Овель, по уверениям подруги, отвечала за восточное направление.

С восточным ветром он намучился больше всего.

По мнению подруги, ключами к ней были «слабость, свежесть и обман».

В качестве демонстрации своей слабости, Лараф покаялся в связи со Звердой и признал свое поведение отвратительным.

Так же он поклялся ей, как и Сиятельной, что больше никогда и ни за что…

Он говорил так жалостливо и, главное, так прочувствованно напирал на святость и нерушимость брачных уз, что Овель ничего не оставалось, как признать его правоту. И, стиснув зубы, признать, что неверность мужа – еще не повод для того, чтобы отказывать ему от ложа.

Для «свежести» Лараф облил себя и свою одежду «ласарской водой». Теперь от него за версту разило перечной мятой и жимолостью.

А в качестве обмана налил в кубок Овель молодого аютского, чьи афродизиатические свойства были известны даже младенцам.

В аютское, которое – если только было настоящим – природно имело розовый цвет, он добавил немного чернил из чернильницы. Так, что оно приобрело цвет обычного красного виноградного вина. И снова книга оказалась права. Овель ничего не оставалось, как покорно раздвинуть ноги.

Овель очень понравилась Ларафу. Вкус гнорра приходилось признать прекрасным.

«Восточное направление – твое благоприятное направление», – поощрила Ларафа книга.

Но книга была категорически против того, чтобы Лараф останавливался на достигнутом.

«Твой член нужен тебе не только для того, чтобы писать», – отчитала книга Ларафа, и он начал поиски Запада.

Женщину-Запад он нашел на вечерней гулянке у Сиятельной. Ею оказалась дама Первого Ранга госпожа Элия.

Дама была похожа на пышечку, облепленную сахарной пудрой.

Помимо страсти к пудре, Элия отличалась невообразимой глупостью, имела взбалмошный нрав и любила музыку.

Лараф пропел ей на ухо первый куплет из песни «Ой, где цветики срывала, там теперь чертополох».

Госпожа Элия смеялась до упаду. Лараф неряшливо овладел ею в комнате прислуги прямо во время ужина, поскольку ключом к ней была «стремительность и угождение».

Затем была женщина-Юг. Все знаки, на которые указала ему подруга, разложились так, что южным направлением ведала служанка Овель по имени Ниэла.

На Ниэлу у Ларафа не оставалось сил. Так ему по крайней мере казалось поначалу. Но когда Ниэла, проявив неожиданную сметливость, склонила его к Задней Беседе, а затем – к Первому Сочетанию Устами, Лараф посмотрел на эту связь по-другому. Что может быть слаще нарушения Уложений? Только особо злостное нарушение Уложений, милостивые гиазиры.

Так прошли три дня. А когда утром четвертого Лараф снова открыл книгу, то увидел картинку.

Одноосная колесница, запряженная вместо лошадей мужчиной и женщиной. Мужчина и женщина были голыми и бесстыжими. Они не находили нужным художественно прикрывать свои причинные места ладонями.

Лараф задержался взглядом на огромном колесе колесницы, каждая спица которого представляла собой длинный фаллос.

В возке стояли два сосуда, похожие на те, в которых на маслобойнях хранится соевое масло. Лараф знал, что вместо масла в сосудах хранятся любовь и власть. В левом – любовь. В правом – власть. Хотя и не спрашивал себя, откуда ему это известно.

«Боевая машина любви», – гласила подпись под рисунком.