Глава 4
Инквизиция в отношении задержанных не скупилась. Гостиница была вполне приличной, и номер пусть и не люкс, но хороший двухкомнатный номер.
Антон секунду помедлил, прежде чем шагнуть навстречу Игорю.
Как он изменился…
Игорь всегда работал в Дозоре оперативником. Пришел в первые послевоенные годы – тогда было очень много работы, с одной стороны, всплеск светлых эмоций, с другой – расплодилось за тяжелые годы много всякой мелкой швали… Да еще и общее атеистическое настроение в стране, люди с трудом осознавали себя Иными. А Игорь принял свою сущность легко, с радостью. Казалось, для него не было особой разницы, что делать – прыгать с парашютом в фашистский тыл и взрывать мосты или отлавливать по московским улицам вампиров и оборотней. Честный третий уровень Силы, с небольшими шансами вырасти дальше, но и третий уровень – это очень немало, если он подкреплен опытом, отвагой, хорошей реакцией.
У Игоря всего было в избытке. Разве что опыта маловато, но кое-какие годы его работы в Дозоре можно смело считать год за три. Может быть, он был не столь начитан и эрудирован, как Илья или Гарик, не участвовал в столь впечатляющих операциях, как Семен, но «в поле» ему конкурентов было немного. И еще одно Антону всегда нравилось – Игорь оставался молодым. Не только физически, что никакой проблемы для мага его уровня не составляет, а еще и в душе. Кто радостно согласится составить компанию пятнадцатилетней Юле из аналитического отдела, чтобы отправиться куда-то в Тушино на презентацию альбома модной группы «Текила Джаз» «Сто пятьдесят миллиардов шагов»? Кто станет увлеченно возиться с обуреваемым комплексами подростком, осознавшим в себе Иного? Кто в течение пяти лет станет самозабвенно заниматься экстремальным парашютированием лишь для того, чтобы досконально проверить теорию о повышенном количестве Иных среди спортсменов-экстремалыциков? Кто первым с готовностью вызовется подменить товарища на дежурстве или отправиться на самое скучное (на опасные-то как раз нехватки добровольцев нет) задание? Может быть, это было и ошибкой, но с каких-то пор Антон стал думать, что куда полезнее, если спину тебе прикрывает надежный и жизнерадостный, а не сильный и умудренный опытом партнер. Сильный и мудрый всегда может отвлечься на более важную задачу, чем охрана чьей-то спины…
Иной, стоящий сейчас перед Антоном, не выглядел ни сильным, ни жизнерадостным. Игорь очень сильно похудел, в глазах стояла какая-то глухая, беспросветная тоска. И еще – он будто не знал, куда девать руки… то закладывал их за спину, то сцеплял ладони.
– Антон… – сказал он наконец. Без улыбки, лишь с легкой тенью радости. – Здравствуй, Антон.
Повинуясь внезапному порыву, Антон шагнул вперед, обнял Игоря. Прошептал:
– Ну, здравствуй… что ж ты так, совсем дошел…
Витезслав, стоящий у дверей, негромко сказал:
– Я не буду делать официальных предупреждений о порядке общения с подозреваемым… поскольку вы Светлые. Вас подождать, Городецкий?
– Нет, спасибо. – Антон отступил от Игоря, оставив руку на его плече. – Я доберусь сам.
– Игорь Теплов, заседание Трибунала по вашему вопросу состоится завтра вечером, в семь часов по местному времени. Машина за вами придет в половине седьмого, будьте готовы.
– Я давно готов, – тихо сказал Игорь. – Не беспокойтесь.
– Всего доброго, – вежливо сказал вампир, выходя.
Двое Светлых остались одни.
– Хреново выгляжу? – спросил Игорь.
Врать Антон не стал:
– Не то слово. Краше в гроб кладут. Можно подумать, что тебя держат на хлебе и воде.
Игорь серьезно покачал головой:
– Нет, что ты. Условия содержания нормальные.
Какая-то доля иронии в его словах мелькнула. Будто он рассуждал о звере, сидящем за решеткой в зоопарке.
– У меня тут передача для тебя, – в тон ответил Антон, пытаясь поймать эту слабую нить жизни. – Кормление разрешено?
– Разрешено, – кивнул Игорь. – Я просто… Кусок в горло не лезет, понимаешь? Книги не читаются, напиваться не хочется, общаться с кем-то… тоже. Включаю телевизор и смотрю… часов до трех ночи. Утром встаю и включаю снова. Веришь – уже чешский выучил в совершенстве. Очень понятный язык.
– Беда, – кивнул Антон. – Ладно. Как сам понимаешь, у меня негласные приказы и напутствия – вернуть тебе волю к жизни.
Вот тут Игорь все-таки улыбнулся.
– Понимаю. Что поделаешь… доставай.
Антон выложил на стол толстую пачку писем. На каждом конверте было написано лишь одно имя – того, кто писал письмо.
– Это от всех наших. Ольга сказала, чтобы ты непременно прочел ее письмо первым. Но это же сказали Юлечка и Лена. Так что сам выбирай…
Игорь задумчиво посмотрел на письма. Кивнул:
– Я жребий брошу. Ладно, доставай. Я не письма имею в виду.
Улыбнувшись, Антон достал завернутую в бумагу бутылку.
– Смирновская, номер двадцать один, – сказал Игорь. – Верно?
– Верно.
– Так я и знал. Давай дальше.
Антон, смущенно улыбаясь, достал из пакета маленькую буханку «Бородинского» хлеба, палку колбасы, соленые огурцы в полиэтиленовом пакете, несколько головок фиолетового ялтинского лука, кусок сала.
– Вот ведь черти. – Игорь покачал головой. – Все, как я люблю. Это Семен консультировал, так?
– Да.
– Таможенники на тебя должны были посмотреть, как на психа.
– Я им глаза отвел. Я же в командировке – имею полное право.
– Понятно. Хорошо, я сейчас все приготовлю. А ты рассказывай, что там у вас было. Меня информировали… но лучше так. Про Андрея, про Тигренка… про весь этот беспредел.
Пока Игорь нарезал закуску, споласкивал и аккуратно вытирал рюмки, откупоривал бутылку, Антон вкратце пересказал ему недавние московские события.
Игорь молча разлил водку по четырем рюмкам. Две накрыл ломтями хлеба, одну пододвинул Антону, последнюю взял сам.
– За ребят, – сказал он. – Да будет Свет к ним милостив. За Тигренка… за Андрюшку…
Они выпили не чокаясь. Антон с любопытством уставился на Игоря. Тот закашлялся, растерянно посмотрел на рюмку:
– Антон… постой… водка же паленая!
– А то! – радостно подтвердил Антон. – Самая натуральная паленая водка, спирт, разбодяженный водой из-под крана. Специально выбирал, ты не поверишь – стало трудно купить в магазине поддельную водку!
– Зачем? – воскликнул Игорь.
– Как зачем? А зачем я тебе «Бородинский» вез? Да в любом пражском магазине я купил бы буханку черного хлеба, свежую и вкусную! И колбасу тоже, и сало. Разве что с луком возиться бы пришлось…
– Это что, привет с родины такой? – все еще морщась, сообразил Игорь.
– Именно.
– Ну уж нет… свое последнее утро я хочу встретить без головной боли, – серьезно сказал Игорь. Нахмурился, проводя рукой над бутылкой и двумя полными стопками. Жидкость на миг замерцала лимонно-желтым светом. С легкой виноватостью в голосе Игорь сообщил: – Низшая магия мне разрешена.
– Тогда наливай еще.
– Спешишь куда-то? – покосившись на Антона, спросил Игорь, разлил перерожденную водку.
– Нет, куда мне спешить? – ответил Антон. – Я уж лучше с тобой посижу, поболтаю. А знаешь, зачем еще я поменял бутылку?
– Так это ты инициатор?
– Я, я. Семен принес правильную. А мне захотелось тебе напомнить… не всегда в красивом сосуде – хорошее содержимое.
Игорь вздохнул, лицо его потемнело:
– Городецкий… не надо читать мне мораль. Я в Дозоре был, когда ты еще не родился. Все понимаю! Но я виноват, и я понесу свое наказание.
– Нет, ты ничего не понимаешь! – зло выкрикнул Антон. – Встал в позу, видите ли… сел в позу, точнее! «Я виноват, я понесу…» – передразнил он Игоря. – А нам что делать? Особенно теперь, без Тигренка и Андрея? Ты знаешь, что Гесер решил наших девочек-программисток натаскивать?
– Брось, Антон! Незаменимых Иных нет. В резерве Московского Дозора – сотни магов и волшебниц!
– Да, конечно. И если свистнем – они придут. Бросят семьи, бросят работу, обычные дела. Встанут под ружье, а как же иначе? Если действующий состав Дозора опозорился, опустил руки, поддался…
Игорь вздохнул. Заговорил резко и напористо, вновь становясь похожим на прежнего оперативника:
– Антон, я все понимаю. Ты умный парень, и ты правильно сейчас меня злишь. Пытаешься вдохнуть волю к жизни… пытаешься убедить бороться… Но пойми одно – я действительно не хочу бороться! Я действительно считаю себя виновным. Я действительно… решил уйти. В никуда, в сумрак.
– Почему, Игорь? Я понимаю, смерть человека всегда трагедия, тем более если по твоей вине, но ведь ты не мог предвидеть…
Игорь поднял на него тяжелый взгляд. Покачал головой:
– Нет, Антошка. Ничегошеньки ты не понимаешь. Думаешь, я из-за того казнюсь, что тот паренек утонул? Нет.
Антон взял рюмку и залпом выпил.
– Жалко мне мальчика, – продолжил Игорь. – Очень жалко. Только мне ведь всякого пришлось повидать… и было уже так, что гибли люди. По моей вине. И дети, и женщины, и старики. Тебе приходилось, к примеру, делать выбор – к кому кидаться, кого спасать: неинициированного Иного или обычного человека? Мне – приходилось. Тебе приходилось выбирать силу из толпы – начисто? Зная, что с девяностопроцентной вероятностью два человека в толпе не выдержат и покончат с собой? Мне – приходилось.
– Мне тоже кое-что приходилось делать, Игорь.
– Да, я понимаю. Тот ураган… Тогда что же ты ерунду несешь? Не можешь поверить, что дело не в несчастном пареньке? Что я полюбил Темную?
– Не могу, – сказал Антон. – Никак не могу! Гесер тоже это сказал, но…
– Вот и поверь Гесеру. – Игорь горько улыбнулся. – Я ее люблю, Антон. И сейчас еще люблю. И буду любить – вот в чем беда.
Он взял рюмку.
– Хоть на том спасибо, что ей рюмочку на столе не оставил… – Антон почувствовал, как в нем закипает ярость. – Спаси…
И осекся, невольно проследив взгляд Игоря. В шкафу, за стеклом, стояла среди бокалов наполовину полная рюмка с зачерствелым кусочком хлеба на ней.
– Ты сдурел, – пробормотал Антон. – Совершеннейшим образом сдурел. Игорь, ты пойми – она ведьма!
– Она была ведьмой, – с легкой печальной улыбкой согласился Игорь.
– Она спровоцировала тебя… ну, не зачаровала, понятно, но все равно влюбила в себя.
– Нет. Она влюбилась сама. И не подозревала даже, кто я.
– Хорошо. Допустим, тебе виднее. Но все равно – это была провокация. Со стороны Завулона, который прекрасно все знал…
Игорь кивнул:
– Да, скорее всего. Я много над этим думал, Антон. Видимо, и та схватка в Бутово была полностью подготовлена Темными. Высшим звеном, Завулон и еще один-два Темных. Лемешева, вероятно, знала. Эдгар и ведьмы – нет.
Вампиров и оборотня он даже не посчитал достойными упоминания.
– Ну, так если согласен… – начал Антон.
– Подожди. Да, это была сознательная операция Темных. Интрига Завулона. И интрига удачная… – Игорь опустил голову. Глухо сказал: – Только что это меняет в моем отношении к Алисе?
Антону захотелось крепко выматериться. Что он и сделал, после чего сказал:
– Игорь, ты ведь посмотрел досье Алисы Донниковой. Наверняка посмотрел!
– Да.
– Значит, должен понимать, сколько у нее на руках крови? Сколько зла за ее спиной? Я сам с ней сталкивался несколько раз! С ее подачи срывались наши операции, она… она верно прислуживала Завулону…
– Ты забыл добавить, что она была подстилкой Завулона, – мертвым голосом сказал Игорь. – Что глава московских Темных очень любил заниматься с ней сексом в сумеречном облике, что она участвовала в шабашах с жертвоприношениями и в групповых оргиях. Что молчишь? Скажи, я ведь все равно это знаю. Гесер дал мне полное досье… постарался на славу. Знаю я все это.
– И все равно ее любишь? – тупо спросил Антон.
Игорь поднял голову, и они посмотрели друг другу в глаза. Потом Игорь протянул руку, осторожно коснулся руки Антона:
– Не злись на меня, брат-Светлый. Не презирай. А если не можешь понять – то лучше уйди. Погуляй по Праге…
– Я пытаюсь понять, – прошептал Антон. – Честное слово, пытаюсь. Алиса Донникова была самой обыкновенной ведьмой. Не лучше и не хуже других. Умной, красивой и жестокой ведьмой. Оставляющей за собой зло и боль. Как ты можешь ее любить?
– Для меня она была другой, – ответил Игорь. – Дерганой и несчастной девчонкой, которая очень хочет кого-то полюбить. Которая в первый раз полюбила сама. Девочкой, которую, на нашу беду, первой заметили Темные. И подобрали для инициации тот момент, когда в ее душе было больше Тьмы, чем Света. С девочками-подростками это проходит очень легко – ты же знаешь. А дальше все было очень просто. Сумрак выпил из нее всю доброту. Сумрак превратил ее в то, чем она стала.
– Ты любишь не саму Алису, – сказал Антон, не замечая, что говорит о Донниковой в настоящем времени. – Ты любишь ее идеализированный… нет, альтернативный, образ! Ту Алису, которой не было и нет!
– Теперь уж точно нет. И все-таки ты не совсем прав, Антон. Я люблю ее такой, какой она стала, потеряв способности Иной. Освободившись, пусть на миг, от этой серой паутины. Скажи, разве тебе не приходилось прощать?
– Приходилось, – помолчав, ответил Антон. – Да. Но не такое.
– Тебе повезло, Антошка.
Игорь снова разлил водку.
– Тогда ответь. – Антон не старался щадить Игоря, но все-таки слова дались с трудом. – Зачем ты ее убил?
– Потому что она была ведьмой, – очень спокойно сказал Игорь. – Потому что она несла зло и боль. Потому что «работник Ночного Дозора защищает людей от Темных всегда и везде, на любой территории, невзирая на личное отношение к ситуации». Ты никогда не задумывался о том, почему в Уставе есть это уточнение? О личном отношении к ситуации? Следовало бы сказать «личное отношение к Темным», но это как-то жалко звучит. Вот и обошлись эмве… эмфе..
– Эвфемизмом, – зачарованно сказал Антон.
– Эвфемизмом. – Игорь усмехнулся. – Именно. Помнишь, когда брали вампиршу на крыше, ты расстреливал ее в упор, но тут появился твой сосед-вампир. И ты опустил пистолет.
– Я был не прав, – пожал плечами Антон. – Ее надо было судить. Поэтому я и остановился…
– Да нет, Антон. Ты бы ее расстрелял. И любого другого вампира, кинувшегося защищать преступницу, тоже. Но перед тобой встал не просто вампир, а твой друг… ладно, пусть не друг, а приятель. И ты остановился. А представь, что выбор был бы – опустить пистолет или отпустить преступницу на свободу.
– Я бы стрелял, – резко сказал Антон. – И в Костю – тоже. Выбора не было. Мне было бы очень горько, согласен, но я…
– А если это был бы не хороший знакомый, а твоя любимая? Человеческая женщина или волшебница-Иная любой раскраски?
– Я бы стрелял… – прошептал Антон. – Все равно стрелял.
– И что дальше?
– Я бы не допустил такой ситуации. Просто не допустил!
– Конечно. У нас даже мысли не возникнет полюбить, если мы видим ауру Тьмы. А у Темных – если они видят ауру Света. Но мы-то были застигнуты врасплох, Антон. Лишенные всех сил. И выбора не было…
– Скажи, Игорь. – Антон перевел дыхание. Водка не брала, а разговор, пусть и вышел за предел доверительности, не приносил облегчения. – Скажи, а почему тогда ты просто не выгнал Алису с территории лагеря? Не запросил помощи и совета у Гесера? Ты бы защитил людей и при этом…
– Она бы не ушла, – резко сказал Игорь. – Она ведь находилась в «Артеке» на законных основаниях. Знаешь, что самое страшное, Антон? Право на ее восстановление было выторговано Завулоном у Гесера в обмен на право восстановить силы магу третьей категории! Мне то есть! Ты понимаешь, как все завязалось?
– А ты уверен, что она бы не ушла? – спросил Антон.
Игорь молча поднял рюмку. Они впервые за вечер чокнулись, но так и не произнесли никакого тоста.
– Не уверен, Антон. В том-то и беда, что не уверен. Я сказал ей… велел убираться прочь. Но это было в первый миг, когда мы только поняли, кто есть кто. Когда не было никаких мозгов, один адреналин…
– Если она любила тебя, – сказал Антон, – то она бы ушла. Надо было только найти слова…
– Наверное. Кто теперь может на это ответить?
– Игорь, мне очень жалко, – прошептал Антон. – Не ведьму Алису, нет… об этом меня не проси. Я не смогу пролить о ней ни слезинки. Но мне очень жалко тебя. И я очень хочу, чтобы ты остался с нами. Чтобы выдержал, не сломался.
– Мне незачем больше жить, Антон. – Игорь виновато развел руками. – Пойми, не-за-чем! Знаешь, я ведь, наверное, тоже полюбил первый раз в жизни. У меня была жена… когда-то. Я стал Иным в сорок пятом году… вернулся с фронта, молодой капитан, грудь в орденах, ни одной царапины… и вообще мне везло, я только потом понял, что латентные способности Иного меня выручали. И тут правда о Дозорах… Новая война, понимаешь? Причем уж совсем справедливая, дальше некуда! Я ничего толком и не умел, кроме как воевать, а тут понял, что нашел себе работу на всю жизнь. На очень долгую жизнь. И еще, что для меня не будет каких-то человеческих горестей, досадных болезней, очередей за продуктами… ты ведь и не представляешь, что такое самый обыкновенный голод, Антон, что такое по-настоящему черный хлеб, что такое по-настоящему паленая водка… что такое – впервые ухмыльнуться в сытую харю особиста из СМЕРШа и лениво зевнуть в ответ на вопрос: «Почему вы пробыли на вражеской территории два месяца, если мост был взорван уже на третий день после десантирования?»
Игоря немного развезло, и говорил он теперь быстро, яростно… и вовсе не так, как обычно говорил молодой маг из Ночного Дозора…
– Я вернулся и посмотрел на Вилену, на свою Леночку-Виленочку, молодую и красивую, которая мне каждый день писала письма, не вру, каждый день, и ты бы знал, какие письма! И увидел, что она очень рада моему возвращению – ведь я целый, не покалеченный, да еще и герой! Редкой бабе тогда такое счастье выпадало. Но очень боится, что завистливые стервы-соседки расскажут про всех мужиков, что у нее бывали за четыре года, про то, что она горя не знала не из-за моего офицерского аттестата… ты ведь и сейчас не понимаешь меня наполовину, верно? А я вдруг увидел. Все, сразу. И чем больше на нее смотрел, тем больше видел. В деталях, в подробностях. И не только всех ее мужичков – от гнид-спекулянтов до таких же, как я, вояк, через госпитальный забор в самоволку сиганувших… И как она полковнику одному шепчет: «Да он небось давно уже в земле гниет…» – тоже услышал… Кстати, полковник тот оказался человеком. Настоящим. Встал с кровати, врезал ей по морде, оделся и ушел.
Он налил водки, быстро, не дожидаясь Антона, выпил, снова наполнил рюмки. Сказал:
– Вот с тех пор я такой и стал. Как ушел из своего дома – под звон медалей и рев Вилены: «Они тебе все наврали, сучки, я верной была!» Шел по улице, и что-то в душе выгорало. Это май был, Антон. Май сорок пятого, меня Гесер сразу после капитуляции Германии с фронта выдернул, сказал: «Нынче твой фронт здесь, капитан Теплов». А люди тогда были… другие они были, Антон. Лица светились у всех. Темных тварей было до черта, что уж скрывать! Только и Света было много. И когда я по улице шел, вокруг ребятишки сновали, на мой иконостас нагрудный заглядывали и спорили, какая медаль за что. Мужики руки жали, звали выпить с ними. Девчонки подбегали… и целовали. Просто так, ничего особого в уме не имея. Целовали, как своих парней, не вернувшихся еще или уже сгинувших. Как своих отцов, как братьев своих. Иногда ревели, целовали и дальше шли. Понимаешь? Нет, вряд ли… Вот ты ведь тоже о стране болеешь, думаешь, как все плохо сейчас, в какой мы все дыре… Переживаешь, почему Светлые в глобальных масштабах России не помогут. А ты ведь настоящей дыры и не знаешь, Антон. Мы – знаем!
Игорь выпил снова. Антон молча поднял рюмку, кивнул, поддерживая непроизнесенный, но понятный без слов тост.
– Вот тогда я стал таким, – повторил Игорь. – Магом. Оперативником. Вечно молодым. Который любит всех… и никого. Я уже и решил для себя, что никого не полюблю. Никогда. Подруги – одно, любовь – другое. Человека нельзя любить – человек слаб, Иного нельзя любить – Иной либо враг, либо боевой товарищ. Вот такой жизненный принцип я себе составил, Антошка. И следовал ему как мог. Вроде как я до сих пор тот молодой парнишка, с фронта вернувшийся, которому влюбляться совсем еще рановато. Одно дело – с девчонкой на танцульке покрутиться… – он тихо засмеялся, – или на дискотеке в кислотном прикиде под ультрафиолетовой лампой попрыгать… какая разница – джаз, рок или трэш, какой длины юбка и из чего чулки сделаны… Это – все хорошо. Это можно, это правильно. Видел такой американский мультик – про Питера Пэна? Ну, так я стал вроде него. Только не глупый малец, а глупый юнец. И было мне хорошо… долго было. Тот срок, что человеку отпущен, я уже вроде как прожил. Жаловаться грех – не было ни старости беспомощной, ни прочих проблем. Так что не переживай зря, Антон.
Антон сидел, держась за голову. Молчал.
Будто отворил дверь – и увидел там что-то… нет, не запретное… нет, не постыдное… Совсем-совсем чужое. И понял, что за каждой дверью, если не приведи Свет, удастся ее открыть, увидит что-то столь же чужое… личное.
– Я свой путь прошел, Антон, – почти ласково сказал Игорь. – Не грусти ты так. Я понимаю, ты ехал с надеждой меня растормошить, глупости из головы выкинуть, наказы исполнить. Только не получится. Я и впрямь влюбился сдуру в Темную. Убил ее. И себя, выходит, тоже.
Антон молчал. Пусто все было. Накатила чужая тоска, чужое горе, и выходило так, что не передачу больному другу он принес, а сидит с ним на его же поминках…
– Антон, ты не уходи сегодня, – попросил Игорь. – Я все равно спать не буду… скоро насовсем отосплюсь. У меня там еще три бутылки водки в холодильнике… если честно. Да и ресторан пятью этажами ниже.
– Тогда за столом уснем.
– Ничего, мы же Иные. Выдержим. Я поговорить хочу. Поплакаться кому-нибудь в жилетку. Я стал бояться темноты. Веришь, нет?
– Верю.
Игорь кивнул:
– Спасибо. У меня тут гитара есть, споем что-нибудь. Или я сам спою. Знаешь, для себя самого петь – все равно что… ну, понимаешь. И еще.
Антон посмотрел на Игоря – голос того вдруг стал собраннее. Сильнее.
– Я все-таки дозорный. Этого я не забыл – можешь не сомневаться. И мне кажется, что я во всей этой заварушке – просто пешка… нет, наверное, не пешка… Офицер, который сбил чужую фигуру и стал на простреливаемое поле. Только я в отличие от фигуры умею думать. Надеюсь, что ты тоже не разучился. Мне уже все равно, Антон. Но вот чья будет партия – для меня небезразлично! Давай подумаем вместе.
– С чего начнем? – спросил Антон. Спросил, внутренне поражаясь себе самому. Неужели он принял слова Игоря? Согласился считать его снятой с доски фигурой… ну, пусть не снятой, но уже обреченной, к которой тянется рука невидимого игрока…
– Со Светланы. С Мела Судьбы. – Игорь внимательно смотрел, как меняется лицо Антона. Довольно рассмеялся: – Что, и впрямь угадал? У тебя те же мысли?
– И у Гесера те же… – прошептал Антон.
– Гесер – голова, – согласился Игорь. – А мы? Ну что, попытаемся разок не своими руками, а собственной головой подумать?
– Попытаемся, – кивнул Антон. – Только…
Он нашарил в кармане амулет, который дал ему Гесер. Сдавил маленький шарик, почувствовал, как кольнули кожу тонкие костяные иглы. Ничто не дается без боли… Сказал:
– В течение двенадцати часов нас никто не увидит и не услышит.
– Уверен? – уточнил Игорь. – А отсутствие информации Инквизицию не насторожит?
– Отсутствия не будет, – сказал Антон. – Насколько я понимаю, если здесь есть их наблюдательные приборы или следящие заклятия – по ним пойдет фальшивка. Очень качественная липа.
– Гесер – голова, – с улыбкой повторил Игорь.
Эдгар сидел у окна, курил и медленно потягивал из стакана выдохшееся шампанское. Все равно вкусно…
Его подруга, умиротворенная и удовлетворенная, мирно спала в соседней комнате. Славная девочка оказалась. Немецкая студентка, да еще с какими-то скандинавскими корнями, в меру страстная, в меру веселая. На взгляд Эдгара, впрочем, слишком затейливая в сексе. В отличие от большинства своих коллег Эдгар был весьма консервативен в этом вопросе. Не участвовал в оргиях, не заводил малолетних подруг, а из всех поз предпочитал классическую, «католическую».
Зато в ней – нельзя было не признать – достиг совершенства.
Сладко потянувшись, Эдгар осторожно приоткрыл раму. Встал, вдыхая холодный, морозный воздух. Начался новый день, и, возможно, уже сегодня вечером Трибунал вынесет приговор. Тогда можно будет спокойно провести праздники, не забивая голову интригами.
И все-таки чья же это интрига… Дневного или Ночного Дозора?
А самое главное – какая роль отведена ему?
Неужели и впрямь, как намекал Юрий, та же самая роль жертвы, что и Алисе?
– Вот, гляди… – Игорь раскинул на столе большой лист бумаги, достал из кармана пачку фломастеров-маркеров. – Я такие схемы уже чертил… и кое-что сходится. Это у нас – Светлана.
Антон задумчиво посмотрел на круг, нарисованный толстой желтой линией. Сказал:
– Не слишком-то похожа.
Игорь усмехнулся:
– Ладно… не остри. Гляди, каков расклад. У нас с Темными было равновесие, пусть шаткое, но было. Вот маги первого-третьего уровня Силы с нашей стороны… вот равноценные им Темные… И действующие, и те, кого можно легко мобилизовать на службу.
Бумага быстро покрывалась мелкими кружками. Размашистым движением Игорь перечеркнул лист пополам. Над одной половиной написал «Гесер», над другой – «Завулон». Объяснил:
– По сути, они вне игры. Они шахматисты, а нас интересуют фигуры. Посмотри, что изменилось с появлением Светланы?
– Смотря за какую фигуру ее считать, – осторожно сказал Антон. – Сейчас она волшебница первого уровня… была ею, точнее.
– Ну и? Посмотри, сколько магов имеет близкий к ней уровень!
– Она пешка, – сказал Антон, сам удивляясь своим словам. – Светлана не более чем пешка, еще долгие и долгие годы! Наращивать Силу, учиться управлять своими способностями, приобретать опыт… Она сильнее меня… была. Но я бы с ней справился, если бы стоял по другую сторону фронта.
– Именно, Антон. – Игорь ловко плеснул себе водки из второй бутылки, первая давно уже была под столом. – Именно! Светлана очень значительно усилила Ночной Дозор. И в будущем вполне может стать в один ряд с Гесером. Но это вопрос десятков, а то и сотен лет!
– Тогда к чему такая активность Темных? Они почти нарушали Договор, лишь бы извести Свету.
– Подумай. – Игорь заглянул ему в глаза. – Давай уж шахматные аналогии до конца доведем…
– Пешка, дошедшая до конца доски…
– …превращается в любую фигуру.
Антон развел руками:
– Игорь, это и так ясно. Все мы пешки, но у некоторых есть шанс стать ферзем. У Светланы – есть. У тебя нет, у меня нет, у Семена нет… Но путь до конца доски очень долог, и Темным нет нужды так спешить, устраняя Светлану!
– Мел Судьбы, – сказал Игорь.
– И что – Мел? Гесер собирался использовать мальчика без судьбы, Егора, чтобы сотворить из него…
– Кого?
Антон пожал плечами:
– Пророка, философа, поэта, мага… Не знаю. Кого-то, кто поведет за собой человечество к Свету. А может быть, Зеркало? Такое же Зеркало, как Виталий Рогоза, но только пришедшее на нашу сторону?
– Но Светлана не захотела вмешиваться, – кивнул Игорь. – Мальчик Егор оставлен наедине со своей судьбой.
– Зато… – Антон осекся. Он не знал, вправе ли говорить Игорю, пусть даже под защитой амулета, ту правду, которая ему открылась.
– Зато Ольга второй половинкой Мела Судьбы переписала чью-то судьбу, – усмехнулся Игорь. – Это уже секрет Полишинели…
– Полишинеля, – машинально поправил Антон.
– Пускай. Главное то, что операция все-таки удалась. Не вышло у Светланы – вышло у Ольги. Да еще попутно Гесер сумел реабилитировать Ольгу.
– Попутно? – Антон покачал головой. – Ладно, пускай попутно… Но это второй слой правды. Уверен, что есть и третий.
– Третий – чью судьбу переписала Ольга. Как только Завулон узнал о ее реабилитации, он понял, что его провели. Что он попался на обычный отвлекающий маневр. И Темные стали искать. Егорку, беднягу, раз десять проверяли – вдруг ему дважды Книгу Судьбы переписали…
– А ты откуда знаешь?
– Я присматривал за мальчиком. Гесер поручил – ясно было, что Темные станут искать подвох.
– Ну и?
– Нет, с Егором все честно. Судьбу переписывали не ему.
– Кому тогда?
Игорь молчал, глядя в глаза Антону. Ждал. Будто не имел права произнести этих слов сам.
– Светлане? – воскликнул Антон, прозревая. И тут же подумал, что любой Темный на его месте завопил бы: «Мне?»
– Похоже на то. Гениально красивый ход. Вокруг нее бушевал такой океан Сил, что заметить операции с ее Книгой Судьбы было просто невозможно. И проверить Книгу ее Судьбы Темные не могут – это все равно, что объявление войны.
– Гесер хочет ускорить превращение Светланы в Великую Волшебницу?
– Исключено. Это нарушает Договор. Копай глубже.
Антон посмотрел на кружочки. Взял фломастер и провел ярко-алую линию вверх от Светланы, завершив ее еще одним кружочком. Пустым.
– Да, – сказал Игорь. – Именно. Ты понимаешь, какое сейчас время?
– Конец тысячелетия…
– Две тысячи лет со дня рождения Иисуса Христа, – усмехнулся Игорь.
– Иешуа был величайшим Светлым магом, – сказал Антон. – Даже не знаю, можно ли тут говорить «магом»… был самим Светом… но… Гесер хочет нового прихода мессии?
– Это ты сказал, не я, – ответил Игорь. – Давай… за Свет.
В полном остолбенении Антон выпил полную рюмку. Покачал головой:
– Нет, но это… Игорь, это же игра с чистыми силами! С основой мироздания! Как можно рисковать?
– Антон, я уверен, что все задумывалось именно так. Посуди сам – в мире всплеск религиозных верований, все так или иначе с равной вероятностью ждут и конца света, и нового пришествия… впрочем, это одно и то же.
– Да не все… – отмахнулся Антон. – Не передергивай!
– Не все, но достаточно, чтобы поток человеческих ожиданий стал перекраивать реальность. И если чуть-чуть помочь, если переписать чью-то судьбу… Гесер пошел ва-банк. Гесер хочет получить в наши ряды Иного, с чьей Силой не сравнится никто из Темных. Ни Завулон, ни один скромный калифорнийский фермер, ни владелица маленького отеля в Испании, ни популярная японская певица… никто.
– Это может быть правдой, – признал Антон. – Но Светлана сейчас лишена Силы, и надолго.
– Ну и что? Разве это помеха для того, чтобы родить ребенка?
– Стоп. – Антон предостерегающе замахал руками. – Мы с тобой сейчас сами себя накручиваем! Можно поверить в любую гипотезу, но давай-ка посмотрим на остальные события! Зеркало, к примеру?
– Зеркало… – Игорь поморщился. – Зеркало порождает сумрак. Завулон не мог его использовать напрямую… но вот притащить в Москву глупых сектантов с артефактом и подпитать Рогозу Силой – вполне. И цель подпитки очевидна – уничтожить Светлану.
– Рогоза ее не уничтожил! Только опустошил, но ведь это…
– Кто-то из нас сыграл не так, как планировал Завулон, – ответил Игорь. – Кто-то не сделал того шага, после которого Зеркало уничтожило бы Светлану полностью… как личность. Может быть, ее спасло то, что уже погибли Тигренок и Андрей? Зеркало не совсем Темный Иной и в противостоянии Дозоров напрямую не участвует. Понимаешь, может быть, он ожидал еще какого-то удара? С твоей стороны, к примеру. Со стороны Гесера. А удара не последовало… и он не ударил в ответ в полную меру.
– Тогда объясни мне, Игорь, зачем Завулон подставил Алису и тебя?
– Это случайность, – пробормотал Игорь. – Я же говорю, Алиса…
– Пускай она не знала! Но Завулон знал, поверь! И бросил ее на смерть, разменял две фигуры! Зачем?
– Хотел бы я знать. – Игорь развел руками.