Глава 2

Предположение, что «сходняк», или, как его здесь величали, «великий круг», честных мужей Руси начнется через три дня, грешило истинно английским педантизмом. Уже неделю с лишним в город съезжались нарочитые мужи со своими дружинами, так что крепостные стены не могли уже вместить толпища конных и оружных людей, ожидающих начала обещанного толковища.

Вынужденная пауза помогла мне прийти в себя, и я уже выходил на улицу подышать условно свежим воздухом и послушать городские сплетни. Слухи по городу носились разные: от страшных историй про то, как мы с Лисом до смерти забили несчастного тролля, до недобрых вестей о диких степных кочевниках, перекрывших Великий Шелковый путь, отчего баснословно возросли цены на восточные ткани, благовония и искусные золотые украшения, привозимые из-за Хвалынского моря.

Но один слух, даже не слух, а скорее известие занимало всех. «Ничего, — говорили сведущие люди своим менее осведомленным собеседникам, — почитай, завтра уже и начнется. Вот Муромец придет…» Завтра наступало, а неизвестный мне Муромец все не ехал и не ехал. «Долог путь из-за моря, — объясняли сведущие, — знать, тайными тропами добирается».

Прогуливаясь вдоль лавок гостиного двора, я как-то к радости своей наткнулся на любекского купца Хельмута Штолля. В прошлом году мне довелось сопровождать его из Любека в Шверин, и, насколько я мог судить, ловкий торговец остался вполне доволен предоставленной ему охраной.

— О Вальдар! Никак не ожидал тебя здесь увидеть! — Обрадованный купец возбужденно грохнул своей окованной палкой о дубовый настил мостовой. — Что тебя привело сюда, старина?

— Да вот, — я неопределенно развел руками, — недавно оправился от раны, теперь без дела.

— А я слыхал, будто у тебя появилась славная служба при Шверинском дворе. — Торговец хитро покосился на меня, давая понять, что ему известны кое-какие подробности моих неусыпных вахт при особе ее сиятельства.

— Я и говорю, только что оправился от раны. — Тяжкий вздох и свежий шрам на лбу, похоже, вполне объяснили купцу нынешнее положение дел вчерашнего фаворита.

— Ну ничего, ничего, бывает. Пошли, я тебя угощу чарочкой-другой.

После обещанного количества чарок наш разговор стал куда задушевнее.

— Послушай, Хельмут, — спросил я, ставя на выскобленную столешницу недопитую медовуху. — Ты не знаешь, быть может, кто-нибудь из торговых гостей собирается идти в Константинополь?

Собеседник посмотрел на меня с удивлением и отрицательно покачал головой.

— Не слышал. Да и куда уж, время-то прошло, а путь, поди, неблизкий. Разве что в Константинополе зиму сидеть, да и то. — Штолль махнул рукой. — Нет, никто сейчас туда не пойдет.

— Быть может, хоть до Киева?

— До Киева? — переспросил купец. И ответил, чуть помедлив: — Вряд ли. Хотя сейчас об этом наверняка не скажешь. Вот Муромец приедет, там видно будет.

Я вопросительно поднял брови. Каким образом от неизвестного мне Муромца зависело движение торговых караванов, было непонятно. Но довольно твердая надежда по окончании задания добраться с какими-нибудь купцами в греки, а уж затем с византийцами до заветной камеры перехода близ Иерусалима рушилась на глазах.

— Если хочешь, по осени пойдем в Любек, — видя мое расстроенное лицо, предложил Хельмут.

Я энергично замотал головой.

— Понятно, — хмыкнул мой добрый приятель. — Может, ты и прав. С графом Генрихом шутки плохи.

Я только вздохнул.

— А людей-то у тебя много? — поинтересовался Штолль.

— Шесть десятков.

— Не мало.

— Со мной Лис Венедин со своими.

Штолль присвистнул.

— Как же вы вместе-то оказались? Подожди-подожди, выходит, сказка о том, как вы на острове с троллем бились, не сказка вовсе?

— Чистейшая правда. Лиса за моей головой послали, мы на островок высадились, чтобы все разом порешить, а там тролль. Ну и… Сам понимаешь.

— Да-а! — восторженно протянул Хельмут. — Ну и дела творятся! Послушай, — он понизил голос до полушепота, — ты сам видишь, что происходит кругом. Скоро на Руси такое начнется, чего сколь свет стоит не видывали. Вот Муромец не сегодня-завтра приедет и, почитай, начнется.

— Да что начнется-то? — с деланной наивностью поинтересовался я, понимая, что моему старому знакомцу известно много больше, чем он рассказывает.

— Захочешь — увидишь, — с таинственным видом отрезал торговый гость. — Я тебе одно скажу: если пожелаешь, могу ему самому о тебе слово молвить.

— Кому самому-то?

— Ну да Муромцу, конечно. У него для тех, кто с мечом, копьем и луком управляется, сейчас мно-ого работы сыщется. — Он хотел еще что-то добавить, но появившийся в этот момент запыхавшийся приказчик сообщил, что хозяина в лавке требует какой-то оч-чень важный покупатель. — Как смеркается, ко мне зайдешь, — на ходу бросил Хельмут, кидая на стол серебряную монету, — договорим.

Вечером того же дня по городу разнеслась весть: «Приехал!» Передаваемая из уст в уста, эта новость со скоростью степного пожара обошла, казалось, все сто тысяч жителей северной столицы Руси, всех заезжих иноземцев, всех витязей с их дружинами, начинавшими уже чудить в корчмах в ожидании обещанного явления.

— Капитан, ты слышал? — раздался на канале закрытой связи возбужденный голос моего друга. — Он таки приехал.

— Ты имеешь в виду Муромца? — осведомился я.

Мне было слышно, как Лис вдохнул побольше воздуха, готовясь перейти на эпический тон.

— Лис, — напомнил я, — вернемся к Муромцу.

— Да мы от него и не уходили! — возмутился мой напарник. — В общем, так, есть у нашего народа такой национальный герой, Илья Муромец…

— Да. Собралась дюжина князей, объединилась и раскатала дружину Володимира Ильича, шо Бог камбалу. Однако, как водится, герою удалось уйти и скрыться в чужедальних краях. Носило его там лет десять и, как сам видишь, выносило. Видал, какое войско собралось! Говорят, даже князья Мстислав Киевский и Святополк Туровский прибыли. Жаль только, что они не в заморский поход собираются, — вздохнул Венедин.

— Почему? — недоумевая, спросил я.

— Вот ты странный! — В тоне Лиса слышалось нескрываемое удивление. — Да потому, что у нас имеются два бесхозных корабля, и куда их девать — непонятно. В Византию на них не пойдешь, на волоках застрянут, а здесь стоять, не ровен час хозяин хватится. Стуканет ему кто из ганзейцев, шо нас в Новгороде видел, примчится он за своим барахлишком, а заодно и за нами. И выдаст Господин Великий Новгород если не нас, то их не моргнув глазом, поскольку как ни крути, а наши транспортные средства сейчас в угоне значатся.

— Лис, — немного помолчав, произнес я, — судя по столь длинному вступлению, ты явно что-то задумал.

— Я задумал?! — деланно возмутился Лис. — Да я буквально загнан в угол! Не хочу тебя огорчать, но наше финансовое положение напоминает положение покойника: грош в зубы и по пятаку на каждый глаз. Еще день-другой, и дружина начнет разбегаться, благо, наниматься здесь есть к кому. А без дружины наш статус опускается, сам знаешь куда.

Лис был, несомненно, прав: вожак, растерявший дружину, мог претендовать не более чем на место рядового ратника под чьим-нибудь чужим стягом. Не слишком удобная позиция для добычи стратегической информации.

— Хорошо. И что ты предлагаешь? — вздохнув, спросил я.

Я слегка поморщился. Манера Лиса изъясняться в выражениях, не входящих в основную часть толкового словаря, временами доводила меня до судорог.

— Ну да, они здесь все голова, им палец в рот не клади, — съехидничал Лис.

— Я тут встретил Хельмута Штолля, — пропуская слова напарника мимо ушей, продолжил я. — Помнишь, тот самый торговец, которого я в прошлом году сопровождал в Шверин. Так вот, сейчас иду к нему в лавку, заодно могу спросить и о кораблях. Сам-то он их, понятное дело, не купит, чего ради ему нарушать соглашения Ганзейского союза, но, может, что подскажет.

— А, ну-ну, — голос Лиса прозвучал неожиданно задумчиво, — поспрашивай. Я пока в порту подсуечусь. Ладно. До связи. Будут новости, звони.

Лавка Хельмута Штолля встретила меня суматошным движением.

— Чего изволит славный витязь? — поспешил ко мне один из расторопных приказчиков, по достоинству оценив пурпурный плащ и золотую фибулу с яхонтами, скреплявшую его.

— Хозяин в лавке?

Приказчик вновь смерил меня оценивающим взглядом, очевидно, пытаясь понять, достоин ли я того, чтобы из-за моего визита беспокоить достопочтенного купца.

— Он сейчас очень занят, — неуверенно начал он, очевидно, предвидя бурную реакцию на подобный ответ. — Может быть, я смогу вам помочь?

— Пожалуй, — кивнул я. — Ступай к хозяину и сообщи, что его ожидает Вальдар Ингварсон.

На лице приказчика отразилась работа мысли, сравнимая по энергоемкости со строительством тоннеля под Ла-Маншем. По всей видимости, дело, которым был занят его шеф, являлось настолько важным, что исправный служака не осмеливался потревожить его даже на краткий миг.

— О господин Вальдар! — послышалось у меня за спиной. — А я-то думаю, ваш это голос или нет.

Кнут, доверенный слуга именитого торгового гостя Хельмута Штолля, вынырнул из-за моего плеча неслышно, как тень.

— Хозяин предупредил, что вы должны прийти. — Он указал рукой на дверь, ведущую из лавки в личные покои купца. — Пойдемте, я провожу вас. А ты, — кинул он приказчику, — ступай к покупателям.

Моего предупредительного провожатого я знал без малого год. Он был воплощенное дружелюбие и доброжелательность, всегда усердный и готовый к услугам, вот только манера вечно оказываться за спиной и несколько странная для слуги почтенного торговца привычка таскать в рукаве острый, как шпиговальная игла, стилет вызывали странное ощущение ухабистости его торгового пути.

Мы прошли по темному коридору, ориентируясь почти на ощупь, и вышли во внутренний двор, где находился скрытый за дубовым частоколом высокий купеческий терем.

— Подождите чуть-чуть, я сейчас. — Кнут остановил меня возле резного крыльца. — Только доложу.

Его не было минут пять, потом он вновь появился, приглашая меня подняться в хоромы.

— Ну что, я, пожалуй, пойду, — донеслось из-за неплотно прикрытой двери. — Ни к чему, чтобы нас видели вместе.

— Не беспокойтесь, это верный человек. Я за него ручаюсь.

Кому принадлежал первый голос, я не знал, но готов был поклясться, что его собеседником был мой давний знакомец Хельмут Штолль.

— К тому же он весьма славный воин. Думаю, такой вам придется кстати. В прошлом году я собственными глазами видел, как он сразил трех разбойников, напавших на наш лагерь. На них был полный доспех, а этот молодец успел лишь выхватить меч да обмотать руку плащом. И что вы думаете, Кнут еще трубил в сигнальный рог, а негодяи уже валялись на земле, плавая в собственной крови.

— Хорошо, хорошо, — перебил его неизвестный, — пусть приходит завтра на площадь. Посмотрим, чего он стоит. А здесь мне с ним говорить не о чем, да и незачем, — нетерпеливо пророкотал незнакомый голос.

— Наверное, вы правы, — отозвался Штолль. — Кнут, проводи господина через тайный ход. Да так, чтобы ни одна живая душа не видела.

Выждав еще немного, я постучал.

— Да, входи! — донеслось из-за двери.

Я переступил порог. Купец сидел на широком ларе, уперев взгляд в какие-то записи. Светлица была пуста и, судя по первозданному порядку, царившему в ней, уже не первый час. «Быстро здесь меняют декорации», — усмехнулся я.

— Проходи, Вальдар, — произнес купец, радушно поднимаясь мне навстречу. — Вижу, ты не торопился.

Из соседней комнаты появился Кнут с блюдом, уставленным восточными яствами, наверняка приберегаемыми хозяином для дорогих гостей.

— Постой за дверью, Кнут. Да распорядись, чтобы нас не беспокоили.

Слуга молча поклонился и вышел из комнаты, оставляя нас наедине.

— Угощайся, Вальдар, — начал мой давний знакомец. — Ты говорил, что сейчас без работы? Или, может, что уже сыскал?

— Сыщешь тут. — Я скривился, будто от зубной боли.

— Отчего ж нет? — удивился Хельмут. — Видел, какое воинство собирается? Нешто вас за своих не примут?

Я посмотрел на своего бывшего работодателя.

— Принять-то, наверно, примут. Да только я что-то не слыхал, чтобы в этом войске набирали наемников. А людей мне чем-то кормить надо.

— Да, дела, — с видимой печалью в голосе протянул торговый гость. — Шесть десятков голодных ртов — не шутка. Чем же мне тебе помочь? — Он тщательно поскреб затылок, имитируя натужную работу мозга.

— Может, найдешь мне покупателя на два когга? — бросил я вопрос в пространство.

— Два когга? — переспросил купец, внезапно оживляясь. И, помолчав, добавил уже почти безразлично: — Твои или…

— Или, — вздохнул я, — потому отдам за полцены. До осени досидеть, а там, надеюсь, найдется кто из имперских гостей. К Фридриху пойду, он, я слышал, крестовый поход затевает.

— Он его уже лет десять затевает, никак не затеет, — хмыкнул Хельмут. — Я б на твоем месте на него не рассчитывал. Он хозяин не из приятных. А корабли… — Он вновь изобразил на лице задумчивость. — Новгородцы их не возьмут, им со Шверином ссориться не с руки. Ганзейцы, понятное дело, тоже… Разве что венецианцам предложить? Там сейчас наши корабли очень в цене. Вот только как они мимо Киля пойдут? Голштейн со Шверином в союзе.

Я развел руками.

— Ладно, подумаем, — махнул Штолль. — Да ты угощайся! Всю вашу ораву я не накормлю, но тебя-то хоть до отвала. Постой, — купец хлопнул себя ладонью по лбу, — какой же я дурак! У меня есть для тебя и твоих парней прекрасное дело.

Можно было поклясться, что мысль об этом «прекрасном деле» ни на минуту не оставляла предприимчивого ганзейца весь сегодняшний вечер. Но раз уж гостеприимному хозяину отчего-то вздумалось слегка облапошить незадачливого гостя, почему бы не дать ему возможность поверить, что затея удалась? Я вопросительно взглянул на Штолля, принимая вид воплощенного внимания и полной готовности к действию.

— Послушай, Вальдар, ты знаешь, кто такой Володимир Муромец?

— В городе рассказывают, — неопределенно бросил я.

— Что же именно? — скороговоркой произнес Хельмут.

— М-м… Витязь славного рода, проливал кровушку за Русь. Говорят, что против князей дрался, а потом скитался Бог знает где. Теперь вернулся и, как я погляжу, снова готов к драке.

— Оно все так, — растягивая слова, произнес купец, — но дело в том, что выступает сей витязь за единую Русь. А единая Русь — стало быть, и единые пошлины, и княжьего разбоя меньше. Так что торговля оживет, страна окрепнет, а там, глядишь, он и путь на Восток расчистит…

Более всего во вдохновенном монологе Хельмута меня повеселило заявление о расчистке пути на Восток. Однако рассказывать купцу о том, какие неисчислимые полчища надвигаются на Русь из-за диких степей, было по меньшей мере странно. Откуда бы мне, северянину, знать такие подробности из жизни Орды?

Штолль говорил еще довольно долго, явно стараясь произвести на меня впечатление грандиозностью замыслов. Он был бы, вероятно, весьма удивлен, когда б узнал, что в моей исправно кивающей голове роятся сейчас видения сказочного Хорезма, вернее, еще более древнего, чем сам Хорезм, тонущего в струящихся песках, забытого города в пустыне Кызылкум, где, скрытая от чужих глаз, ожидает нас с Лисом камера перехода.

— …Да вот беда, голова у Муромца отчаянная, прямиком в самую гущу лезет. Не ровен час поляжет в бою, и конец делу. Так я и думаю, а что, ежели я тебя с твоим отрядом найму Муромца оберегать? Стражу он себе набирать не желает, так уж ты просто держись поблизости да примечай, где какая беда да опасность может случиться. Ну а от меня, да что там, от всех ганзейцев тебе любая помощь будет.

«Что-то это мне напоминает, — усмехнулся я про себя. — По-моему, меня решили завербовать втемную». Конечно, в том, что говорил почтенный представитель Ганзы, был резон. Вот только окончание разговора, нечаянно подслушанного мною под дверью, даже не столько слова, сколько тон, которым они были произнесены, наводили меня на мысль, что все совсем не так просто, как пытается представить мне добрый любекский купец. Одно уж, во всяком случае, можно было утверждать наверняка: нанимая меня, Хельмут и те, кто стоял за ним, желали обезопасить не столько жизнь могучего ревнителя российской государственности, сколько свои вложения в развитие торговли на Востоке. Однако то, что кристально ясно члену Британской палаты лордов Вальдару Камдилу, лорду Камбертону, вовсе ни к чему наемнику без роду и племени. А потому я лишь сдвинул брови к переносице и закинул в рот оторванную от соблазнительной кисти виноградину.

— Все это хорошо звучит, — неспешно заметил я, смакуя ягоду. — Но, во-первых, я еще не слышал, о какой сумме идет речь, а во-вторых, я уже говорил, что у меня с недавних пор есть боевой побратим.

— Да-да, Лис Венедин, — кивнул Штолль.

— Он самый. И я не могу принимать такое решение без него.

Словно дождавшись упоминания о своей персоне, в ту же секунду на канале связи прорезался голос моего «побратима»-напарника.

— Але, Капитан, ты еще трезвый? — с непонятным восторгом в голосе завопил он.

— Сочувствую, — в том же тоне продолжил Лис. — Ладно, о тяготах и лишениях потом. Ты говорил, шо у тебя в Новгороде есть знакомый ганзейский купец?

— Что ты задумал? — нервно начал я, зная на практике, что после проведения в жизнь очередного Лисовского плана в городе нам лучше более не задерживаться.