Глава 10

Настроение было почти торжественное, но оно враз рухнуло в тартарары, когда я увидел, что в моем кабинете кто-то есть. Сквозь закрытую дверь пробивались блики света. Если негодяй привратник вновь открыл кому-то кабинет, не спросив моего разрешения, быть ему битым. Голову даю на отсечение.

Я на цыпочках подкрался к двери, слегка приоткрыл и бросил взгляд в образовавшуюся щелку. Призрак покойного барона Отто фон Бомма сидел за письменным столом и рассматривал при свете канделябра бумаги старой деловой переписки.

— Барон, вам никто не говорил, что совать нос в чужие письма неприлично?

Призрак покраснел (вам приходилось видеть красных от смущения призраков?) и огорченно захлопнул папку с бумагами. Интересно, как это у него получается? Мне всегда казалось, что призраки, как существа бестелесные, ничего подобного делать не могут. Век живи — век учись.

— Ах, это вы, Гэбрил?! Извините, не смог устоять перед соблазном покопаться в чужих тайнах, к тому же одному было скучно.

— Кто вам мешал предупредить меня заранее? Я бы обеспечил вам культурную программу на время отсутствия. Что еще, кроме копания в чужих секретах, может заинтересовать призраков? Скажите, и я упомяну об этом в мемуарах.

— Не будьте такой язвой, Гэбрил, вам не идет. Жаль, что не знал вас при жизни — мы могли бы стать друзьями.

— Вряд ли, мы слишком разные. В отличие от вас мне некогда было бегать за юбками, мой удел рыться в чужих отбросах — это отнимает уйму времени и приносит мало денег.

— Деньги, деньги, — сердито произнес призрак. — Кругом одни деньги, наш мир свихнулся на этой почве. Разве в деньгах счастье?

— Не хочу дискутировать с вами на эту тему. Мой мир слишком отличается от вашего. Вряд ли вам знакомы ощущения человека, которому не на что купить кусок хлеба, вы ведь привыкли купаться в роскоши, ни о чем не заботясь. Может, для вас деньги — никчемный хлам, мусор, но для меня они — средство выживания. Хотя я забыл: сейчас, в вашем положении, деньги для вас действительно ничего не значат. Вы мертвец — а мертвым деньги ни к чему, — с какой-то язвительной яростью произнес я и тут же пожалел о сказанном: призрак явно не ожидал такого отпора.

И чего я напустился на него? Какая муха меня укусила? Неужели мной двигала зависть к чужому богатству? Ай-яй-яй, Гэбрил, так ты превратишься в неврастеника, который будет кидаться на всех, как бешеная собака, пока не пристрелят. Завидная участь!

— Вы очень жестоки, Гэбрил, — скучным голосом произнес барон. — О мертвых полагается говорить только хорошее или ничего.

— Хотите, чтобы я молчал?

Призрак скуксился, мне стало его жаль.

— Извините, барон, просто неудачная шутка. Видимо, я сегодня не в духе — издержки профессии.

— Я думал, что ремесло частного сыщика очень увлекательное, — сказал призрак. — Преследовать преступников, раскрывать тайны…

— Жить в постоянном напряжении, нарываться на неприятности, рисковать жизнью и здоровьем, ждать в любой момент пулю в спину или «теплую встречу» в темном месте, — продолжил я. — Малый типовой набор «прелестей» ремесла частного сыщика. Будь возможность выбора, предпочел бы безвылазно сидеть в теплом офисе и перекладывать бумажки из одной стопки в другую.

— Не верю, Гэбрил, вы бы не выдержали и дня такой работы!

— Барон, вы меня плохо знаете. Это была бы мечта, а не работа.

— Нет, Гэбрил, вы не созданы для сидячего образа жизни. Ваша стихия — риск, безумная страсть к опасным приключениям. Вам даже не надо ничего делать, приключения находят вас сами. Поверьте, оставив бренную оболочку, я научился разбираться во многих вещах и порой могу заглянуть в будущее.

— А как же мои мечты об уютном домике с садом? — взгрустнул я. — Они что, так и останутся только мечтами?

— Почему? Будут у вас и домик, и сад, и жена, и детишки. Ничто человеческое вас, Гэбрил, не минует, — ободрил меня призрак. — Просто время от времени вы станете ощущать острое желание хотя бы на время окунуться в круговорот опасностей и приключений, и как только появится такая возможность, вас уже будет не удержать.

— Сомневаюсь, — протянул я. — Скорее всего я предпочту сидеть, укрывшись теплым пледом, в кресле-качалке перед разведенным камином и наблюдать, как играют с кошкой мои дети, если они, конечно, действительно будут. Как только кто-то вздумает заикнуться в моем присутствии о приключениях, я затолкаю ему эти слова обратно.

Тут я вспомнил, что разговариваю с призраком, явившемся незваным гостем.

— Ладно, отложим мое видение будущего на потом. Уважаемый барон, скажите, зачем вы пришли и как сюда попали? Вас никто не видел?

Последний вопрос интересовал меня больше всего.

— Не беспокойтесь, Гэбрил, я, как подобает всякому приличному призраку, просто прошел сквозь стену, и конечно же, без свидетелей. А привело меня одно дело, кстати, неразрывно связанное с вашим расследованием — я имею в виду гибель моей подруги Никавери. Бедняжка тоже стала призраком, но она стесняется нынешнего состояния, поэтому решила действовать через посредника.

— Раздеваться на сцене она почему-то не стеснялась. Впрочем, это я так — мысли вслух. Продолжайте, барон.

— У нас произошла случайная встреча, она узнала, что вы расследуете мое убийство, и попросила, чтобы я поговорил с вами об обстоятельствах ее трагической смерти. Девушка ушла из жизни такой молодой и чувствует себя совершенно несчастной! Теперь Никавери страстно желает, чтобы вы разыскали убийцу.

— Я видел его, он чуть было не превратил меня в решето. Но я не знаю, где его искать.

— Возможно, показания Никавери прольют хотя бы призрачный, — барон улыбнулся, — свет и на мою гибель. Никавери думает, что ее убили, поскольку она оказалась замешана в моей смерти. Я ведь умер буквально у нее на руках, когда выпил какую-то гадость, преподнесенную Никавери под видом чая. Впрочем, не могу винить бедняжку. Она искренне полагала, что дает приворотное зелье.

— Приворотное зелье?

— Представьте себе! Девочке ужасно хотелось выскочить замуж. Я слишком долго водил Никавери за нос, обещая развестись и сделать ее своей женой. На самом деле это была ложь от начала до конца.

— В итоге девушка решила взять все в свои руки, — догадался я.

— Ну да, — подтвердил призрак. — Девушке удалось раздобыть состав, якобы наделенный волшебными свойствами; предполагалось, что как только я выпью, то сразу влюблюсь без памяти и сделаю предложение руки и сердца. Вот дурочка! Она подсыпала снадобье в чай, дала мне. Я сделал несколько глотков, почувствовал внезапный приступ дурноты и умер. Девушка запаниковала, она никак не ожидала, что вместо пылкого влюбленного ей достанется хладный труп. Никавери обратилась к Глоку. Он помог скрытно избавиться от моего трупа.

— Значит, этот прощелыга помог скрыть преступление?

— Да!

— Чего же она так боялась?

— Думала, что отравила меня, и не хотела попасть в тюрьму — вы же знаете нашу полицию! Разве они стали бы разбираться — кто прав, кто виноват?

Я согласно кивнул:

— Зачем разбираться, когда на руках готовая обвиняемая? Девушка сама вырыла себе яму.

— Вот видите! Когда Никавери узнала из газет, будто бы я умер в результате сердечного приступа, то успокоилась: решила, что обошлось и во всем виновато мое слабое сердце.

— Оно действительно у вас было слабое?

— Никогда не жаловался, — с гордостью произнес призрак. — Работало, как часики.

Я усмехнулся.

— Никавери действительно вас отравила. Приворотное зелье оказалось Белой Дымкой. Это яд, придуманный эльфами. Распознать его действие силами нашей медицины практически невозможно. Пришлось прибегнуть к магии.

— Однако! Вот уж не ожидал, что меня спровадят на тот свет, напичкав по уши эльфийской дрянью. Кстати, убийцей Никавери тоже был эльф, — заметил призрак. — Он пришел к ней в гримерную незадолго до вас и стал допрашивать: старался выпытать, знает ли кто-то еще, где она достала приворотное зелье. Никавери ответила: «Нет!» — и умерла.

— Ну и кто дал ей это приворотное зелье? Надеюсь, девушка поделилась информацией.

— Да, — признался призрак. — Она купила зелье в лавки мадам Жозефины.

— Кто такая эта мадам Жозефина? Впервые слышу.

— Обычная шарлатанка. После того как магов перебили, разного рода шарлатанов развелось видимо-невидимо, они выдают себя за учеников старых волшебников и наживаются на человеческих слабостях. Мадам Жозефина торгует разного рода сомнительными амулетами, ворожит, гадает и предсказывает будущее. Ее лавка процветает, от клиентов нет отбоя. Люди так доверчивы!

«Наверное, у нее в лавке всегда есть свежие корни шушпанчика. Вот к кому надо было обращаться со списком Алура», — подумал я.

— А где находится эта лавка?

— Где-то на рынке в портовом квартале.

— Знакомое место, — протянул я.

— Интересно, чем я так не угодил эльфам? — вслух подумал призрак. — Вроде у меня с ними всегда были хорошие отношения. Лет двадцать назад я им очень помог.

— Так-так, — вскинулся я. — Вот с этого места, пожалуйста, поподробней.

Призрак сделал вид, что сел на один из стульев, и принял удобную позу, закинув нога на ногу.

— Я тогда служил в армии, командовал полком. Под моим руководством ходили самые отчаянные сорвиголовы королевства.

— Мангалорские Отморозки?

Такое имя получил полк, укомплектованный жителями Мангалора, маленькой провинции на севере. Тамошние ребята знают только одно развлечение — мордобой и, признаюсь, весьма в нем преуспели. Мангалорцами обычно затыкают самые опасные дыры на фронте, но им это, похоже, нравится. Если про кого-то говорят, что он отмороженный, как мангалорец, в переводе на нормальный человеческий язык это означает, что связываться с ним крайне не рекомендуется.

— Они самые. Мы квартировались поблизости от эльфов и старались вести себя так, чтобы не вызвать у них недовольства. Двух солдат пришлось даже вздернуть на виселице, когда они напились и устроили разгром в кабачке, принадлежавшем эльфам. Вынужденная мера, но благодаря ей остальные вели себя тише воды, ниже травы.

— В этом заключалась ваша помощь эльфам?

— Нет, конечно. Просто мне удалось на короткое время подружиться с главой клана. Я стал часто бывать у него в гостях. На самом деле эльфы отнюдь не такие холодные и бесчувственные, как принято думать. Они бывают радушными хозяевами и хорошими друзьями.

— Согласен. У нас слишком много предубеждений насчет эльфов, в основе большинства обычная зависть.

— Я тоже так думаю. У моего друга, его звали Тинкриэль, похитили дочь. Оказывается, это был делом рук хиджи. Вы слышали о хиджи?

— Да, это наемные убийцы.

— Вижу, вы неплохо информированы. В обмен на жизнь дочери хиджи выставили Тинкриэлю ряд требований. Он посчитал их невыполнимыми и отказал. На следующий день девочку нашли мертвой. Разведчикам Тинкриэля удалось отыскать место, в котором проживали хиджи, и глава клана принял решение отомстить. Я вызвался помочь. Мы напали на поселение хиджи: оно было очень тщательно спрятано в горах, просто невероятно, что эльфы смогли его отыскать. Хиджи превратили поселение в настоящую крепость — чтобы выкурить их оттуда, пришлось применить осадные машины, тараны и пушки. Я предоставил эльфам всю имеющеюся полковую артиллерию, разумеется, без ведома начальства. Осада длилась двое суток. Пока нам не удалось разрушить ворота и ворваться внутрь, пленных не брали. Хиджи были обречены и дрались с яростью львов, каждый норовил продать жизнь подороже. Разыгралась кровавая драма. То, что вытворяли хиджи, мне не доводилось видеть до сих пор. Когда закончился запас стрел, хиджи бросились врукопашную. Нет таких слов, чтобы описать, как они бились одними голыми руками против копий, топоров и мечей.

— Хиджи применяли клест. Это очень эффективная система единоборства.

— Возможно. Жаль, что мои солдаты не владели подобным искусством — тогда у нас была бы непобедимая армия. В итоге нам все же удалось перебить всех хиджи, заплатив за победу страшную цену.

— Нет, не всех. Нескольким хиджи удалось выжить. Один неделю назад попортил мне шкуру.

— Думаете, меня могли убить из мести?

— Возможно. Правда, прошло много времени.

— Месть — блюдо, которое подают холодным, — вспомнил старый афоризм призрак. — Два десятка лет — вполне достаточный срок для подготовки.

— Я возьму эту версию в качестве основной, — согласился я. — Иной все равно нет.

— А что подсказывает интуиция?

— Ничего, — признался я. — Сегодня выдался горячий денек. Пришлось помахать мечом.

— А что случилось? — заинтересовался призрак.

Я поведал о сражении возле разводного моста.

— Сегодня нам повезло, — закончил я, — армия подоспела вовремя. Кто знает, задержись они на чуток, и наш разговор мог бы не состояться.

— У вас грустные мысли, — заметил призрак.

— Это обычное состояние. Не обращайте внимания.

Призрак засобирался, он стал переминаться с ноги на ногу и несколько раз сменил форму и цвет.

— Что, пора? — спросил я.

— Пора, — вздохнул барон. — Никавери заждалась. Скучно ей одной, бедняжке, тягостно.

— Не спешите, барон, — попросил я. — Ответьте, пожалуйста, на один вопрос.

— Какой?

Я замялся, пытаясь подобрать мыслям достойную оправу из слов. Вышло не очень.

— Ну, как оно… там?

— Там — это на том свете? — уточнил барон. — Вы про смерть говорите?

— Да. — Я был бы не я, если бы не спросил об этом.

— Простите меня, Гэбрил, но я ничего не скажу. Придет время, и сами узнаете. Прощайте! — усмехнулся барон и направился в сторону стены.

Я с интересом проследил за тем, как призрак без видимых усилий просочился сквозь кирпичную кладку. Через секунду в конторе не было никого, кроме меня и усталости. Она-то в конце концов и взяла верх.

Я заварил некрепкого чаю, так, чтобы чуть подкрасить воду, выпил чашку, лег на раскладушку и мгновенно заснул. Положительным моментом было отсутствие снов, кажется, единственный плюс сегодняшнего вечера и предстоящей ночи.

Наверное, утро придумал какой-то обиженный судьбой человеконенавистник, решивший таким образом отомстить за свои унижения. Что же, у него получилось: утро стало сущей каторгой. Просыпаться не хотелось, но солнечные лучики назойливо лезли в глаза и не желали отставлять в покое. В конце концов они своего добились!

Я спустил ноги с раскладушки, потянулся и побрел в туалет приводить себя в порядок. Лениво поскреб бритвой кабанью щетину, почистил зубы, прополоскал рот, набрал воды, вскипятил в маленьком чайничке и налил чашечку кофе. Аромат кофейных зерен привел расстроенные мысли в порядок. Обычное утро обычного холостяка. Есть в нем свои прелести, есть и недостатки, что именно превалирует, зависит от настроения в данный момент, а оно у меня сейчас практически на нуле.

Давным-давно мне казалось, что лучшего собеседника, чем я сам, на свете просто не существует. Доля правды в этом утверждении имеется, но порой так хочется поделиться тем, что наболело с кем-то, помимо собственной драгоценной особы. Хорошо, что Лиринна не услышит моего брюзжания, я же сам дал ей выходной. Молоденьким девушкам не стоит видеть, во что я превращаюсь, будучи не в духе, иначе никто не рискнет выйти за меня замуж.

Любой пустяк вызывал стойкое отвращение к самому факту существования этого мира. Сегодня явно не мой день. В другой раз плюнул бы на все, сбегал к газетному киоску за газетами, сходил в книжный магазин, поинтересоваться насчет новинок или просто посидел в парке, бросая крошки голубям, но только не сегодня: работа есть работа. Деньги сами собой с небес не валятся.

Солнце за окнами оказалось обманчивым. На улице гораздо прохладнее, чем я думал, к тому же сильный ветер, дувший с северо-запада, наводил на невеселые мысли о грядущем похолодании. Эх, хорошо птицам — сорвался с места и лети себе в теплые края, не то что мы, человеки, вынужденные прозябать в каменном мешке городских кварталов. Правда, за стенами столицы тоже не сахар, мороз не тетка и одинаково пробирает до костей закоренелого горожанина или деревенского лапотника.

Я пожалел, что не догадался захватить плащ, но возвращаться не хотелось: и примета дурная, и уверенности, что не захочется остаться в теплом кабинете, не было. Под мышкой находился небольшой сверток. В нем покоился вчерашний трофей — пистолет, в котором остался один заряд. Надеюсь, полицейским сегодня не до меня, ибо, попадись я с пистолетом и без соответствующего разрешения, о лицензии частного детектива можно забыть навсегда.

Первым, кто еще не догадывался о моем намерении его навестить, был Косой. Жил он в небольшой хибаре не очень презентабельной снаружи, но вполне сносной внутри. Жил один, как и полагается уважающему себя авторитету. Сам на дело давно уже не ходил, но по настоянию гильдии воров присматривал за выводком беспризорной молодежи, коей всегда хватало на улицах города. Нас связывали несколько лег, проведенных под одной крышей, и его единожды проявленное малодушие.

Судя по всему, вчерашняя суматоха улеглась: на улицах вновь появились праздношатающиеся прохожие, открылись мелкие лавочки и магазинчики, лишь усиленные полицейские патрули напоминали о недавних событиях. Я был угрюмей тучи (немудрено, что люди шарахались в сторону), и думал о чем-то своем.

С трудом удалось подавить желание заглянуть в бар Лу (интересно, кого он взял на место Тины?): стоило экономить и деньги, и время. Как назло, улица была буквально запружена свободными кэбами. Смешно, но когда вопрос стоит о жизни и смерти, их нет в округе радиусом несколько километров, а кэбменов, какие подворачиваются под руку, приходится долго и нудно уговаривать, пока они не соизволят снизойти к просьбам, не забывая при этом заломить цену за свои и без того дорогие услуги. Может, продать агентство, купить кэб и заняться таким видом честного грабежа, как частный извоз?

Я не успел получить ответ на этот вопрос, поскольку узкие, похожие на лесные тропы улочки вывели прямиком к дому Косого. Извините за скупость описания: я придерживаюсь мнения, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, но пусть вам поможет тот факт, что такие строения иногда рисуют на пасторальных картинках — небольшое сооружение, выстроенное из бурого камня, с плоской крышей, покрытой красной черепицей, слегка покосившееся в одну сторону. Напрягите фантазию и поймете, о чем идет речь. В отличие от соседних домов, на стене хибары не было ни одной надписи: местная шпана прекрасно знала, кто тут живет, и приключений на свой зад не искала.

Рядом с крыльцом в три ступеньки стояла маленькая скамеечка. На скамейке сидел Косой и увлеченно выстругивал из маленькой дощечки кораблик. Я знал о его увлечении морем: когда-то Косой несколько лет проплавал матросом на судне, возившем контрабанду. Однажды капитану не повезло: таможенники обнаружили, что их водят за нос, и конфисковали корабль в пользу казны. Капитан и вся команда загремели в тюрьму, а уж оттуда Косой вышел другим человеком.

— А, это ты, — вяло, без особого интереса произнес он, когда его взгляд наткнулся на мои ботинки.

— Я, — подтвердил я.

— Ну садись, — предложил Косой, — расскажешь о своих подвигах.

— О каких еще подвигах?

— Знамо каких, — хмыкнул Косой. — Я в курсе, что ты вчера на мосту с нашими бодался, даже зацепил кое-кого. Слухами земля полнится.

— Было дело. А ты-то как влип в это?

— А что я? — пожал плечами Косой. — Мне приказали — я сделал. Если бы стал кочевряжиться, то сейчас лежал бы на дне залива. Думаешь, моим подопечным охота в драку запросто так соваться, тем более с эльфами?

— Да, с эльфами шутки плохи, — согласился я. — Значит, не по своей воле?

— А то! Но ты не думай, что я совсем чурбаном бесчувственным стал. Спичка тебя навещал?

— Нет, — на всякий случай солгал я. Паренек просил не выдавать, и я обещал держать язык за зубами.

— Ай-яй-яй! — укоризненно произнес Косой. — Где же ты врать так научился? Не моя школа, точно. Если думаешь, что я с мальчонки за то, что он тебя спас, шкуру спущу, то напраслину на меня, старика, наговариваешь!

«Старик» на самом деле был на пятнадцать лет старше меня и на дряхлость не жаловался. Располнел, конечно, раздобрел в некоторых местах, обзавелся животиком, но в целом форму поддерживал и при желании скрутить мог кого угодно, иначе смотрящим его бы не назначили.

— Как ты думаешь, от кого Спичка узнал, где ты находишься? — прищурив глаз, осведомился Косой.

— Спроси полегче. Понятия не имею.

— То-то, что не имеешь! — торжественно объявил Косой. — Это я ему рассказал, осторожно намекнул, что не мешало бы тебя предупредить. Так что помни, я своих учеников не забываю и в случае чего из беды выручить пытаюсь.

О том, что однажды он поступил с точностью до наоборот, Косой деликатно промолчал.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Спичка прибыл вовремя. Мы едва успели наладить оборону. Кстати, а диверсия с подъемным механизмом на мосту чьих рук дело?

— Уж точно не моих, — хмыкнул Косой. — Есть… специалисты, правда, не нашенские. А вот на кого они работают, тебе знать не положено.

— Как скажешь. Думаю, эльфы и гномы и без меня разберутся.

— Может, разберутся, может, и нет, меня это меньше всего волнует. Ты как, по делу пожаловал или поболтать?

— По делу, — признался я.

— Я так и думал. Хорошо, зайдем внутрь, — предложил он. — Выпьем чего-нибудь… горячительного.

— Только немного, — попросил я.

— Конечно, немного, что я — лошадь, что ли, ведрами пить?

Обстановка внутри меньше всего говорила о том, что дом этот принадлежал бывшему вору и грабителю, жившему бобылем. Принято считать, что мужики — жуткие лентяи и неряхи и, дабы навести чистоту, обязательно требуется женская рука. Применительно ко мне эта теория справедлива, но Косой явно был исключением из правил. Сказать, что внутри все блестело и сверкало, пожалуй, преувеличение, но даже самая требовательная хозяйка не нашла бы, к чему придраться: Косой держал жилище в образцовом порядке.

Он извлек из глубины огромного шкафа, сделанного из цельного дуба, бутыль с вином и плеснул в два «дежурных» стаканчика, стоявших на столе, словно дожидаясь нашего появления, на два пальца.

— Ну, как?

— В самый раз!

Вино развязало язык, и я бегло изложил Косому суть дела, за которым, собственно, и пришел.

— Жозефину твою знаю, — без особого энтузиазма произнес Косой. — Она, правда, не в моем ведении — деньги с нее стригут другие ребята, но несколько раз с ней пересечься довелось.

— Она и вправду что-то вроде волшебницы?

— Жозефина-то?! — Косой хохотнул. — Брось ты, у нас давно в сказки про волшебников даже дети малые не верят. Шарлатанка она, дурит народ. Хотя, конечно, дыма без огня не бывает, кое-что ей ведомо… Но волшебница — это ты загнул!

— Загнул, — согласился я. — Ну так как, поможешь? Мне для прикрытия нужно два человечка посильней, на которых в случае чего можно было бы положиться.

Косой задумчиво почесал подбородок.

— Я бы, конечно, мог и сам пойти, но в нынешнем положении это не очень уместно. Я ведь здесь — как генерал в армии. Но найти двух крепких парней — пока не проблема, даже в наше время, когда настоящие мужики постепенно уходят в историю. Ты Крокодила знаешь?

Крокодила я знал. Так звали парня, зарабатывавшего на жизнь подпольными кулачными боями — есть такое развлечение у столичной знати. Откуда он получил прозвище, меня не интересовало, главное, у него большие кулаки и напрочь отбитая голова — все вместе идеальная машина для уличной потасовки и балласт в случае серьезных неприятностей.

— Сойдет, — кивнул я. — Кто второй?

— Зиги, он новичок, и его имя ничего тебе не скажет. Но у парня большое будущее, если его не убьют, конечно. Может, в итоге меня заменит.

— Верю. Мне они нужны прямо сейчас.

— Сейчас?! — покачал головой Косой. — Где же я тебе их сыщу. Ну, предположим, Зиги обычно поблизости отирается, а вот с Крокодилом как быть? Я же его не пасу!

— Я подожду.

— Ну жди, — сказал Косой и вышел из дома.

Насколько я понял, он, стоя на крыльце, окликнул одного из случайных прохожих. Здесь все друг дружку знали, и кем бы ни был прохожий, вряд ли у него хватило бы смелости перечить далеко не последнему человеку в гильдии воров.

Через минуту Косой вернулся как ни в чем не бывало и предложил пропустить по второму стаканчику. Я не возражал, и время до появления первого из обещанных Косым помощников пролетело незаметно. Мы вспоминали времена бурной молодости и пришли к общему знаменателю в вопросах стремительного падения моральных устоев в последнее время.

Зиги пришел где-то через полчаса.

Молодой парень, чуть повыше меня ростом, с едва прорезавшимися усиками и коротко стриженной шевелюрой уважительно пожал руку Косому и выжидательно посмотрел на начальника, не зная, как ему вести себя со мной.

— Это Гэбрил, — пояснил Косой. — Хороший человек.

Только тогда Зиги стиснул мою руку. Однако хватка у парня была медвежья. Рука словно оказалась зажатой в тисках, и, когда Зиги решил, что с меня хватит, я вздохнул с облегчением.

— А где Крокодил? — спросил Косой у Зиги.

— Должен прийти с минуты на минуту. Он с ребятами долги выколачивает.

Я мысленно пожалел того несчастного, которому сейчас приходится ой как несладко. Крокодил гуманностью не отличался и все проблемы решал исключительно кулаками. В ряде случаев этот способ оказывался самым эффективным.

Крокодил не заставил себя долго ждать. На его плоском, похожем на блин лице блуждала нагловатая ухмылка.

— Чего звал-то, Косой? Не успел с ребятами отпраздновать успешное завершение нашего безнадежного мероприятия: ты меня прямо из кабака выдернул.

— Раз выдернул — значит, надо, успеешь еще в кабаке штаны протереть. Пойдешь вместе с Гэбрилом к Жозефине. Будешь делать все, что он тебе скажет.

Крокодил с наслаждением хрустнул костяшками пальцев.

— Че, и ее бить будем?

— Надеюсь, что не будем, — поспешно сказал я. — Никаких драк я не планирую.

— Жаль, — вздохнул Крокодил, — я бы ей вмазал. Девка так и напрашивается.

— Женщин бить некрасиво, — неожиданно вмешался дотоле молчавший Зиги.

— Ну, ты даешь! — заржал Крокодил и чуть было не поперхнулся от смеха. Прокашлявшись, он продолжил:

— Представляю, как тобой жена крутить будет!

— Тебе-то какое дело?! — вспыхнул Зиги, задетый за живое.

— Все, ребята! — взорвался Косой. — Зла на вас не хватает. Валите отсюда вместе с Гэбрилом, да побыстрее.

Мы вышли на улицу. Надежды на то, что погода переменится, не оправдались. Вернее, оправдались, но не так, как хотелось: стало еще холоднее. Что будет к вечеру — неужели снег пойдет?

— Слушай, а зачем тебе эта Жозефина понадобилась? — осведомился Крокодил. — Ведь других баб, кроме нее, полно, только свистни. Может, лучше в какой-нибудь кабак запремся, я сегодня при деньгах.

— Зато у меня с деньгами не очень, — сквозь зубы процедил я, — их надо еще заработать, поэтому прогуляемся до Жозефины. Как только утрясу свои проблемы, вы, парни, можете ступать на все четыре стороны.

— А мы-то тебе зачем понадобились? — заинтересовался Зиги. — Неужели без нас никак?

— Возможно, — уклончиво ответил я и предложил парням указать дорогу до лавки мадам Жозефины.

Путь занял почти час. Компаньоны попались не особенно разговорчивые: Крокодил до сих пор дулся из-за того, что вместо теплого бара оказался на холодной улице, а Зиги был слишком погружен в свои мысли, так что никто из нашей троицы ни словом не обмолвился до той самой поры, пока лавка мадам Жозефины не предстала перед нами во всей красе.

— Ну, что будем делать, шеф? — с иронией осведомился Зиги. — Мы на месте.

— Вы знаете, сколько у этой лавочки выходов? — спросил я.

— Здесь каждая конура имеет как минимум по два выхода, — произнес Крокодил с таким выражением, словно открыл страшную тайну.

— Это я и без тебя знаю, — поморщился я. — А третий есть?

— Нет, — заверил Зиги. — Есть центральный вход, он перед нами, и черный вход сзади лавки. Там навалены ящики, но не обращайте на них внимания: стоит только с той стороны поднажать, и они разлетятся по сторонам, открывая проход. Это сделано на случай полицейской облавы.

— И часто здесь бывают облавы?

— Не то чтобы очень, но береженого…

— Понятно. Тогда поступим следующим образом, — начал я, — ты, Зиги, с Крокодилом отправишься к черному входу, а я сунусь в центральный. Ваша задача — не дать никому удрать.

— И только-то, — сплюнул Крокодил. — Стоило из-за такого пустяка нас беспокоить?

— Время покажет, — ответил я, не зная, насколько был прав в тот момент.