Широким шагом Роман Мономах вошел в приемную гроссмейстера ордена Хранителей. Куратора сопровождали адъютант и пара рыцарей-дружинников.

В зале царил хаос.

Сильный взрыв разметал куски мраморного подиума и перемешал их с обломками рабочего стола гроссмейстера. У дальней стены валялась обгорелая куча драпировок черного бархата. Двери, пол и стены помещения посекли осколки и заляпали пятна густеющей крови. Медики пытались оказать помощь раненым, но пугливая суета чиновников разных рангов и гиперактивность сотрудников службы безопасности гроссмейстера изрядно затрудняла их действия.

Куратор набрал в легкие побольше воздуха и зычно, как на плацу, крикнул:

– Что здесь происходит?! Старший ко мне!

Мономах намеренно занял позицию в освещенном дневным светом проходе. Его колоритная фигура излучала спокойствие и силу. Сквозняк взметнул перехваченные стальным обручем волосы, и людям на мгновение показалось, что вокруг его головы возник ореол. По толпе пронесся вздох облегчения – наконец-то появился тот, кто наведет порядок и возьмет на себя ответственность.

К куратору одновременно направились офицер СБГ и магистр Новой Ганзы Юрген фон Зидлер.

– Хорошо, что ты прибыл так быстро, Роман! – просипел толстяк.

Мономах отметил, как дрожат его руки.

– Я – нунций Вильсон – заместитель сенешаля Уоллеса, – встрял в разговор эсбегешник и выразительно посмотрел на сопровождавших Мономаха офицеров. – Мы не вызывали армейской поддержки.

Куратор игнорировал заявление Вильсона.

– Юрген, будь добр, в двух словах объясни, что здесь произошло. Меня выдернули прямо из рекрутских казарм.

– Совершено покушение на жизнь его светлости. – Магистр оглянулся на кровавые пятна и поспешил успокоить куратора: – К счастью, господин Ломбарди задержался с выходом на аудиенцию.

Роман облегченно вздохнул и мысленно возблагодарил профессионализм исполнителя – смерть гроссмейстера не входила в план.

– Его слегка контузило при взрыве, – добавил сухопарый светловолосый Гунар Кийс – магистр Гиад. Он подошел к группе Мономаха вместе с невысокой энергичной женщиной – магистром Арагона. – Взрывная волна захлопнула створку двери, отбросив господина Ломбарди…

– Если не считать общего потрясения и шишки на лбу, его светлость практически не пострадал, – язвительно закончила за коллегу Амалия Гонсалес.

– Ужасно! – Мономах куртуазно поклонился Гонсалес, подавил довольную улыбку и, уже выпрямившись, спросил: – Где сейчас находится гроссмейстер?

– Сенешаль Уоллес рекомендовал его светлости не покидать апартаментов до прояснения обстановки. – Вильсон вновь попробовал перехватить инициативу. – Мне поручено провести предварительное дознание и принять необходимые меры по розыску террористов.

– Именно поэтому вы битый час торчите здесь, заодно маринуя и нас, – зло ввернула Амалия. – А террористы тем временем спокойно разгуливают по Капитолию.

– Я бы попросил вас, госпожа магистр, воздержаться от необоснованных замечаний, – отпарировал эсбегешник.

Положа руку на сердце, магистр Арагона действительно преувеличила некомпетентность сотрудников безопасности. В данный момент люди Уоллеса в поте лица отрабатывали свой хлеб, в чем Мономах имел возможность лично убедиться на пути в приемную гроссмейстера. Тем не менее он поспешил воспользоваться возмущением женщины-магистра.

– Довольно препирательств! Мне и так все ясно! – прервал он бесполезную пикировку и обернулся к адъютанту. – Трен! Поднять по тревоге шестую гвардейскую дивизию. Немедленно перекрыть космопорты. Оцепить весь Капитолий и прочесать квартал за кварталом. Сменить охрану здесь и в других административных службах. Проверять всех подряд!

– Есть, сэр! – отчеканил адъютант и быстрым шагом покинул приемную.

– При всем уважении, господин Мономах, вы не имеете права вмешиваться в действия службы безопасности! – запальчиво выкрикнул настырный Вильсон. – Меры безопасности – исключительная компетенция сенешаля Уоллеса!

Куратор смерил нунция презрительным взглядом и указал на взорванный подиум:

– Вот последствия вашей компетенции! Уверен, присутствующие члены капитула разделяют мою точку зрения! Не так ли, коллеги?

Роман правильно уловил настрой магистров – фон Зидлер, Кийс и Гонсалес согласно кивнули, но нунций не собирался сдаваться.

– Я немедленно доложу о вашем самоуправстве господину Уоллесу и лично его светлости! – выпалил он и победно уставился на Мономаха.

Куратор досадливо поморщился и нанес решающее туше:

– Я полагаю, его светлость больше интересует, каким образом в тщательно охраняемом помещении оказалось взрывное устройство. Свободны!

Бедолага Вильсон не нашелся, что ответить, и ретировался. Мономах вновь обратился к членам капитула, увлеченно наблюдавшим за сценой «избиения младенцев»:

– Друзья, пока мои люди наводят тут порядок, вам будет безопаснее находиться в моем офисе. Там мы обсудим инцидент и определимся с дальнейшими решениями.

Магистры Гиад и Арагона переглянулись, а Юрген фон Зидлер секунду помедлил и осторожно спросил:

– Роман, ты не слишком торопишься?

– Боюсь, Юрген, как бы нам вообще не опоздать!

Фон Зидлер еще раз задумчиво посмотрел туда, где произошел взрыв, медленно повернулся и направился к выходу.

Участники совещания расположились в кожаных креслах вокруг стола из мореного дуба в кабинете военного куратора. Сенешаль Уоллес запаздывал, и у Мономаха, Кийса и Гонсалес появилась возможность выслушать рассказ магистра Новой Ганзы – предусмотрительный толстяк, прежде чем присоединиться к «партии активных действий», все же попытался выяснить настроение гроссмейстера.

– Чу Фань объявил, что его светлость не может принять меня. – Фон Зидлер возмущенно передернул плечами. – Ничтожный цетианский коротышка посмел мне заявить: «Вы должны понять, мессир Ломбарди потрясен последними событиями и вынужден ограничить контакты».

– Однако ограничения не мешают самому Фаню и… подхалимке с Центавра торчать в покоях его светлости и плести интриги, – зло вставила Гонсалес. Она так и не заставила себя произнести ненавистное имя магистра-конкурентки.

– У меня складывается впечатление – эта парочка систематически настраивает господина Ломбарди против нас, – мрачно согласился Кийс. – Возмутительно!

Мономах пропустил излияния коллег мимо ушей, сейчас его интересовало другое.

– Юрген, ты не знаешь, как там, – он выразительно ткнул указательным пальцем вверх, – отреагировали на введение военного положения?

– Как я понял, особых возражений не было, – поспешил заверить его магистр Новой Ганзы. – Сенешаль Уоллес просил меня передать, что прибудет в твой офис, как только получит последние инструкции его светлости.

– Что ж, подождем. – Куратор вновь погрузился в сосредоточенное молчание.

Магистры переглянулись, и Кийс обратился к пятому Державшемуся особняком участнику совещания:

– Кстати, командор Брем, вашим людям удалось что-нибудь выяснить?

Командир шестой гвардейской дивизии уклончиво ответил:

– Я думаю, досточтимый магистр, будет лучше, если сначала мы выслушаем господина Уоллеса.

– Подумать только, в Доминионе происходит бог знает что… Мир вокруг нас вот-вот рухнет, а мы сидим и дожидаемся какого-то сенешаля, – желчно процедил сквозь зубы Кийс. – Деятельность ордена парализована из-за одного неудавшегося покушения!

На худом лице магистра нервно запульсировали синие жилки, гиадец было собирался продолжить, но стук в дверь прервал его.

– Да!

– Господин военный куратор, к вам сенешаль Уоллес! – доложил адъютант.

– Проси! – разрешил Мономах.

В комнату стремительно вошел высокий, подтянутый, во всем черном человек. Он окинул присутствующих цепким неприятным взглядом и, подойдя к столу, остановился напротив куратора.

– Вы заставили нас поволноваться, дорогой Уоллес. – Роман постарался вложить в свои слова максимальную искренность. – Рассказывайте же скорей, как самочувствие его светлости?

Не отвечая на вопрос, начальник СБГ сухо сообщил:

– Гроссмейстер Ломбарди очень признателен вам, военный куратор. – Он без приглашения уселся в кресло. – Ваша оперативность выше всяких похвал. Тем не менее вам надлежит отменить военное положение и передать дальнейшее расследование моим людям.

Его колючий взгляд уперся в невозмутимое лицо Мономаха.

– Его светлость настаивает на этом решении.

Амалия Гонсалес подалась вперед, собираясь сказать надменному сенешалю какую-то колкость, но ей помешали:

– Возможно, вы посоветуете господину Ломбарди изменить решение после того, как ознакомитесь с этими документами.

И на стол перед Уоллесом глухо шлепнулся объемистый портфель из крокодиловой кожи с золотыми застежками.

Амалия Гонсалес застыла со слегка приоткрытым ртом – новый персонаж появился словно из воздуха. Фон Зидлер вгляделся в смутно знакомое лицо человека в форменной рясе нунция. Легкое колебание портьеры в углу кабинета подсказало Кийсу, откуда тот явился, а индифферентная реакция Мономаха и Брема – что вторжение не случайно.

Меж тем сенешаль, возмущенный выходкой незнакомца, накинулся на него:

– Как вы смеете врываться сюда? Командор Брем, вызовите охрану и арестуйте этого человека!

В глазах магистра Новой Ганзы промелькнул животный страх, и он быстро шепнул Гонсалес:

– Я узнал его. Это Антон Камински!

Необычное волнение фон Зидлера невольно передалось магистру Арагона.

– Господа, прошу извинить меня, я забыл представить седьмого участника совещания. Нунций Камински доложит нам результаты расследования, – невозмутимо объявил Мономах.

– Мне все равно, что собирается делать ваш нунций! Он не имеет права допускать хамские выходки и говорить о его светлости в фамильярном тоне! – настаивал взбешенный сенешаль. – Это совершенно недопустимо!

Воспользовавшись их перепалкой, фон Зидлер тихо пояснил соседке:

– Камински – страшный человек. Он возглавлял стратегическую службу при гроссмейстере Орлове. Ломбарди разжаловал и сослал его в какую-то галактическую дыру. Я поражен! Как Роман решился вытащить на свет этого монстра?!

Амалия Гонсалес пригладила рукой непослушные волосы и сосредоточенно поджала губы.

– Поведение нунция мы обсудим позднее – у нас мало времени, – напомнил Мономах. – Приступим к делу.

Камински поклонился куратору, оглядел аудиторию и начал повествование:

– Если многоуважаемые магистры позволят, я сразу перейду к существу вопроса – нами задержано торговое судно с Малайи.

– Я так и знала! – встрепенулась Гонсалес.

– Госпожа магистр правильно предположила – именно на нем террористы прибыли на Констант. После короткого боя оставшиеся в живых члены экипажа предпочли самоубийство сдаче в плен. Их фанатизм и некоторые документы, обнаруженные на борту, ясно указывают на принадлежность преступников к Звездной Хартии. – Докладчик умолк.

– Черт побери! – искренне возмутился Гунар Кийс. – Наглость раскольников превосходит все границы!

Против ожидания сенешаль Уоллес неожиданно спокойно воспринял новость.

– Что ж, нам остается еще раз поблагодарить военного куратора за своевременно принятую на себя ответственность. Жаль, что никого не удалось взять живьем. – Он бросил презрительный взгляд в сторону Камински. – Доклад в целом подтверждает отсутствие дальнейшей необходимости режима военного положения. Подробностями займутся мои люди, и чем скорее, тем лучше. Извините господа, я должен вас покинуть.

Он поднялся.

– Сядьте, сенешаль! – вступил в разговор Николас Брем. – Вас никто не отпускал.

– Что за тон, дорогой командор? – развязно бросил Уоллес, всесильный начальник СБГ не любил, когда ему перечили. – Вы не в казарме, а я – не рекрут-первогодок.

– Но и вы – не на вечеринке с приятелями, – холодно парировал оскорбительный выпад Брем.

– Ну что ж, из уважения к армии ордена я готов уделить вам еще несколько минут, командор. – Уоллес нарочито медленно сел.

– А нас ты совсем не уважаешь, скотина! – чуть слышно прошипела Гонсалес.

– Итак, господин Брем, на чем еще вы хотели заострить мое внимание? – снисходительно осведомился сенешаль.

– Командор хотел заострить ваше внимание на том, каким образом взрывное устройство оказалось в помещении, тщательно охраняемом вашей службой.

Фраза, брошенная Камински тихим ровным голосом, чуть не заставила Уоллеса подпрыгнуть. Казалось, сенешаль на какое-то время потерял дар речи. Затем последовал взрыв эмоций:

– Куратор, я требую избавить меня от грязных намеков вашего клеврета! – Лицо Уоллеса побелело от ярости. – Немедленно прикажите ему выйти вон! Или я сам выкину его за дверь!

Мономах с трудом сдерживал хохот – спектакль, который вел Камински, был, как всегда, великолепен.

– Ставлю миллион кредитов – Уоллесу конец! – азартно шепнул фон Зидлер соседке.

Гонсалес снова промолчала. Прежде чем делать ставки, ей хотелось до конца уяснить расклад – как ни крути, а у «правой руки» гроссмейстера был изрядный запас прочности.

– Господин Уоллес! – зло выкрикнул магистр Гиад. – Прекратите истерику и дайте нам разобраться в серьезнейшем вопросе!

Он повернулся к Камински и строго потребовал:

– А вы извольте объясниться! Нунций встал и смиренно поклонился.

– Господа, прошу извинить мою несдержанность. Мы все, безусловно, ломаем голову, каким образом террористам чуть было не удалось гнусное покушение. – Желая усилить эффект, он сделал драматическую паузу. – Ответ прост и ужасен!

– Перестаньте паясничать и тянуть резину, – с ненавистью бросил Уоллес, – мы ждем!

– Да, да, я уже закачиваю, – заторопился Камински. – В ходе расследования выяснилось: внеочередное разрешение на посадку кораблю террористов выдала СБГ. Они получали кодированные инструкции из офиса вашей службы, господин сенешаль.

Разорвись сейчас в помещении бомба, она вряд ли произвела бы на слушателей такое впечатление. Уоллес побагровел и застыл в кресле с выпученными глазами. Он рванул тугой ворот кителя – ему не хватало воздуха – и прохрипел:

– Этого не может быть!

– Доказанный факт, – мстительно подтвердил Брем. – Среди ваших людей есть предатель… или предатели.

Фон Зидлер в ужасе схватился за голову:

– Благословенная сеть, сектанты Звездной Хартии проникли в службу безопасности!

– Такой компот – пострашнее любых интриг в Капитуле, – мрачно согласился Кийс.

Амалия Гонсалес искренне позавидовала мастерству игроков – сенешаля топили на редкость грамотно. Затянувшуюся паузу прервал куратор:

– Господин Уоллес, я полагаю, вы проведете тщательное внутреннее расследование. – Он указал на портфель, лежащий перед обескураженным сенешалем, и желчно добавил: – Необходимые материалы здесь. Кажется, вы куда-то торопились? Не смею дольше задерживать.

Начальник СБГ встал, сгреб портфель со стола и, как лунатик, побрел к выходу.

В приемной военного куратора находился только дежурный адъютант. Уоллес машинально прикрыл за собой дверь и в глубокой задумчивости прошел мимо него.

– Господин сенешаль, – напомнил тот. – Вы забыли личное оружие.

– Угу… – рассеянно буркнул Уоллес и вернулся к столу. – Давайте.

Офицер достал из сейфа в стене небольшой пистолет и выстрелил начальнику службы безопасности гроссмейстера в голову. Тот выронил портфель и рухнул на выстланный толстым ковром пол. Убийца быстро обошел стол и вложил оружие в руку жертвы.

Двери кабинета распахнулись – на пороге стояли магистры.

– Что… – Кийс не договорил и остолбенело уставился на офицера, склонившегося над Уоллесом.

Адъютант попытался нащупать пульс и безнадежно всплеснул руками.

Мономах протиснулся веред.

– Господин куратор, сенешаль Уоллес покончил с собой! – взволнованно доложил убийца.

– Кровавый финал, – потрясенно пробормотал фон Зидлер.

– Единственный выход, – пояснил Камински. – Переговоры с террористами зашифрованы его личным кодом.

Магистры притихли.

– Я лично доложу его светлости о происшедшем, – решил Мономах. – Господа, вынужден просить не расходиться – могут потребоваться ваши показания. Надеюсь вознаградить ваше терпение трапезой в замке Ветров.

Куратор жестом подозвал адъютанта:

– Капитан, проводите гостей и распорядитесь насчет обеда.

Следуя за офицером по длинному коридору, фон Зидлер тихо шепнул магистрам:

– Самоубийство коменданта шито белыми нитками, узнаю приемчики Камински. Очень сомнительно – Уоллес служил Ломбарди как пес…

– Сейчас не важно, был ли предателем Уоллес. Важно – какую роль предложат нам, – чуть слышно перебила его Гонсалес. – А уж потом мы решим, что делать.