Опасался он напрасно.

В квартиру проник беспрепятственно, никто помешать не пытался. Слежки – насколько Ростовцев смог по-дилетантски определить – за домом не велось.

Внутри никого не было, судя по слою пыли – давно. Ключи – Верин комплект – лежали на кухонном столе, дверь лишь захлопнута на защелку. Вещи ее исчезли. Решить жилищные проблемы за счет пропавшего Ростовцева Вера не попыталась. И то хорошо.

Он медленно прошелся по комнатам – предметы, на которые падал взгляд, немедленно отзывались воспоминаниями. Вышел на кухню, увидел холодильник – и вдруг понял, что опять голоден, как волк. Что за ерунда, вроде не так давно подкрепился в кафе…

Холодильник оказался почти пуст: открытая баночка с засохшими остатками майонеза да две мумифицированных морковки. Зато в морозилке нашелся заледеневший до звона кусок вырезки, и Ростовцев с трудом подавил странное желание немедленно вцепиться в твердокаменное мясо зубами… Организм нагло и недвусмысленно требовал еды. Дело поправила обнаруженная в буфете пачка кукурузных палочек – он немедленно сжевал их все, запивая водой из-под крана. Полегчало.

Ростовцев поднял трубку городского телефона – мертвое молчание. Понятно, отключили за неуплату. Прошел в комнату, открыл шкаф – одежда на месте. Зимние куртки, правда, сейчас ни к чему, а вот остальное… Белье тоже в целости и сохранности. Он, повинуясь скорее наитию, чем воспоминанию, поискал рукой под стопкой трусов и футболок. Пальцы натолкнулись на что-то твердое…

Это оказался пистолет «Оса» – неавтоматический, четырехствольный, отдаленно напоминающий кремневые «пепер-боксы» старых времен. «Оса», стреляющая резиновыми пулями со стальными сердечниками, продавалась по лицензии на газовое оружие – оригинальное устройство пистолета и патронов делало невозможной переделку на боевой… Не Бог весть что, но пригодится. Переломил – блеснули донца трех алюминиевых гильз, четвертое гнездо было пусто.

Он снова пошарил в полке, надеясь отыскать коробочку с патронами. Их не было. Но у самой задней стенки шкафа Ростовцев что-то нащупал. Папка. Синяя прозрачная папка с логотипом «Строй-инвеста» в углу. Хотя ее содержимое к строительным делам отношения не имело.

В папке лежала газета. Даже не целая газета – четвертушка газетного листа. Ни названия, ни даты выпуска. Статей нет, лишь рекламные объявления. Одно обведено розовым маркером.

Ростовцев медленно опустился на кресло. Он вспомнил.

Вспомнил, что…

…что фирма ему сразу не понравилась.

– Подождите немного, пожалуйста, – сказала секретарша. – Сейчас профессор освободится. А вы пока заполните анкету.

Похоже, все-таки шарлатаны, подумал Ростовцев. Обидно.

Офис был так себе – три наскоро отремонтированных комнаты, минимум мебели и оргтехники. Никакой основательности, капитальности, солидности. Подогнать грузовик, за час погрузиться, и ищи-свищи фирмочку с незатейливым названием «Бега»… Бабочка-однодневка.

Если так, то фраза в рекламном объявлении: «Оплата по результату» – написана для завлечения легковерных дураков. Сейчас выяснится, что речь шла об оплате непосредственно нелегкого труда эскулапов и Гиппократов, но для начала придется выложить изрядную сумму за какой-нибудь заморский чудо-препарат…

Ростовцев чувствовал разочарование.

У него было мало слабостей. Тридцативосьмилетний, уверенный в себе, физически и морально здоровый, удачно и безболезненно сменивший карьеру в загибающемся госстроительстве на вполне обеспеченную работу в частном бизнесе. Какие уж тут слабости? Однако были…

Одна из них касалась внешности. Точнее – волос. Еще точнее – их отсутствия. Ну, не полного, пoлoжим отсутствия, но лоб у Ростовцева медленно, но неотвратимо стремился к затылку, да и на макушке растительность редела все сильнее. Иным мужчинам подобные изменения в собственном имидже душевных страданий не доставляют – дело житейское, можно даже пошутить об избытке ума или о пострадавшей от контактов с чужими подушками шевелюре.

И Ростовцев не терзался – внешне. И Ростовцев мог пошутить – вслух.

А сам, не признаваясь ни жене, ни знакомым, уже два или три года пытался решить проблему. Безрезультатно. С мужской плешивостью врачи и шарлатаны, косметологи и алхимики боролись не одну сотню лет, а единственным результатом было облегчение страждущих граждан от излишков наличности и доверчивости.

Как-то Ростовцеву попался пожелтевший номер «Нивы» за 1912 год. Удивительное дело, но рекламные объявления на пресловутую тему за девяносто лет претерпели мало изменений – каждое радостно оповещало, что проблема наконец-то решена и сулило пользователям очередного радикального средства лишь одно неудобство: резкое увеличение расходов на парикмахера…

Объявление, из-за которого Ростовцев оказался в офисе фирмы «Вега», выгодно отличалось своей лаконичностью и деловитостью. Всего три строчки:

ЛЕЧИМ ОБЛЫСЕНИЕ. Успех в 78 % случаев. Оплата по результату.

Именно последняя фраза заинтересовала Ростовцева.

…Войдя в кабинет, он с трудом удержался от смеха.

Профессор оказался лысым!

Вполне солидный мужчина – пожилой, высокий, представительный (костюм с трудом сходится на внушительной фигуре), бородатый, но – лысый!

Надо понимать, некий след подавленной усмешки на лице Ростовцева все же отразился. Профессор провел рукой по окаймлявшим лысину остаткам когда-то буйной шевелюры и сказал:

– Увы. Я отношусь как раз к тем двадцати двум процентам, на которые наш метод не действует. Хотя не комплексую по этому поводу… Присаживайтесь, господин… – он скосил глаза на анкету, – …Ростовцев.

Тот удобно уселся во вращающееся кресло и с ленивым любопытством приготовился слушать, как его будут уговаривать расстаться с деньгами.

Но профессор заговорил по-деловому и об ином:

– Судя по вашей анкете, у вас не было заболеваний, способных помешать курсу лечения или дать ослохснения. Но тем не менее рисковать не стоит. Получите у секретаря направление в Военно-Медицинскую Академию, пройдете там обследование – и приступим. Много времени функциональная диагностика и анализы не займут, у нас с ВМА договор, с нашей бумагой пройдете без очереди.

Вот оно, начинается… Ростовцев сухо поинтересовался:

– Платить вам или в Академии? За обследование?

Профессор удивленно поднял брови:

– Зачем? Это входит в курс лечения. Если все получится – тогда и оплатите. Самое большое через месяц станет ясно: есть весомый и зримый результат или нет. А за несделанную работу денег мы не берем.

– Какова же итоговая сумма?

Прозвучавшая цифра была достаточно большой, но не запредельной. Приемлемой. Профессор достал из серебряного портсигара папиросу самого плебейского вида, закурил, выпустил струю сизо-вонючего дыма. Пояснил:

– Что поделать… Как ни крути, но удачно излеченным приходится оплачивать то, что мы вкладываем в неудачников.

– Извините, профессор, но вы не могли бы пояснить – в чем суть метода?

– Извините, но не мог бы. Секрет. Ноу-хау. Скажу одно – метод медикаментозный, без каких-либо имплантаций. Но поверьте – никакого шарлатанства. Просто обнаружился такой вот интересный побочный результат одной весьма секретной разработки – интенсивное восстановление волосяного покрова. Несколько лет ушло на то, чтобы побочное действие препарата сделать главным, провести все необходимые испытания, убедиться в безвредности, зарегистрировать и сертифицировать… С копиями соответствующих бумажек, кстати, можете ознакомиться у секретаря. Последние эксперименты проводились на группе добровольцев. Они и дали эти цифры – семьдесят восемь процентов положительных исходов. Единственный побочный эффект (опять же не у всех) – усиливается оволосение и других частей тела. Руки, грудь, живот… Но это беда небольшая, методов эпиляции существует более чем достаточно… Ну что, надумали? Приступим к лечению?

Ростовцев с удивлением понял, что его убедила спокойная деловитость профессора. Сомнения рассеялись. Если все сложится, будет Вере сюрприз к восьмому марта… И он сказал:

– Приступим.

…Уже по дороге домой он отметил странный факт: профессор так и не представился. Не назвал своего имени.

Всё это Ростовцев вспомнил мгновенно, сцена первого посещения «Веги» со всеми подробностями нарисовалась в памяти за то короткое время, что выпавший из пальцев газетный листок кружился к полу.

Произошедшее же после его ухода Ростовцев, естественно, вспомнить не мог.

…Когда за клиентом закрылась входная дверь, в кабинет профессора вошел человек в камуфляже без знаков различия. Молодой, на вид не старше тридцати.

– Что скажешь, Руслан? Весь разговор слышал? – спросил профессор.

– Я скажу, что этот – один из последних. Рекламы в газетах больше не будет. Офис держим еще две недели, потом сворачиваем. Постарайтесь успеть как можно больше, Эскулап.

– Выше головы не прыгнешь, Русланчик. Из восемнадцати обратившихся – пять реальных кандидатов в объекты. Да и то из этих пяти ты одного отвел по соображениям, не имевшим к науке отношения…

– Кто же знал, что на объявление клюнет вице-президент крупного банка? После исчезновения такого будут землю рыть. Ни к чему лишний риск. Если нужны будут еще здоровые, без хронических заболеваний, экземпляры – лучше повторить операцию. В другом районе и с другой приманкой. Может, попробовать что-нибудь венерическое? Хламидиоз, скажем? О лечении таких вещей люди тоже предпочитают излишне не распространяться…

– Не стоит, – сказал Эскулап. – Никто понятия не имеет, как среагируют хламидии с пятьдесят седьмым… Тебе нужны сюрпризы?

Руслан молча покачал головой. Сюрпризов в их работе он не любил. Слишком часто за их ликвидацию приходилось платить кровью. Кровью своих и чужих. И он предложил:

– А если импотенция?

– Можно, можно… Хотя как-то неприятно заведомо лгать людям. Какая уж там у объектов потенция… Вот волосяной покров – это с гарантией. Я, в конце концов, ученый, а не ярмарочный шарлатан. У меня своя гордость.

Руслан смотрел удивленно. И не знал, как отнестись к последним словам Эскулапа. Тот ухмыльнулся, подошел к сейфу, погремел ключами. Извлек здоровенную бутыль, на горлышко налеплена узкая красная полоска с буквами «ОСТОРОЖНО, ЯД!!!».

– Давай-ка лучше хлебнем по чуть-чуть в честь окончания рабочего дня…

Тост прозвучал странно:

– За упокой души раба Божьего, как там его… (Эскулап заглянул в анкету) …Ростовцева А.Н.

– Почему за упокой? – не понял Руслан.

– Какая уж там душа у ликантропа… Клыки да мышцы.

Руслан в теологических проблемах не разбирался. Опрокинул мензурку, запил водой из стакана. За упокой так за упокой, души так души. Не важно. Важно другое – как можно позже стать адресатом подобного тоста.

Больше в папке ничего не было – только четвертушка газетного листа с обведенным объявлением. Ростовцев удивился было: зачем заводить целую папку для единственной бумажки – и тут же вспомнил, что там еще лежали результаты анализов.

А теперь не лежат… Точно. Он отдал их все в «Вегу», и оказалось, что никаких противопоказаний для лечения нет, и…

Воспоминания обрывались.

Однако, в любом случае, визит к лечащим облысение лекарям был одним из последних событий перед пробуждением на солнечной лесной поляне. Одним из…

Кстати, а кто дал ему эту газету? У Ростовцева обычно не было времени вдумчиво изучать подобные листки. Просеиванием бесконечных рядов рекламных объявлений в поисках чего-либо интересного в «Строй-инвесте» занималась… Конечно, этим занималась Наташа!

Наташа…

Подозрения нахлынули мутной волной. Черт побери, за минувшие сутки лишь сейчас он что-то вспомнил сам, без ее подачи! До сих пор она осторожно вскрывала пласты его памяти – в нужном ей направлении! Кое-что наверняка обходила, а одном случае почти наверняка солгала… Произошедшее в «Форде» – непредставимое в своей дикости – Ростовцев знает только с ее слов. О том, что на него ведется облавная охота, – тоже. И о том, что смертельно опасно приближаться к Москальцу…

Он с тоской почувствовал себя посаженной в лабиринт лабораторной крысой. Запертой в сложной системе коридорчиков, переходиков, помещеньиц… И надо этот лабиринт пройти. Ткнешься на неправильный путь – удар током. Не хочешь бежать, стоишь на месте – опять током, да посильнее. Пройдешь правильно лабиринт – кусочек сыра. Ну а не пройдешь… В ведро с водой и на помойку. А сверху кто-то большой и равнодушный наблюдает за шараханьями…

От таких мыслей Ростовцев стиснул зубы. К черту ваш тухлый сыр! Назло брошусь туда, откуда бьет током! Сегодня же свяжусь с Москальцом – без дураков, на полном серьезе. А Наташа… Ладно, посмотрим…

Время поджимало.

Он с наслаждением сбросил секонд-хсндовские шмотки и залез в душ. Кожа, казалось, до сих пор пахла кровью, затхлой болотной водой и хозяйственным мылом. Ростовцеву вообще отчего-то казалось, что обоняние у него обострилось. Он не просто различал неуловимые ранее (ему помнилось – неуловимые) оттенки ароматов, но и мог с уверенностью сказать, когда здесь побывал и куда двинулся источник запаха…

Быстро вымывшись, он впервые за последнее время осмотрел все тело при ярком свете, с помощью двух зеркал – большого настенного и настольного. Результаты обескуражили. Странный шрам на руке не был единственным. Несколько старых – на вид старых – резаных ран. Еще одна пулевая – входное отверстие на правой стороне груди, выходное между лопаток. По всему судя, пуля обязана была поломать ребра и натворить немалых дел внутри…

И не могла такая рана так зарубцеваться за четыре месяца. На вид шраму – годы. Оставался, правда, достаточно фантастичный вариант – имитация следов от пуль методами пластической хирургии, где-то Ростовцев читал о подобном, кому-то в той книжке хотели задурить таким образом голову – и задурили…

Дальше задумываться над проблемой он не стал. Пусть врачи разбираются. Даже если Снегирь ничего не придумает, затягивать с этим делом нельзя.

Натянул одежду – на этот раз свою, в шкафу нашлось достаточно летних вещей.

Пора уходить. Если его придумка со звонками и ложной встречей угодила в цель, то скоро противнику станет ясно, что это отвлекающий маневр. Впрочем, если предосторожности были лишние, в квартиру можно будет и вернуться. Или послать кого-нибудь с запасными ключами…

Наличных денег – в тех местах, что не очень уверенно подсказывала память, – Ростовцев не нашел. Не то Вера прихватила для компенсации морального ущерба, не то их и не было. Зато нашлась кредитная карточка – ни остатка на счету, ни пин-кода Ростовцев не смог вспомнить, но карточку прихватил, потом разберемся…

Торопливо складывая в чемоданчик одежду, нащупал в пиджаке что-то твердое, плоское… Паспорт! Правда, заграничный – но все равно, совсем себя по-другому чувствуешь с документом в кармане.

И – маленький, но приятный довесок – изнутри за обложку паспорта оказалась засунута стодолларовая бумажка.

Ну, вроде все… Ростовцев бросил прощальный взгляд на квартиру, подхватил чемоданчик, сунул в карман «Осу» – разрешение на нее осталось где-то в прошлой жизни, ну да невелик грех, не совсем боевое, статью не припаяют… Впрочем, в свете последних событий он без колебаний вооружился бы самым настоящим, пусть и криминальным, стволом.

Приоткрыл дверь, прислушался… Вроде никого. Затем – удивляясь и недоумевая – принюхался. Точно никого.

Окликнули его сзади, когда Ростовцев отошел от подъезда шагов на двадцать и повернул к метро.

– Андрей!

Голос показался знакомым. Он обернулся медленно, лихорадочно пытаясь вспомнить, успел ли кто-то в этом доме узнать его имя…

Из стоявшей невдалеке машины с тонированными стеклами вышел Москалец. Сделал несколько шагов навстречу. Протянул руку. И широко улыбнулся.

– С возвращением!

К середине дня Руслан понял, что провал был гораздо глубже, чем ему поначалу представлялось.

Мастер вернулся из Логова, но метался по городу, не выходя на контакт.

От информации Руслана отрезали конкретно и просто – отключив выход на пульт оперативной связи. Приказы его поначалу игнорировались, а потом перестали доходить до подчиненных – связаться ни с кем из мобильных групп не удавалось. Генерал, молчаливый и мрачный, уехал – и можно было лишь догадываться, зачем: попытаться погасить скандал в высоких сферах, – и никаких известий от него не поступало.

Руслан сидел в своем кабинете, пытаясь просчитать возможные варианты, – и ничего утешительного в голову не приходило. Временами выходил в приемную, поглядывал на дежурного – бледного, с напряженным лицом. Эта бледность вполне могла быть вызвана приказом прострелить по условному сигналу голову начальника службы безопасности…

Хотелось решить свою судьбу в открытом бою, пусть и с минимальными шансами на успех, но его предпочтений никто не спрашивал. В подковерных схватках свои правила игры.

К вечеру сомнения отпали.

Руслан понял, что бесповоротно списан со счетов. С их службы не выходят в почетную отставку. И с позором и треском тоже не вылетают… Хотя нет, треск как раз возможен – сухой треск пистолетного выстрела.

Неясными остались лишь детали и нюансы. Где, когда и как? Имитируют несчастный случай? Или сработают нагло, вполне в стиле отмороженного Мастера?

Оставался шанс – небольшой, но оставался. Раз ничего пока не предпринимают, есть вероятность, что большая перетряска наверху не закончилась, что исполнители не получили четкого и однозначного приказа. Можно было попробовать уйти – силой или хитростью. Именно сейчас, потом будет поздно…

Руслан остался на месте.

Останавливало его одно – отсутствие вестей от Генерала. Выпутался он, пожертвовав жизнью подчиненного? Или пошел ко дну вместе с ним? Возможно, у Генерала есть какой-нибудь план отчаянной контригры, и бросить сейчас пост – значит погубить и себя и командира?

Время шло. Ответов не было.

Контора притаилась, замерла в предгрозовой тишине, и Руслан явственно услышал донесшийся из внутреннего двора слабый звук, издаваемый автомобильным двигателем. Подошел к окну, отдернул краешек занавески… Генерал вышел из машины. Медленно, не глядя по сторонам, пошел к дверям. Такой походкой мог идти приговоренный к орудию казни… Сзади, как приклеенные – два крепких парня в штатском, Руслан узнал их – орлы из личной охраны Мастера…

Ну вот и все. Теперь точно конец всему. Делать ничего не хотелось. Хотелось сидеть и спокойно дожидаться, когда же все кончится.

…Звякнул местный телефон – единственное оставшееся у него средство связи. Руслан взял трубку – машинально. Ничего не сказал, тупо держал возле уха.

Голос Генерала:

– Русланчик? К тебе идут. Через минуту-две будут. Действуй по обстановке. Если что – вчерашняя точка плюс пять минус три с поправкой на половину. До связи.

До связи… Ну-ну…

Странное дело – едва подтвердились самые мрачные подозрения, неуверенность Руслана сняло, как рукой. Он действовал быстро, без единого лишнего Движения, словно давно репетировал и оттачивал именно такой вариант.

Активизировал системы уничтожения документов в сейфе и информации в компьютере (не просто стирающую программу – : «Пентюх» превращался в груду горелых деталей). Рывком выдернул ящик стола. Широко расставив пальцы, одновременно нажал на три точки на задней стенке – деревяшка, на вид монолитная, распалась на две части. В тайнике лежала плоская алюминиевая коробочка. Руслан сковырнул крышку – внутри лежали, каждая в своем гнезде, три капсулы. Он вытряхнул на ладонь одну. Секунду-другую помедлил – решительно отправил в рот.

И – раздавил зубами.

Он еще успел испытать сомнение – что пролежавший в тайнике пять лет подарок Доктора мог испортиться, что не сработает… Больше Руслан не успел ничего.

– Все очень просто, – сказал Москалец. – Ты раза три-четыре отпускал водителя у этого подъезда, когда возвращался с объектов не на своей машине. Не так уж трудно было просчитать, что у тебя тут. Не явочная же квартира, в самом деле… Женщина. Когда пять дней назад вдруг выяснилось, что ты пропал, да не совсем, что тебя ловят и ищут, – встал вопрос, как тебя перехватить и предупредить… Ну я и вспомнил про этот адресок, благо ничего и никому про него не говорил. Но точно квартиру вычислять уже времени не было. Это был второй из двух хиленьких шансов… Потому что и в офисе, и у тебя дома, и на даче сидят очень неприятные люди с очень конкретным заданием.

– Кто? – спросил Ростовцев. Вопрос прозвучал резко, неприязненно.

– Может, сядем в машину? – предложил Москалец. – На нас уже поглядывать начинают.

– Кто? – повторил Ростовцев, не двигаясь с места.

– Да не знаю я, не знаю! Попробовал прокачать по кое-каким своим каналам – говорят: сиди, не дергайся, а то огребешь такую кучу заморочек, что мало не покажется… На кого те ребята работают – мне даже не намекнули. А все связи задействовать времени не было. Может, ты мне сам объяснишь, где был и чем занимался?

Ростовцев ничего не ответил.

Москалец помолчал, сказал другим тоном, как показалось Ростовцеву, несколько даже виноватым:

– Я, честно говоря, тебя за мертвого считал, что уж скрывать… Ну, и дела вел соответственно. Теперь-то, конечно, другое кино… Не знаю, во что ты там вляпался, и если хочешь выпутываться единолично – навязываться не стану. Но советую от помощи не отказываться. Тут столько всего накручено, в одиночку шею свернуть – раз плюнуть.

Ростовцев сомневался недолго. В конце концов, сам собирался чуть позже выходить на Москальца… На ловушку вроде не похоже, а если даже так – от того, что он сейчас гордо развернется и уйдет, мало что изменится. С Наташей, правда, уже не успеть встретиться, ну да ладно, для того запасной вариант и проработан.

– Хорошо, – сказал он. – Поговорим. Обо всем.

Москалец распахнул заднюю дверцу «чероки», сделал приглашающий жест. На импортных внедорожниках и он, и, раньше, Ростовцев, ездили не из глупого новорусского пижонства и не для утверждения некоего жизненного статуса – в осеннюю и весеннюю распутицу до иных объектов «Строй-инвеста» иначе было не добраться…

За рулем – максимально отодвинув сидение и все равно с трудом помещаясь – сидел Жора Пасечник, бессменный шофер, телохранитель и на все руки порученец Москальца. Больше в джипе никого не было. Жора невозмутимо кивнул Ростовцеву, словно последний раз они виделись сегодня утром. Ростовцев вообще за несколько лет знакомства слышал от Пасечника слов тридцать… Самое большее – сорок.

– Давай, Жора, трогай потихоньку, нечего здесь маячить. Покружи по городу, а мы пока решим, куда ехать, – сказал Москалец и повернулся к Ростовцеву: – Ну, рассказывай…

– Началось все с того, что я проснулся…