Глава 1.
Майор Мельничук, когда ехал сюда, не понимал – зачем едет. Модус вивенди последнего случая вообще уже ничему не соответствовал.
Приехав – понял.
… Люди в форме и в штатском деловито работали в студии Тарантино. Деловито – но с перерывами. Выходили на улицу. Вид и аромат близлежащих кустов неотвратимо портился. Не успевшие позавтракать радовались экономии продуктов и средств.
Обычно тело убитого стараются не трогать до окончания работы экспертов. Не трогали и здесь – старались обходить подальше. Эксперты, впрочем, трудились не слишком активно. Стояли у коленопреклоненной статуи, протягивающей кому-то и куда-то свою голову. Чесали в затылках. Гадали, как можно заставить мышцы окоченеть в таком положении…
Еще гадали – каким из многочисленных наличествующих в студии жутковатых орудий было совершено преступление. На вид – не подходило ни одно. Голова словно была отгрызена. Зубами.
Убитого они не жалели. Успели посмотреть часть не смонтированных материалов на оказавшейся здесь видеодвойке. Коряга, несмотря на черную маску, вполне узнавался. В основном по рукам. По снятым крупным планом рукам.
Майор Мельничук, когда ехал сюда, не понимал – зачем едет.
Приехав – понял.
У майора были крепкие нервы и навидался он всякого. Видывал и схожие сцены, разве что не столь сюрреалистичные. Но здесь не хватало одной непременной для подобных зрелищ детали – крови. Крови не было вокруг ни капли. Труп был полностью обескровлен. Причем очень быстро – будто поработал кошмарный вакуумный насос.
Прямой и непосредственной связи с убийством на болотистом пустыре майор пока не увидел. По понятным причинам изображение Тарантино на найденных пленках отсутствовало. И своих фотографий Тарантино в студии не держал.
Конечно, какие-то цепочки взаимосвязей и закономерностей начали проясняться, но в общем и целом майор Мельничук не понимал ничего.
Он не знал, что Царь Мертвых проснулся.
И голоден.
* * *
Внимание, кадеты!
Тема занятия – переоценка ценностей. И недооценка.
Слушайте же.
Вам скажут, что не стоит переоценивать себя.
Не верьте.
Вам скажут, что гордыня грех, а скромность добродетель.
Не верьте.
Скромность хороша лишь для скромных. Скромных духом и телом, скромных делами и помыслами, скромных, ибо нет у них – чем гордиться.
А гордыни боятся лишь те, кто не знает, что такое гордость.
Гордитесь собой, кадеты.
И живите так, чтобы вами гордились другие.
И всегда переоценивайте себя. Воины, переоценившие себя и свои силы, идут в бой и достигают победы – там, где нельзя победить. Нельзя – так думают скромные, смиренные и недооценившие себя.
Но это все абстракции и красивые символы.
Рассмотрим на конкретном примере.
Встаньте, кадет! Да-да, именно вы.
Итак:
Ваши товарищи по роте две недели назад явно допустили переоценку ваших умственных способностей, в личное время отправив вас для приобретения трехлитровой емкости спиртосодержащего напитка, известного в гражданских кругах населения под кодовым названием “первач”.
Далее:
Вы сами переоценили свои способности к бегу вообще и к бегу по пересеченной местности в частности, когда пытались скрыться от гарнизонного патруля с означенной емкостью под мышкой.
Далее:
Вы переоценили свой глазомер, в данном случае выражавшийся в способности к поражению живой силы противника гранатами и иными орудиями и устройствами метательного назначения – когда пытались воспрепятствовать задержанию вас означенным патрулем путем метания в него означенной емкости с означенной жидкостью.
Стыдно, кадет! Воин обязан уметь быстро бегать, точно и далеко метать предметы и хоть немного при этом соображать…
Но это все физический аспект явления.
Рассмотрим моральный.
Велик ли моральный ущерб?
Отнюдь нет: разбитая емкость и десять суток гауптвахты.
Иную, грустную и отталкивающую картину видели бы мы, будь во всех трех случаях допущена недооценка.
Итак, что бы мы видели?
Мы видели бы ваших боевых товарищей, уныло и бесцельно слоняющихся по казарме – вместо того, чтобы с оживленным энтузиазмом мыть стаканы и нарезать закуску, с надеждой высматривая на горизонте вашу отягощенную емкостью фигуру – если бы, недооценив ваши умственные способности, они отказались от этого авантюрного предприятия.
Мы видели бы патрульных, грубо, но радостно нарушающих Устав Гарнизонной и Караульной службы путем поглощения означенной жидкости из означенной емкости – если бы вы, кадет, недооценив свои спринтерские и стайерские возможности, покорно отдались бы в их руки. Кстати, в процессе поглощения наверняка бы звучали грубые и циничные солдафонские шутки в адрес нашего кадетского корпуса. А это, господа кадеты, уже другой вопрос – вопрос о чести мундира!
Что? Что бы мы увидели, если бы господин кадет, недооценив свои метательные возможности, не метнул в патруль емкость?
А я думал – вы догадаетесь…
Нет, нет, мы видели бы не повторение варианта номер два.
Мы видели бы, как означенный кадет пишет рапорт на отчисление и пытается применить свои способности на альтернативной гражданской службе.
Вывод по конкретному случаю: переоценивая свои силы, кадет действовал интуитивно, но правильно!
И я горжусь им.
Резюме по проблеме: Не стоит любить себя чересчур – закончится нарциссизмом на фоне перманентной мастурбации. Уважайте себя. Гордитесь собой. И – переоценивайте свои силы!
Все, переоценка закончена.
Пять минут перерыв.
* * *
Ваня Сорин свои способности переоценил. Точнее – переоценил возможности своего дара – когда решил с его помощью легко и просто отыскать Наю.
Впрочем, все по порядку.
Вечер.
Квартира Вани. На столе крупномасштабная карта. Очень подробная – именно по ней готовились все акции “Хантера”. Диалог напоминает допрос на детекторе лжи. Но детектора нет – детектор Ваня.
– Она до сих пор ночует на фабрике?
– Да.
– Она ночует в другом месте?
– Да.
– Это подвал?
– Да.
– Это в том же районе?
– Да.
Ответы Наташи ничего не значат – она проинструктирована на все вопросы отвечать только “да”. А уж Ваня разберется, что к чему…
Допрос закончен. Полухин допрошен чуть раньше. Он очень старался. Ему смертельно надоели утренние пробежки.
Результат одинаков у обоих – нулевой. Дар молчит. Молчат Слава и Наташа – они не знали, что это и зачем. Знали одно – так надо. Если Ваня говорит – так надо…
Они не писали устав. Они не скрепляли его кровью. Они не искали это. Это – само нашло их. Нашло, подняло на ноги и поставило в строй. А в строю всегда есть командир. И не бывает “людей-винтиков” – просто счет иногда идет на секунды и нет времени на подробные объяснения…
Но дар молчит. И Ваня понимает, почему. И Наташа, и Славик по большому счету ничего не говорили. Смысла в тупо повторяемых “да” было не больше, чем в свисте ветра или шелесте дождя… А дождь и ветер не лгут – и не говорят правду.
Дар молчит.
