Глава 13

До ужина оставалось еще несколько часов, и, обреченный на безделье, я предался одному из любимых занятий – фехтованию. Благо Рейли, желая видеть меня посредником в переговорах с французским двором, более не делал попыток оставить дорогого гостя без оружия. Прямо скажем, соперники, противостоящие «нашему высочеству», были поединщиками средней руки и отнюдь не имели за спиной той школы, которую довелось пройти мне, но два-три яростных противника не давали скучать ни голове, ни рукам.

– Не запаздывать на выпаде! – командовал я. – Рука идет чуть впереди ноги! Короче движения! Вы так размахиваете клинками, что перекрываете друг другу сектора атаки. Вот, глядите: и раз! – Сбив клинком шпагу противника вправо вниз, я резко шагнул к нему, сокращая дистанцию. Вслед за этим, захватив свободной рукой шею бедолаги, крутанул его на месте. Как водится в славном искусстве фехтования, описание приема заняло куда больше времени, чем его проведение. Один лишь миг – и мой обалдевший соперник оказался стоящим спиной ко мне, а его собрат, в момент начала приема намеревавшийся атаковать «ловкого француза», неожиданно для самого себя поразил опешившего сотоварища. И в ту же секунду сам был поражен моим клинком, коварно выскочившим из-под руки возмущенного невольной изменой союзника. Так бы и валялись на полу два окровавленных трупа, когда б не были одеты поверх шпажного острия железные гильзы пуандоре.

– Ты че, отец родной, – появился на канале связи Лис, – врагов школишь, чтоб они нас потом твоими штучками-дрючками в оливье пошинковали?

– Вовсе нет, – попытался оправдаться я. – Я наполняю их сердца ужасом, чтоб стража при случае поопасалась хвататься за оружие. Сейчас со шпагами закончим и перейдем к алебардам.

– Чтоб повторить в бою то, что я сейчас показывал, нужны тренировки и еще раз тренировки. Иначе, начав столь изысканную фехтовальную фразу, дерзкий недоучка рискует наскочить на ее продолжение. А его я показывать воздержусь. А тебе-то что, собственно, надо? – продолжил я, меняя тему разговора.

– Да вопрос в общем-то дурацкий, – почти извиняясь, ответил д’Орбиньяк. – Ты не знаешь, как сейчас с Темз-стрит добраться до Чаринг-Кросс? Только не надо говорить, что сабвэем до одноименной станции или же по Стренду до Пэл-Мэл, а там как Трафальгарскую колонну увижу, так сразу направо. Это я и без тебя знаю! А в этом веке как туда добраться?

– Конечно, – почти обиделся я. – Уже давно. Но ты мне лучше скажи, каким образом ты намереваешься выбраться из Бейнарда?

– Да ну, фигня делов! – отмахнулся мой хитроумный друг. – Сейчас что-нибудь придумаем.

Уж в чем, в чем, а в этом я не сомневался. Чтобы таскать мешок Лисовских хитростей, понадобилась бы целая упряжка, вроде тех, с помощью которых возят по разбитому бездорожью огромные орудия – сокрушители крепостных стен.

Сергей появился на канале связи минут через десять. Судя по обилию котлов, кувшинов, ножей, черпаков и прочей подобной утвари, помещение, в котором он находился, было замковой кухней. Мужчина средних лет в колпаке, согнутый в поклоне перед месье д’Орбиньяком, должно быть, служил шеф-поваром в этой резиденции королей Англии. Одной из многих, разбросанных по всей территории страны.

– Так! – деловито потирая руки, начал Лис. – Сегодня будем готовить трюфеля Дианы а-ля вэлка эс-эм, о которых еще древние грядущего писали, вздымаясь к самым корням трансцендентальной философии. – Рейнар стал в позу оратора в римском форуме и, воздев руку к разнообразным кореньям, свисающим с потолочных балок, заголосил с нарастающим пафосом: – О, потаты – объедение, джентльменов идеал, тот не ведал наслажденья, кто сей трюфель не едал! И таким александрийским стихом еще восемьсот шестьдесят восемь строф! Но их я тебе как-нибудь в другой раз прочитаю.

Мелодраматическая декламация моего друга явно произвела неизгладимое впечатление на сторонника отмены возмутительной заповеди, утверждающей, что кушать с удовольствием грешно.

– Как изволите, сэр! Что прикажете подать?

– Ну, в первую очередь трюфеля Дианы. Фунтов, пожалуй, десять, хорошо очищенных, без единого пятнышка. Под вашу ответственность, лично проверю!

– Все будет в наилучшем виде! – заверил верховный жрец кухонной печи.

– Так. Дальше, – с умным видом глаголил Сергей. И вид этот, отражаясь в почтительных глазах шеф-повара, наводил на мысли об очередной каверзе моего друга.

– Надеюсь, Красная Пресня у вас имеется?

– Увы, сэр! – Служитель кастрюль и поварешек скорбно развел руками.

– Что?! Нет?! И как вы без нее живете?

Румянец неподдельного стыда покрыл щеки гроссмейстера кровавых бифштексов и прожаренного бекона.

– Не вини себя, приятель! – по-отечески похлопал «коллегу» по плечу д’Орбиньяк. – Это все временные трудности. Вот построят на Руси Бель Амор канал и вас просто завалят Красной Пресней и в особенности Белой Эмиграцией. Ее, я ж так понимаю, у вас тоже нет?

– Сэр… – Глаза служителя кухонных муз налились слезами.

– Все понятно! – всхлипывая в унисон повару, по-дьячески взвыл напарник. – У вас нет Красной Пресни! У вас нет Белой Эмиграции! Я уверен, у вас нет даже Гегемонии Пролетариата! Обычнейшей Гегемонии, которая в моих краях цветет махровым цветом на каждом углу! У вас вообще нет никаких ингредиентов! Как же мы будем готовить трюфеля а-ля вэлка эс-эм, о которых вдохновенный пиит начертал:

– Но, сэр, может, мы приготовим что-нибудь другое?

– Ничего не выйдет! – обреченно покачал головой Рейнар. – Юпитер уже в ковше Большой Медведицы, а Марс с Венерой собрались в доме Меркурия, что предвещает грандиозную попойку. Короче, голова, думай, где искать ингредиенты.

Мыслительный процесс тяжким бременем лег на переднюю часть головы честного малого, делая ее похожей на ощипанного каплуна, готового к приготовлению.

– Быть может, поспрашивать на кораблях Московской компании? Они ж всякое добро из Московии возят. Может, и сыщется то, что вам потребно?

– Мысль хорошая! – похвалил расстаравшегося творца антрекотов Лис. – Но ингредиенты, видишь ли, штука тонкая! Их с умом использовать надо. А ну-ка тебе вместо Красной Пресни Демонстрацию Первомайскую подсунут? По цвету ведь не отличишь! И растут они обычно рядышком. Но Демонстрация – штука колдовская. В само название-то вслушайся – демониум строццаре – Демон Душитель. А в ночь на первое мая сам знаешь что бывает!

Шеф-повар молча кивнул, осеняя себя крестным знамением. Ему уже воочию чудились шабаш Вальпургиевой ночи и Демон Душитель, раскидывающий по всему свету семена чудовищного «ингредиента». Нет уж! Ни за какие коврижки не пойдет он за Красной Пресней!

– И шо делать будем, друг сердешный?

– Не знаю, – выдавил изобретатель соусов и подлив.

– Все порушено! – обреченно махнул рукой Лис. – Придется идти самому!

– Так ведь не велено! – отозвался верный слуга любого господина.

– А трюфеля готовить тебе тоже не велено?! – возмущенно подбоченился д’Орбиньяк. – Тогда я пошел! Привет семье! Не трать время, иди домой, прощайся с родными, тебя оттуда заберут!

– Сэр! – взмолился повар.

– В общем, так, шоб я не отвлекался! – Голос Лиса приобрел командные нотки. – Свистни мне охрану – сам поеду! Да только ж блюди меру, мне эскадрон конной гвардии не нужен. А то, неровен час, купцы решат, шо я их на абордаж брать собираюсь! Выкатят мортиры и положат всех, шо Бобик кучку! Уразумел?

– Да, сэр! – отрапортовал куховарщик.

– Тогда давай, гони аллюром три креста! И смотри – шоб к моему возвращению все было готово! Ингредиенты – это уж моя забота!

Пятеро всадников неспешно ехали по берегу Темзы, разглядывая купеческие суда, то здесь, то там пришвартованные у многочисленных речных пирсов, и торговые лавки, почти неразрывной стеной закрывавшие доступ к воде. Позднее, в семнадцатом веке, после великого лондонского пожара, превратившего город в груду обугленных головешек, лорд-мэр запретит строить на берегу торговые ряды, затрудняющие доступ к Темзе – основному пожарному водоему столицы. Но пока что все эти многочисленные склады-магазины жались один к одному, явно гордясь своим выгодным положением.

– В общем, брателла, – вещал Лис, обращаясь к одному из сопровождающих его стражей, – шоб я лишний раз не спешивался, подъезжаешь и спрашиваешь, есть ли у них Эмиграция Белая.

– Никогда о такой не слышал! – простодушно сознался охранник, уважительно глядя на знатока диковинных специй.

– Да уж откуда тебе?! – сочувственно ухмыльнулся Рейнар. – Зельечко-то заморское! Название его происходит от «амико» или «амиго», что означает – друг и «ратио», сиречь польза. Понимаешь? Полезный друг или же друг пользы, как тебе больше нравится. Весьма способствует обмену элементов в организме. На субмолекулярном уровне. – Лис задумчиво посмотрел на разинувшего рот конвоира. – Ничего, шо я по-латыни? Все понятно?

– Не-а… – помотал головой простак, попавший в сети моего хитроумного друга.

– Ну, уж проще-то не объяснишь! – вздохнул д’Орбиньяк. – Ты, главное, про травки спрашивай и, если что, зови меня.

Пожалуй, будь на уме у Лиса подышать свежим воздухом и полюбоваться видами Темзы, подобный способ передвижения в поисках Ахинеи Развесистой был бы вполне оправдан. Но тащить на явку с Мано стражников лорда-протектора?.. Полагаю, такой вариант не входил в планы участников конспиративной встречи.

– Да смотри же, – напутствовал отъезжающего к ближайшей лавке спутника Рейнар, – у Красной Пресни цветочек аленький. Его еще спутником тревог кличут. Успокоительное, в общем… Капитан, – отправив недотепу конвоира за аленьким цветочком, вспомнил обо мне Лис, – скажи, будь ласка, как можно с ходу отличить корабли Московской торговой компании от любых других?

– Ты что же, – насмешливо отозвался я, – действительно собираешься искать гегемонию пролетариата?

– Да нет! – отмахнулся Сергей. – Знаешь, ностальгия замучила. Думаю, может, как-нибудь зайти, поболтать, земляки все-таки.

– Жа-аль… – протянул Лис. – Ну да что делать, когда делать нечего. Заканчиваем урок ботаники, переходим к зоологии. А то, сдается мне, шо вон тот шпиль впереди как раз Чаринг-Кросская часовня.

– В каком смысле зоология? – настороженно поинтересовался я, памятуя о том, что шутки моего друга заходят порой чересчур далеко.

– В смысле первый этап превращения обезьяны в человека. То бишь потеря хвоста.

Возвращение обескураженного посланца не заставило себя долго ждать. Похоже, не только среди припасов королевской резиденции, но и здесь, где, по мнению коренных жителей, можно было купить все, никто и слыхом не слыхивал о чудодейственной Белой Эмиграции и прочих диковинных приправах. Впрочем, что тут попишешь. И о трюфелях Дианы, которыми вот уже без малого месяц питался лорд-протектор с ближайшим окружением, здесь еще тоже знали лишь понаслышке.

Между тем побережье жило по заведенному порядку. В одном месте пара разъяренных петухов, окруженная десятком зевак, воинственно потрясая окровавленными гребешками, рвала друг друга острыми шпорами. В другом, прикованный к вкопанному в землю сучковатому столбу медведь, точь-в-точь с герба Невиллов, утробно рыча и громыхая цепью, дрался с полудюжиной голодных псов под крики улюлюкающей толпы. Раз от раза, подброшенные ударами мощных лап хозяина леса, собаки взлетали над головами публики, вызывая у той штормовую волну детского восторга. Иногда агрессивным мастифам все же удавалось вцепиться в лохматый бок исполинского зверя. Тогда он падал наземь и начинал с ревом кататься по земле, подминая под себя пятнистых обидчиков. Подвывающие и скулящие псы едва успевали вывернуться из-под громоздкой туши, чтобы затем, повизгивая, вновь броситься в атаку.

Увы, приходится с грустью признать, что подобные варварские забавы были повседневным развлечением моих земляков наряду с картами и игрой в кости. Пожалуй, еще большей популярностью, чем травля медведя, пользовался кровавый бой собак с быком. Для этой цели педантичные англичане вывели даже специальную породу собак – бульдога. В отличие от своего крупного собрата, этот пес был куда более мелкой и весьма подвижной мишенью для бычьих рогов. К тому же, обладая железной хваткой, бульдоги имели особое строение носа, позволявшее им дышать, сомкнув челюсти на теле жертвы. О, дивные времена Шекспира и Марло – прелестная и величественная Елизаветинская эпоха!

Между тем время шло, а обещанный Лисом урок зоологии все не начинался. Вот уже впереди, по левому берегу Темзы над крышами купеческих складов прорисовались острые шпили замка Ламберт, а значит, Темза сделала поворот к Вестминстерскому аббатству. Чаринг-Кросс располагался примерно на полдороге от него к Темз-стрит, стало быть, основная часть пути была уже позади.

– Лис! – встревоженно одернул я друга. – Ты что, эту экскурсию по торговым рядам до самого Челси тащить собираешься?

– Капитан, не дрейфуй! – с плохо скрываемым энтузиазмом в голосе обнадежил меня Рейнар. – Я уже воочию зрю ту достопримечательность, от которой мои маленькие друзья не смогут оторвать своих пытливых взоров.

Я удивленно уставился на мир глазами напарника. Строго говоря, ничего интересного впереди не наблюдалось. Посреди дороги, начисто игнорируя интересы прохожих и проезжих, дюжины три крепкого телосложения мужчин самозабвенно гоняли неказистое подобие кожаного мяча. Не совсем понятно было, что служило воротами для играющих и сколько человек было в каждой из команд. Я даже не убежден, что команд было две. На моих глазах, вернее, на глазах д’Орбиньяка импровизированный мяч, точно ядро, разнес вдребезги витрину ближайшей лавки и спустя мгновение как ни в чем не бывало вылетел сквозь все ту же витрину к игрокам, ждущим подачи с боковой. Быть может, этот бросок сопровождался соответствующими пожеланиями здоровья и благополучия? Вполне возможно. Но звук речей еще не достиг ушей моего друга.

Еще минуты три – и кони исправно доставили седоков к месту проведения эпохального матча. И тут…

– «Челси» – фуфло! «Металлист» – чемпион! – раздался над головами играющих боевой клич напарника. – Срам британского футбола – это парни с Уайтхолла! Мазила!!! У меня прабабушка по мячу лучше попадает!

Толпа суровых любителей кожаного мяча остановилась и устремила тяжелые, но пока все еще недоуменные взгляды на невесть откуда взявшегося крикуна. Правила корректной игры, как и все прочие правила футбола, были еще неведомы этой братии. Но и побоища раскрашенных фанов тоже маячили далеко впереди.

– Хух! – нервно выдохнул Лис. – Теперь главное не прогадать со временем! А то, блин, порвут на ваш Юнион Джек! – Но эта тирада была произнесена лишь на канале закрытой связи. Вслух же прозвучало совсем иное: – А ну-ка, малый, пасни сюда мяч! Ща я вам покажу, как надо!

Малый, тот, к которому столь неучтиво обратился шевалье д’Орбиньяк, вопросительно обвел взглядом товарищей по игре и молча катнул мяч длинному худощавому наглецу, путешествующему в сопровождении четверки стражей.

– Следите за ногами! – геройски выкрикнул самозваный мастер мяча, и вслед за этим вышеназванный малоспортивный снаряд с изрядной скоростью устремился прямехонько в лицо стоявшего поодаль верзилы, должно быть, капитана одной из команд. Бедолага, уступавший стойкостью штанге ворот, от неожиданности рухнул на колени, закрывая разбитый фасад ладонями. Но затем резво вскочил и яростно, точно недавний медведь, мотая головой, с ревом бросился на обидчика.

– Пора! – сам себе скомандовал Лис, пулей влетая в седло. И тут же загорланил во всю мощь луженой глотки: – Наших бьют! Полундра, мореманы! Лондонские на соленых наехали!!!

Четверка стражников преградила дорогу толпе футболистов, желающих доступно втолковать обидчику правила хорошего тона. Силы были явно не равны. Люди Рейли, как ни старайся, могли сдержать возбужденную толпу не дольше чем на считанные мгновенья. Но и этого времени было достаточно, чтобы со стороны пирсов к месту побоища, накручивая на кулаки обрезки узловатых шкотов, ринулись десятки одуревших от безделья матросов; достаточно, чтобы прильнувший к холке своего ирландского скакуна Лис, легко перемахнув заборчик между двумя лабазами, скрылся в ближайшем переулке.

Петлять по сумбурному месиву домов, складов, сомнительных трактиров и лавчонок Рейнару пришлось недолго. Разобраться в том, что здесь именовалось улицами, было под силу лишь старожилу, да и то ярким днем. Сейчас же светило неумолимо скатывалось за кромку городских стен, точно в насмешку над стараниями моего друга раскрашивая в золото и багрянец видневшийся вдали шпиль Чаринг-Кросской часовни.

– Не, ну это понты корявые! – возмущался Лис. – Это шо, у вас тут специально так понастроили? Шоб нагрянувшие злые вороги, к хреням собачьим, заблудились и не прорвались в глубь страны? Какой же ж урод здесь улицы прокладывал? Ото ж точно пьяный с вертолета мочился!

Я не стал расстраивать друга известием, что улицы здесь никто отродясь не прокладывал и дома, совсем недавно еще находившиеся за городской чертой, просто лепились друг к другу как бог на душу положит.

Опрос местного населения не дал сколь-нибудь внятных результатов. Обитатели предместий не жаловали разодетых всадников, а потому либо что-то невразумительно бубнили себе под нос, либо и вовсе спешили укрыться за дверьми убогих халуп, не желая разговаривать с незнакомцем. Впрочем, как, не сговариваясь, отметили мы оба, взгляды этих молчунов, иногда просто мрачные, порою были заинтересованными, я бы даже сказал, оценивающими. Так что каким бы ловким бойцом ни был Серж Рейнар л’Арсо д’Орбиньяк, задерживаться в темнеющем лабиринте лондонского предместья ему никак не следовало. На счастье моего друга, рука закона, быть может, еще не слишком мускулистая, но все же имеющаяся в наличии, распростерла над любимцем правителя королевства свою заскорузлую пятерню. Вышедший на охоту ночной патруль – четверо престарелых караульщиков с жезлами, подтверждающими их чин и полномочия, собрались было задержать странного наездника, однако, услышав, какая крупная рыба попала в их сеть, с нескрываемым почтением вызвались проводить его милость к «Дуплу сороки».

Трактир со столь изыскано-романтичным названием действительно находился совсем рядом с крестом, воздвигнутым в давние времена Эдуардом I на месте последней ночевки направлявшегося в Лондон кортежа с телом его любимой жены. В память о дорогой супруге безутешный король, не отличавшийся в прочих вопросах сентиментальностью, велел поставить такие же кресты на всех местах остановок скорбной процессии. Некоторые из них дошли до нашего времени, давая повод к трогательным повествованиям о скорбящем венценосце. Но этот железнобокие молодчики Оливера Кромвеля снесли, желая расправиться с монархами прошлого точно так же, как с незадачливым королем Карлом. Однако пока что до геройской победы над памятником великой любви было еще далеко. Желтоватый ломоть ночного светила, похожий на вывеску небесной сыроварни, смутно обрисовывал в ночной темени ступени невысокой пирамиды и латинский крест, раскинувший над ними широкие крылья.

– Это же ж старику-то, отцу нынешнего хозяина, повезло! – указывая жезлом на двухэтажный каменный дом, окруженный высоким забором, прищелкнул языком один из ночных сторожей. – Мальцом еще в Лондон пришел. То ли из Йорка, то ли из Кумберленда. С Севера, одним словом. Работал он у прежнего хозяина трактира на посылках, без оплаты, за еду и кров. А как подрос, видным парнем стал, хозяйская дочь на него заглядываться начала. И, сказать прямо, все у них сладилось и без отцовского благословения. Ну, тот, понятное дело, осерчал, выгнал охальника. А тут еще начал серебряные ложки пересчитывать, а двух не хватает. Он к шерифу, мол, обокрали, в колодки злодея! А дочь трактирщика как услышала, в чем ее милого обвиняют, бросилась к полюбовнику, чтоб его предупредить. Тут-то люди шерифа как раз появились. Так что молодцу уже бежать некуда было. И решил он во-о-он на том вязе промеж ветвей схорониться. Залез, притаился, вдруг, глядь – дупло, а в нем сорочье гнездо, а в том гнезде чего только нет! И монеты всякие, и броши, и булавки с камешками, и ложки эти проклятые! Так что малый с дерева слез уже джентльменом. А за такого-то богатея как же девку не отдать! – Караульщик покачал головой, то ли сетуя, что не ему пришла идея взобраться на раскидистое дерево, возможно, помнящее деревушку Чаринг еще без креста, то ли, наоборот, восхищаясь неожиданному подарку судьбы. – Место это хорошее, извольте знать! – обнадежил добровольный гид. – Здесь завсегда почтенные люди живут. Сын нынешнего хозяина, говорят, и вовсе при дворе служит. Того и гляди, кавалером станет!

– Ну да, ну да, – кивал Лис, не зная, как отделаться от добродушного говоруна. – Так оно все и было! Успехов вам в несении караульной службы! В другой раз еще интересную историю расскажете.

– Это уж только прикажите! – радостно обнадежил д’Орбиньяка начальник караула.

Коренастый, увитый плющом дом, должно быть, постройки конца прошлого века, судя по архитектуре, не предназначался для размещения в нем трактира. Вероятно, когда-то это был дом зажиточного эсквайра, то ли вынужденного продать родовое гнездо, то ли, кто знает, утратившего дворянские привилегии на стезе предоставления услуг прохожему и проезжему люду. Как бы то ни было, сейчас из-за дверей, ведущих в просторных холл, неслась заводная музыка джиги, в которой опытное ухо выхватывало партии традиционной английской четверки – арфы, ребека, рожка и гиттерна. Лис толкнул дверь и вошел в освещенное множеством свечей заведение:

– Мир этому дому!

Прямо сказать, появление очередного посетителя не произвело на завсегдатаев «Дупла сороки» особого впечатления. Только мальчик-прислужник резво подскочил к гостю, интересуясь, стоит ли отвести коня в стойло и задать ему овса, желает ли сэр заночевать или же вся его нужда – кружка эля и кусок зажаренного до корочки окорока.

– Нету у меня больше ни пенса! – рокотал плечистый громила, наклоняясь над стойкой бара. – Вот, хочешь, шпагу возьми. Хороший клинок! Может, даже толедский!

– А что ж ножен-то нет? – задавал вопрос невидимый за спиной верзилы трактирщик.

– Ну, вот так оно вышло… – не слишком утруждая себя желанием донести до собеседника вразумительную информацию, басил раздосадованный детина.

– Хозяин! – окликнул кабатчика Рейнар, подходя поближе.

– Чего изволите?

Седоватый крепыш выскользнул из-за торговца оружием, изображая на лице любезную улыбку.

– Не видишь, что ли, я с ним говорю! – Возмущенный исполин резко повернулся, намереваясь дать отповедь залетному невеже.

Под глазом его виднелся свежий, внушительных размеров синяк, а расквашенный нос напоминал раздавленную каблуком сливу.

– Вилы Люцифера! – бросая взгляд на шевалье д’Орбиньяка, процедил он, багровея на глазах и делая шаг в сторону позднего гостя. – Это он! Братцы!! Клянусь дьяволовыми рогами – это он!!!