридцатым островами. Через час шлюпка должна была миновать двадцать седьмой остров и пройти рядом с двадцать третьим — последними островами Конфедерации. Дальше путь решили продолжить утром, при свете солнца. Том должен был остаток ночи дрейфовать в виду маяка Двадцать третьего острова — двух огней на площадках дозорной башни…

Первой ушла в каюту Инга. Негромко пожелала всем спокойной ночи, а Тому — легкой вахты: «easy watch», чем вызвала у капитана некоторое замешательство. Наверное, это было сказано не совсем правильно, хотя все остальные, включая Януша, ее поняли.

Минут через десять Тимур потянулся, зевнул, хлопнул меня по плечу и спросил:

— Пойдем спать?

Стянув штормовку, я протянул ее Тому. Тот понял, молча кивнул и стал напяливать ее поверх своей. Ночью на палубе ему придется мерзнуть…

— Пошли…

Мы осторожно пробрались между левым бортом и стенкой каюты на корму («Дерзкий» при этом легонько качнулся). Тимур довольно натурально кашлянул, открыл дверь каюты.

Инга уже легла в свой гамак. На столике тускло горела свеча. Пригнувшись, Тимур вошел в каюту, сказал:

— Всю жизнь мечтал спать на левом борту. Да еще под потолком…

Януш, не споря, улегся на нижнюю койку. Я потушил свечу и забрался в последний свободный гамак. Наступила тишина, лишь слабо журчала вода за бортами. Потом тоненькая дощатая стенка заскрипела — снаружи к ней привалился Том.

— Капитан, не дремать! — громко произнес Тимур.

Стенка скрипнула снова — Том вернулся к штурвалу. Януш хихикнул. Уже засыпая, я услышал сонный, но серьезный голос Инги:

— Ребята, если что-то случится, обязательно меня разбудите.

Я проснулся оттого, что меня мягко трясли за плечо. Кто-то тихо шептал в самое ухо:

— Ди-ма! Ди-ма!

Я попробовал подняться, но дурацкий гамак успел запеленать меня не хуже, чем какой-нибудь придворный — мумию возлюбленного фараона. Высвободившись, я попытался встать. И треснулся лбом о потолок.

— Тихо! — произнес Том. — Ты… вери… громкий.

— Очень шумный? Ага, точно подметил… — я выскользнул из гамака. Никто не проснулся. Тишина стояла полная, даже вода не плескалась — шлюпка дрейфовала. Том пробормотал что-то на английском. Я разобрал лишь про отца и про хороший корабль. Очевидно, плавать с отцом на яхте Тому нравилось куда больше…

Отдав штормовку, Том принялся забираться в гамак. Я подсадил его и вышел на палубу.

Была еще ночь, лишь на востоке мгла слегка поредела, намекая на приближение рассвета. Разукрашенное незнакомыми звездами небо убаюкивающе покачивалось над головой. Я поискал взглядом Око Пришельца, подмигнул. Звезды остались равнодушными. Старая шлюпка с упрямыми мальчишками на борту. Какая мелочь…

Спать хотелось ужасно. Откуда-то из подсознания пришла хитрая мысль. Пойти в каюту, разбудить Тима или Януша, сдать вахту… Откуда им знать, когда я сменил Тома и сколько отдежурил?

Я плеснул в лицо пригоршню океанской воды. Губы, порядком потрескавшиеся, защипало. В каюту идти расхотелось, да и сон куда-то ушел. Я улегся на кормовую скамейку, подложил под голову мягкую матерчатую сумку. С продуктами, наверное. А спать я не собираюсь… надо же изучить их звездное небо… Вон — Око Пришельца…

Утро застало "Дерзкий в полусотне метров от берега Двадцать третьего острова. Я соскочил со своего неудобного ложа, огляделся. Над замком — стоящим в самом центре небольшого, заросшего низким кустарником, острова, вяло раскачивался, похожий больше нa жгут, чем на полотнище, красно-синий флаг. Чуть ниже флага виднелась узкая белая лента. Все в порядке, остров принадлежал Конфедерации…

Нырнув в каюту, я разбудил Тома. Вдвоем мы довольно быстро поставили парус. Подгоняемый слабым утренним ветерком, «Дерзкий» плавно развернулся и начал удаляться от берега. Медлить не стоило — за день мы собирались пересечь весь архипелаг.

Через несколько минут из каюты появился Тимур. Морщась от яркого солнечного света, перегнулся через борт, умылся. Потом, опасливо поглядывая на каюту, на минутку отошел к корме.

Том направил шлюпку на север. Мы прошли под мостом, связывающим Двадцать третий с соседом — Шестнадцатым островом, и на порядочном расстоянии миновали его. Шестнадцатый, или Остров Синих Зеркал, упорно противился самой идее Конфедерации. После нескольких безуспешных попыток переубедить их лидера — угрюмого паренька по имени Макс, было решено окружить остров со всех сторон и взять одновременным нападением по трем мостам. Я был на заседании Совета Конфедерации и помнил, что решение приняли единогласно, Крис без колебаний ответил: «девчонок и ребят младше десяти расселим по другим островам». Больше всего меня поразило, что никто не стал уточнять судьбу остальных.

Проснулся Януш. Сев прямо на крышу каюты, он принялся разглядывать Замок Синих Зеркал в бинокль. Потом толкнул меня, передавая бинокль. На плоской крыше одного из зданий, куда на этом острове сходились все мосты, толпились десятка полтора мальчишек и девчонок. Они разглядывали удаляющуюся шлюпку, о чем-то возбужденно переговариваясь, размахивая руками. Сомнительно было, чтобы им удалось разглядеть шлюпку как следует… Но я все же сказал, не отрываясь от бинокля:

— Тимур, надо поднять флаг Конфедерации! Может хоть это их убедит…

Крошечное суденышко продолжало свой путь.

С самого утра меня не покидало странное ощущение. Неприятный, досадливый холодок в груди, чувство, которое можно охарактеризовать тремя словами.

Слишком все хорошо…

Мы без всяких приключений миновали Острова Конфедерации, мирно проспали всю ночь в дрейфующей шлюпке. Обошли до обеда пять чужих островов, тщательно нанося их на карту. Потом Инга, взяв в помощники Януша, устроила такое пиршество, что на несколько часов экипаж «Дерзкого» превратился в добродушных, полусонных лентяев. Тимур с Янушем облюбовали себе крышу каюты, где и улеглись в тенечке от паруса. Том, закрепив штурвал, устроился на носу. Инга спряталась от солнца в каюте. А я, упрямо решив не поддаваться беззаботности, сел с картой на корме. Конечно, мы увидели еще не слишком много. Но и этого было достаточно, чтобы набросать на бумаге Архипелаг Сорока Островов.

Наша огромная тюрьма тянулась с севера на юг вытянутой, овальной кляксой, дробящейся на отдельные островки без всякой системы. Фактически можно было говорить о ширине архипелага — пять островов, и длине — восемь. Конечно, реальная картина выглядела гораздо сложнее, но и такими данными на островах не располагал никто и никогда. Разве что… Безумный Капитан?

Я невольно взглянул по сторонам. Но ничего похожего на другой парусник поблизости не было. Клипер Безумного Капитана, если он существует на самом деле, мотался сейчас вдали от островов, ожидая нового шторма. А на непогоду не было и намека…

«Дерзкий» плавно скользил по ровному, как стекло, океану. Изумрудную гладь не тревожила даже мелкая рябь. Все казалось специально приготовленным к плаванью… Специально.

Я поднялся, угрюмо рассматривая замок, мимо которого мы проплывали. Он был как раз под стать моему тревожному настроению — мрачный, угловатый, из серого камня. И остров подходил своим хозяевам — сплошь скалистый, без всяких признаков растительности. Лишь мосты оставались веселыми, розовыми…

Том, заметив мое движение, вопросительно кивнул.

— Может высадимся? — мотнув головой в сторону неприветливого островка, спросил я. Никто не смотрел из окон, ни единого звука не доносилось с моста, под которым мы проплывали.

Том понял, пожал плечами. Просительно улыбнулся. Не хотелось, видно, ему высаживаться на этот берег.

— Our island — next, — предложил я.

Кивнув, Том улегся на палубу. И в эту секунду послышался свист. Нарастающий, тонкой иглой буравящий уши, он чем-то напоминал звук падающей бомбы. Правда, был послабее, «пожиже». И завершился не взрывом, а треском раздираемой материи. Распоров парус, срубив одну из многочисленных веревок, названий которых я так и не запомнил, в палубу вонзился узкий, длинный меч.

Тимур с Янушем пулей спрыгнули с каюты. Том, ойкнув, бросился натягивать и отпускать уцелевшие снасти. А Тимур, прижав к плечу арбалет, нацелился в мост, под которым мы как раз проплывали. Но мост казался мертвым. Бросившие в нас оружие, очевидно, легли.

— Сволочи! — закричал я, подбегая к мечу. Схватился за рукоятку, потянул. Меч, все еще, оставался стальным, враждебным. Какую же ненависть надо было вложить в бросок, чтобы оружие так долго сопротивлялось чужим рукам!

Разорванный парус негромко потрескивал, расползаясь на две половины. «Дерзкий» замедлял ход.

Том торопливо доставал запасной парус.

— Ребята! Quickly!

Мы быстро стянули старый парус, скинули его с мачты. Инга оттащила парус на корму, пока закреплялся новый, так предусмотрительно приготовленный Ритой. Тимур завязывал узлы на фалах, ухитряясь не выпускать из рук арбалета. Но нового нападения не последовало. То ли у врагов не оказалось арбалетов и луков, то ли они боялись получить ответную стрелу… Хотя, четно говоря, это было маловероятно. Сорок метров вверх, до моста, стрела могла преодолеть лишь чудом…

Меч, наконец-то, превратился в деревянный, покорился. Тимур, расслабившийся лишь тогда, когда шлюпка вновь обрела ход и стала удаляться от острова, подошел ко мне. Кивнул:

— А меч неплохой.

— Да. Но знакомиться с его владельцем мне расхотелось, — ответил я, проводя пальцами по тонкому, словно сделанному из фанеры, лезвию. Мы переглянулись.

— Острова заканчиваются, — негромко сказал Тимур. — Если мы пройдем мимо следующего, то окажемся в открытом море.

— Мы пристанем.

Тимур потянулся.

— Хорошо… А то и форму потерять недолго…

Шлюпка шла прямо к ближайшему острову. Островок был симпатичный, хоть и маленький. Сплошь заросший зеленью, из которой выглядывали белые стены замка. С маленьким песчаным пляжем. И десятком мальчишек, замерших на берегу.

— Ждут, — прошептал я самому себе.

8. СЕРЕЖКА С ЧЕТВЕРТОГО ОСТРОВА

Мы остановились метрах в тридцати от берега. Этого было достаточно, чтобы успеть вновь поставить парус, если мальчишки бросятся вплавь, пытаясь взять нас на абордаж. И достаточно близко, чтобы можно было докричаться.

Первым переговоры начал Том. Встал на корме («Дерзкий» потихоньку развернулся боком к острову) и выкрикнул традиционное: «Ду ю спик инглиш?»

Пауза была секундной. Затем нам ответили.

— Же парль эн пе англе! Парле-ву франсэ?

Перевод не требовался… Том уже приготовился крикнуть еще что-нибудь «немножко понимающим» по-английски французам, но его опередил Тимур:

— Эй, а по-русски никто не рубит?

Вперед, к самой воде, тут же выскочил плотный темноволосый парнишка:

— Как это никто? Я русский!

— Один? — продолжал переговоры Тимур.

— Один! Вы откуда?

— Тридцать шестой остров.

— Ого! Причаливайте!

— Причал дома забыли, — усмехнулся Тимур. — Предлагаем обмен парламентерами — кто-то из ваших плывет к нам, а наш — на остров.

Ребята на берегу посоветовались.

— Хорошо! Оружия с собой не брать.

— Ладно.

Тимур посмотрел на меня. Спросил:

— Бросим жребий?

— Тим, — подбирая каждое слово ответил я, — с оружием от тебя пользы будет больше, чем от меня…

Инга из-за плеча Тимура зло посмотрела на меня, но вмешиваться не стала. А Януш закивал головой:

— Да, да…

Я молча разделся до плавок, посмотрел на берег. Там тоже выбрали посланника — того мальчишку, который ответил Тому, что понимает английский.

Мы спрыгнули в воду одновременно. Я раскрыл глаза еще под водой, увидел покачивающийся овал шлюпки, зеленые плети водорослей, оплетающие неглубокое каменистое дно, пронесшуюся мимо стайку крошечных, плоских рыбешек. Солнце просвечивало воду до дна, я видел и приближающийся остров, и гирлянды воздушных пузырьков, там где прыгнул в воду парламентер…

Я вынырнул почти посередине разделяющего шлюпку и остров расстояния, рядом с неторопливо плывущим мальчишкой. На мгновение мы остановились, подгребая руками, чтобы остаться на плаву. Мальчишка был светловолосый, чуть кудрявый, и казался не слишком воинственным. Мы непроизвольно улыбнулись друг другу. И поплыли дальше.

Когда я выходил на берег, темноволосый паренек подал мне руку.

— Сережка. Для них — Серж, ну да это не считается.

— Дима.

Он был чуть старше меня, но разговаривал и держался, почти как взрослый. Была в нем какая-то рассеянная мягкость, которой никогда не встретишь у обычных мальчишек, разве что у закоренелых отличников… Но на отличника Сергей тем более не походил — слишком уж был накачан, не хуже, чем Крис или Толик.

— Ты не бойся, мы с вами воевать не собираемся, — продолжил он. — У нас мирный остров.

— У нас тоже, — оглядываясь на обступивших меня ребят, сказал я. Все они были с оружием, и почти у всех клинки поблескивали металлом.

— Да, я вижу, — прищурившись и глядя мимо меня, сказал Сергей.

Я обернулся. На палубе «Дерзкого» стоял только что взобравшийся туда мальчишка. Януш держался у него за спиной с обнаженным мечом в руках. Тимур бесцеремонно хлопал пацана по плавкам — проверял, нет ли оружия.

— Нам просто досталось, когда проплывали мимо ваших соседей, — смущенно сказал я. — Кинули с моста меч…

Сергей сразу подобрался, посерьезнел.

— Понятно. Это шестой остров, следовало ожидать… Ты откуда?

— Тридцать шестой, остров Алого…

— Да нет… Не из Ленинграда?

— Нет.

— Жалко… Знакомься — это наши ребята. Андрэ, Мишель…

— Все французы? — с любопытством спросил я.

— Да, почти.

…Наш кораблик пристал к берегу уже в темноте. Я не то чтобы успокоился и перестал опасаться нападения. Просто дрейфовать ночью у берега, полагаясь на маленький самодельный якорь, было еще опаснее. Ветер крепчал, и, хуже того, горизонт затягивали тучи. А бури на островах бывали часто.

Меня немного успокаивало то, что нам разрешили оставить при себе оружие. Когда «Дерзкий» мягко ткнулся носом в песок пляжа, и я получил из рук Тимура свой меч, а заодно и одежду, мной овладело странное чувство. Словно я стою перед всеми голый…

Сначала я надел пояс с мечом. А потом уже стал натягивать джинсы и рубашку. Быстро оделся и посмотрел на ребят. Тимур с Томом затаскивали шлюпку на берег. А Инга, Януш и ребята с острова молча наблюдали за мной. Нет, они не смеялись. Они меня понимали!

С непонятным самому себе отчаяньем я взялся за рукоятку меча. Но шероховатое дерево под пальцами не спешило превращаться в сталь.

Я с облегчением взглянул на Сережку и его друзей. Нет, я еще не стал боевой машиной. Я держусь. Пока еще — держусь.

Тронный Зал, который был в нашем замке, на этом острове (Остров номер четыре или Малый Бастион, как называли его обитатели) заменяла Круглая Часовня. Ничего необычного в ней не было, разве что маленькая икона, наверняка попавшая на остров с кем-то из его прежних обитателей. Почти весь вечер мы просидели в ней вдвоем с Сергеем — не потому, конечно, что хотели уединиться. Просто у всех нашлись другие занятия. Тимур, удивительно быстро подружившийся с мальчишками, фехтовал с ними в тренировочном зале. Том сидел у шлюпки на берегу вместе с десятилетним Андрэ, тоже когда-то плававшим на яхте. Януш, к своему дикому восторгу, встретил на острове поляка — Кшиштофа из Гданьска. Они уже несколько часов сидели у Кшиштофа в комнате, болтая о чем-то по-польски. Ну а Инга, разумеется, была в компании местных девчонок. Как она ухитрялась находить общий язык с француженкой, двумя датчанками-близняшками и пятнадцатилетней негритянкой (не то из Зимбабве, не то из Замбии), я представить себе не мог. Это был один из девчоночьих секретов — такой же непостижимый, как умение готовить торты из вермишели или манной крупы.

В Круглой Часовне была такая же полубандитская-полуаристократическая обстановка, как у нас в Тронном Зале. Десяток самодельных, неуклюжих стульев и два роскошных мягких кресла из светло-серого вельвета. Я забрался в одно из кресел с ногами, как любил сидеть дома. А Сергей порылся в шкафу и достал оттуда пару маленьких чашечек и полиэтиленовый мешочек с коричневым порошком.

— Будешь кофе?

Я кивнул, и Сережа ушел куда-то за кипятком. Вскоре мы уже потягивали горячий кофе, усевшись друг против друга.

— Димка, — неожиданно спросил Сергей. — А вы, на своем острове, верите, что у вас получится Конфедерация? Что вы вернетесь домой?

Этого я не знал. Мы никогда не обсуждали шансы Конфедерации на успех. Просто я рассказывал, что мы делаем на северных островах, а мальчишки дружно хлопали меня по плечу.

— Не знаю… Верим, конечно. Иначе зачем стараться?

Сергей улыбнулся.

— Не скажи… Играть в Конфедерацию можно и от скуки. От того, что надоели другие игры. От того, что это безопаснее. Верить в окончательную победу при этом не обязательно.

Он был здесь хозяином, а я — гостем. Незваным… Но удержаться я не смог.

— Философ…

Сергей, похоже, не обиделся.

— Да… А что еще делать, как не философствовать? У нас очень спокойный остров, к тому же президенту по конституции запрещено участвовать в сражениях.

— Ты президент?!

— Ага. Два месяца назад переизбран на второй трехлетний срок. А что тебя удивляет?

— Да нет, ничего…

Сергей снова улыбнулся:

— Вот тебе и малая тайна островов. Почему в большинстве случаев власть на островах отдается чужакам?

— Каким чужакам?

— Тридцать шестой остров русский? А командир у вас — американец Крис.

— Англичанин!

— Не важно. А на нашем острове, где все мальчишки французы, и лишь Луис — перуанец, президентом избрали меня. Русского…

— А почему?

— Не знаю. Говорю же — малая тайна островов.

— А большая в чем? — беспомощно спросил я. Сергей не издевался надо мной. Просто это было его манерой разговора — выдавать информацию постепенно, подробно, как учитель на уроке. Тем более мне, новичку с другого конца света.

— Большая? — он даже удивился. — Зачем они нужны — сорок Островов?

Где-то далеко-далеко, за изгибами коридоров, за тяжелыми дверями, на других этажах и в других комнатах слышался слабый смех. До нас доносилось едва различимое звяканье мечей — это Тимур доказывал преимущества боя с двумя мечами. И никому не было дела до глупых вопросов — зачем нужны Острова, сколько звезд на небе и сколько дней оставалось жить каждому из нас. Лишь я вместе с флегматичным президентом четвертого острова должен был над этим думать.

Впрочем, почему должен? Я могу пойти к Тимуру или Тому. Или даже к Инге!

— Сергей, а как ты думаешь? Может, они нас изучают?

Он фыркнул.

— Конечно, нет. Острова существуют лет восемьдесят, не меньше. Что можно изучать такой срок — причем в совершенно идиотских условиях?

Сергей потянулся к чайнику с горячей водой, сделал себе еще чашку кофе. Лицо у него при этом было такое довольное, словно он попивал кофе в мороженице с закадычным другом-одноклассником.

— Если уж браться за изучение человеческой психологии… Нужно строить целое общество, причем достаточно сложное. Как минимум — город, желательно — государство, еще лучше — планету. А что можно изучать на сорока крохотных островах? Мы поставлены в жесткие рамки, мы балансируем между крайностями. Надо драться — нельзя после заката. Можно убивать — нельзя сотрудничать. Семьдесят процентов мальчишек, тридцать девчонок. Излишняя взрослость нежелательна — никто не смог выжить после восемнадцати лет.

— А почему нежелательна? — меня пробил озноб. Неужели еще три года — и… все.

— Ты знаешь, — Сергей оживился. — По-моему, дело в любви.

Первый раз голос Сережки прозвучал неуверенно. И смотрел он на меня так, словно спрашивал совета.

— Неужели ты не замечал, Димка? Стоит мальчишке и девчонке влюбиться друг в друга — на них начинают валиться все шишки. Со всех соседний островов… Эти балбесы пришельцы то ли боятся любви… то ли не понимают, что это такое.

Я вспомнил Игорька. Его сбивающийся голос в тишине «тюремной камеры».

— Они и дружбу не понимают…

— Наверное… В наших условиях можно проверить лишь простейшие человеческие эмоции. Добро — зло, смелость — трусость, подлость — благородство, эгоизм — самопожертвование. Но ведь это — основа! Все это можно проверить на сотне или двух мальчишек и девчонок. А жителей островов меняли уже полсотни раз…

— Но зачем?

— Не знаю, Дим. — Сережка отвернулся к окну. — Знаешь, мне кажется, что догадайся кто-нибудь, в чем дело, — и был бы шанс победить.

— А у Конфедерации его нет?!

Сережка молчал.

— Говори!

Он знал о Конфедерации совсем мало — лишь то, что рассказал я пару часов назад. И был самым обычным пацаном, ничуть не лучше нас. Но мне вдруг показалось, что его слова будут истиной. Единственной правдой Сорока Островов. Откровение, волшебным пророчеством…

— И этого я не знаю, — виновато сказал Сергей. — Если ты хочешь знать, присоединится ли наш остров к Конфедерации… Да. Это, действительно, шанс. Попробуем пробиваться друг к другу с двух сторон.

Сергей вытащил из ножен меч. Протянул его мне, удерживая в руке клинок.

— Видишь, он стал игрушечным, деревянным. Ты для меня уже не враг.

Я взял теплую, гладко обструганную деревяшку. Подержал секунду и отдал Сергею.

— А если хочешь знать, верю ли я в успех… Ты понимаешь, Димка, решение слишком уж легкое. В правилах Игры зияет щель, в которую так и хочется пролезь. Неужели никто этого не пробовал?

Сергей швырнул меч в стену. Раздался короткий, холодный звон.

— Ты ненавидишь свой замок, — сказал я. — Свой остров.

— Да. Да, Димка. Это все сделано врагом. И нельзя, невозможно победить нелюдей нечеловеческим оружием. Они им владеют лучше…

Сейчас Сергей казался беспомощным и слабым. Странно, чем человек умнее, тем труднее ему прийти у какому-то решению. Это только я легко решаю, как поступать дальше…

— Так что же делать?

Сергей молчал. В замке тоже стало тихо: Тимур, наверное, успел утомиться, Том еще не вернулся с берега, а Инга с Янушем никогда не были слишком шумными.

— Дима, Конфедерации часто приходиться убивать?

— Да, — перед глазами вдруг встал мальчишка, вонзающий меч в себя.

— Постарайтесь чаще договариваться мирным путем. А то мы пытаемся делать добро жестокостью. А это невозможно…

— Мы?

— Да. Ручаюсь, ребятам ваша идея понравится.

Сережка протянул руку, и я хлопнул ладонью по его пальцам.

— Отлично!

Но на душе у меня вовсе не было так хорошо, как казалось со стороны.

Назад: ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. «ЗАМКИ И МОСТЫ»

Дальше: ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РАЗРУШЕНИЕ