Глава третья
Проживал полицейский Бисат Искендеров недалеко, в Куркино. Район хороший, по мнению многих, даже элитный. Но Искендеров жил там в муниципальной квартире, так что вряд ли он относился к числу тех удачливых полицейских, что всю жизнь работают в патрульно-постовой службе, но при этом живут в роскошных апартаментах и ездят на работу в «мерседесе» представительского класса.
Пока мы добирались к столь неожиданно и необычно уволившемуся со службы полицейскому, я пересказал Ласу свой диалог с Пастуховым.
– «Собаки», значит, – задумчиво сказал Лас. – Сильно… Слушай, а что ты с ним разговаривал-то? Наложил бы «Платона», он бы все с радостью рассказал. Или просто в голову ему влез… ты-то умеешь…
В последних словах прорезалась зависть. Лас был слабым Иным и без всяких шансов сильно подняться в уровне. Некоторые заклинания ему никогда не будут доступны.
– Лас, ты часто встречал людей, которые видят Иных? – ответил я вопросом.
– Нет.
– Вот и я нет. Вообще о таком не слышал. Похоже, эта способность у него появилась после встречи со мной. Тогда есть какая-то вероятность, что это последствия наложенного мной заклинания.
– И ты боишься, что новое заклинание лишит его этой способности… – кивнул Лас. – Понятно. Ну, ты Высший, тебе решать.
– Решать Гесеру, – признал я. – Но торопиться я не хочу. Пастухов никому ничего не расскажет. А если расскажет – попадет в психбольницу.
– А этот… «тигр»?
– Что – «тигр»?
– Как думаешь, кто он? Высший маг?
– Пастухов же не назвал «тигром» меня…
– Логично… А кто тогда? Инквизитор?
– Нет, – сказал я с сожалением. – Не думаю. Инквизиторы остаются Светлыми или Темными, кем были раньше.
– У них же аура серая делается.
Я вздохнул и прикинул, стоит ли раскрывать детали:
– На самом деле – нет. Аура у них прикрывается серым. Сильный маг может заглянуть под маскировку – там ровно то же самое, что и было. Либо Светлый, либо Темный. Сущности они не меняют.
– О как, – поднял бровь Лас. – Ну так и почему это не может быть инквизитор?
– Иной с серой, невнятной аурой – «тигр»? Как-то не сходится, верно? Учитывая, как метко Пастухов охарактеризовал нас и Темных.
– Кто же тогда? – поразился Лас.
– А это тоже пусть Гесер решает, – ответил я. – У него голова большая, умная. Он на свете пожил долго. Пусть думает.
– Самый правильный подход! – одобрил Лас. – Слушай, а я вот что подумал… полицай этот напарнику соврал, что в сортир хочет…
– Ну, – кивнул я. Мы как раз въехали во двор многоэтажного здания, и теперь Лас искал, где припарковаться.
– Вначале – соврал. А потом – обделался.
– С перепугу, – решил я.
– Все равно какое-то совпадение необычное.
Я промолчал. В словах Ласа было здравое зерно. Если вокруг творятся странные вещи, то любое совпадение следует рассматривать особо тщательно.
– Пошли, – сказал я, вылезая из машины. – Поговорим с этим Бисатом… потом будем думать.
Скорее по привычке, чем ожидая увидеть что-то необычное, в подъезде я вошел в Сумрак. Полицейский жил на втором этаже, служебное жилье редко выделяют на престижных высоких этажах. На первом этаже ничего необычного не было – синий мох, паразит Сумрака, ровным слоем покрывал все стены, особенно сильно разрастаясь в углу, возле батареи, и около дверей лифтов. Все предсказуемо, возле батареи целуются молодые парочки, прежде чем девушка поправит одежду и побежит домой к маме и папе… или мужу и детям. А возле лифтов ругаются, когда обнаруживают, что они сломаны и придется идти пешком на двенадцатый этаж, или тихо радуются, предвкушая возвращение домой… Привычными движениями я бросил во все стороны огонь, сжигая паразита. Его, конечно, до конца не выведешь, но это для любого Иного – как вытереть ноги, входя в дом.
Второй этаж меня озадачил. Синий мох был везде – кроме одной двери. От нее он, похоже, отполз. Причем совсем недавно, несколько часов назад. Тонкие синие нити медленно втягивались в синий ковер – так сокращается амеба, наткнувшись на кристаллик соли.
– Он живет здесь, – сказал я, возвращаясь в реальность.
– Что-то увидел? – заинтересовался Лас.
– Да нет, ерунда.
Я позвонил.
Прошло почти полминуты, прежде чем дверь открылась. Без вопросов и, кажется, даже без взгляда в глазок, совершенно ритуального для любого москвича.
На пороге стояла невысокая полная женщина. Эдакая «типичная немолодая восточная женщина» в представлении москвича – в молодости явно красивая, сейчас не очень, с каким-то очень тихим лицом, будто погруженная в себя.
– Здравствуйте. – Я чуть выдвинулся вперед. – Мы из управления… Бисат дома?
Управление – это очень удобное слово. Почему-то никто никогда не уточняет, из какого именно управления. Вот и женщина тоже не стала переспрашивать.
– Входите. – Она сдвинулась в сторону. – В спальне он…
Похоже, нас ждали. Ну, не нас, конечно, но кого-то ждали.
Входя, я глянул на ее ауру. Ничего особенного, конечно. Человек.
Квартирка была трехкомнатная, но небольшая, прихожая совсем узкая и неудобная. Из открытой двери в гостиную гремел незнакомый рок.
Я был игрок и сыграть бы мог
С тем, кто придумывал карты.
Мне везло всегда, и я верил, что моя звезда
Не упадет никогда, но случилась беда…
Жизнь дорога, но все же
Слабых волей бьют как моль.
Выбери, что надежней —
Библия или кольт!
Лас, навостривший было уши – он обожал малоизвестные группы, – с сожалением покачал головой и цокнул языком.
Женщина молча подала мне тапочки, взяв пару побольше из целого табунка у входа. Лас разуваться не стал – и на это она никак не отреагировала.
Странно. Обычно такие простые привычки устойчивее всего. Либо попросила бы переобуться обоих, либо, в силу модных европейских традиций, плохо приживающихся в Москве с ее климатом и грязью, не предлагала бы мне.
В гостиной на диване сидел худенький мальчишка с ноутбуком на коленях. От ноутбука змеились провода к стоящим на полу колонкам. На нас паренек посмотрел и звук в колонках убавил, но даже не поздоровался, что для восточного мальчика уж совсем странно. Я просканировал и его ауру. Человек.
– Сюда…
Вслед за женщиной мы прошли к спальне. Она открыла дверь, пропуская нас, и так же молча, ничего не говоря, закрыла ее за нами, оставшись в прихожей.
Ох, что-то неладное тут творится…
Бисат Искендеров лежал на заправленной кровати в одних трусах и майке и смотрел телевизор, висящий на стене напротив кровати. Все тут было какое-то усредненно-московское, практически без национального колорита, без каких-то личных заморочек: мебель из ИКЕИ, ковер в изголовье кровати (я думал, сейчас так уже не вешают, это была традиция из каких-то замшелых, брежневских еще времен), женский журнал на одной тумбочке, сборник детективов на другой. Такая спальня могла быть в любом российском городе. В ней мог валяться на кровати менеджер Ваня или строитель Ринат.
Не люблю квартиры, в которых нет отпечатка хозяина.
– Здравствуйте, Бисат, – сказал я. – Мы из управления. С вами что-то случилось? Вы заболели?
Бисат посмотрел на меня и снова перевел взгляд на экран. Там шла популярная передача, немолодая женщина-врач с добрыми глазами рассказывала народу про парапроктит. «А теперь мы попросим выйти на сцену кого-нибудь из зала, одетого в футболку или рубашку без воротничка…»
– Здравствуйте, – ответил Бисат. – Ничего не случилось. Я здоров.
– Но вы покинули дежурство… – сказал я.
И посмотрел на него сквозь Сумрак.
Вначале я решил, что со мной что-то случилось.
Потом я понял, что это не со мной. Но легче мне от этого не стало.
– Лас, глянь ауру… – тихо сказал я.
Лас наморщил лоб. И ответил:
– Чего-то не вижу…
– Потому что ее нет, – подтвердил я.
Бисат терпеливо ждал, пока мы говорили. Потом ответил:
– Я покинул дежурство, потому что не было смысла дежурить.
– Расскажите про человека, с которым вы говорили перед тем, как уйти, – попросил я.
– Чего-то я не понял, – задумчиво сказал Лас. – А разве бывают люди без ауры?
«Представьте себе, что горловина футболки – это на самом деле…» – сообщила с экрана ведущая.
– Перед тем как уйти, я разговаривал с Димой Пастуховым, – сказал Бисат. – Он неплохой человек…
– Раньше! – попросил я. – Перед Димой!
– Перед Димой я разговаривал с продавщицей в табачном ларьке, – сказал Бисат. – Она симпатичная женщина, но худая очень…
– Нет, постой, – попросил я. – Бисат, когда у Пастухова заболел живот и он ушел в здание аэропорта. Помнишь? Ты остановил человека, выходящего из зала прилета…
– Так это был не человек, – очень спокойно возразил Бисат.
– А кто? – воскликнул я.
– Не знаю. – Бисат оставался столь же невозмутим. – Но не человек. Люди такими не бывают.
– Хорошо, расскажи мне, как выглядел этот «не человек», – попросил я. – И о чем вы говорили.
– Он… – Бисат впервые задумался над ответом. И даже проявил какую-то живость – протянул руку и почесал живот. – Он светловолосый. Высокий очень. У него короткая бородка. Глаза голубые. Я попросил у него документы. Он ответил, что в этом нет необходимости. Положил мне руку на плечо и посмотрел в глаза. Я… я хотел спросить, что он такое себе позволяет. Но не стал.
– Почему?
– А какая разница.
– Ваш напарник Дима описывал этого… не человека… иначе.
– Я не знаю, как он его описывал, – спокойно сказал Бисат.
Вздохнув, я собрал в руке немного Силы и отправил в сторону полицейского заклинание «Сократ» – кратковременное, но непреодолимое желание говорить истину, и только истину.
Заклинание туманным сгустком пронеслось через Сумрак, прошло Бисата насквозь и унеслось сквозь стену на улицу. Ох, кому-то достанется…
– «Доминанту» давай, – предложил Лас.
Я покачал головой, глядя на лежащего на кровати человека. Обычного человека, которому теперь было «все равно». У которого не было ауры. И сквозь которого проходили насквозь заклинания.
– Не поможет. Пойдем, Лас.
– Но…
– Пойдем, – сказал я.
Бисат снова повернулся к экрану. Ведущая радостно объясняла: «И вот в эти нежные складки и складочки…»
Жена полицейского ждала нас в прихожей. Музыка по-прежнему играла, только уже потише:
Вой, не вой, а итог такой:
Надо платить за удачу.
Только поздно, брат, поливать давно засохший сад,
Жизнь за деньги не взять мне назад…
– Мы пойдем, – неловко сказал я. – Знаете… вам, наверное, будут еще звонить. И зайдут… с работы.
– Я хочу его увезти, – сказала внезапно женщина.
– Куда?
– Домой. В Азербайджан. Есть такой отачи, Юсуф. Травами лечит. Все лечит. Он не только травник, он гам.
– Колдун? – спросил я.
Женщина кивнула и плотно сжала губы.
– Увозите, – сказал я. – Только покажите вначале нашему знахарю, хорошо?
Женщина с подозрением посмотрела на меня.
– Он сегодня к вам придет, – сказал я. – Хороший знахарь. Поверьте.
– Что с ним? – спросила женщина.
– Не знаю, – признался я.
– У него будто души не стало, – сказала женщина.
– Дождитесь знахаря, – попросил я.
Мы вышли из квартиры. Я посмотрел в Сумрак – синий мох отполз еще дальше от дверей. Ему не нравилось то, что там происходило.
– Пошли, Лас, – сказал я. – Надо к Гесеру, и живо.
Но на улице нам все-таки пришлось на минуту задержаться. Перед подъездом стояла парочка – девушка с одновременно разъяренным и растерянным лицом и парень, который с воодушевлением рассказывал:
– А с твоей сестрой я только целовался, и то по пьяни. С Ленкой мы однажды переспали, она пришла, когда тебя не было…
– Придется подчистить, – решил я. – Займусь девушкой, а ты сними с парня «Сократа» и заставь все забыть.
– Надо ли? – задумчиво произнес Лас. – Сам виноват, пусть сам и расхлебывает…
– Ошибки надо исправлять, – сказал я. – Хотя бы те, которые можно исправить.
Лас, очевидно, думал, что мне уже кое-что понятно, и мы сейчас целеустремленно спешим к Гесеру, потому что уж ему-то точно понятно все. Кто такой этот «тигр», почему у живого человека нет ауры (и заодно еще и полностью утрачен интерес к жизни), почему нацеленные в него заклинания проходят его насквозь. На самом деле я ничего не понимал. И подозревал, что Гесер будет ошарашен не менее.
Что такое аура, если разобраться?
Это Сила. Та самая Сила, которую люди постоянно продуцируют, но использовать не могут. Сила истекает в пространство и покрывает всю Землю. Мы, Иные, продуцируем ее куда слабее – и поэтому можем впитывать из внешней среды (примерно то же самое делает синий мох, только мы куда эффективнее – и еще умеем мыслить). Если нет ауры – значит нет Силы… нет жизненной энергии… человек или Иной – он уже мертв…
Нет, ерунду я думаю! Как это – нет ауры? Вампиры мертвы, они находятся в состоянии «послежизни», а вот аура у них есть. Своя, особая, вампирская, но есть. У Надюшки – Абсолютной волшебницы, имеющей «нулевую магическую температуру», – аура тоже имеется – и будь здоров какая!
Я потер лоб. Никогда не стремился разобраться во всех этих деталях нашего существования. Считал, пусть научная группа ломает ум… все равно все эти теории бесконечно далеки от жизни.
Итак… почему есть аура у тех, кто мертв? И у тех, кто вообще не излучает «жизненной энергии»? И почему они живы… как ни ужасно мне было ставить в один ряд вампиров и Надю, я сделал над собой усилие и попытался рассмотреть вопрос абстрактно. Без жизненной энергии жить нельзя… а мертвые и «нулевые волшебники» ее не продуцируют…
Стоп! Все элементарно. Они не излучают, но потребляют. Вампирам чужая Сила дает посмертное существование. Получается, что… что и Наде она обеспечивает жизнь. Если проводить какую-то аналогию… то моя дочь – она как человек, чей организм не вырабатывает кровь. И живет она на постоянных, непрерывных переливаниях…
Я сморщился и заерзал на сиденье. Даже думать об этом было неприятно. Может быть, поэтому я никогда и не вдавался в детали того, как связаны между собой Сила, аура, жизнь?
Ладно, это все пустое. Пусть Надя живет на чужой жизненной силе. Она живет, и с ней все хорошо. А как можно лишить человека Силы – и при этом оставить его в живых? Не убить, не превратить в вампира – а превратить в какую-то странную разговаривающую куклу?
Не знаю.
– Задумался ты, – сказал Лас.
– Ага, – подтвердил я.
– Слушай, у меня вопрос есть… А Высшие – они видят, как душа отлетает?
– Душа? – не понял я. – Отлетает?
– Ну да. Аура – это же душа, верно? Вот когда человек умирает, видно, куда аура полетела? Я к тому, что можно было бы вычислить положение рая и ада. Если взять двух одновременно умирающих в разных концах земного шара, засечь направление отлета души, то методом триангуляции…
– Лас, аура – не душа! – возразил я. – Аура – жизненная энергия.
– А я думал – душа, – расстроился Лас. – Так душу не видно?
– Нет, – ответил я. – И когда человек умирает, то аура никуда не улетает, она гаснет.
Что-то в этом было. В вопросе Ласа, в моем ответе…
Но понять я не смог или просто не успел – мы проехали под услужливо поднявшимся шлагбаумом на нашу стоянку. И остановились прямо перед Гесером.
Вот чем настоящий Высший маг отличается от неофита вроде меня – опытом. И умением делать кучу дел одновременно. Если бы я послал кого-то по делам и отслеживал потом его действия – я бы, наверное, мог почувствовать, что он спешит обратно с важным докладом. Но мне пришлось бы этим заниматься специально. А Гесер, похоже, ощутил мое приближение так, между делом, и заинтересовался настолько, что вышел навстречу.
– Рассказывай, – коротко велел он, когда я начал выбираться из машины. – И быстро!
Быстро так быстро. Я посмотрел ему в глаза и прокрутил в голове разговор с Пастуховым и визит к Искендерову.
– Пошли в кабинет. – Гесер развернулся. Провешивать портал на таком расстоянии было бы пижонством. – Звони Светлане.
– Зачем? – доставая мобильник, спросил я.
– Я открою портал в вашу квартиру. Пусть берет Надю и идет сюда.
По спине противным холодком пробежал страх.
– Нет, я не вижу непосредственной угрозы, – сказал Гесер не оборачиваясь. – Но мне крайне не нравится происходящее. И мне нужны все Высшие Москвы.
На ходу Гесер время от времени словно бы запинался, не совсем уж останавливаясь, но притормаживая на мгновение. Похоже, он связывался с другими Высшими.
Хотя с какими другими? Светлане звоню я… что ж она не берет-то трубку… есть еще Ольга… вот и весь состав «магов вне категории» Ночного Дозора. У Дневного в активе сейчас только Завулон, у них много магов первого-второго уровня, но с Высшими последнее время не складывается…
– А мне что делать? – обиженно крикнул вслед Лас.
– Зайди в научный отдел, Иннокентия ко мне! – велел Гесер. Он любил, когда все вокруг при деле.
Светлана наконец-то ответила.
– Антон?
– Света, сейчас Гесер провесит к нам в квартиру портал…
– Уже висит, – спокойно ответила Светлана.
– Бери Надьку и дуй к нам.
– Спешно? – уточнила Света.
– Пусть возьмут вещи на день-два, – обронил Гесер. – Но особо не копаются.
Эта реплика мне совсем не понравилась. Похоже, Гесер собирался перевести Свету и Надю «на осадное положение». Это пугало: учитывая, что речь шла о Высшей волшебнице (пусть и специализирующейся на целительстве – но, как известно, любое лечебное заклинание с тем же успехом может служить и атакующим) и волшебнице Абсолютной – то, что ей всего десять лет, не делает Надю беззащитной. Она может поставить самую банальную Сферу Отрицания – но с такой мощностью, что ее из пушки не пробьешь.
– Я слышала, – сказала Света. – Сейчас, покидаю чистого белья в сумку… Тебе чего-нибудь принести?
– А… – запнулся я. – Ну… пару носков, пару трусов…
– Рискну захватить еще и чистую рубашку, – решила Светлана.
Мы уже подходили к кабинету Гесера, когда я все-таки решился заговорить – шеф больше не вздрагивал при ходьбе, видимо, со всеми, с кем нужно, уже связался.
– Борис Игнатьевич, вы, как я вижу, поняли, что происходит…
– Ни черта я не понял, Антон, – ответил Гесер. – Ни черта. Я даже не слышал ни о чем подобном. И это… – Он пожевал губами, подбирая подходящие слова. – Это меня пугает.
Он распахнул дверь, и мы вошли в его кабинет.
