Глава 14. Мутанты
— …Вот изжарю тебя в печи да съем и на косточках покатаюсь.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Яна даже не толкнула — ударила в плечо, вырывая из такой мягкой и дружелюбной темноты сна. Андрей разлепил глаза, тут же снова зажмуриваясь от накатившей в голову боли, проморгался, поднялся на локтях, поправляя завалившийся за спиной рюкзак.
— Я заснул?
— Да! — немилосердно фыркнула Яна, осматриваясь по сторонам. — Когда я считала, что ты принимаешь решение, погрузившись в необходимые размышления!
— Ох, не надо. — Андрей помассировал лоб. — Сейчас что-нибудь придумаем… Мы же все равно решили сделать привал…
Она снова фыркнула, отвернулась, кладя обрез на колени, а Андрей потянулся, разминая гудящие ноги, и хрустнул пальцами. Поднялся с земли, потирая замерзшую задницу, и сделал несколько шагов, ощущая, как сильно устал и болит все тело. Присел несколько раз, помахал руками и подошел к знаку, еще раз внимательно вглядываясь в переплетение ветвей, металлических прутьев, перьев и костей.
Хороший был сон, добрый. Там стрельба была ненастоящей, а на лесных тропах не висели жуткие символики. В нем Светка еще не ушла, все было здорово и тепло. Одна спальня, одна жизнь. Она рядом. Хороший сон. А эта злючка, что сейчас даже в его сторону не смотрит, на самом интересном моменте…
Андрей протянул руку, осторожно касаясь вплетенной в железные жгуты мертвой птицы. Покачал головой. Принимаешь решение… Хм.
Яна сплюнула на землю, громко и демонстративно. Она еще не отошла, готова рвануть, словно мешок гексогена, но по виду отдохнула — дыхание после бега в норме, лицо не такое красное, даже вот кусается. Хотя она всегда кусается. Она повернулась к нему, упорно глядя мимо знака:
— Ну?!
Загну, хочется ответить. Но Андрей смолчал, продолжая трогать знак, словно так, через прикосновение, рассчитывал понять и прочувствовать сущность разумов, его создавших. Прочитать послание и настроение живущих тут людей. Или не людей.
— Значит, ты говоришь…
— Да, я говорю — мутанты, что в этом непонятного?!
Андрей пожал плечами и повернулся к девушке:
— Ну, допустим, я мутантов никогда не видел и даже не представляю уровня местных биологических изменений. У них что, четыре ноги, зубы на животе и они едят маленьких детей?
— Да вроде нет… — Яна бросила осторожный быстрый взгляд на знак — подвешенный между деревьев на тропе символ — железо и кровь, дерево и кость, и снова отвела глаза. — Просто люди… отличающиеся от нас с тобой. Живут вот в таких местах и не хотят, чтобы их трогали. У них с военными соглашения вроде существуют, что их на этих землях не трогают, а они их не покидают. У них там деревни, поля небольшие, но им, наверное, хватает.
— И чужаков они не любят?
— А ты бы на их месте любил?
Верно. Но, если вспомнить последние пару часов, выбора особого у них сейчас не было. Прорыв на север, свернули на северо-запад. Видели вертушку, потом она шерстила окрестные леса, заставляя вжиматься в канавы. А по их следу, оставляя за собой электронные маячки, наверняка шел не знающий усталости киберноид — недорогая и примитивная, но эффективная машина войны.
— Мы пройдем через эти земли.
Яна поднялась на ноги, и по ее виду сразу было понятно, что ждала она совершенно другого ответа.
— Ты же сказала мне, — Андрей подхватил рюкзак, — принимай решение. Вот оно. У нас нет ни времени, ни возможности делать крюк, обходя резервацию, какой бы маленькой она ни была. А земля мутантов наверняка вышибет патриотизм и рвение из некоторого числа наших преследователей. А то они и вообще решат, что мы не отважились пересечь леса резервации, да свернут. Источников радиации нет, фон в норме, опасность химического заражения повыше, но незначительна — это просто место, где живут странные люди. Мы прорвемся, быстро и незаметно, выйдем с другой стороны и свернем на запад, мимо Болотного, ясно? И прочь страхи.
— Ты… ты просто их не видел.
— Клыки на животе?
Яна стиснула зубы и отвернулась, возясь с лямками. Андрей поднял карабин. Четыре патрона, последние, это единственная (если не считать работающего через раз обреза) реальная огневая мощь, оставшаяся в их распоряжении. Вертолет, конечно, больше гонять не станут, а вот то, что по их следу идут люди, знающие местность и готовые стрелять, не оставляло сомнений. Плюс сержант блокпоста с ручным пулеметом.
Андрей стволом отодвинул в сторону подвешенный на жилах знак и ступил на тропу.
— Идешь? — Яна молча скатилась с пригорка и двинулась следом. — Держи направление.
Граница, какой бы она ни была — государственной или районной; морской или проложенной через дом, тем не менее всегда оказывает очень интересный эффект, если ты о ней знаешь. Вот ты прошел незримую черту, переступил, и все. Ты в другой стране, комнате, мире, земле. Ощущаешь это, чувствуешь. Это окружает тебя.
Казалось бы, что изменилось? Тот же лес вокруг, те же склоны и кусты, редкие ручьи, негустые заросли, поляны и овраги, но люди, не сговариваясь, пошли медленнее, стараясь не хрустеть ветками и осматриваясь по сторонам с удвоенной силой. Андрей шел впереди, иногда оглядываясь и спрашивая подтверждение на маршрут, но Яна только кивала — тропа шла в нужном направлении. Окружающая тишина стала более плотной и вязкой, напряженной, пугающей и чужой. Птиц и так не было, но отсутствие их четко ощутилось только сейчас — полная пустота воздуха, роковая мертвость неба.
Скорость снизилась, но ускорять шаг никому не хотелось. Холмы по правую руку от тропы стали выжидающе-враждебными, они, казалось, рассматривали чужаков, между собой решая, какой вынести дерзким приговор.
Прошли еще один знак поменьше, словно очередное, последнее напоминание — если вы не уверены, хотите ли идти дальше, может, стоит повернуть? Андрей вновь отодвинул висящий над тропой знак стволом карабина и двинулся дальше. Яна сопела за спиной, на этот раз отнюдь не горя желанием быть проводником и идти первой.
Лес что-то таил в себе. Таил, не торопясь открывать эту тайну людям. До поры.
— Ты уже общалась с подобными? — Андрей понял, что неосознанно понизил голос.
— Пришлось пару раз. Они останавливали караван нашей семьи, чтобы узнать, куда мы направляемся, и поменяться вещами. Странные и пугающие, фу, ты их увидишь — сам поймешь, я не могу объяснить. Уроды.
— Это не их вина.
— Это не делает их прекраснее. Уроды, вот увидишь. Вдобавок обозленные на весь мир за собственные беды. Не просто так, конечно, но… Слабейшие из них кочуют по лесам, добывая пропитание самыми разными, — Яна замялась, сглатывая комок, а Андрей вздрогнул, — способами, пока на них не выходят специальные армейские команды. Те, что посильнее, собираются в общины и живут, стараясь не обращать внимания на свое убожество. Они, эти вторые, просто молодцы, я считаю, но уродами все равно остаются.
Андрей кивнул, запоминая, и продолжить беседу не решился. Тропа вдруг резко свернула направо, и они остановились, рассматривая редкую стену деревьев на пути.
— Нам туда, — повертев головой, заявила Яна, тыча рукой в лес.
— И это даже хорошо. — Сказать честно, Андрей был просто рад убраться с простреливаемой, а главное, куда-то ведущей тропы. — Ну, потопали?
Не оборачиваясь, он шагнул меж деревьев.
Они двинулись через лес, мертвый, тихий, пустой, но наблюдающий, как казалось обоим. Сверху — тишина, под ногами — сухой хруст мертвых листьев.
Шаг за шагом, вверх по склонам, вниз по склонам. Яна пришла в себя, примолкла, на редкие и скупые вопросы Андрея отвечая еще более редкими и скупыми фразами. Обоим было не по себе. Лес давил, пугал, а перед глазами стоял сплетенный на крови птицы из железа и дерева знак, единственной задачей которого было — остановить идущего по тропе.
Они же прошли, не остановились. И понимали, что в любой момент могут за это заплатить. Вперед и вперед, обходя стороной заброшенные деревни и одинокие разрушенные постройки, пересекая поляны и старые железнодорожные пути. Останавливаясь как можно реже, чтобы скорректировать направление по компасу и закатанной в пластик карте. Они знали, хоть и не говорили этого вслух, что резервация еще не кончилась — для этого они должны были наткнуться на еще один из защищающих территорию знаков с другой ее стороны. Хоть в глубине и слепо надеясь на это, что проскочили, не заметили. Зря.
Вперед и вперед, километр за километром, до тупой, схватывающей икры ног боли. До мозолей и обожженной холодом глотки. Вперед, косясь на датчики загрязнения, в слабой надежде заметить превышение нормы и повернуть. Но датчики молчали, и они шли, пробивая лес насквозь, подавленные и угрюмые, за следующие полтора часа лишь один раз остановившись на привал, чтоб раздавить упаковку мяса и запить его глотком водки.
А затем наткнулись на хозяев.
Прятаться было некуда — до опушки, с которой они вышли на эту длинную поляну, было не менее двадцати шагов, кустов нет, трава, покорная осени, попадала ниц. Так и замерли в чистом поле, когда, оторвавшись от противоположной опушки, метрах в пятидесяти от них на поляну вышли шесть человек.
Андрей остановился как вкопанный, вскидывая карабин и прокручивая в голове десятки вариантов дальнейших действий. А Яна, собравшаяся было выматериться ему в спину, замерла и со сдавленным стоном отшатнулась, готовая сорваться к лесу.
— Стой. — Андрей постарался, чтобы тон предупреждения не сработал спусковым крючком к старту. И больше ощутил, чем увидел, как Яна за спиной обмякла, сейчас скорее готовая упасть в жухлые травы, чем побежать. — Не шевелись. Стоит признать — мы, кажется, попали…
Она снова застонала. Андрей услышал, как щелкнули курки обреза, а люди на опушке тем временем заметили их. Остановились, опуская на землю свою тяжелую ношу — привязанную к жердине крупную, еще не освежеванную тушу — то ли лось, то ли олень, и начали оживленно переговариваться, жестикулируя в сторону незваных гостей. В руках охотников можно было отчетливо разглядеть как минимум одно ружье и пару длинных, в полроста, арбалетов.
— У нас есть шесть выстрелов, — тихо сказал Андрей, осматривая место, куда будет падать, если все начнется, — по выстрелу на каждого из них, ясно?
— Чего ты мне все «ясно» да «ясно», а? — раздраженно ответила девушка, подходя справа и пристально всматриваясь в охотников. — За дуру держишь, что ли? Конечно, вижу.
Андрей промолчал, усилием воли заставляя себя не реагировать на тон Яны. В конечном счете она как бы права… Но все-таки.
— Ты стреляешь последняя. Сначала я бью типа с ружьем, затем арбалетчиков, а если они пойдут на ножи, начнешь стрелять и ты. Чтобы не попасть в одну цель вдвоем, стреляй после моей команды… ясно?
Яна кивнула, нервно облизнула губы. Ее пальцы скользили по ложу обреза, трогали скобу, прикасались к спусковому крючку.
— Они идут, — сказала она, и Андрей собрался, находя глазами человека с ружьем.
А охотники и вправду приближались. Оставив свою ношу возле леса, они вытянулись цепью. Арбалеты на флангах, но смотрят в небо, ружье в центре сразу за высоким человеком, вероятно старшим в группе, что шел с поднятыми вверх руками.
— Они идут поговорить? — сам себя спросил Андрей.
— Ну, солдатик, в атаку так точно не ходят… да?
Андрей кивнул, внимательно и напряженно вглядываясь в приближающихся людей. И чем больше видел, тем хуже ему становилось.
— Встань справа и сзади. В случае чего, только спокойно, — он обернулся, ловя ее голубые глаза спокойным, уверенным взглядом, — спокойно ты стреляешь в дядю с ружьем, второй выстрел в арбалет на твоем фланге. Потом беги. Ясно?
Он думал, она опять фыркнет или что-нибудь эдакое ответит, но вместо этого Яна лишь тяжело вздохнула, перехватила выскальзывающий из мокрых пальцев обрез и отошла на позицию. Андрей повернулся к приблизившимся охотникам, его карабин лежал на сгибе левого локтя — чуть-чуть наклоняем, и вражеский правофланговый попадает в прицел. Правую руку он поднял ладонью вперед. Шестеро подошли, остановившись метрах в пяти. И Андрей с очень большим трудом, чего о Яне сказать было нельзя, подавил вскрик. Отвести глаза. Андрей сжал зубы, заставляя себя смотреть не отворачиваясь. Смотреть.
— Приветствуем вас на нашей земле, — сказал высокий, что шел с приподнятыми пустыми руками. И от того вдвойне стало страшнее слышать родную русскую речь от этого, казалось, чужого существа. Высокий улыбнулся понимающе, чуть грустно, всем своим видом давая понять, что все знает и видит, а оттого сильнее. Сколько раз в жизни он проходил через подобное? — Кто вы такие и зачем свернули в резервацию? Вы же знали, что найдете тут.
Он слегка наклонился вперед, приподнимая брови, и Андрей внезапно ощутил себя школьником, перед проницательным и внимательным взглядом этих светлых глаз. Длинный выпрямился, ожидая ответа, и словно невзначай повернулся, позволяя рассмотреть свою шею слева, практически сразу без перехода и недостающей скулы переходящую в голову, и два уха, одно под другим, прикрытые редкой метелкой жидких волос.
Андрей молчал. Он предполагал, что может столкнуться с подобным, но когда это произошло, не выдержал. Быстро, беспорядочно, жадно он всматривался в окружавшие его лица. Обезображенные, перекошенные, нечеловеческие. Яна за плечом застонала, и Андрей понял, что она отвернулась — напади мутанты сейчас, придется драться одному. Но они не нападали, спокойно выдерживая взгляды. Стояли, словно позировали, подавляя одним видом.
Двойной нос, складки на щеке словно старый полиэтилен, а вот у этого нет левого глаза, просто натянутая через глазницу кожа. Покрытые волдырями щеки, длинные нечеловеческие уши, перекошенные рты. Лишь у одного — низкого широкоплечего крепыша с руками гориллы почти до земли, было более или менее человеческое лицо, лишь необычно высокий лоб и крохотные, широко посаженные глаза. Цветные зрачки — красные и зелено-желтые, лысые и полысевшие головы, странные наросты на лбах, выпирающие кадыки.
И тела. Сгорбленные, кривые и непропорциональные или, наоборот, как у старшего, неестественно прямые. Нет левой руки, вместо нее подергивается странный, замотанный тряпкой обрубок. Нога с двумя коленами, четыре пальца, шесть. Серая землистая кожа, язвы и рубцы, тонкие бесцветные губы. Вещевые мешки, специально перекроенная, по большей части самотканая одежда, ножи. Длинный улыбнулся, снова наклоняясь к Андрею.
— Вы говорите по-русски? — спокойно, но чуть резковато спросил он.
Андрей кивнул, встретился с ним взглядом. Удержал.
— Говорим…
— Хорошо! — бодро воскликнул старший. Остальные угрюмо молчали, не отводя от пришельцев взглядов. — Тогда я повторю вопрос. Кто вы и что здесь делаете? Это наша земля.
Что им ответить? Сказать, что он государственный служащий? И быть разорванным на куски?! Андрей облизнул губы, вновь осмотрел всех шестерых.
— Мы бежим, — сказал он, напряженно ожидая реакции. Длинный наклонил голову, рассчитывая на продолжение, потер уродливое ухо.
— И от кого? — не выдержал он наконец. — От кого бежите, чтобы осмелиться вступить на нашу землю? Или вы не видели знак?
Гориллоподобный хмыкнул, остальные молчали, сверля Андрея взглядами. Яна за его плечом наконец взяла себя в руки и собралась, вновь готовая к бою. Полицейский пожал плечами и ответил:
— От армейских. — Обреченный стон Яны слился с возмущенным гулом разом оживших охотников. Мутанты зашевелились, бросая друг другу многозначительные взгляды, а длинный нахмурился, пожевывая губу так, что кожа на левой половине лица натянулась, как барабан.
— Вы мародеры? — спросил он, и в его голосе зазвучал металл.
— Нет, — так же просто ответил Андрей, не переставая отслеживать реакцию охотников.
— Воры? Грабители? Сталкеры?
— Нет. — Охотники зашумели еще громче, и длинному пришлось поднять руку, призывая к молчанию. — Мы не грабители, не воры и не мародеры. Мы не дезертиры, не преступники и не контрабандисты.
— Вы не воры и не мародеры, — задумчиво повторил длинный, удерживая взгляд Андрея своим, — но бежите от солдат? Почему? Так быстро, что решились пройти через наши земли? Кто вы?
— А кто вы?! — неожиданно спросил Андрей, не обращая внимания на приглушенные проклятия Яны. — Я вас не знаю и должен оправдываться? Не намерен.
Охотники загудели в голос, а ствол правого арбалета опасно наклонился. Длинный обернулся к своим, что-то вполголоса сказал. Это помогло, и он снова повернулся к людям.
— Ты из Города, — спросил-подтвердил он, — я угадал? — Он покивал, усмехнулся. — Там о нас знают немногие, это правда. Зачем? Ты же теперь и сам видишь, что о нас даже думать неприятно.
— Я этого не говорил, — с вызовом в голосе сказал Андрей.
Тишина. Ожидание. Напряжение.
— Тебе не обмануть меня, человек из Города, — снова усмехнулся старший, — но слышать это от такого, как ты, похвально! Ты мне нравишься, увидевший подобных нам в первый раз.
— Вы мутанты? — прямо спросил Андрей и едва не вскинул карабин, пораженный возмущенной реакцией мутантов.
Старший сжал руки в кулаки и шагнул вперед, прошипев:
— Никогда более не используй этого слова, человек из Города, если хочешь остаться цел!
Андрей не отвел взгляда, кивнул, с облегчением видя, как расслабляется длинный.
— Я не знал.
— Измененные. Так мы называем себя, человек из Города. И это наша земля, мы живем тут давно, и это наш дом. Это ты, должно быть, понял и сам.
— Забавно, — сказал Андрей, глядя в сторону, — в течение одних только суток я от двух совершенно разных человек слышу одно и то же…
— О чем ты?
— Один капитан тоже сказал мне, что это его земля. От него я убежал. Что будем делать с вами?
На поляну снова опустилась тишина, нарушаемая лишь громким неровным дыханием Яны, определенно не одобрявшей затеянную с мутантами игру. Старший долго молчал, прежде чем вновь спросить:
— Как звали этого человека?
— Шелест, и вы это знаете.
Длинный кивнул, устало и тяжело:
— Мы знаем этого человека. — Умолк на секунду, а затем поднял лицо. — Меня зовут Антон. Антон Белохвостов, и я старший в резервации.
Андрей дернул, не обращая внимания на приготовившихся к броску мутантов, с правой руки перчатку и протянул Белохвостову руку:
— Андрей.
Мутант долго смотрел на протянутую ему ладонь. Долго, с недоверием, напряженно, оценивающе, не веря. Яна за спиной материлась, утверждая, что больше спать они вместе не будут. Затем Антон протянул свою ладонь, и они пожали руки.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Андрей, на какой бы храбрый поступок ты ни пошел, но не бойся, это не заразно. Мы генетические мутанты, отбросы Города, отфильтрованные роддомами и спецкомиссиями, и среди нас очень мало зараженных или прибывших из «жарких» мест.
Он еще раз кивнул, отпустил руку Андрея и отвел свою в сторону, указывая на лес:
— Куда бы вы ни бежали, Андрей, можете пройти через нашу землю. Я не знаю о тебе ничего, кроме того, что наш враг стал твоим. Может быть, ты преступник, может быть, даже охотник на таких, как мы, но если ты сказал правду про Шелеста — путь тебе открыт. Не часто встретишь, даже бандита, человека, так отнесшегося к Измененным.
— Это он от незнания… — еле слышно сквозь зубы сплюнула Яна.
Андрей легко усмехнулся и кивнул Антону в ответ:
— За нами идет погоня. Солдаты, возможно, их ведет специально подготовленный боец — киберноид…
— Я знаю, кто такие киберноиды. — Антон усмехнулся. — Мы не умственно отсталые, Андрей, мы изменены физически…
Андрей почувствовал, как в лицо ударила краска.
— Ну… я хотел сказать, что… в общем, возможно, они пойдут следом через ваши земли… мы хотели…
— На это вы и рассчитывали, да? — прервал его Антон. — Воспользоваться местностью, так сказать.
Андрею ничего не оставалось, как пожать плечами и кивнуть.
— Мы сами разберемся с военными на наших землях, — спокойно сказал Антон, и охотники опять загудели. — Ты и твоя подруга можете идти дальше. Ваш путь на север? Через несколько километров на север наша территория кончается, но не сворачивайте — чужих на этих землях не любят, уходите поскорее. Это не вражда, просто я констатирую факт. Я был рад узнать, что в Городе остались настоящие люди.
Они развернулись, уже собираясь уходить. Спокойные в своем уродстве, приготовившиеся навсегда забыть про неизвестно откуда появившихся странных, ничего о себе так и не сказавших людях из Города.
— Нам нужна вода.
Яна подлетела, впечатывая кулачок под ребра, но мутанты уже снова поворачивались к ним.
— Что?
— Нам нужна вода, я могу заплатить.
— Храбрость и открытость, перетекающие в наглость, уже не являются похвальными качествами, — сказал Антон, хмурясь.
— Это не наглость, это констатация факта, — парировал Андрей. — У вас есть вода?
Охотники зашушукались, заспорили, а Антон надолго умолк, почесывая пальцами подбородок.
— Ты чего, рехнулся после взрыва? Контузило? Идиот, ты что делаешь? Ты змею за хвост мотаешь! — Яна шипела и фыркала, как стая диких и очень обиженных кошек. Андрей смотрел на Антона.
— Хочешь, — не поворачиваясь, сказал он, — уходи. Или забыла?
Она замолчала. Сразу. Отошла назад.
— Хорошая вода сейчас в этих лесах дороже золота, Андрей.
— Я найду чем расплатиться.
Антон поманил рукой:
— Хорошо, Андрей из Города, храбрый и не такой, как все, я смогу дать тебе воды. Вы пойдете с нами. — Больше Антон не оборачивался. Охотники двинулись прочь.
— Ты что, пойдешь с ними? — Яна снова обрела голос.
— Я — да, а ты как хочешь. — Андрей забросил карабин на плечо и пошел вслед за мутантами. — Если что, то пока.
— Ну, нет, — она догнала его на полпути к опушке, — так просто ты от меня не отделаешься.
Охотники вновь взвалили тушу на плечи, один из арбалетчиков ушел вперед, второй прикрывал тыл, в то время как мутант с ружьем постоянно находился возле Белохвостова. Они неспешно зашагали на северо-восток, буквально через пару минут выйдя на тореную тропу.
Антон шел рядом с пришельцами, искоса поглядывая на людей и невольно хмуря брови. За все его тридцать шесть лет жития Измененным или, как говорят все остальные, мутантом подобное происходило впервые. Нужно будет спросить совета у Татьяны.
— Как я уже сказал, мы генетические мутанты, специальными там поправками и всякими высокими постановлениями разрешенные к существованию. — Антон скривился. Было отчетливо заметно, какую боль доставляют ему эти слова. — Отселенные на специальные территории, а проще сказать сосланные, мы были предоставлены сами себе. С 2014 года, после арабских ударов и взрыва под Мурманском, в России сформированы уже более полутора сотен официальных резерваций для Измененных. А уж про неофициальные, вроде нашей, вообще можно не говорить. Ведутся исследования, разработки, а у нас поколения сменяются. Вон видишь, — Антон кивнул в сторону гориллоподобного горбатого парня, в одиночку тащившего конец жерди с тушей, — это Сергей, ему девятнадцать, и он родился в резервации. Новое поколение. Те, кто придут за нами. Уже не измененные природой и человеком, а родившиеся словно новый вид…
Лицо Антона вновь искривила болезненная гримаса. Отряд свернул на развилке, тропа пошла под уклон. Мутант продолжил:
— Сейчас мы живем — это не просто слова, на самом деле живем — смирившись, словно под испытанием Божьим. Строим деревни и рожаем детей, но еще не забыты годы геноцида, когда государство, породившее нас, принялось нас же уничтожать. Жители деревень рядом с атомными электростанциями и молоденькие морячки с подлодок — все мы помним это. Годы атомного бунта, мятежа подчиненной технологии. Ядерный холокост…
Андрей молчал, молчала и Яна, но по-другому — сдерживаясь, кипя внутри. Это пройдет, это просто страх перед тем, что не похоже на привычные вещи.
— Посмотри на нас. Мы не нужны. Мы даже опасны в своей злобе на тех, кто породил нас. Мы жили с матерью в Казахстане, еще до того, как он окончательно отделился от России и сгорел в огне нарковойн. Возле полигона «Гроздь 277», где служил отец, в офицерском городке. Отец погиб при взрыве, мать умерла через два года в одной из омских резерваций, а я живу. У меня есть ребенок, — Антон закусил губу, — мы будем жить! Будем. Эту общину организовал я. Увел в леса. Договорился с военными, чтоб не спутали нас с бродячими стаями, отвел с троп команды истребителей, построил деревню, завел хозяйство — это наш мир, и каким бы он ни выглядел для других, мы его любим. Защищаем от мародеров, бандитов, байкеров или любителей запрещенного — сталкеров. Эти люди, — он кивнул на охотников, — практически все взрослые мужчины в деревне, способные добывать пищу и держать оружие.
— Сколько вас всего?
— Почти шестьдесят.
Отряд свернул на восток и вышел на длинную равнину.
— За этой равниной наш лес и деревня. Примерно раз в два-три месяца самые… нормальные из нас на вид отправляются в окрестные села, Болотное там и дальше, чтобы запастись тем, что мы не в состоянии сделать сами. Мы горды своим образом жизни и не любим чужаков. Дело в том, Андрей, — он хмыкнул, — что люди извне исследуют нас, даже приблизительно не подозревая, какого уровня изменения происходят с нашими детьми, какими они начинают овладевать способностями и умениями. Мы учимся, читаем, собираем знания по крохам, устраиваем школы — мы верим в наших детей. Изменения и… мутации, Андрей, не всегда уродливы и отталкивающи. — Белохвостов прищурился, глядя на полицейского. — Вот скажи, твоя дочь умеет силой мысли поднимать в воздух стакан с водой или видеть поломанные кости в живом человеке?
— У меня нет дочери…
— Мы горды тем, чем обладаем. Мы живем с Богом и верим, что он испытывает тех, кого любит… Если угодно, мы евреи двадцать первого века…
И сколько бы гордости ни звучало сейчас в словах мутанта, проскальзывающая в них боль была сильнее. Боль и обида. Сможет ли когда-нибудь этот народ изжить подобные чувства, чтобы не обречь своих детей на бесконечную и неравную борьбу? Андрей не знал. Никто не знал.
Отряд достиг леса и через четверть часа вступил в деревню.
Шок. Вот, пожалуй, то слово, которым можно было наиболее точно описать состояние Андрея, когда они, под приветственные крики женщин и детей, пройдя по единственной улице, оказались на «центральной площади», основной достопримечательностью которой была водокачка. Охотники, облегченно крякнув, наконец сбросили тушу на землю, а двое из них бросились к ожидавшим женам.
Постепенно сошелся народ, человек тридцать. В основном женщины и старики, но среди них были занятые разными, не относящимися к охоте работами и несколько взрослых мужчин. Сошлись, одобрительно кивая головами, разглядывая тушу и смеясь, тыча пальцами и хлопая друг друга по плечам.
Что сказать? Можно сказать — сброд, коллекция уродцев, невероятно пугающий и отталкивающий калейдоскоп отклонений и мутаций. Здесь были и двухголовые, и одноногие, и сросшиеся, и безрукие, были трехглазые, горбатые, перекошенные и кривые, были двуполые и бесполые вовсе. Были и вполне человеческого вида, награжденные внутренними изменениями, но таких было меньше.
А можно было сказать, что это было собрание людей, глубоко несчастных и бесконечно одиноких в своей неповторимости, живущих вместе для того, чтобы окончательно не потерять человечность. Сообщество смелых и уверенных в себе людей, сумевших здесь, среди дикого леса, из дерева и листового железа построить с два десятка домиков, большое здание для общих собраний, склады, мастерские и церковь. Деревня, в которой, кроме распятого на кресте деревянного Иисуса, людей, признаваемых как нормальные, не было. И даже сын Божий был не таким, как все, — он ведь когда-то восстал из мертвых…
Андрей почувствовал, что земля уходит из-под ног, когда вереница обезображенных лиц и тел завертелась вокруг. А Яна вообще вцепилась в его рукав, упорно глядя только в землю. Но по-другому было нельзя — последнюю воду выпили еще прошлой ночью, и даже при богатом наборе обеззараживающих компонентов в аптечке решиться пить из ручьев Андрей бы не смог. Он рассчитывал найти фермеров — считай, что нашел.
Постепенно восторги и радость по поводу удачной охоты были исчерпаны, и внимание жителей начало обращаться на незнакомцев — таких правильных и отталкивающе нормальных.
Из толпы выступил мужчина, почти старик, над правым плечом которого торчал безжизненный обрубок третьей руки. Сгорбленный годами и мутациями, он бочком вышел вперед, протягивая сухие пальцы в сторону Андрея и Яны:
— Антон, это новенькие? Где вы их встретили? Скажи нам.
Белохвостов ответил не сразу, внимательно осмотрев толпу и гостей. Еще выше поднял голову, звучно сказал:
— Это не Измененные!
Толпа отшатнулась, а матери принялись закрывать детям глаза. Андрей обалдел, когда разглядел в толпе небрежные, но повторяющиеся жесты — оберегающие знаки, крестные знамения. Яна что-то бормотала под нос, очевидно стараясь не сойти с ума, Андрей шумно дышал. Тогда Антон поднял руки, одним жестом успокаивая толпу и наглядно демонстрируя существующую в поселении власть:
— Тише, братья и сестры! Они здесь не просто так. Этим… людям грозит беда, и я решился помочь. Скоро они покинут поселение, но им нужна вода. Тем, кто в беде, необходимо помогать.
— Откуда ты знаешь, что это не бандиты?! — прилетело из толпы.
— Я поручусь за них! — властно прервал Антон, пронзительно взглянув на гостей. — Я! Андрей, — он повернулся к окруженным пришельцам, — вот водокачка, можешь наполнить свои фляги.
Андрей кивнул, оторвал от руки оцепеневшую девушку, подталкивая ее к колонке, и сбросил рюкзак, доставая флягу. Яна, словно во сне, двигаясь как изрядно поржавевший робот, повторила его действия. Ледяная струя ударила в жестяной слив, обдала веером хрустальных капель, и Андрей наполнил фляги. Спрятал в рюкзак и выпрямился, выжидающе глядя на старшего.
Девушка, пришедшая в себя от холодной воды, торопливо умылась, постоянно оглядываясь через плечо. Андрей, последовавший ее примеру, плеснул себе в лицо несколько ладоней воды. Отерся шапкой.
— Что ты дашь мне за воду, Андрей из Города, о котором я ничего не знаю? — тихо, чтоб не услышали в толпе, спросил Антон.
То, что дальше сделал Андрей, наверняка добило бы Яну, не будь она сейчас такой замороженной. Одним жестом полицейский подхватил карабин, вызвав в толпе резкое движение, когда все вооруженные похватались за ножи, привычно двинул ладонью, отстегивая прицел, и бросил оружие Белохвостову.
— Там всего четыре патрона, но штука неплохая, если экономно. — Он задумчиво повертел в руках прицел, стараясь не поднимать на Антона глаз. — Наверное, вам пригодится. Этого хватит?
Антон медленно кивнул, пальцами поглаживая ложе «Волкодава», и улыбнулся, когда из толпы прилетел еще один голос, женский — старый и ломаный:
— Ты не ошибся в нем, Антон. — Толпа дружно и одобрительно загудела, когда к Андрею, горбясь от груза прожитых лет, подошла седая старуха. Андрей поднял взгляд и вздрогнул, наткнувшись на ярко-желтые зрачки. Она улыбнулась морщинистым ртом, улыбнулся и Антон:
— Спасибо, матушка, я знал, что ты скажешь именно это. Такие… — Он хотел добавить что-то еще, но старая Татьяна предупредительно подняла костлявую руку, и Белохвостов послушно умолк. Умолкли и остальные жители. Старуха не отводила глаз от Андрея.
— Спасибо тебе, Андрей, — голос был сильный, глубокий, но как бы надтреснутый, словно сжатый в пальцах прицел, — от нас всех.
— Спасибо вам… — Андрей неловко кивнул, хотел отвернуться, но Татьяна двумя пальцами поймала за рукав.
— С ним все будет в порядке, Андрей.
— С кем? — Андрей нахмурился, чувствуя, как по спине рассыпались грозди мурашек.
— Ты знаешь, — она усмехнулась так, что Яна отшатнулась, — если постоянно думаешь о нем.
Павел?
— О чем вы говорите?..
— О многом, — стоящий рядом Антон улыбался в пальцы, — о многом. Скоро, еще не кончится сентябрь, ты вернешь своего друга, потеряешь подругу, но, возможно, обретешь нечто большее. Может быть, даже любовь, настоящую, но не настоящую. Ты ведь уже давно мечтаешь обрести ее вновь? — Она снова усмехнулась, словно горсть песка рассыпалась по раскаленной крыше. — Ты предашь то, во что всегда верил, но выполнишь то, что считаешь своим долгом. Иди, Андрей, и ничего не бойся.
Она отпустила рукав и, не оглядываясь, ушла в расступившуюся толпу. Андрей повернулся к Антону:
— Я не…
— Ты получил больше, чем фляга воды, Андрей из Города. Теперь идите, мой человек проводит вас до тропы. Это не приказ, — он тепло улыбнулся, — это констатация факта.
Как надели рюкзаки, как вышли из деревни и оказались на тропе, Андрей не помнил.
— Ты псих, просто натуральный псих! — Яна не умолкала, непрерывно, каждую минуту этого часа, что они покинули территорию резервации мутантов, нападая на Андрея. — Ну скажи, зачем ты отдал карабин? Что, все-таки контузило, зацепило осколком? Чем теперь стрелять будешь? Из пальца?! Паф-паф! Без прицела отдал! Ты вообще о чем думал?
— Мы не остались без оружия.
— А! То есть теперь мы будем противостоять ручным пулеметам с твоей, хоть и не хилой, пневматикой и моим раритетом? Ты хоть знаешь, что во время последнего боя он из десяти выстрелов четыре на осечку давал?! Спаситель зараженного человечества! А как ты ему руку пожал! Фу! Как ты мог вообще, у тебя что, со зрением плохо?!
— У меня с головой все в порядке! — Андрей остановился так, что рюкзак мотнуло, занося, и обернулся к Яне. — А вот тебя, если не перестанешь голосить, услышат не то что с вертолетов, а со спутника!
Она тоже остановилась и замолчала, меряя его недобрым взглядом. Ох недобрым.
— Ты сама научила меня жить в этом мире, так что теперь извини, если это не совпадает с твоей картиной его видения! Не хочешь — не надо, силой я тебя не тянул… просто так было лучше.
— Лучше кому?! — Она прищурилась, взъерошенная и колючая. — Этим уродцам?
— Эти уродцы нам помогли, — Андрей отвернулся и начал спускаться со склона, — дали воды. Или ты хочешь стать такой же, после того как глотнешь вот отсюда?
Он демонстративно перепрыгнул узкую извилистую ленту грязно-серого ручья, змеящегося по дну оврага, и принялся подниматься по противоположному склону.
— Почти косарь рублей за две фляги воды? Ты спятил, Андрей, или у вас в полиции все такие! Ты что, деньгами отдать не мог? У тебя ж карточка есть? Ты же не из бедных?! Отдал бы им карту! А эта старуха! Бред! Она меня напугала, да так, что я уже готова была начать стрелять! Да они меня все напугали!
— Потому что они не такие, как ты? — Андрей не поворачивался, неохотно и раздраженно бросая слова через плечо, и продолжал идти вперед. Что бы ни говорила девушка, без карабина идти было значительно легче.
— Потому что они просто уроды!
Ну что тут скажешь?
