Ольга Бакк
ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ ОБОЛОНЬСКИЙ

«Как жил да под Киевом богатырь Добрыня Никитич. По всему Киеву слава о нем шла: и приветлив, и ловок, и на миру пригож, и в бою хорош. Сильный, могутный богатырь Добрыня, а нраву спокойного и ласкового — никого зря не обидит.

В день жаркий, летний да солнечный захотелось Добрыне искупаться в Пучай-реке. А про реку ту слава недобрая идет, худая: из первой струйки огонь сечет, из второй струйки искры сыплются, из третьей струйки дым столбом валит.

Снял богатырь одежду дорожную, оружие на берегу сложил, в реку бросился. Плывет Добрыня по Пучай-реке, удивляется: „Зря люди наговаривают. Не свирепая Пучай-река. Тихая, словно лужица дождевая“. Не успел Добрыня сказать — нахмурилось небо, а тучи-то нет, и гром гремит и огонь блестит, а грозы-то нет.

Поднял голову Добрыня и видит, что летит к нему Змей Горыныч, страшный змей о трех головах. Из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит, медные когти на лапах блестят…»

— Ну, дед, и мастер ты сказки рассказывать! — в курилке дружно засмеялись.

— Это не сказка — былина, — вежливо поправил старичок, лицо которого — добродушные близорукие глаза, очки на кончике носа и аккуратная острая бороденка — говорило о врожденной интеллигентности, а поношенный, но безукоризненно чистый, костюм в бурую клетку и старомодный галстук добавляли пару фраз про стесненные жизненные обстоятельства.

— Сказка, былина — без разницы! Пользы от них — никакой! — возразил скептик, скрывавшийся в клубах дыма.

— Ты, вообще, откуда здесь взялся, сказитель? — грозно поинтересовался заглянувший на смех охранник.

— Я к начальнику отдела рекламы шел. У меня к нему деловое предложение, а секретарша не пустила. Сказала, что Василь Федорович занят.

— Деловое предложение?

— Конечно, — обиженно заморгал старик. — Не в моих правилах беспокоить по пустякам занятого человека. Я хочу предложить использовать Змея Горыныча в рекламных целях.

— Дедуля, — скептически улыбнулся ближайший курильщик. — Вы, наверное, не смотрите телевизор. Змей Горыныч давно рекламирует пиво «Три богатыря».

— Смотрю я телевизор, отчего же не смотреть. Только Змей у них не настоящий. Нарисованный, — старичок ласково посмотрел на собеседника, как на студента, несущего чушь на экзамене.

— Неужели вы можете предложить другого? — ехидно поинтересовался «студент».

— Могу! В том то и дело что могу! — взволнованный старичок, приподнялся на цыпочки и вплеснул руками. — Настоящего Змея Горыныча! Того самого, о котором говорится в былинах! — патетично объявил он. — Я знаю, где его можно найти! Поэтому мне нужны деньги! — торжествующим взглядом старик обвел собравшихся.

Клубы дыма вздрогнули от хохота. Охранник даже закашлялся, утирая слезы.

Несколько секунд дедуля непонимающе вращал головой, не в силах поверить, что такое интересное предложение может вызвать столь неадекватную реакцию. Его глаза погасли. Поникший он стоял посредине комнаты, прижав руки к груди. Седой хохолок на макушке придавал ему трогательно беззащитный вид.

— Дедуля, шел бы ты домой, — посоветовали ему. — Вряд ли Василь Федорович станет слушать твои сказки.

Охранник взял старика за руку и повел по коридору к лифту, утешая по дороге, уж больно огорченным тот выглядел:

— Здесь серьезная, солидная фирма, папаша, а ты со своими сказками. Да не огорчайся так. Мы не со зла, просто смешно. На дворе XXI век: компьютеры, технологии там всякие продвинутые, а ты сказки про Змея Горыныча.

— Эх, молодой человек, — старичок повернулся к нему. — Затворились от мира люди в своих кабинетах, отгородились от природы технологиями. А сказка — вот она, рядом совсем — только руку протяни.

— Ну да, — понимающе подмигнул охранник, — а в протянутой руке «зеленые» зажаты.

— Что зеленые? Листья?

— Да нет, дедуля, ну ты прям, не от мира сего! Деньги. Доллары — «зеленые». Ты же за ними приходил?

— Проблема нашего общества, молодой человек, в том, что оно стремительно «позеленело». Все измеряется деньгами, — старик шагнул в открывшиеся двери лифта. — А я хочу спасти уникальное животное.

— Какое?

— Змея Горыныча, — донеслось из тронувшегося лифта.

— Ну, дед, определенно у тебя винтиков в голове не хватает, — пробормотал под нос охранник.

— Надо, надо менять концепцию! — начальник отдела рекламы ЗАО «Оболонь» Василь Федорович нервно расхаживал вдоль кабинета от стены к стене.

Сотрудники, за длинным полированным столом для совещаний, неотрывно следили за его передвижением. Вправо — влево. Как зрители за теннисным мячиком на корте. Влево — вправо.

— Самой модной и прибыльной тенденцией сегодня является использование в рекламе животных, насекомых и прочей зоологии. Торговая марка «Будвайзер» За год взлетела на вершину мирового рейтинга, выпустив рекламный ролик с лягушками! — начальник, щелкнув пультом, вывел на проекционный экран изображение.

Жирные лягушки, сидя в болоте, бодро проквакали: «БУД! ВАЙ! ЗЕР!»

— Можно только позавидовать работе маркетологов этой фирмы! — начальник сделал драматическую паузу. — А вот их второй ролик!

Толстая лягушка парила в облаках, как воздушный змей на веревочке, приклеившись длинным языком к пронесшемуся мимо болота грузовику с надписью «Будвайзер».

— Недавно появилось сообщение, что мировой лидер пивоварения концерн «Scottish & Newcastle» вознамерился использовать для своей рекламы Лох-Несское чудовище. Вы представляете, что это может им дать? Если лягушки в состоянии вознести фирму на рекламный Олимп, то Несси просто похоронит всех остальных производителей! — начальник раздраженно выключил проектор. — У нас еще есть время, чтобы предпринять решительные шаги и удержать «Оболонь» в лидерах. Через месяц шотландцы обещают показать Несси всему миру. — Василь Федорович тяжелым взглядом пригвоздил подчиненных к их креслам.

— Как странно, — решился вставить слово Сергей, самый молодой из присутствующих.

— Что странно? — начальник стремительно обернулся к нему, как хищник, почуявший жертву.

— Да дед один сегодня приходил, тоже про чудовище толковал.

— Какой дед, какое чудище?

— Странный такой дед.

— Вроде и на психа не похож, а про змея все твердил.

— Говорил, что у него деловое предложение.

— Утверждал, что знает, где найти живого Змея Горыныча! — перебивая друг друга, заговорили сотрудники.

— И где сейчас этот дедуля? — процедил начальник сквозь зубы.

Тишина была красноречивым ответом.

Василь Федорович медленно прошел к своему столу, сел в кресло. Прикрыл ладонью глаза:

— Если через два часа этот человек не будет стоять передо мной — все можете считать себя уволенными. Время пошло.

— Рад вас видеть, уважаемый… — встречая в дверях гостя, начальник замялся, ожидая, что собеседник подскажет ему свое имя.

— Алексей Гаврилович Перышкин — археолог, к вашим услугам, — старик чопорно поклонился.

— Рад познакомиться, Алексей Гаврилович! В детстве я хотел стать археологом, — задумчиво произнес Василь Федорович. — Мечтал ворошить пыль веков, раскрывать секреты забытых цивилизаций. Прошу прощения за недавний инцидент, мои сотрудники повели себя легкомысленно, — он указал рукой на кресло, приглашая присесть и продолжить беседу.

Для создания доверительной обстановки он не стал садиться за свой стол, присел рядом с собеседником. Секретарша, неучтиво обошедшаяся со стариком в его первый визит, приветливо улыбаясь, принесла кофе.

— Мне сообщили, что у вас ко мне деловое предложение, — начальник терпеливо подождал, пока Перышкин выпил чашечку кофе, но теперь решил не тратить время на долгие разговоры. — Не могли бы вы вкратце изложить его суть.

— Если коротко, — Алексей Гаврилович ненадолго задумался. — Множество былин и летописей рассказывают о Змее Горыныче. Его резиденция располагалась в Сорочинских горах. До сих пор ученые не пришли к единому мнению, что это были за горы и где они располагались. Но! Доподлинно известно, что оккупированная змеем территория тянулась по равнинам до самой Пучай-реки, так в былинах именуется река Почайна. Она текла с Оболони на Подол. Однажды Добрыня Никитич решил освободить стольный Киев-град от Змея, разорявшего людей и, что характерно, воровавшего девушек-красавиц. А может, он решил освободить Забаву Путятичну, племянницу князя Владимира Красное Солнышко, которую выкрал Змей. Впрочем, другие летописи утверждают, что богатырь просто выпил лишнего на княжеском пиру и решил остудить буйну голову в Пучай-реке, — старик-археолог перевел дух, снял очки, неторопливо протер стекла, близоруко прищурился на внимательно слушавшего начальника и продолжил: — Переплыл Добрыня реку. А так как силы богатырской у Добрыни было немеряно, мог доплыть он и выйти хоть возле нынешнего метро, хоть у сегодняшней райадминистрации, но, скорее всего, вынырнул богатырь там, где сейчас пересекаются улицы Добрынинская и Богатырская. Ну не зря же их так назвали? — старичок хитро улыбнулся. — И налетел тут на Добрыню Змей Горыныч. Огнем дышит, крыльями ветер поднимает. Бился с ним богатырь не на жизнь, а на смерть, убил чудище, «повытаптывал» всех змеиных детенышей и навсегда освободил Киев и Оболонь от Змеиного рода. Хотя, другие былины говорят о том, что заключил Добрыня со Змеем договор и отпустил с миром. Кроме того, есть сведения, что не был Змей таким уж плохим и поганым, а жил мирно, помогал людям по хозяйству, даже в плуг его запрягали и пахали на нем.

— Все это красивые сказки!

— Былины, — поправил археолог.

— Пусть будут былины, — покладисто согласился Василь Федорович, подумав про себя, что не видит особой разницы. — Но мы так и не добрались до сути. Что вы хотите мне предложить?

— Как, разве вы до сих пор не поняли? — Перышкин искренне удивился. — Я знаю, где найди Змея Горыныча!

— Неужели? Откуда такие сведения?

— Во время ремонта Соловецкого монастыря была найдена неизвестная доселе летопись, замурованная в стене. Мне посчастливилось работать с ней. Это совершенно неожиданная версия былины о сражении Добрыни со Змеем. В ней говорится, что не убил Добрыня чудище, а загнал в пещеру — темную и холодную, где и заснул ящер. Заснул и спит, до сей поры.

— Спит? Тысячу лет?

— Мне понятен ваш скепсис, молодой человек, но рептилии наделены способностью впадать в спячку при низких температурах и таким образом сохраняться весьма долгое время. Природный анабиоз.

— Так, — начальник глубоко задумался. Встал, прошелся по кабинету. Закурил. — Так… Вы утверждаете, что знаете, где спит этот оболоньский дракон?

— Не дракон, Змей Горыныч.

— Какая разница?

— Дракон имеет одну голову. Змей Горыныч, согласно легендам, был трехголовым.

— Три головы? Это хорошо. Насколько он опасен?

— Как и любой хищник большого размера. Очень большого размера. Огнедышащий хищник.

— Огнедышащий? — Василь Федорович посмотрел на тлеющий кончик сигареты. — Он разумен?

— Я полагаю, да.

— Трехголовый, огнедышащий, разумный дракон. Это уже не реклама — это намного больше! Имея такого дракона можно… — начальник упал в кресло и замолчал, погрузившись в раздумья.

— Вы подумаете над моим предложением? — решился потревожить его археолог.

— Раскрутить образ трехголового ящера, сделать его брэндом, — не слыша посетителя, озвучил свои мысли Василь Федорович. — Новый сорт пива, безалкогольные напитки, мягкие игрушки, фильмы. Кафе-бары с интерьерами а-ля древняя Русь. Единственный в мире живой разумный ДРАКОН, и он — наш! Весь мир приедет на него посмотреть! — Он встал, протянул руку Перышкину. — Я вам помогу. Дам денег и организую помощников. Одному вам не справиться.

— И это Змей Горыныч? — голос Василя Федоровича застрял в горле, он закашлялся. Нервно налил себе воды, пытаясь успокоиться. Выпил. С громким стуком поставил стакан и откинулся на спинку кресла, свирепо уставившись на пришедших.

Напротив стола, рядом со старичком-археологом, стоял молодой человек апатичной наружности. Коренастый, жилистый, круглолицый, с волосами невразумительной пегой окраски. Цвет его глаз начальнику не удалось рассмотреть, так как незнакомец постоянно тер их кулаками. Вот зубы у парня были отменные, белые, крупные, хищно заостренные. Он беспрерывно демонстрировал их, зевая во весь рот, всем своим видом выражая непреодолимую сонливость.

— Вы просто выжили из ума! Пытаетесь подсунуть мне неизвестно кого, заморочив голову байками!

— Не байками, а былинами, — робко поправил Алексей Гаврилович.

Сонный незнакомец опять зевнул.

— Вы потратили уйму денег! — начал закипать начальник. — Только аренда двух экскаваторов в течение месяца обошлась нам в кругленькую сумму! — он перешел на крик. — Не говоря уже о том, сколько пришлось заплатить, чтобы разрешили раскопки в археологическом заповеднике! — в его голосе появились угрожающие нотки. — И вместо дракона вы приводите ко мне какого-то бомжа?

— Не дракона. Змея Горыныча, — еще более робко возразил старик.

— Князь гневается? — внезапно вмешался в разговор «предмет спора».

Его вопрос прозвучал тихо с присвистом: «Княззсссь гневаетсссяя»… Как змея зашипела.

От неожиданности Василь Федорович остановился на полуслове.

— Да, гневается, — подтвердил археолог. — Хотя он и не князь. Не верит этот человек, что ты, друг любезный, и есть тот самый легендарный Змей.

— Не княззссь не веритссс? — прошипел незнакомец, хищно улыбаясь.

От его улыбки, от пристального немигающего взгляда широко раскрывшихся глаз начальник съежился в кресле, судорожно пытаясь сообразить, где находится кнопка вызова охраны.

— Вкусссная чччеловечччина! — вертикальные зрачки желтых глаз вздрогнули, расширились, вбирая в себя солнечный свет.

Воздух в кабинете сгустился, пошел волнами, взметнулся разноцветными всполохами, закружился как смерч, смел по пути документы со столов, подбросил и перевернул корзину для бумаг, скинул графин с водой прямо на брюки начальнику и, распахнув окна, вырвался на улицу.

— Что за чертовщина? — ожесточенно ругался Василь Федорович, отряхивая брюки. — Такой костюм испорчен! Откуда эта вонь? — он брезгливо сморщил нос и поднял глаза.

Напротив его стола, среди плавно кружащихся в воздухе листов бумаги стоял трехголовый дракон.

— Ты кто?

Глупость этого вопроса была настолько очевидна, что чудище улыбнулось тремя пастями и подмигнуло правыми глазами всех голов.

— Догадайсссяя, — прошипела средняя голова, опускаясь от потолка и раскачиваясь перед лицом Василя Федоровича.

Левая голова плотоядно облизала толстые губы. Правая повернулась к старичку, который стоял рядом, поглаживая кожистое крыло Змея Горыныча.

— Щщшшшекотнооо.

Змей попытался приветливо махнуть хвостом и разнес в щепы дубовый стол для совещаний. Бумага, снегом покрывшая паркет, снова взметнулась в воздух.

— Красавец, — прошептал археолог, проводя рукой по чешуйчато-переливчатому боку. — Это просто чудо! — В блаженном восторге Алексей Гаврилович повернулся к начальнику.

Тот усердно изображал монумент: выпученные глаза, перекосившаяся физиономия, рука, поднятая для крестного знамения и остановившаяся на полпути, под ехидным взглядом желтых глаз чудища.

— Ну-ну, перестань баловать, Горынушка! — старичок подошел к средней голове, стал на цыпочки и похлопал по шее.

Головы повернулась, длинный раздвоенный язык скользнул из пасти левой и осторожно прикоснулся к руке человека:

— Шшшууччууу.

Освободившись от гипнотического воздействия Змея, Василь Федорович вздрогнул, поспешно перекрестился и осторожно спросил:

— Он кусается?

— Очччень кусссаетсссяя! — Змей поворотил головы к начальнику и опять облизнулся тремя языками.

Внезапно пол под ногами вздрогнул. Старичок устоял на ногах, схватившись за бок Горыныча. На столе начальника тренькнул телефон — соскочила трубка. Задребезжали стекла в шкафах. Зазвенели бутылки в баре. Низкий гул заполнил помещение, словно в брюхе Змея включился мощный мотор. Он смущенно преступил с лапы на лапу, смяв при этом парочку кресел:

— Зззмей куссаетссяя, осссобливо когда есссть хххоччет.

Мотор заработал громче. Змей почесал брюхо лапой, едва не потеряв равновесие, покачнулся, развел крылья, выметя из окна остатки офисной мебели. Рыгнул пламенем, объясняя:

— Ссснедать хххоччет зззмей.

Стол начальника задымился, бумага вспыхнула и полетела черными хлопьями, сворачиваясь на лету. Заверещала противопожарная система. Змей нервно закрутил головами.

— Богатырь, схххватка, дратьсссяя?

— Успокойся, успокойся! Ничего страшного, — пытаясь перекричать сигнализацию, увещевал змея археолог, гладя того по брюху.

Нервы у начальника сдали, он выскочил из-за горящего стола, протиснулся между стеной и крылом Горыныча, бросился к спасительной двери. Споткнувшись о хвост змея, остаток пути проделал на четвереньках. С потолка хлынула вода — заработала система пожаротушения.

Змей блаженствовал в струйках воды, подставляя то один бок, то другой, разводя крылья и подрагивая кончиком хвоста:

— Дожжждь… хорошшшшо.

Мокрый старик обратился к довольной рептилии:

— Любезный, не мог бы ты стать человеком. Сейчас набегут люди разные, могут зашибить ненароком.

— Меняяя зашшшибить? — удивился Змей.

— Оружие у них силы великой. Не привыкли они со Змеями общаться. Пугливые больно. Ты ж не хочешь так скоро помереть после тысячелетнего сна?

— Змей не хххочет сссмерти! — головы Горыныча переглянулись. — Хорошшшо, сссделаю, как хххозззяин хххочччет.

— Да не хозяин я тебе! — отмахнулся старик.

— А кто ты таков мне будешшшь? — удивилась рептилия.

— Другом я тебе буду. Надеюсь, что буду другом — поправил себя старик.

— Друг? Что сие значччит?

— Друг — это человек, который тебя любит и дорожит тобой.

— Друг-чччеловек любит Зззмеяяя? Почччему? — задумчиво произнесли головы Горыныча хором. — Люди всссегда говорили: «Зззмей — чччудищшше поганое!»

— Ты не чудище. Ты — настоящее чудо! — запальчиво возразил ему старик. — Я буду счастлив считаться твоим другом!

— Змей и человек — друзья вековечные, — подвел итог Горыныч уже в человеческом образе.

— Эк быстро ты облик меняешь! — восхитился старичок. — А почему шипеть перестал?

— Чего шипеть, пугать-то здесь некого! — ухмыльнулся молодой человек. Оглядев разгромленный кабинет, он рассмеялся. — Пугать людей я хорошо умею!

Внезапно дверь рухнула — в кабинет ворвались автоматчики в бронежилетах и касках. Мгновенно они рассредоточились по периметру и взяли под прицел старика и Змея. В дверном проеме показалась фигура Василя Федоровича, тоже в бронежилете. Из-за его спины испуганно выглядывали сотрудники.

— Я рад приветствовать столь долгожданного гостя, — обратился начальник к Змею, — и пригласить на банкет.

— Банкет? — удивился Змей.

— Пир в твою честь, — объяснил археолог.

— Пир! — обрадовался Горыныч. — А друг пойдет?

Василь Федорович покосился на старика Перышкина:

— Как я понимаю, вы теперь официальный представитель этого… — он замялся, пытаясь найти правильное слово, — …субъекта на переговорах.

— Да, — подтвердил старик. — Я помогу Змею адаптироваться в нашей жизни.

Василь Федорович, новый генеральный директор международного пивоваренного концерна «Оболонь», шел по огромному парку развлечений «Змей Горыныч Оболоньский», привольно раскинувшемуся на высоком берегу. Без сомнения, его проектировщикам не давали покоя лавры создателей «Диснейленда», и обилие аттракционов поражало: «Русские горки» и «Змеиные карусели», «Драконьи пещеры» и бои современных гладиаторов «Богатырские забавы», «Круиз по Пучай-реке» на ладьях и прочая, прочая. Но изюминкой был аттракцион с живым ящером.

Ровно в полдень ворота огромного каменного терема в центре парка открывались, и шикарный трехголовый Змей Горыныч под рев восторженной толпы, тяжко ступая, выходил на булыжную площадь. Вспышки фотоаппаратов затмевали солнечный свет. Змей добродушно поворачивался из стороны в сторону — позировал перед камерами, сверкая отполированной чешуей, расправлял огромные крылья и, подпрыгнув пару раз, взлетал в воздух. Сделав пару кругов под стеклянным куполом циклопических размеров, он опускался на землю. Люди, затаив дыхание, ждали главного — богатырской битвы с чудищем. Участники честно отрабатывали номер: богатыри махали мечами, лошади истошно ржали и становились на дыбы, Горыныч вертел головами, аккуратно махал Хвостом и плевался огнем. Стена пламени разбивалась о защитный экран, щекоча нервы зрителям, но не задевая участников «сражения». Выручив из полона девицу-красавицу, богатыри уезжали, а довольные зрители смотрели, как Змей одним глотком осушает три бочки пива, закусывая возом вяленой рыбы.

Вообще-то у каждой головы был свой излюбленный сорт: у первой — «Магнат», вторая предпочитала «Портер», а третья с удовольствием пила бы безалкогольный напиток «Живчик», но приходилось пить пиво, сорта которого менялись каждый день. Ничего не попишешь — контракт.

Только вечером Змей Горыныч мог побыть собой.

— Ну, как ты поживешь, Горыныч? — любопытствовал старик археолог.

— Живу, как видишь, хорошо, — ответил Змей, наливая гостю большую кружку. — Работаю. В облике трехголового исправно дышу пламенем. Людей пугаю.

Хозяин принимал гостя в светлой горнице за массивным столом. Мебель была деревянной, стилизованной под старину, по стенам висели пучки сушеных трав. Полотняные занавески, льняная скатерть, домотканые половики, глиняная посуда. Воздух был пропитан запахами мяты, чабреца и сосновой смолы, что придавало помещению особую, уютную, неуловимо знакомую атмосферу. Как будто ты был когда-то здесь — родился, жил, умер, но тебе опять посчастливилось родиться и вспомнить о своем настоящем доме.

— Пиво пьешь? — улыбнулся Алексей Гаврилович, попробовав напиток, которым угощал его Горыныч.

— Отчего же не пить? Весьма сходно с брагой медовой, токма могутнее голову кружит.

— Скажи-ка, друг любезный, — выпив пива, старик немного захмелел, его непреодолимо потянуло на задушевную беседу. — Когда лучше тебе жилось — в старину или сейчас?

— Скажу тебе, как другу своему единственному, — Горыныч тяжело вздохнул. — Горько мне. Одиноко. Змея никто не любит.

— Как не любят? — несказанно удивился Перышкин. — Сотни людей каждый день приходят на тебя смотреть! — Фотографии, газеты, журналы, фильмы! Ты самая популярная личность в мире!

— На Руси Горыныча всегда знали, — отмахнулся Змей. — Знали и любили. А сейчас знают, но не любят, — горько улыбнулся он своему отражению в зеркале.

— Любили? И кто же? — поразился археолог. — Наверно я что-то пропустил в былинах, — задумчиво пробормотал он себе под нос.

— Да жена моя, ненаглядная. Уж так меня любила, жизнь положила за любовь свою… так теперь и не любят поди.

— Жена? — Перышкин был сражен неизвестными ему фактами из жизни Горыныча. — Как звали ее?

— Забавушка, ладушка моя… Ох, и хороша была! — с неожиданной нежностью заговорил Горыныч. — Лебедушка… белолика… крутобедра… глаза как ночь черные, косы до земли, губы малины слаще, — грустно прошептал он. — Краше ее не видывал!

Змей глубоко вздохнул, глотнул из кружки, смахнул непрошеную слезу и погрузился в воспоминания. Ласковая улыбка тронула его губы.

— Ну да, конечно же, — нарушил затянувшуюся паузу старик. — Забава Путятична! Самая красивая девушка стольного града! Это же из-за нее Добрыня вызвал тебя на битву? Ты полюбил Забаву? После того, как украл? — любопытство Алексей Гавриловича было неистощимым.

— Да не крал я ее! — голос Змея окреп. — Сама ко мне пришла. Добрыня осерчал, что красна девица покинула его ради меня.

— Никогда не знал об этом! Да, что я говорю, — старик дрожащей рукой снял очки, вытер глаза. — Никто в мире не знал о твоей любви. В былинах об этом ничего не говорится.

— Ну да… да… знамо дело. — Читал на досуге былины эти. Во всех книгах Змеище поганый, да скверный! Слова доброго никто не молвил! — Горыныч со стуком поставил кружку на стол, не обращая на расплывшееся по белоснежной скатерти пятно. — Злобные наветы на род Горынычей. От зависти все это!

— Да, друг мой, как я тебя понимаю, — тяжело вздохнул Алексей Гаврилович. — Зависть, клевета, любовь которую не вернуть, одиночество и пустота в конце длинного пути.

Горыныч глянул на закручинившегося старика, положил руку на плечо:

— У Змея есть друг. У друга есть Змей.

— Хорошо, хорошо! А теперь медленнее. Камера за зеркалом отъезжает, дальше, дальше! Теперь панорама всей комнаты. Два человека за столом. Правая камера! Крупным планом кружки с пивом в руках! — режиссер за пультом раздавал приказания, следя одновременно за работой двадцати камер, мгновенно выхватывая из калейдоскопа экранов наиболее выигрышные кадры.

Василь Федорович сидел в телевизионной студии, в которую попадала информация о каждой секунде жизни Оболоньского дива. Отсюда смонтированный, сдобренный рекламой материал растекался по всему миру. Генеральный сидел и неотрывно смотрел на монитор. От тоски, плескавшейся в глазах Змея Горыныча, ему стало зябко. «Змей Горыныч Оболоньский» стал самым удачным и прибыльным брэндом. Но чего-то не хватало. Это непонятное чувство недостачи чего-то очень важного, нужного, сидело в сознании Василя Федоровича как заноза. Маленькая, острая колючка, которую невозможно вытащить.

— Отличная сцена, шеф! — воскликнул Сергей. — Смотрите, как задушевно беседуют. Так специально не сыграть! Вставим в ролик, а?

Сергей победно взглянул на шефа. Тот не разделял его восторга.

— Что-то не так? — удивился Сергей.

Василь Федорович вздохнул.

— Как ты думаешь, чем мы занимаемся?

— Сейчас или вообще? — смутился Сергей.

— Вообще.

— Понятное дело, чем, — усмехнулся Сергей. — Пиво продаем. Не угадал?

Василь Федорович посмотрел на него сочувственно, и Сергей вдруг вспомнил этот взгляд: когда-то так же смотрел на него старик в курилке. Как на студента-двоечника.

— Не угадал. Еще недавно я тоже так думал, а теперь — нет. Работа, работа. День и ночь. Повышение объемов продаж, слияние, поглощение, стратегия развития… — Василь Федорович усмехнулся. — Домой придешь — единственная радость кот Казимир.

Сергей сочувственно вздохнул. Всем было известно, что у генерального директора нет детей.

— Может, единственное, что я сделал хорошего, — Василь Федорович говорил тихо, как будто старался убедить самого себя, — это помог старику исполнить мечту всей жизни.

По ту сторону экрана Горыныч встал, подошел к зеркалу и протянул руку к стеклу.

Василь Федорович встал и тоже протянул руку к экрану.

Их пальцы встретились.

Прошлое и настоящее. Человек и легенда. Сказка и реальность.

Они стояли и смотрели в глаза друг другу…