Отражение # 10
Рабочее зазеркалье теперь ошеломляло ясностью красок и богатством оттенков. Ощущение слоистости пространства – исчезло. Правда, общий бардак в связи с незавершенной уборкой скорее увеличился, чем уменьшился, но это уже был качественно иной бардак. Бардак, внушающий надежду на чистоту и порядок в будущем.
Отразиловка шла в общем и целом без накладок. В унисон. Чуть ли не с порога Василий вкратце поведал гостям о том, что с ним случилось вчера. Рассказ его был выслушан с одобрением.
– Молодец! – гремел, расхаживая по ковру, дядя Семен. – Хвалю! А то помирать он, понимаешь, вздумал!.. А?! Зеркало-то! Смотреть приятно… Глянь, и ковер подмел!..
Счастливый Леонид Витальевич Арчеда лучился улыбкой и все ловил момент, когда ему дадут вставить слово. Атташе-кейс, в котором, надо полагать, ждала своего часа выпивка и закуска, он держал обеими руками перед грудью. Рядышком с изнанкой зеркала из отражения стены выдавалась на манер лепной гипсовой маски праздная физия Егора, с тоской наблюдавшего снаружи за происходящим.
– Значит, говоришь, изловила тебя Томка? – громогласно вопрошал дядя Семен. – Молодец баба! Одобряю! Только так с тобой и можно! А то помирать он вздумал!..
– Да ладно тебе… – пробормотал хозяин. – С чего ты взял-то?..
– С чего? – рявкнул шумный гость. – А кто на Иришкином кресте обещал повеситься? Я те повешусь, козел!.. Правильно, Васька, давай оживай! Какие твои годы!..
Он остановился передохнуть, и в разговор наконец удалось вклиниться Леониду Витальевичу Арчеде.
– Ну, ребятишки, – сказал он, ставя атташе-кейс на стол и предвкушающе потирая ладони. – Считайте, кончились наши черные денечки! Отломили мне в Москве кредит… Сколько – не скажу, не поверите… Приму вас обоих на работу, будете в потолок поплевывать и зарплату получать…
С этими словами он открыл атташе-кейс. Противу ожиданий, там не оказалось ни выпивки, ни закуски. Одни бумаги.
– Да пошел ты нА угол! – немедленно взревел дядя Семен, успевший к тому времени вновь перевести дыхание. – Слыхали мы это все, слыхали! «У меня крыша!.. У меня то, у меня сё!.. Еще два дня – и я хозяин города!..» Бесплатный сыр, знаешь, где бывает?! Ну сколько, блин, можно ловиться на одном и том же? Зуб даю – опять тебя, дурака, подставляют, а ты и рад!..
– Ну, верняк на этот раз, Семен!
– И это слыхали!..
Кто-то тронул сзади Егора за плечо. Он отпрянул от стены и обернулся. Перед ним стояла давешняя незнакомка, та самая, что представилась в прошлый раз Тамарой Истриной.
Левая бровь как бы слегка смазана…
А была ли она смазана у той яростной рыжеватой фурии, что привиделась недавно в осколке зеркала? Этого Егор не помнил.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
– Он там? – тихо спросила женщина, указав глазами на ртутно-серую стенку павильона, за которой по-прежнему гремел и бушевал трубный глас дяди Семена.
Растерявшись, Егор промычал нечто нечленораздельное.
– А эта?
– Кто?
Бледное личико выразило легкую досаду.
– А то не догадываешься!
– Догадываюсь… – осторожно промолвил Егор. – Все уже догадались…
Он смотрел на нее и не знал, что делать. Если она сейчас двинется к павильону, ее не задержишь. Одно отражение просто пройдет сквозь другое. Вообще такой поступок считается в зазеркалье крайним неприличием, но, раз уж она решила влезть в коробку да еще в облике умершего человека, то, значит, и впрямь готова на все!
– Я-то тебе что сделал? – шепотом спросил он.
Рыженькая взглянула на него с таким недоумением, словно с ней внезапно заговорило отражение колоды карт или стола.
– Ничего.
– Он же зеркало грохнет! А у меня это первое воплощение!
– У меня тоже, – безразлично отозвалась она.
Внезапно дядя Семен перестал глушить округу и заговорил нормальным своим негромким ворчливым голосом. Надо полагать, вышел наружу. Егор немедленно выглянул за угол, и оказалось, что коробку покинули все скопом, включая Василия. Ну, слава богу! В пустом зеркале ей появляться незачем…
– Куда это их понесло? – шепотом спросил Егор вышедших из павильона.
– Да придурок мой всех в ресторан поволок… – сердито сказало отражение Леонида Витальевича. – Кредит обмывать… Деньги карман жгут!.. А ты чего это шепчешь? – Тут Арчеда присмотрелся к Егору и вскинул брови. – Э! Что с тобой? Случилось что-нибудь?
Далее он осекся – и вместе с прочими уставился, замерев, на выступившую из-за угла павильона женскую песоналию.
Первым, как всегда, опомнился опытный дядя Семен.
– А-а!.. – завел он с преувеличенным радушием. – Ну и как вас теперь величать прикажете? Ириной или Тамарой?
Не отвечая, незнакомка неотрывно смотрела на отражение Василия Полупалова. Какое-то время казалось, что вопроса она не услышала.
– Ириной, – сказала она наконец, по-прежнему не спуская глаз с Василия. Тот только поеживался.
Женщина стояла в каком-нибудь шаге от Егора, и поэтому он с немыслимой ясностью видел, что бледноватое лицо ее оживает на глазах, делаясь все более подробным, а нечеткая и смазанная левая бровь прорисовывается – волосок к волоску. Впервые в жизни доводилось ему наблюдать, как ненависть восстанавливает облик.
– Ну что ж ты на него так, девонька, смотришь? – с ласковой укоризной молвил дядя Семен. – Он ведь ни в чем не виноват…
– Знаю… – отозвалась она.
– Ну да, ну да… – Ветеран зазеркалья приблизился к Ирине (Егорка посторонился) и, словно прицениваясь, обошел ее кругом. – Виноват тот, настоящий… Так?
– Да!
– А Иришка твоя, конечно, ангел… – Дядя Семен устало вздохнул. – Брось ты себя, девонька, обманывать… И Иришка была – не сахар. Пила, истерики закатывала, да и погуливала тоже… Ну было ведь, признайся!
Отражение покойницы резко повернуло к нему исказившееся лицо – и стоящий неподалеку Егорка даже отшатнулся слегка. Она! Точно – она! Та самая, что уставилась на него тогда из осколка… Но почему ее отражение явилось именно ему? Может, думало, что Васька, да ошиблось?.. Егор невольно представил себе, как порожденная в мире людей ненависть раскатывается волнами по бесконечной череде зазеркалий – и содрогнулся.
– А кто ее такой сделал?.. – срывающимся голосом начала Ирина. – Он ее за четыре года изломал, Василий ваш!.. Вы же не знаете, какой она была раньше! А теперь ее нет! Нет ее! А он живет – и хоть бы что ему…
– Да погоди ты… – беспомощно проговорил дядя Семен, осторожно потрагивая женщину за плечо. – Ну как это – хоть бы что?.. Он и запил-то – сразу после похорон! Да еще, оказывается, на кресте ее повеситься грозился! Значит, любил…
Отражение Ирины Полупаловой усмехнулось, вернее – вздернуло по-звериному верхнюю губу.
– Много вы знаете! – бросило оно. – Запил он! Конечно, запил – как меня в зеркале увидел!..
После этих слов стало очень тихо.
– Где распорядитель? – взвизгнул внезапно Арчеда. – Какого черта?! Почему этот придурок всегда смывается в самый нужный момент?..
– А ну-ка уверни звук! – прикрикнул дядя Семен. – Еще ты нам тут истерику не закатывал! – И снова повернулся к Ирине. – Он что же, зеркало занавесить забыл?
– Занавесил, да плохо, – равнодушно отозвалась она. – Дырку оставил…
Дядя Семен глядел на нее – и кивал. Лицо его обрюзгло от жалости.
– Дальше-то что делать собираешься?
Ирина не ответила.
– А Тамарой почему назвалась? Истриной…
Дернула плечиком:
– Так… по глупости… Первое, что на ум пришло…
По тускло отсвечивающей стенке павильона гуляли радужные отсветы. На бирже происходил мощный всплеск – и размывшийся бок радужного шара клубился подобно гигантской стае пестрых тропических птиц. Зрелище, конечно, грандиозное, далеко не каждый день такое увидишь, а тут никто даже головы не запрокинул. Не до того было.
– М-да… – с прискорбием молвил наконец дядя Семен. – Значит, решила еще раз Ваську пугнуть… А о себе подумала? Про нас я уже не говорю… Ну, в прошлый раз он сам подставился, тут с тебя спроса нет… А теперь?
Женщина молчала.
– Да плюнь ты на него! Сколько ему осталось жить, Ваське твоему? Ну, тридцать лет, ну, сорок… Неужели так трудно подождать каких-нибудь сорок лет?
– Не собираюсь я его пугать… – враждебно отозвалась она. Голос ее звучал надломленно, и опять прорезалась в нем давешняя едва уловимая картавинка. – Думала, пережила уже… Хотела все сначала начать, на биржу подалась… А там – он! – Кивок в сторону оторопело заморгавшего Арчеды. – Болтал-болтал… про себя, про труппу… Есть, говорит, у нас такой Василий Полупалов…
Отражение Леонида Витальевича стояло, впечатав ладони в грудь и приподняв плечи. Дескать, ни сном ни духом! Откуда ж я знать-то мог!..
– Ой, не верю я тебе, девонька, ой, не верю… – молвил нараспев дядя Семен. – Знаешь, сколько на бирже отражений толчется? Миллиарды… И надо же! Встречается тебе – совершенно случайно! – именно та персоналия, что работает в зеркале твоего бывшего муженька! А зеркало, что характерно, новенькое. То есть в лицо тебя там не знают… Во совпадение, а?..
– Э-э… почему бы, собственно, и нет? – робко проблеял Леонид Витальевич.
– Хорошо! Совпадение! – бодро согласился ветеран. – И что интересно: происходит все это не раньше, заметь, и не позже, а в тот самый день, когда Тамара Истрина ловит на улице Ваську и тащит к себе домой! Опять совпадение?..
Ирина Полупалова медленно повернулась к дяде Семену.
– Он все-таки с ней?.. – не веря, спросила она, и голос ее дрогнул. – После всего?.. Подонок! Так я и знала!..
В следующий миг ее уже не было – взметнулась и растаяла в серых пространствах.
– Тьфу, старый дурак! – выругался в сердцах дядя Семен. – И черт меня за язык дернул!.. Главное, почти охмурил уже…