Очутившись в гостевых покоях дома Сорго, Эгин, однако, долго не мог заснуть. Всякая чепуха лезла ему в голову: нелепые предположения относительно судьбы гнорра, воспоминания, грустные улыбки Овель и ее горькие слова… Вдруг входная дверь тихонько заскрипела и на пороге возникла женская фигура с плетеной корзинкой в руках.

– Эгин, ты не спишь? Это я, Лорма, – прошептали из темноты.

«Только бы она не стала мне сейчас рассказывать про то, что она наконец-то поняла, какое золото потеряла в моем лице! И о том, что пересмотрела свои взгляды относительно любовных сношений с друзьями мужа», – взмолился Эгин.

К счастью, ничего из вышеперечисленного Лорма рассказывать не стала.

Эгин сразу заметил огромный живот своей бывшей подруги, отвечавший чуть ли не десятому месяцу беременности. У Эгина сразу отлегло от сердца, да и за Сорго он был очень рад. Значит, цель визита Лормы была иной. Какой?

– Эгин, душка! Как я счастлива тебя видеть! В кои-то веки что-то напомнит мне о родимом крае! – Лорма припечатала к щеке Эгина очень дружеский поцелуй.

– Если ты так счастлива, милая, отчего же ты к нам не вышла? Сорго сказал мне, что тебе нездоровится. Но, кажется, он меня просто обманул!

– Видишь ли, – смутилась Лорма, – мне было стыдно, этот живот… Ты же знал меня такой стройной, такой красивой!

– Что за чушь ты городишь, моя милая. Ты и сейчас очень красивая, только по-другому, – пристыдил ее Эгин.

– Правда? – с надеждой переспросила Лорма.

– Правда.

Вот за что Эгину всегда нравилась Лорма, так это за простодушие. Его нечасто встретишь в столице!

– Но, знаешь, я все время подглядывала за вами. В щелку двери. Я не хотела показываться, но потом… знаешь, потом я не выдержала. Только что мне приснился такой ужасный сон про тебя! Такой ужасный! – В голосе Лормы послышались неподдельные нотки испуга. – И я подумала, что, наверное, дело, из-за которого ты едешь в Нелеот, – очень опасное.

– Да ну?

– Да. И я подумала, что просто деньги тебе в случае чего не помогут. И я сразу стала думать, что я могу для тебя сделать, чтобы хоть как-то…

– И что же ты придумала? – Эгин был тронут такой заботой со стороны Лормы. К слову сказать, заботы совершенно неожиданной.

– Я придумала вот это. – Лорма поставила на кровать Эгину корзинку, накрытую крышкой.

– Что это? – шепотом спросил Эгин. Отчего-то ему показалось, что из корзинки пахнет пирогами.

– Это доспехи. Из кожи шар… де… девкатрана. В прошлом году их пожаловали Сорго аютские девушки. Он посвятил госпоже Вирин свою поэму…

Эгин был поражен великодушием Лормы, которая не могла не знать, сколько стоит в столице такая диковина. А стоила она буквально столько, сколько закажет продавец. Потому что такие вещи не продавались.

Во всем Варане доспехов из кожи шардевкатрана не сыскалось бы и десятка. Доспехи эти были живыми и отражали удары всех видов оружия. В то место, которое защищалось доспехами, можно было вколачивать стальные клинья. Вколачивать без малейшего успеха, поскольку клинья выскакивали обратно с той же скоростью, с которой стремились войти.

У доспехов был лишь один недостаток: поскольку они были живыми, их следовало кормить. И насколько помнил Эгин, в еде они были очень привередливы. Помнила об этом и Лорма.

– Вот этот горшочек – на первое время. Этого доспехам хватит на три недели, а потом все это варево скиснет. Тебе придется делать его самому.

– А рецепт?

– Рецепт я тебе тоже написала, – сказала Лорма, гордая своей предусмотрительностью.

– Лорма, милая, я тронут до глубины души. Но только что скажет Сорго?

– Он их все равно не носит! – махнула рукой Лорма.

Эгин посмотрел в корзинку. От доспехов исходило слабое бледно-фиолетовое свечение. Такое же, только более явственное, исходило от кожи живых шардевкатранов.

Эгину очень хотелось взять эти доспехи. И ему было очень стыдно брать их из рук Лормы – что-то малопочтенное виделось ему в этом ночном сговоре за спиной у Сорго. Но Эгин не нашел в себе сил отказаться.

– Когда я вернусь… а я обязательно вернусь… я принесу их тебе в целости и сохранности, – пообещал Эгин, отмечая, что за прошедший день надавал столько обещаний, сколько не придумал за весь предыдущий год.