Книга: Воронья стража
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Голос истины противен слуху.
Лао-цзы
Лис пил третьи сутки напролет. Пил, почти не останавливаясь и не пьянея. Начал он с драгоценных вин Луары из винного погреба замка Бейнард, бывшей королевской резиденции, куда были помещены мы после блистательной победы над пойманными в западню разбойниками Ферджюса. Затем ливрейные слуги, приставленные для заботы о высоких гостях, по очереди гоняли в портовые кабаки за шотландским виски. Но недолго просоленным до белизны мореходам довелось созерцать расфранченных лакеев с лилиями и леопардами на груди. Обнаружив в замке на Темз-стрит алхимическую лабораторию, д’Орбиньяк, к удивлению ее хозяина, сноровисто приспособил аппаратуру к делу. А уже через несколько часов он хлестал невообразимое пойло, название которого с придыханием произносили многие сотрудники Института – «Лисовый напий».
Но опьянеть ему все равно не удавалось. Он все более и более мрачнел, категорически не желал готовить «трюфели Дианы» и раз за разом норовил взорваться обличительной речью по самому пустячному вопросу.
Третьи сутки уже были на исходе. Д’Орбиньяк сидел, облокотив голову на жилистую руку, и мрачно наблюдал, как горит вылитый им на столешницу «напий». Украшенный сапфирами и топазами золоченый кубок, должно быть, конфискованный в пользу покойного короля Генриха VIII при разгроме католических монастырей, валялся далеко в углу, отброшенный прочь гневным пинком «спасителя Лондона».
– Капитан! – не отрывая взгляда от голубоватого пламени, точно в никуда, бросил Лис. – Вот объясни мне, как умный мужик, ради кого, ради чего мы тут корячимся? Шоб все эти надутые торгаши пожирнее ели да помягше спали?! Шоб твой самоуродочный гений держал пальцы опахалом?! Или может, шоб у нас там…
– Шевалье! – сухо перебил его я, теряясь между необходимостью успокоить друга и обязанностью отвратить его от нарушения жесткой инструкции не называть Институт при открытых разговорах. – Позволять себе подобные срывы – просто непристойно. Вы не хуже меня знаете, зачем мы тут и что нам надлежит делать. Конечно, твои валлийцы были храбрецами – с этим никто не спорит! Мне и самому жаль их. Понятное дело, как людей, а не как разбойников. Мы воздали им должное и похоронили по полному обряду, а не развесили вдоль дороги, как велит обычай. Однако не стоит забывать: все они были грабителями с большой дороги и по любым законам заслужили свою участь!
– Ага! Они свою, а мы – свою, дерьмо собачье! – раздраженно отозвался Сергей.
– Послушай! – стараясь говорить как можно мягче и убедительнее, начал я. – Сейчас мы уже практически на свободе. У нас под рукой есть отряд верных людей. В Лондоне каждый знает, что бандитов разгромил не Рейли, а мы с тобой. Это серьезный козырь! Не стоит забывать: лондонская милиция – шесть тысяч человек! С такими силами мы сможем вытащить королеву, даже если придется брать Тауэр штурмом.
– Господи, кэп, шо ты буровишь?! Какие люди, какие штурмы?! Кому оно все, на хрен, надо?! – Лис выразительно похлопал себя ладонью по лбу. – Шо, блин, шлемаком мозоль на мозгах натер, аристократ хренов?!
– Рейнар, ты пьян! – поморщился я. – Поэтому я не буду обращать внимания на твои слова, но все же постарайся вникнуть в суть моих! Конечно, Тауэр мы штурмовать не будем, но Елизавету надо спасти.
– Бэт Туддр в сер-ребряном венце Гвендайн! – ни с того ни с сего брякнул Лис.
– Да что ты вцепился в этот венец?! – возмутился я. – Хотя… – Я усмехнулся от неожиданности мысли, навеянной бессвязной фразой друга. – Если организовать хоть какую-то связь с королевой…
– О господи! Ну шо ж за напасть такая?! – Рейнар обескураженно поискал глазами кубок, к своему удивлению, не обнаружил его на столе и, пожав плечами, потянулся к полупустой бутыли с недопитой горючей смесью. – Стакан уже хто-то тиснул! Ну ладно, давай колись! Шо ты еще удумал на нашу голову?
– Если каким-то образом Елизавета объявит, что собирается выйти замуж, то она сразу выбивает карты из рук Рейли.
– Ага! – отхлебывая из горла, кивнул д’Орбиньяк. – А женихом ее будешь ты.
– Ну да, конечно! – обрадовался я сообразительности друга. – Сам посуди: французский принц, спаситель Лондона от разбойников – чем не партия?! Ей в общем-то и надо только подтвердить намерение выйти за меня замуж, а остальное мы здесь и сами прокрутим. Заручимся поддержкой Лондона, а там можно играть!
– Конечно-конечно! – мрачно кивнул Лис. – Говоришь, что я напился, а это ты сам нанюхался! – Он сделал еще несколько больших глотков.
– Поставь бутыль, черт возьми! – возмутился я. – В конце концов, Рейнар, твое поведение просто возмутительно! Я говорю о весьма серьезных вещах и это не повод для шуточек!
– Все, все, Капитан! Умолкаю. Шо за кипеш?! Не всем же быть семи пятниц во лбу! Оно ж, как говорили между собой творцы, буквально демиурги наших первоисточников и составных частей, питие определяет сознание. Аж вплоть до бессознательного состояния. И это правильно! Это наши исторические завоевания, и мы их никому, к хреням собачьим, не отдадим! Не отдадим, блин горелый, хоть он дерись! Потому шо завоевания эти на фиг никому не нужны, а для нас это история! Запомни, Капитан, на моей родине, в беспредельной неодолимой стране бесполезных советов и вечнозеленых помидоров, люди пьют всего по трем причинам. Трем! Чуешь, каким, на хрен, священным трепетом несет от этого числа?! Когда душа поет – у нас пьют от радости, когда плачет – от горя. Ну а ежели ни так ни сяк – то от скуки. Не то шо здесь – лишь бы продезинфицировать кишки перед забиванием в тушку очередного хот-дога вместе с его картонной хот-будкой.
И вот сейчас я пью. Я нажираюсь, к Бениной бабушке, вдрабадан, потому шо мне конкретно плохо! И не потому, шо мы раскатали валлийцев, как ото те шары по кегельбану. Они в общем-то тоже были отнюдь не краснознаменным хором мальчиков-колокольчиков. А оттого я пью, шо за каким-то лешим из-за хрен зна каких королевских марьяжей нам с тобой… Ты способен это понять, монарх недоделанный?.. Нам с тобой пришлось мочить в сортире всю эту шушваль, которая ни на йоту, ни на вот столечко не хуже тех, кто нам их заказал. И уж конечно, тех, кого мы так бла-ародно защитили! Быстро и, блин, качественно! Рекламации нет! Нами попользовались, словили кайф – и разместили в рамочку, шо то резиновое изделие номер два на выставке современного искусства! Но пасаран – они не пройдут. Во как я всем этим сыт! – Сергей рубанул себя ребром ладони по горлу. – Не по мне эта ваша страхомутная куртуазия! Не нравится мне быть, несомненно, очень полезным, но изделием номер два. В гробу я все это видел – сквозь крышку!
Он явно хотел добавить еще некоторое количество ветвистых эпитетов в адрес Британии, нашей работы, королевской власти и поименно отдельно взятых за кое-какие части тела товарищей, но тут внимание его привлек негромкий деликатный звук бронзового дверного молотка. Обычно таким образом давал о себе знать дворецкий, испрашивая позволения войти в кабинет досточтимого «принца Шарля».
– О! Приперся – хрен сотрешь! – недовольно буркнул Лис, сбиваясь с ораторского тона. – Ну че тарахтишь – входи! Тоже мне, юный барабанщик выискался.
Дворецкий, приоткрыв дверь, неодобрительно причмокнул губами, узрев наведенный Лисом творческий беспорядок, но, войдя в комнату, заученно склонил голову в докладе:
– Ваше высочество! Делегация цеховых старшин просит соизволения принять их. Они утверждают, что имеют к вам, мессир, безотлагательное дело. Прикажете им ждать? – Он сделал выразительную паузу, еще раз оглядывая кабинет. – С вашего разрешения, милорд, я бы прислал сюда горничных – прибраться.
– Нарисовались, блин! Мериносы нестриженые! – негромко, но так, чтобы его слышали все заинтересованные стороны, сварливо пробурчал д’Орбиньяк. – В общем, мин херц, общайся с ними сам.
Он довольно твердо поднялся из-за стола и, подхватив расписанную цветами бутыль, в которой плескалось еще добрых полпинты «Лисового напия», направился к двери:
– Ты у нас сир – тебе и карты в руки! Я пошел в люлю. А то у меня тут, кхе-кхе, кашель в груди образовался. Намерзся по ночам в лесных чащобах, и все – конец здоровью! Может, и вовсе воспаление легких! – С этими словами д’Орбиньяк миновал невозмутимого дворецкого, с хорошо скрываемым недоумением созерцающего диковатую картину происходящего. – Служи, боец! – уже выйдя из комнаты, обернулся к нему Лис. – Дембель неизбежен! – Сообщив этот знаменательный факт, Рейнар замолчал и, чуть пошатываясь, но все же относительно ровно отправился «в люлю». Попросту говоря, спать.
– Вели, чтобы цеховой старшине накрыли стол в буковой гостиной. Пусть ждут меня там, – подходя к зеркалу, небрежно бросил я. – Скажи, что я скоро изволю к ним спуститься. Да вели подать мне свежие перчатки.
– Будет исполнено, ваше высочество, – поклонился горделивый, как Биг-Бен, дворецкий и, чинно ступая, отправился выполнять поручения.

 

Пятеро одетых с преувеличенной тщательностью буржуа ждали аудиенции, усевшись вокруг невысокого, выложенного черепаховым панцирем стола, уставленного фруктами и прохладительными напитками. Пожалуй, их можно было даже принять за пожилых вельмож, когда б не безвкусная роскошь наряда и нелепая манера, садясь, засовывать подвешенную сбоку шпагу себе под ноги.
– Вы просили меня принять вас, господа? – после обычных приветствий сухо поинтересовался я. – Зачем, позвольте узнать?
Псевдовельможи, замершие по стойке «смирно» с прижатыми к груди шляпами, переглянулись, точно набедокурившие школяры, пришедшие вымаливать прощения у строгого директора.
– Ваше высочество! – после недолгой паузы заговорил один из олдерменов. – Мое имя Адам Хаммерсмит. Я возглавляю лондонскую гильдию бронников. Эти господа так же, как и я, занимают весьма достойное положение как в Городском совете, так и в своих цехах…
– Джентльмены! Прошу вас понять меня верно. Я довольно ограничен во времени, а потому был бы весьма благодарен, ежели вы сразу перейдете к сути вопроса, приведшего вас сюда.
– Ваше высочество, – вновь заговорил несколько обескураженный Адам Хаммерсмит. – Мы так благодарны вам за ту великую услугу, которую вы оказали Лондону!
– Не стоит благодарности! – отмахнулся я, демонстрируя на лице изысканную смесь легкого раздражения «ах, оставьте!» и утомление от печальной необходимости постоянно таскать на голове лавры победителя. – Искоренение разбоя и защита слабых есть неотъемлемая добродетель всякого достойного рыцаря.
– О, это, несомненно, так… – почтительно начал Хаммерсмит.
– Вот-вот, милорд! – перебил неспешного бронника один из его собратьев, судя по тучности и отменно румяному виду, явно имевший отношение к производству какой-то снеди. – О том-то и речь.
– Питер! Его высочество – принц, а не милорд! – строго поправил говоруна мастер кирас и наручей, должно быть, имевший в своих заказчиках и тех и других. – Дело вот в чем, ваше высочество, – чинно продолжил он, – что с тех пор, как лорд-протектор изволил объявить, что новый король Британии будет избран, точно какой-то член палаты общин, весь торговый люд просто лишился покоя. Всякие мошенники идут к нам и, угрожая оружием, требуют поддержать их ставленников на выборах. Они смущают наших подмастерьев и работников прелестными речами, сулят им золотые горы, мешают работать… Да к тому же еще требуют денег, обещая в случае прихода их короля неисчислимые кары всем, кто не желал поддержать «законного государя».
– Это люди Рейли? – поинтересовался я.
– О нет! – замотал головой почтенный переговорщик. – Те лишь горланят на площадях и перекрестках, призывая объединиться вокруг юного короля Джеймса.
– И что же вы? – заинтересованно спросил я.
– Непотребное, небогоугодное это дело – избирать государя! – запальчиво выкрикнул тот самый Питер, которого я мысленно окрестил «колбасником». – Ибо всякая власть от Бога!
– Ежели нынче короля избрать – уж как бы хорош он ни был, а все молва пойдет, что и впредь так же правителя себе выбирать можно. А какой же мастеровой или пахарь пожелает, чтоб хозяин его был суров да пекся более о своем деле, чем об его ненасытной утробе? Вовек таких работничков не сыщется! Все, как есть, под себя гребут. А ежели такового государя над страной не будет, ежели не станет он печься о всей стране, а токмо о тех, кто за него кричал, то и страны почитай что не будет! Разворуют до нитки! Верно сказано, государь в стране от Бога поставлен. Ему пред Творцом ответ и держать! Людской же суд владыке земному не указ. Дело же честных подданных как толковых подмастерьев при мастере – помогать хозяину советом да верным деянием своим. Государю же, как тому мастеру, надлежит дело свое приумножать, казну золотую копить да в исправности наследнику все передать – с благословлением и мудрым словом.
– Все это замечательно! – кивнул я, делая вид, что не понимаю, к чему клонят представители деловых кругов. – Но я-то вам зачем понадобился?
– Ну так как же? – Адам Хаммерсмит смущенно кашлянул. – Это ж оно вот ведь как! Нам бы того… – Он нервно схватил с вазы спелую грушу, точно желая найти в ней спасительную точку опоры. – Не дело это – короля выбирать! Вот кабы Елизавету на трон вернуть! Вот это было б по-божески! И Господь бы нас не оставил, и мы б на такое дело не поскупились! А вы б…
Я так и не услышал заветного предложения возглавить лондонское воинство. Двери гостиной распахнулись – все три: по обе стороны и сзади меня.
– Браво, браво, браво! – Насмешливый голос за моей спиной, несомненно, принадлежал Рейли. – Какой пафос! Сколько огня в этих речах! Прямо не мастер Хаммерсмит, а Марк Тулий Цицерон! И хотя с Елизаветой у вас ничего не выйдет, о золотом дожде прелестной Данаи мы еще поговорим. Этих – в Тауэр! – Голос лорда-протектора из насмешливого превратился в холодно-жестокий.
– В каземат? – буднично поинтересовался капрал стражи.
– Пока нет. – В тоне бывшего корсара послышалась ласково-кошачья нотка, способная наполнить ужасом сердце застигнутой на горячем мыши. – Я с ними еще побеседую. – Произнеся это, он утратил всякий интерес к пленникам и как ни в чем не бывало направился ко мне. – Сир! Я в общем-то пришел осведомиться, как здоровье нашего друга д’Орбиньяка?
– Он болен, милорд, – хмуро отозвался я. – Серьезно болен. Но кризис, похоже, уже миновал.
– Какая неудача, – вздохнул Рейли. – Что ж, не будем его беспокоить!
Он обвел взглядом гостиную и указал на сервированный столик:
– Надеюсь, сир, вы не будете возражать разделить со мной ленч?
Стража сомкнулась вокруг поборников королевской богоизбранности, спеша доставить несостоявшихся мятежников поближе к предмету их возвышенных чувств.
– Экая досада! – глядя вслед удаляющимся делегатам от деловых кругов, покачал головой ухмыляющийся корсар. – А ведь подумать только! Зайди я всего парой минут позже – и вы бы могли стать участником заговора!
– Что ж, – равнодушно пожимая плечами, довольно сухо бросил я. – Будем считать, что вы пришли вовремя и воочию смогли убедиться, что никакого заговора не было. А поддерживать Елизавету – неотъемлемое право этих господ.
– Полностью с вами согласен, – присаживаясь к столику и укладывая шпагу так, чтобы эфес ее находился под рукой, кивнул лорд-протектор. – Да вы присаживайтесь, мессир. А то что же это: я сижу, а вы стоите!
Я без особого желания последовал приглашению Рейли, уже потянувшись за колокольчиком для вызова прислуги.
– Если вас это утешит – я вовсе не собираюсь казнить этих смутьянов. Но, право же, нельзя позволить толстосумам решать судьбу королевства. Те, кто добывает золото, не заботятся о земле, которую смывает вода в их лотке. Эти гильдейщики пожелают вернуть на трон Бэт, другие захотят видеть на нем Филиппа Испанского, третьи и вовсе решат обходиться без королей! Согласитесь, мой принц, что если правителей можно будет заказывать, точно обед в придорожной корчме, то цена их власти будет дырявый пенс.
– Ваши действия противоречат вашим словам, Уолтер! – медленно проговорил я. – Иначе бы законная королева Британии не томилась в застенках.
– У нее вполне достойные условия! – покачал головой Рейли. – К тому же насчет законности моей шаловливой Дианы, как вы знаете, есть немалые сомнения. Кроме того, что она была отринута своим венценосным отцом, завещание ее старшей сестры тоже вызывает изрядные сомнения в подлинности оного документа. Нынче же обнаруживаются весьма неприятные для Бэт Тюдор подробности. – Он оглянулся на солдат стражи, замерших у выходов, и, наклонившись ко мне, понизил голос. – Один весьма-а-а знающий человек берется доказать, что Элизабет Тюдор вернее было бы именовать Элизабет Норрис.
– Мне известен скандал с любовниками Анны Болейн, – поморщился я. – Но кажется, следственная комиссия не нашла никаких доказательств, кроме нелепых показаний, вырванных под пыткой.
– Ищущий алмазы в золе редко бывает удачлив, – прокомментировал услышанное лорд-протектор. – Человек, о котором я говорю, достоверно знает очень многое из того, о чем все прочие даже и не подозревают.
– Весьма ценное свойство! – деланно усмехнулся я, фиксируя для себя в уме наличие рядом с Рейли какого-то «неведомого мозгового центра».
– Несомненно, – подтвердил Уолтер. – Но ради чести короны я не намерен афишировать сию пикантную историю. Так-то, мессир! Честь короны, дело Британии – превыше всего! – Он улыбнулся. – А потому, ваше высочество, мне куда полезнее перетянуть на свою сторону ваших злополучных гостей, а не ломать их на дыбе. Я полагаю отужинать нынче с ними, попенять на тяжелые времена, пожурить за недопонимание моих возвышенных чаяний, испросить совета и отпустить подобру-поздорову. А напоследок рекомендовать по всем вопросам обращаться ко мне лично. Советы их мне, правда, как волку – чепчик, но сомневаюсь, чтобы после этого они желали хвататься за юбку мисс Норрис.
Пришедший на зов виночерпий отточенным до совершенства жестом откупорил бутыль моего любимого бордосского вина и наполнил бокалы, заставляя рубиновую кровь виноградной лозы равномерными густыми струйкам стекать по светлому полированному серебру.
– Кстати, о детях покойного короля Генриха! – Рейли поднял кубок, демонстрируя, что пьет его в мою честь. – Вчера мне сообщили, что в Ноттингемшире объявился некий Фитцрой, именующий себя графом Ноттингемом, герцогом Ричмондом и Сомерсетом. Малый утверждает, что он – внук Генриха VIII и сын его первенца – бастарда Генри. Нынче этот самозванец желает занять дедовский трон и уже велит именовать себя королем Джеральдом I. Хотя, – лорд-протектор поставил опустевший кубок на черепаховую столешницу, – памятуя древнего короля Гарольда, убитого в битве при Гастингсе, ему б уж следовало зваться Джеральдом II.
– И что ты намерен с ним делать? – спросил я настороженно.
– Пока ничего. У всякого свободного человека есть право выбора, а, как известно, земля Англии дарует свободу. Но с другой стороны, разве право выбора подразумевает право обмана? Ежели несчастный Генри Фитцрой действительно отец этого, бог весть откуда взявшегося проходимца, то он, как и всякий иной претендент, имеет право состязаться за корону Британии. Но пусть докажет это свое право! В противном случае он самозванец и мошенник, что, в свою очередь, и определит его жалкую участь. – В голосе Рейли вновь отчетливо слышался металл, остро отточенный металл, не оставляющий сомнений в том, что участь незадачливого выскочки действительно будет горька. Окажись этот Джеральд Полуторный хоть трижды сыном Генри Фитцроя, вряд ли ему удалось бы доказать свое право на титул, да и, пожалуй, на жизнь.
– Злокозненный обман во всем, что касается королевской власти, может быть весьма опасным средством, – продолжал разглагольствовать хладнокровный пират, точно и не было вероломной западни «Дерзновения». – Вот, к примеру, что бы вы сказали, мессир, когда бы вдруг я, пожелав, скажем, жениться на королеве Марии, открыл всем, что являюсь сыном старшей сестры Елизаветы Тюдор от ее законного брака с королем Филиппом Испанским?
Я озадаченно уставился на велеречивого девонширца. Конечно, у меня в памяти были кое-какие смутные воспоминания о странном и в высшей мере политическом браке юного испанского престолонаследника и рано увядшей, страдающей нервными расстройствами английской королевы. В один момент Марии показалось, что она зачала долгожданного наследника, и весь положенный срок, невзирая ни на что, она носилась со своей ложной беременностью, впадая в истерики сама и доводя до них окружающих. Когда же пришел срок… в общем, Мария Кровавая никак не желала смириться с фактом отсутствия желанного ребенка. Тогда-то и появился слушок, что наследник, мол, все-таки был, но коварные гугеноты похитили августейшее дитя, чтобы воспитать его в своей богомерзкой вере. Может, оттого фанатичная государыня и казнила протестантов без счету, что подсознательно желала отыскать потерянное дитя. Кто знает. И вот на тебе!
Понятное дело, Уолтер Рейли не мог быть украденным гугенотами принцем. Даже если бы тот действительно был рожден, Уолтер был бы несколько старше его, хотя и ненамного. И все же при внешней абсурдности ситуации, предлагаемой дерзким ловцом удачи, меня не оставляло впечатление, что он попросту желает оценить, какой эффект произведет на город и мир, как говорили древние римляне, весть о королевском происхождении чудом нашедшегося Уолтера Рейли-Габсбурга-Тюдора.
– Вы были бы старше сына Марии Тюдор, – с сомнением проговорил я после короткой паузы.
– На самую малость, – согласился мой собеседник. – Но вы ведь знаете, какие шельмы бывают эти писцы! За лишний шиллинг они сделают вас сверстником самого Христа!
– А записи в церковной книге? – не унимался я.
– Тоже говорят лишь о том, что такого-то числа, такого-то месяца, такого-то года в семье Рейли появился на свет мальчик, крещенный Уолтером. Однако нигде не сказано, что это был именно я! К тому же у нас в Девоншире от рождения до крещения иногда проходит целые годы.
– Но так же нет никаких доказательств, будто вы есть мифический пропавший Тюдор! Или если уж брать по отцу – Габсбург, – как мне показалось, ловко парировал я.
– Вот именно! – Лорд-протектор широко улыбнулся и сделал виночерпию знак вновь наполнить кубки. – Вся суть в этих самых доказательствах. Их нет – и это факт! А факт, как известно, упрямая вещь. – Он поднял наполненную вином пиршественную чашу. – Однако почти всегда упрямство признак глупости. А потому выпьем же за глупцов, чья истинная вера – факты! – Рейли залпом осушил кубок и поставил его на черепаховую столешницу с такой силой, что окажись под драгоценным панцирем сама древняя морская тварь, она бы непременно высунула голову, чтобы разузнать, к чему весь этот грохот. – Но я приехал сюда совсем по другой причине.
– Я помню, вы желали справиться о самочувствии нашего друга Рейнара. – Мои слова, похоже, вызвали у собеседника легкое недоумение.
– А? Что? Ну да, конечно! Здоровье д’Орбиньяка! – кивнул лорд-протектор. – Но у меня есть дело и к вам, мессир! Оно касается вашего возвращения… – он замялся, – ко французскому двору. Однако, увы, разговор может оказаться долгим, а времени у меня уже нет. Меня ждут в палате общин, там намечается грандиозная баталия. А потому, сир, мы встретимся нынче же вечером и продолжим беседу. В Тауэре. – Рейли щелкнул пальцами, вызывая офицера охраны. – Вас немедля сопроводят туда, ваше высочество. Поймите меня правильно, я отнюдь не питаю к вам вражды, однако не желаю вводить в искушение неокрепшие умы лондонцев. Позвольте откланяться, сир! – Шляпа Рейли описала в воздухе замысловатую восьмерку, поднимая ветер страусовым плюмажем. – До вечера!
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11