ПРОЛОГ

В личных покоях хозяина замка Ветров царил полумрак. Военный куратор ордена Хранителей Роман Мономах удобно устроился в кресле у камина. Руки воина безвольно упали с подлокотников, разгладились морщины на властном лице, рыцарский крест на груди мерно поднимался и опускался в такт дыханию. Казалось, гармония органной фуги унесла его сознание за сотни световых лет от Константа.

Легкий стук заставил куратора вернуться к реальности. Он резко выпрямился, выключил музыку и приказал: «Войдите!»

Дверь открылась. В комнату из коридора ворвался свет. Невысокий человек ступил на порог и застыл в поклоне.

Мономах оглядел поношенную форменную рясу, задержал взгляд на капюшоне, скрывавшем лицо, и чуть заметно дернул щекой – он не любил театральности.

– Здравствуй, Антон. Проходи, садись. – Рука куратора небрежно коснулась столика с напитками и фруктами. – В нашем возрасте вредно стоять в неудобной позе на сквозняке.

Посетитель закрыл дверь и плавно скользнул на предложенное место.

– Ты совсем не меняешься, Роман. – Голос мужчины напоминал шелест осоки. Он сел на банкетку и зябко протянул к камину ладони с узловатыми пальцами. – По-прежнему предпочитаешь размышления в одиночестве и коньяк. Бог свидетель, я посвятил массу времени первому, но совершенно позабыл вкус второго.

Тут гость откинул капюшон и впервые посмотрел на куратора.

– Готов немедленно исправить недоразумение. – Мономах щедро наполнил фужеры янтарной жидкостью. – К сожалению, Антон, не все проблемы решаются так же легко. После провала авантюры на Кали-три я пытался прикрыть тебя, но орден не прощает ошибок.

Вообще-то тогда, двадцать лет назад, Роман больше заботился о собственном статусе, нежели радел за друга. Правда, и топить его, как другие, он тоже не стал, а потому не чувствовал вины ни за бездействие тогда, ни за слова сейчас.

– Ссылка на Хаддар в должности нунция – не самый плохой вариант. Верховный Капитул…

– Верховный Капитул! – Антон воздел к потолку ладони. – Ты же знаешь наших магистров. Эти профаны искренне верят: вращение планет регулируется не законами физики, а их эдиктами.

Хозяин не стал ему перечить – пусть выговорится.

– Акцию готовили мои лучшие люди, – продолжил тот. – Капитулу не хватило смелости посмотреть правде в глаза. Магистр Йорк – их человек, вооруженный их же инструкциями и «святой верой», – вот кто разрушил все, на что ушли годы подготовки. Дилетант с комплексом мессии превратил хирургическую операцию в кровавый фарс, а крайним, естественно, сделали меня – магистра стратегической службы!

Рассказчик ненадолго умолк.

– Об одном жалею – не успел побеседовать с покойным. – Антон хищно подался вперед и ощерил рот в плотоядной ухмылке, словно перед ним сидел не Мономах, а внезапно воскресший магистр. – С удовольствием указал бы коллеге Йорку на его ошибки!

Куратор спокойно выдержал взгляд собеседника, но про себя отметил: «Камински ничего не забыл и никого не простил. Ха! По-другому и быть не могло».

– Расслабься, Антон. Вернемся к коньяку, он стоит того.

– Ты прав, хватит воспоминаний.

Бывший шеф разведки поднял фужер, вдохнул аромат и напыщенно произнес:

– За тебя! За то, что ты сумел выжить в зверинце.

– Твое здоровье! – откликнулся Мономах.

Наслаждаясь вкусом, куратор ждал. Неужели опальный магистр добивался встречи только для того, чтобы запить коньяком историю о былом фиаско. «С чем пожаловал?»

Но тот не торопился. Закрыв глаза, он глоток за глотком смаковал напиток. И лишь когда Мономах поставил свой бокал на стол, встрепенулся, словно вспомнил о чем-то важном.

– Ах да! Прости, Роман! Я забыл поздравить тебя с дипломатическим успехом – ты заставил легионы признать Хранителей частью наследия Федерации и подтвердил наш нейтралитет в войне. Думаю, теперь твое влияние на гроссмейстера сильно, как никогда.

Подвижная физиономия бывшего шефа разведки приняла просительное выражение.

– Ты ведь не откажешь в покровительстве старику, оказавшемуся не у дел. Похлопочи за меня о должности нунция в каком-нибудь нескучном местечке, – голос Камински источал мед, – где-нибудь… в секторе оккупации легионов…

Куратор промолчал.

– Впрочем, я вижу сейчас тебе не до моих проблем. – Антон поник, но через секунду вновь оживился. – А может, ты отправишь меня в Гиады, дабы как следует прочистить мозги Хромому Лайфу?

Он хмыкнул, покрутил головой и озабоченно проворчал:

– Гиадский волчара совсем обезумел. Подумать только, объявил персоной нон грата военного атташе ордена Хранителей!

Мономах наблюдал за мини-спектаклем. Выдержав паузу, он едко заметил:

– А ты прекрасно информирован, нунций с Хаддара.

– Решая галактические проблемы, куратор позабыл – нунций с Хаддара служил в разведке ордена и даже был ее начальником, – парировал Антон. – Поговаривают, в Стратегической Службе существует только одна форма отставки – смерть.

Кошачьим движением он взял с подноса крупную виноградину, подбросил ее и ловко поймал ртом.

– Я, как видишь, еще жив.

Старый воин недовольно поддернул рукава.

– Не паясничай, тебе не идет.

Но Камински словно не услышал его и отправил в рот тем же путем еще одну ягоду.

– Какое тебе дело до моих отношений с Джиакомо Ломбарди! – огрызнулся куратор. – Говори прямо, с чем пришел?

Камински быстро огляделся. Куратор понял его немой вопрос и указал в дальний угол на тускло мерцающий глазок генератора помех.

– Роман, я знаю твою страсть к шахматам и хочу предложить тебе партию.

– Когда-то ты был хорошим игроком… – задумчиво протянул тот. – Что я получу, если выиграю?

– Власть!

«Похоже, ты порядком изголодался по ней за двадцать лет изгнания, Паук». Мономах невольно вспомнил курсантское прозвище Антона.

Мономах не мог точно сказать, обладал ли его гость даром предвидения, но появился он очень вовремя. Именно сейчас обстоятельства загнали куратора в угол, сделали пешкой в чужой игре. Гордость и чувство ответственности подталкивали командующего вооруженными силами ордена к бунту, но опыт подсказывал: для успеха недостаточно только силы. Жестокий, искушенный в закулисной борьбе, жаждущий реванша, Камински мог бы стать полезным союзником.

– Что ты знаешь о вторжении легионов?

– Достаточно. – Взмахом руки Антон обвел комнату и остановил указательный палец напротив голографической карты Доминиона, занимавшей треть стены. – Все это может полететь в тартарары в любой момент!

– Не слишком сгущаешь краски?

Слова Камински пробудили в памяти куратора воспоминания о недавних событиях. Он встал и, пытаясь развеять мрачные картины, прошелся по комнате.

– Многие в ордене не склонны драматизировать ситуацию. – Мономах остановился и испытующе посмотрел на бывшего шефа разведки. – Одной войной больше, одной меньше, какая разница. Человечество привыкло к насилию за свою историю.

– История… – Антон искоса глянул на Мономаха. – Ты имеешь в виду историю или эрзац из школьной программы ордена?

Куратор изогнул бровь.

– Откроем, к примеру, последний шедевр его светлости гроссмейстера – «Откровенные размышления о вере и истории». – Ерничая, Камински водрузил на нос воображаемое пенсне и откашлялся.

– Эпоха заката Галактической Федерации сопровождалась повсеместным укоренением философии воинствующего мракобесия, неконтролируемым развитием технологий и падением общественной морали. Кульминацией процесса стал Ново-Самаркандский джихад и военно-политический коллапс Федерации, – цитировал он по памяти голосом зануды-архивариуса. – Ввергнутое в Войны Распада человечество оказалось у черты, за которой лишь пустота и забвение, и только Иона Гомеш сумел разглядеть истинный путь во мраке хаоса. Глава министерства транспорта и информации Галактической Федерации обратил мысли к Богу. И благодать снизошла на него. Божественное проведение помогло святому Гомешу установить прямой контакт с воплощением сущности Создателя – Интегрированным Интеллектом Сети и основать орден Хранителей. Осененные светом истины, Хранители бескорыстно пекутся о благе человечества, торжестве закона и веры. И да будет участь Сожженной Зоны вечным примером маловерам и врагам нашим… Бла-бла-бла!

Критик желчно воззрился на куратора, словно тот и был автором текста.

– Замечу, подобные, с позволения сказать, научно-просветительские опусы печатаются с одобрения Верховного Капитула миллионными тиражами!

Мономах дипломатично промолчал, предоставляя собеседнику высказаться до конца.

– Поверь мне, это началось не вчера, – жестко продолжил Антон, – но именно теперь деятельность членов Верховного Капитула в целом и его светлости в частности нанесли делу и духу ордена самый ощутимый вред со времени основания.

Куратор впервые уловил искренность в голосе разжалованного магистра.

– Большинство членов капитула никогда не согласятся с тобой. – Мономах глубоко вздохнул и шагнул назад к креслу.

– Кого интересует их мнение? – раздраженно отмахнулся опальный нунций. – Можно отправить меня назад на Хаддар или еще в какую-нибудь дыру, но факт останется фактом. Все, что вы натворили за последние два десятка лет, – полное дерьмо!

Отвыкший от грубых манер куратор недовольно поморщился.

– Погоди! Не перебивай, – почти выкрикнул Антон. – Дай мне закончить, раз уж я начал.

Мономах показал ему открытые ладони: мол, я тебе не мешаю – говори.

– ЮНИТРИСС обеспечивает до девяноста процентов всего транспортного и информационного межзвездного трафика. Любой из малых или больших правителей Доминиона четко понимает: нуль-сеть – кровеносная и нервная система его государства. Нарушение ее деятельности грозит последствиями. За примерами далеко ходить не надо – вот она, Зона Сожженных Миров, у всех на виду!

Камински на секунду умолк.

– Орден контролирует сеть, а значит, обладает властью в Доминионе. Иона Гомеш был гением политики, а не религиозным кликушей. Он понимал: проявление власти способно вызвать лишь неприятие, отторжение и зависть. Гомеш создал орден Хранителей, возложив на него заботу о благе человечества, и стратегическую службу, дабы та, в свою очередь, позаботилась о благе ордена. Методично, день за днем, год за годом, столетие за столетием, мы стоим на страже интересов ордена и не требуем награды. Мы делаем грязную работу. Благодаря нам одежды ордена по-прежнему чисты, как и в день основания.

Мономах невольно коснулся подола своей белой туники. Меж тем Камински продолжил:

– Однако кому-то показалось, что стратегическая служба стала своевольной, кто-то решил, что видит дальше нас и разбирается в механизме управления этим миром лучше нашего. – Он гневно тряхнул головой. – Ладно! Согласен – мы не истина в последней инстанции. Но оглянись вокруг, Роман, перечитай эдикты гроссмейстеров. С каких пор в них стали писать «орден требует» вместо «орден рекомендует»?

– Возможно, ты и прав… – произнес куратор.

Он вновь занял место за столом, подлил в бокал коньяка и подал его Камински. Тот кивнул, принимая напиток. Бросив на собеседника косой взгляд, Мономах сказал:

– Хотя нужно признать, господин Ломбарди заботится о престиже ордена.

Едва не поперхнувшись, бывший шеф разведки расплескал жидкость.

– Ты издеваешься надо мной! – Поставив фужер, он взял со стола салфетку. – Только слепцы не замечают некомпетентность этого фанатика.

Влажный комок полетел в камин.

– Вспомни, кем мы были, и посмотри, чем стали благодаря заботам его светлости! Безумцы, осквернив храм, вы превратили его в торжище! Почти боги, вы низвергли себя, встав на одну доску с фиглярами, мнящими себя королями, президентами и лордами! Вам оказалось мало сознания власти? Захотелось насладиться ее атрибутами? Берите полной чашей! Только теперь и играть извольте по правилам! И вот что я тебе скажу, дорогой мой: орден – не фаворит на этих скачках, есть лошадки покруче. Вас просто затопчут в свалке, а сеть достанется победителю!

Куратору захотелось укрыться от взгляда Антона, и он сосредоточился на изучении игры света в хрустальных гранях бокала. «Правда, которую никто не хочет признать».

– Ты ведешь переговоры с легионами, добываешь стратегическую информацию, и это правильный ход.

Мономах почувствовал, Камински не льстит ему – просто их видение проблемы совпадает.

– И что в итоге? – спросил нунций и тут же ответил: – Гроссмейстер использует твои достижения для реализации собственных интриг. В голову его светлости приходит идея с помощью легионов искоренить еретиков и усмирить непокорных. Типичный образчик убогого стратегического мышления!

Антон подался вперед и положил открытые руки на стол.

– Именно поэтому Лайф погнал взашей нашего представителя! Кто будет терпеть предателя в собственной ставке.

– Какая же у нас перспектива, на твой взгляд? – спросил Мономах.

– Ты мудрый человек, Роман, и ты знаешь, кто такие легионеры. В древности говорили – империя умирает вместе с последним солдатом. Брииды служили Федерации как цепные псы, были преданы ею, и все равно сражались и умирали за нее. Считали, Зона навсегда похоронила порождение безумных генетиков, а они выжили и в аду. Выжили ради империи.

Антон на секунду умолк и потом неожиданно спросил:

– Сколько легионов оперирует сейчас на фронтах?

– Точных сведений нет, но по моим прикидкам не больше десятка, – ответил Мономах.

– Ты – полководец. Ответь сам, на что это похоже.

– Разведка боем, – без тени сомнения заявил Мономах, – впереди вторжение.

– Они придут, куратор! Империя принадлежит им по праву рождения и верности, – пророчествовал Камински. – Они придут вернуть Галактическую Федерацию, и тогда никто не посмеет встать на их пути, ибо они и есть Федерация!

Куратор посмотрел на карту и содрогнулся, все его прежние предчувствия, опасения и догадки вырвались в крике:

– Им нужна Земля, они пробьют барьер!

В комнате повисла тишина.

«И тогда наступит конец. Конец ордену, конец Доминиону, конец всему… Камински прав, тысячу раз прав! Только я могу и должен остановить их!»

Мономах встал, подошел к окну и распахнул его. Ветер ворвался в комнату и оживил седые пряди волос куратора.

Замок угнездился на небольшом искусственном плато – орбитальный лазер вырезал площадку на пике гряды Аденауэр. Заря расписала нагромождения скал и снегов золотисто-фиолетовыми тенями.

Невольно залюбовавшись чудной картиной, Роман задержал дыхание и чуть слышно прошептал:

– Я рад, Антон, что ты пришел ко мне.

Камински поднялся, подошел к куратору и возложил руки на его плечи.

– Ты нужен ордену, Роман. Ты спасешь сеть, как когда-то ее спас Иона Гомеш! А я помогу тебе.