Луч фонаря, направленный вверх, высветил бы на потолке крошечные, едва различимые кристаллики слюды. Но Хайяар фонарем не пользовался, ему вполне хватало верхнего зрения. Не стоило суетливыми здешними вещами искажать тонкие вибрации этого места. Пускай фонарями пользуются неумехи вроде Магистра и его своры, настоящий мастер обойдется и так.

Хайяар неторопливо собирал с пола осколки камней. Площадку необходимо очистить от всего лишнего, а после тщательно вымести. Он и небольшой веничек сюда прихватил. В принципе, настраивать духов можно и без этого, но рабочее место должно быть чистым, так уж он привык с детства. Тем более, пользоваться площадкой придется постоянно. Если до начала Перехода не найдется лучшего места, все будет происходить именно здесь. В общем-то, и здесь не так уж плохо. Потоки природной силы пересекаются под правильным углом и точно в центре площадки, непредсказуемое влияние местных звезд минимально — многометровая толща земли и камня служит отличной защитой. Да и проекция на Древесный Круг вполне удачная — там расположена огромная поляна, поросшая высокой травой, да и окружает ее светлый и довольно редкий лес, идти по нему удобно, ни буреломов, ни болот, ни зарослей колючки. Да, степь или морской берег были бы не в пример лучше, но кто знает, где в этом Круге расположена соответствующая проекция? Может, в океане, может, в горах, а может, и во дворце здешней власти, за выщербленной кирпичной стеной?

Чтобы увидеть проекцию, не обязательно было переходить в Древесный самому. Достаточно посмотреть сквозь Тонкий Вихрь, разделяющий Круги. Да, это нелегко, уж куда посложнее межкруговой связи, и немудрено — с той стороны никто не помогает, никто не сплетает с его волей свою. Живой силы уходит немеряно, зато не нарушает самого главного — ритма тамошних вибраций. Закон прост — смотреть можно, оставаясь телом и двумя нижними душами здесь, а туда посылать частицу своей имну-тлао, по тонкой, протянувшийся между Кругами ниточке. Она дрожит и прогибается, чуя дыхание Тонкого Вихря, она легко может оборваться, и тогда все придется начинать сначала. Но иначе невозможно, иначе все равно что нырять с высокой скалы, рискуя разбиться о затаившиеся на дне камни.

Конечно, тяжело будет провести людей по пещере, здесь есть такие ходы-шкуродеры… даже он, чье телосложение никак не назовешь могучим, пробирался с трудом. Да и своды кое-где внушают опасения. Одно хорошо — не надо слишком опасаться посторонних. К тому же на последнем этапе можно и облагородить пещеру, расширить туннели. Огня потребуется много, но это уже забота местных духов. Если их грамотно настроить.

Собственно, пора начинать. Солнце там, наверху, клонится к закату, а работа предстоит немалая. Не опоздать бы к последней электричке… Не Темной же Дорогой возвращаться — хоть он и окажется дома за несколько минут, да ведь и колебание слоев маги из здешней стражи отследят мгновенно. А Иргру-Йаро при последней связи предупредил, что опасаться надо. Стража здесь и впрямь есть, и кое-что ей уже известно. Наблюдатели из Тхарана перехватили обрывки разговоров по Тонкому Вихрю. Ничего не поделаешь, эхо вибраций — штука неизбежная, его можно уловить, если, конечно, уметь. И потому если уж вести разговоры, то не иначе как на тайном языке. К счастью, единянам сие неведомо, иначе береглись бы. Наблюдателям, сказал Иргру-Йаро, удалось разобрать немногое, но ясно хотя бы, что здешняя Стража переговаривается с единянами. Значит, местные начеку. Потому Темная Дорога отпадает, и уж тем более нельзя тут летать. Такое сразу поднимется… Уж лучше пешком по шпалам, или ждать утреннюю электричку.

Он вынул из сумки небольшой, в тонких прожилках, аметист — камень силы, поводил им туда-сюда, стараясь поточнее определить перекрестье потоков. Да, точно здесь. Жаль, под ногами не земля, а известняк, придется долбить. Огнем пока нельзя, духов спугнешь, придется по-простому, ломиком. Да и яма-то нужна неглубокая, хватит и пол-локтя.

Спустя четверть часа Хайяар отложил лом, ладонями выгреб из углубления каменную крошку и, произнеся положенные слова, опустил туда аметист. Сразу же в пространстве заструилось черно-лиловое, невидимое простому глазу сияние. Затем он, очертив бронзовым ножом круг на каменном полу, принялся выкладывать по его границе мелкие обломки известняка. Теперь, когда окно было почти готово, он тем же самым ножом полоснул себя по запястью и стряхнул вниз, в ямку, несколько тяжелых кровяных капель. Сейчас же сияние сгустилось над камнем силы неровным, с человеческую голову, шаром, а со всех сторон послышались слабые, царапающие звуки. Слегка вздрогнули под ногами каменные плиты, что-то завозилось у потолка, вздохнули стены. Все, духи проснулись.

Теперь надо было действовать быстро, пока их возбуждение не переросло в голодную ярость. Он встал возле углубления, нараспев произнес внешние и внутренние Имена Власти, затем, сосредоточившись, вызвал из своих мыслей лунный свет. Бледно-розовый, с желтоватым отливом. Свет клубился потоками, огибая темные камни предначертаний. Хайяар выбрал самый левый, наступил на него — и погрузился во мглу, которая, впрочем, вскоре сменилась все тем же лунным потоком, только камни уже были расположены по-другому, в ряд. Он вынул из своей геллглу белое предначертание, подержал в ладони, а затем поочередно коснулся им всех камней, кроме нижнего — тому надлежало оставаться черным. Рядом с этим черным камнем крутился водоворот, выплескивая высоко в лунный воздух пену, и Хайяар, ни секунды не мешкая, нырнул туда с головой. Обжигающий холод на мгновенье окутал его, и вновь розовый лунный свет затопил раскрывшееся безмерное пространство, в котором уходила до горизонта дорожка из черных и белых камней. Теперь надо было писать Имена. Хайяар вытянул руку, щелкнул пальцами, и синий луч, родившись на его ладони, коснулся ближайшего камня. Поставив на нем знак «аллим», Хайяар двинулся вперед, наступая на черные камни. На белых он выжигал лучом Имена. Слева направо — здешние, определяющий Железный Круг, затем справа налево — касающиеся Круга Древесного, и наконец, на тех камнях, чей номер делился на семь — олларские. Больше здесь ничего менять не стоило, и легкокрылой птицей Хайяар устремился вверх, с лету пробил хрупкое небо, вернувшись к огибающему камни потоку. Здесь на всякий случай осмотрелся — нет, все вроде правильно, предначертания размечены, кольцо перемен замкнуто, можно выходить. Он напрягся, выкрикнул в розовый туман свое третье, глубинное имя — и сейчас же вернулся во внешний слой Круга, в пещеру.

Духи, пока он отсутствовал, успели уже обрести плотской облик. Хайяар знал, конечно, что их плоть — не более чем иллюзия, но и ему, магу Высшего Посвящения, тяжело было смотреть на эти уродливые, кривляющиеся создания. Неудивительно, что суеверный здешний люд когда-то считал их исчадием тьмы — хотя о настоящей тьме едва ли кто из них догадывался. А эти, природные духи, всего лишь большие животные. Опасные, конечно, если не уметь с ними обращаться, но животные. Все их отличие от волков и рысей в том лишь и состоит, что обитают они в нижних слоях Круга и питаются живой силой. Сейчас их предстояло запрячь, точно волов — и они будут ходить, вращая тяжелый маховик. В общем-то, переместить между Кругами одного-двух человек Хайяар мог бы и без этого, но когда придется отправлять толпы… Нет, не используя духов, делать нечего. А с духами — другое дело, они пробивают канал между Кругами, и магу остается лишь открывать и закрывать Врата, почти не тратя своей силы. Конечно, духов надо время от времени подкармливать. Трех капель крови им ненадолго хватит. Ну, с кормом-то проблем не предвидится — этого добра во всех Кругах навалом.

Он прикрикнул на духов — те еще не освоились со своей новой ролью и пытались было напугать смертного, нарушившего их сон. Но резкая команда, Имя «Анграх», щелканье силового бича — и твари покорно вернулись на свой слой. Теперь достаточно пробудить их только что созданным заклятием — и они сдвинутся с места, впрягутся в ярмо, и закрутится ворот, и польется, размывая пустоту между Кругами, их безликая животная сила.

Хайяару незачем было глядеть на часы — он и так знал, что времени мало. Оставалось еще замкнуть эту полость пещеры, дабы никто случайно сюда не попал. Вероятность ничтожная, и тем не менее последствия были бы катастрофическими. Ладно бы еще природные духи разорвали сунувшегося куда не надо идиота — а вдруг он случайно подберет заклятие и, открыв Врата в Древесный Круг, шагнет туда? В Оллар — еще куда ни шло, часовые Тхарана мгновенно вышвырнут дурака обратно, пока вибрации Кругов не успели войти в резонанс. Но в Древесном-то некому отвести беду, и… Об этом не хотелось и думать.

Еще полчаса, и можно возвращаться. Асфальтовое шоссе, душное нутро электрички, метро, троллейбус, квартира, где он первым делом согреет чайник. Звонить Ане, пожалуй, будет уже поздно. Тем более, завтра у нее экзамен, античная литература, пускай девочка лучше выспится, чем до середины ночи чаевничать…

Хайяар невесело усмехнулся. Да, только вот этого ему не хватало. Все так ясно, так светло и так безнадежно. Аня… Горный ручей, и вода трепещет под лунным светом, проскальзывая меж каменных клыков. Глаза, в которых плещется уверенная, не знающая тьмы радость. Голос, от которого все внутри у него переворачивается. Это у него-то, у шестидесятилетнего старца, мага Высшего посвящения, для которого все мирское должно быть выжженной пустыней, для которого остался один лишь путь — Познания и Служения. Стыд и позор! Он, который приказывает природным духам, видит сквозь слои, ходит между Кругами — и что же? По уши! Вдрызг! До ночных, никому не видимых слез, до зубовного скрежета! Как же это получилось? Шутка Высоких Господ? Но олларские не властны под этим небом, в этом Круге, здесь должны быть свои, иные владыки. И хотя никаких следов их до сих пор не видно, он, как и положено, в первый же день вознес им жертвы — голубя, крысу и яблоко, почтил их, как всякий гость чтит хозяев. Да к тому же он ничем им, здешним, не докучал, Железный Круг пускай живет как жил, Тхаран воспользуется им лишь на краткий миг, так за что же его наказывать? Или… нет, этого вообще не может быть, здешние верования, как и у безумцев-единян, пусты… Или все-таки Спящий? Неужели прав Иргру-Йаро и Спящий здесь вовсе даже не спит? Но думать так нельзя, нельзя ходить по краю трясины! Отставить! Значит, просто само собой. Не стреляла в него ядовитой колючкой никакая здешняя Мьяга-хо-Нау, Госпожа страсти. Не влагал в душу зеленые предначертания Хиу-до-Тукиму, известный озорник и насмешник. И уж тем более никто из здешних духов не осмелился бы. Духи вон, бредут в сумраке второго слоя, тянут ворот, раскручивают маховик. Волы, безмозглые волы, куда уж им! Само, значит, выросло. Что ж, пусть так. А дальше что?

Он, конечно, с легкостью мог вырвать занозу. Всего-то — призвать внутреннее Имя Отрешения «Аргра-до-Гсау», произнести положенные слова Силы… Спустя пару дней он взглянет на Аню — и ничего не встрепенется внутри. Девчонка как девчонка, сессию вон сдает, и никакого тебе ручья под луной, никаких карих глаз, никакой радости. Да, он мог сделать — только вот не мог захотеть. Сколько в жизни ему приходилось заставлять себя — и терпеть немыслимую боль, и биться на мечах до потери сознания, и униженно кланяться князю Ойгла-ла-мау-Тсиру, истребившему его родное селение… кланяться и ждать, когда придет час расплаты. Двадцать восемь лет выжидания… ради ослепительной, как молния, мести. Столь же грозной, и столь же короткой. Яд цветов лиу-омагу-тломми убивает жестоко, но, к несчастью, быстро. Он знал, что с легкостью скрутит в себе животное, которое хочет жрать и спать, которое боится боли и желает жить. Воля мага — острее меча, тверже базальта. И вот тебе… Маг Высшего Посвящения утонул в нем, ушел в темные глубины, оставив на поверхности жалкого старика — сморщенного, лысого, таких изображают бродячие потешники.

Разыгралась плоть? Это в шестьдесят-то лет, в глубокой старости? Да если бы и так — мало разве способов унять внутренний костер? От самых примитивных, приличествующих безусым мальчишкам, до изысканных — благо Железный Круг беззастенчиво предлагает бесчисленные возможности. Хайяар на прошлой неделе, озверев, едва не попробовал. Но, уже приняв измененный лик и сорвав кружевные тряпки с томной, всему обученной прелестницы, вдруг понял — незачем. Так и вышел в ночь, оставив за спиной клубок ярости и насмешек. Нет, здесь не плоть горела, здесь хуже. До самых глубин, до геллглу проникло в него это странное, невидимое и бездымное пламя. Жгло, мучило — но и в мучениях жила радость, а в радости расплескалась боль.

Убежать, сменить квартиру, скрыться из Аниной жизни — он думал над этим, но не мог решиться — точно так же, как не мог произнести разрушающие любовь Имена. И страшно было оставлять Аню, светлую, беззащитную девочку наедине со всей грязью и опасностями этого неправильного, испорченного мира. Да, теперь он был уверен, что в Аниных жилах — благородная, истинно кассарская кровь. Всего лишь капли этой крови хватит, чтобы произвести необходимые ритуалы и узнать, кем были ее предки сто, двести, тысячу лет назад, вызвать их тени из нижнего слоя. Но даже мысль об этом обжигала.

Что впереди беда, что ничем хорошим такое не кончается, он прекрасно знал. Не нужно быть магом, чтобы понять — достаточно хотя бы не быть дураком. Девочке двадцать лет, и здесь не Оллар, здесь это очень мало. Ей жить, учиться, найти хорошего мужа. Не придурка и раздолбая Владьку, разумеется, а настоящего. Который защитит, разберется, починит, поймет. Который будет иметь законное право дарить ей свою любовь. Красивый, молодой, сильный мужчина, с такой же благородной, как и у самой Ани, кровью. Не старый плешивый маг, чей отец в юности выгребал навоз на господской конюшне, и только после Лаомского мятежа господин даровал ему волю, а тогдашний государь Хьярру-ла-мош-Айл-Гьороно, да делит он радость с богами в светлом их небесном чертоге, произвел его в кассары седьмой статьи, с правом наследования титула, хотя и без земли, без высокого герба. Когда-нибудь… через двадцать поколений, не меньше, их род и достиг бы нужной степени сияния… если бы нашлось кому его продолжать. А сейчас мечтать незачем, он настолько не ровня Ане, что и говорить смешно. Да и вообще он давно уже не Ангъя-ла-Тмиу, он, после Малого посвящения, Хайяар, и все его мелкое кассарство в прошлом. Приходя в Тхаран, человек оставляет за спиной все — звания, почести, благословения и проклятия. Он отныне маг, а значит — к прошлому тропинки нет. Во всяком случае, так должно быть.

Что же теперь делать? Хорошо еще, что Аня ни о чем не догадывается. Со стороны все смотрится очень мило и просто. Одинокий пожилой мужчина, соскучившийся по душевному общению. Умный, интересный, надежный… Отчего бы с таким не поболтать, не попить чаю, не пригласить в гости? Очаровать старших Чердынцевых труда не составляло. Даже Имена использовать не пришлось — хватило всего лишь малого Слова Покоя. Теперь они прониклись к Константину Сергеевичу самыми светлыми чувствами, они радуются такому соседу… тем более, бывшему медику, который и массаж сделает, снимающий всякий остеохондроз, и посоветует лекарства… В здешних пилюлях Хайяар, конечно, нисколько не разбирался и разбираться не хотел. Зачем? Живая сила, что влил он в Людмилу Петровну, действовала куда лучше. Вместо таблеток она теперь могла пить что угодно, хоть толченый мел — результат был бы тем же. Да, с ее родителями все вышло просто. Никаких ненужных вопросов у них не возникало и возникнуть не могло. Но долго ли останется в неведение сама Аня? Ведь женщины чуют мужскую любовь не ушами и не глазами — до глубинных слоев проникает их внутренний взгляд. Хайяар ставил барьеры, но знал — надолго их не хватит.

Иногда его посещала безумная мысль — бросить все, взять Аню в охапку и рвануть через Тонкий Вихрь в Оллар. Лемгну-то найти не велика трудность. Денег хватит, чтобы купить небольшое поместье где-нибудь в краях поспокойнее — и плюнуть на Тхаран, на государя, на Спящего и на Высоких Господ. Неужели он не заслужил свой кусок счастья? Он горько смеялся своему безумию. Страшно подумать, что случится с Аней, узнай она правду про «дядю Костю», в какую ненависть, в какой страх превратится ее пока что доброе к нему расположение. В охапку берут рабыню или поселянку, с блистательной кассарой такое не проходит. А Тхаран… да Тхаран отыщет его раньше, чем разрубленный мечом волос коснется земли. И напомнит клятву, напомнит долг. Так напомнит, что мало не покажется. И это не говоря уже про единянские толпы, которые вот-вот добьются своего и зальют олларские долины кровью — и своей, и чужой. Нет, безумие надо гнать. И Хайяар прилежно его гнал. Получалось плохо.