Выход из тяжелого ночного сна был ужасен. Гнусный, совершенно нечеловеческий голос Люкка зудел совсем рядом:

– Ой, как вкусно! Вот некоторые спят, а тут! Миша, наливай, пока он дрыхнет. Ох, какие шпроты! Вот тарелочку с грибочками, поближе, пожалуйста!

Зазвенело стекло, забулькало и запахло уже забытым настоящим шустовским, который армянский, коньяком. Они, гады, опять без меня пьянствуют. Пришлось продирать глаза. Как башка болит!

Расстелив на полу неизвестно где взятую хрустящую льняную скатерть, товарищество пировало. Откуда такие фантазии? Стол был заставлен невероятными блюдами. Судя по запаху, трюфеля там занимали не последнее место. На громадное, царских времен блюдо была уложена не одна дюжина нормандских устриц. Именно ими так смачно чавкал Люкк. Миша спокойно разделывал на газете керченскую сельдь. Важенов, безразличный к рыбе, тихо поглощал свеженарезанный салат оливье из тазика. Это была еще стадия закусок. Рядом, на вертеле электрического гриля, поспевала гигантская индюшка, распространяя восхитительный запах. Несколько тарелок с соленьями, грибными и какими-то совсем экзотическими овощными, дополняла розовая гора раков.

Не выдержав этого кошмара, я спросил:

– Ну, вы даете! Опять обжорство и пьянство?

– А, проснулся, сэр! Мы твое возвращение празднуем, – радостно сообщил Миша, – присоединяйся.

Миша закончил разделывать сельдь и, залив ее уксусом и оливковым маслом, выставил на середину скатерти.

– Я вот все хотел тебя спросить, – продолжал Миша, доставая из необъятного полиэтиленового мешка прямоугольную коробочку с надписью «Insalata del mare», – вот тут всякие осьминожки, каракатицы и креветки, это как едят?

– А где вы эти говны морские достали? В Киеве такого нет! – удивился я.

– Да долгая история, потом. Ты лучше скажи, что с тобой вчера произошло?

Я подробно рассказал весь вчерашний день, от енота под столом и бандитов, вдруг убежавших в «Пассаж», до торжественного влета под Арку архангела Люккаила. Рассказ прерывался неуместным ржанием и издевательскими репликами. Товарищи еще называются!

– Кстати, те два качка потом, в подворотне «Пассажа», сели на асфальт и плакали горючими слезами, – с радостью сообщил Важенов.

– Раз вам так смешно, лучше расскажите, что у вас происходило.

А происходило многое. После моего выхода на воскресную тренировочную прогулку с ментальным управлением Важенову было не слишком интересно наблюдать, как я шатался по улицам, пил пиво, пугал бандюг и занимался подобной ерундой. Он доверил визуальный контроль Мише, а сам стал обрабатывать запросы на данные, связанные с предвыборной кампанией. Он сразу заметил, что, несмотря на то, что данные по нашему запросу умещались на одной-двух страницах, посылка с базы данных была достаточно большая. Это сразу насторожило Важенова.

Проверка показала, что в систему ментального доступа за день до моей прогулки были введены два новых пользователя. Правда, в сети оставался только один. Второй не появлялся уже сутки. Потом Миша отследил мое неожиданное расположение к Шакваидзе (подслушивали, подлые!), и Важенов совсем рассердился. Через час ковыряния в системе он нашел вирус, полностью захвативший ввод-вывод в ментальном блоке. Вирус был легко отсекаем, однако решили довести игру с Шакваидзе до логического конца.

Дебажа вирус, Важенов наткнулся на знакомую сигнатуру в четвертом байте, сомнений у него не было. Сигнатура |-< была подписью Рюмы, старого знакомого по физтеху, поступившему туда во времена, когда Важенов его уже заканчивал. Рюма был компьютерным богом, но стал им позже, когда собственно компьютеры появились, и иногда перекидывался сообщениями с Важеновым, всегда подписываясь своей рюмкой. Попытка найти Рюму привела Важенова к картинке развалин на Каширке, и тут стало ясно, что все это не игрушки.

Легко удалось выяснить, что новый пользователь ментального доступа – не кто иной, как Шакваидзе, уже в течение нескольких часов обрабатывавший меня. Удалось, кроме того, понять, что ментальный доступ не так уж и тривиален. Тот, кто был на ментальной связи, в действительности находился под полным контролем мейнфрейма, и только специальными средствами этот обратный контроль можно было ограничить. Тут уже стало ясно, чего хочет Шакваидзе, да и я был готов привести его на базу. Ну, Люкк и явился архангелом с неба.

– А что, клево, правда? Я представляю, как я смотрелся, – не выдержал Люкк.

– Мне непонятно, что с Шакваидзе случилось? – не успокаивался я.

– Это совсем просто! Это я придумал, – вмешался Миша, обычно не знающий, как выключить компьютер. – Ведь есть такие команды в Ворде – «copy» и «paste». Ну мы их к твоему приятелю и применили!

– Что значит «применили»?

Важенов объяснил подробнее. Оказалось, что мозг пользователя ментального доступа для мейнфрейма являлся простым набором данных. С его содержимым можно было проделывать обычные операции. Вот и сделали с Шакваидзе в последний момент именно такую операцию. К сожалению, сделать копию с мозга человека не решились, но любимая Люкком Серафима оказалась для этого прекрасным объектом. Правда, Люкк хотел было взять теперь под опеку и Шакваидзе, в надежде, что он будет столь же добр и отзывчив, как Серафима. И к скучающей Серафиме тоже. Но Магрибычем-Муслимычем уже активно занимались в Москве лучшие психиатры и гастроэнтерологи. Последние были привлечены по случаю странного, в виде болюсов, стула пациента.

– Подождите, дайте мне спросить конкретно. – У меня в груди появилось странное томление. – Вы хотите сказать, что система ментального управления может полностью влиять на психику, ощущения и поведение того, кто является юзером мейнфрейма?

– Да, ты совершенно правильно говоришь. Именно так. Пока такое воздействие, слава богу, было только на тебя. И то вирус постарался.

– Так, пошли к терминалу, позже дожрем. – Я моментально протрезвел.

«Показать подключения к ментальному управлению».

«Ноль пользователей».

«Показать число обращений к ментальному управлению за последние 24 часа».

«Пользователей четыре».

Тут ясно: я, Шакваидзе, Важенов, Люкк. Проверим.

«Показать идентификацию пользователей».

«1237194529010,1237194529011,1237194529012, 1237194529013».

«Расшифровать значение».

«Порядковый номер».

«Показать даты входа предыдущих пользователей».

«Доступ запрещен. Введите пароль».

Это мы увидели впервые…

«Степень взаимодействия с пользователями»

«Пользователи с третьего по 1237194529009 – полный контроль со стороны оператора, юзер 1, 2 – полный контроль над системой».

«Время подключения пользователя № 1».

«Время – 00:00:00».

«Показать логи предыдущих сессий».

«Доступ запрещен. Введите пароль».

«Установить пароль на доступ в систему ментального контроля».

«Степень блокировки функции паролем».

«Полная».

«Введите новый пароль, 6 символов минимум».

«*******************************************».

«Повторите ввод пароля».

«*******************************************».

«Пароль установлен».

Пароль я записывал на бумажке, сорок три символа не запомнил бы для повторного ввода. После этого бумажка была торжественно скормлена Серафиме. Отныне никто и никогда.

Коньяк начали допивать в подавленном состоянии, а прикончили бутылку уже в нормальном. Потом громко ржали. Миша рассказывал, как на аварийной тарелке, запудря антенны локаторам и глаза французам, он отоваривался на рынке в парижском пригороде Антони воскресным утром. Индюшка оказалась в итоге очень мягкой. Выбор Антони Миша объяснил очень просто – он там жил, когда работал в Париже по приглашению, и точно знал, где находится тамошний супермаркет. Вот и полетел в знакомые места.