ГЛАВА 16
Под руководством Сергеева мы бережно уложили раздетого принца в «саркофаг» — гигантскую лабораторную кровать. После того как Олег произвел все необходимые подключения, ее накрыли высоким прозрачным колпаком.
— Между прочим, было бы очень неплохо ментоскопировать его высочество — узнать, что он помнит о случившемся. Разумеется, с позволения его величества. Пока это возможно, — сказал Эррера.
— А это не вредно при его состоянии? — спросил Лионель.
— Мы сейчас выясним у врача. Как скажет Сергеев, так и сделаем, — решил Голдин.
Но когда Олегу рассказали о предложении Хорхе, он начал изображать ветряную мельницу:
— Да вы с ума сошли! Парень в критическом состоянии! Ни под каким предлогом не позволю!
— Впрочем, мы и так знаем имя убийцы, — сказал несколько разочарованный герцог. — Убийца уже арестован и понесет заслуженную кару.
— Боюсь, ваше величество, вы поспешили с арестом, — неожиданно произнес Голдин.
Все повернулись к нему. Но он не торопился раскрывать карты.
— А стрела? — спросил Вилан.
— Ее легко выкрасть.
— Подождите… Давайте начнем сначала. — Вилан был растерян. Признаюсь, я тоже. — Вы ведь сами обратили наше внимание на то, что покушение произошло в светлое время суток. И это, как вы же сказали, позволило исключить всех, кто уехал из дворца до рассвета.
— Это так, — кивнул Голдин.
— Но тогда остаются лишь те, кто сидел за главным столом…
— Строго говоря, нет, — возразил Голдин.
— Вот как? Кого же мы забыли?
— Слуг и стражников. И еще одного человека.
Воцарилось молчание. Потом Сергеев предложил всем нам отойти подальше от больного, сам сел за пульт управления «саркофагом» и принялся за работу.
Из угла, где мы стояли, я пытался разглядеть, что происходит под колпаком. Но не удавалось. Сергеев погасил лишний свет, и над «саркофагом» царил полумрак. Мы всемером толпились у двери, напряженно всматриваясь в темноту. Первым заговорил герцог:
— Вы, мессир Голдин, не учитываете психологии доригианцев. Я могу опросить всех слуг и стражников, но уверен: никто из них просто не осмелился бы поднять руку на своего принца. Все его так любят… Хотите, сейчас позовем капитана?
— Я тоже уверен в том, что слуги и стражники в этом деле не замешаны… Правда, по другой причине. Тем не менее, ваше величество, прикажите, пожалуйста, капитану прийти сюда.
Герцог кивнул, и Вилан выглянул в коридор:
— Капитан, подойдите к нам.
В дверях появился бравый капитан стражи.
— Скажите, капитан, — начал Голдин. — Вы всю ночь были со стражей и никуда не отлучались?
— Это так, сэр Голдин, — поклонился капитан.
— И ваши солдаты, безусловно, могут это подтвердить?
— Разумеется.
— А сами они… Как распределены они по постам? Есть ли пост, где стоял бы один солдат?
— Нет, сэр. Все они стоят на часах по трое.
— Где расположены были этой ночью ваши посты?
— Два из них были у двух входов во дворец — центрального и бокового. Один на первом этаже, один — на втором.
— И это все?
— Да, сэр.
— А на третьем?
— Но там ничего не происходило, сэр. Поэтому поста там не было.
— И у покоев дворян вы не дежурили?
— Мы поставили бы пост после окончания бала, сняв его со второго этажа. Но из-за всех этих… событий не успели.
— Значит, вы не видели сэра Галахэда ни когда он шел к себе в покои за деньгами, ни когда он возвращался назад? — спросил Вилан.
— Нет, ваше сиятельство. Не видели.
— А ваши солдаты?
— Нет, и они не видели. Я уже спросил, видели ли они кого-нибудь ночью. Они ответили: только гуляющих на площади дворян с дамами.
— Все, этого достаточно, — сказал Голдин.
Вилан отпустил капитана. Снова наступила тишина.
— Я уверен, что тот же результат вы получите, спросив слуг, — наконец, сказал герцог. — Но вы говорили еще об одном человеке…
— Говорил… Конечно, слуги тоже ответят, что видели друг друга. Да и потом, руки у них все время заняты, тут не до арбалетов…
— Это и есть ваша «другая причина»? — усмехнулся Лионель.
— Разумеется, нет, — смутился Голдин. — Это я так неудачно пошутил… Извините… Но слуги действительно не виноваты в происшедшем.
— Вы говорили еще об одном человеке, — еще раз сказал герцог.
— Да-да, я помню. Кроме сидящих за столом дворян, а также слуг, стражников и, кстати, музыкантов, о которых мы с вами забыли…
— Музыканты были в зале, все вместе, — сказал Лионель.
— Верно. Так вот, кроме них, в зале был еще один человек — Трикс. И вот за ним-то никто не следил…
— Вот это подозреваемый! — недоверчиво ухмыльнулся Лионель.
— Да нет, я его не подозреваю, — ответил Голдин. — Я просто хочу сказать, что не следует делать поспешных выводов.
— Но ведь вы согласны с тем, что сэр Галахэд, не считая Трикса, единственный, кто мог покушаться на убийство? Только он, якобы выходя за деньгами, мог по пустому третьему этажу пробежать в другое крыло замка, спуститься на первый этаж перед самой дверью Белого зала, так, что его никто из стражников не увидел бы, и выстрелить в принца. А затем вернуться в Голубой зал по тому же третьему этажу, — сказал Вилан.
— Вы, ваше сиятельство, не берете в расчет фактор времени.
— Вы хотите сказать, сэр, что у него в этом случае не хватило бы времени сходить в свои покои за деньгами? Но кто может поручиться, что он туда действительно ходил? Его покои находятся на третьем этаже у самой боковой лестницы… В нагрудных пластинах панциря можно спрятать не два, а все четыре мешочка. И если преступник готовился к покушению, то он вполне мог заготовить и принести деньги в мешочках по пять тысяч.
— Это на юридическом языке называется «попыткой сфабриковать себе алиби», — подсказал я.
— «Попытка сфабриковать алиби», — повторил Вилан. — Спасибо, я запомню.
После паузы он продолжил:
— Итак, только он мог это сделать. Если исключаются все другие возможности, то остается единственно верная. Не так ли рассуждают и у вас на Земле?
— Так, разумеется. Но уверены ли вы, что сэр Галахэд — и есть та единственная, а значит, верная возможность?
— Уверен, сэр Голдин. Сэр Галахэд мог это сделать.
— То есть он мог заранее в панцире спрятать деньги, вместо того, чтобы пойти за ними в свои покои, побежать к Белому залу, выстрелить в принца, а потом прибежать назад, это вы хотите сказать?
— Да, у него хватило бы на это времени.
— Но ведь он не знал, какую сумму выкупа назначит его величество.
— Не знал. Сумма, однако же, должна была быть круглой, и сэр Галахэд мог захватить с собой несколько мешочков по две с половиной тысячи золотых в каждом. Он ничем не рисковал, поскольку, принеси он больше, просто отсчитал бы золотые при вас…
— Это действительно возможно. Но меня интересует другое, — тихо произнес Голдин. — Скажите, а смог бы он сразу после такой пробежки в панцире, латах, с оружием — петь? Да так, как он пел в эту ночь? Не вы ли сами сказали мне, что такого пения никогда еще не слышали?
Мы оторопели.
— Но тогда… Тогда действительно остается один только Трикс, — после некоторого замешательства сказал герцог. — Это поразительно, сэр Голдин, я бы никогда в это не поверил! Но логика подсказывает, что больше сделать это было некому.
— Увы, ваше величество, здесь я должен констатировать, что вы опять ошибаетесь. Трикс тоже не мог этого сделать.
— Ошибаюсь? Но почему? — воскликнул герцог.
Ответить на этот вопрос Грег не успел.
Внезапно Олег зажег свет над «саркофагом», одновременно что-то бубня себе под нос и по-прежнему склонившись над своим пультом. Потом мы увидели, как внутри «саркофага» принц Андрэ приподнялся и сел, опираясь на руку. Вернее, он полусидел, глаза его были открыты, губы шевелились.
Сергеев, не поднимая головы и судорожно щелкая какими-то тумблерами, пробормотал:
— Он в полном сознании.
Тут же был включен микрофон, и мы услышали:
— Убийца, подлый трус… Я видел тебя… Я… ты был мне как брат, отец уважал тебя… Ты мог иметь все мое герцогство… и вот — расплата за нашу наивность…
Рука принца тянулась к нам, пот стекал по лицу. Он не бредил, он все понимал — и указывал в нашу группу!
— Убийца, убийца… Ты пронзил мое сердце, а я твое… Но я… умираю, а ты… жив… подлый зем… землянин!
Андрэ, обессилев, упал на ложе. На панели «саркофага» горела хищным алым пламенем лампа критического состояния. Затем она погасла…
Из своего закутка Сергеев рванулся к «саркофагу», отбросил колпак и принялся отчаянно массировать сердце принца. Потом он опустился на пол прямо у «саркофага» и заплакал злыми слезами.
Мы с Голдиным подбежали к принцу. И тут услышали дрожащий от возбуждения голос Лионеля:
— Так вот кто истинный убийца!
Я обернулся. Неожиданно племянник герцога обхватил сзади левой рукой горло стоящего перед ним в оцепенении Эрреры, запрокинул его голову и поднес к горлу нож:
— Вы обмолвились, сэр Моррис, что ваш костюм заменяет защитный рыцарский панцирь. У меня ведь очень хорошая память… Поэтому я обращаюсь ко всем вам — снимите свои костюмы! И не поднимайте рук, иначе лишитесь товарища. Ну, живо, снимайте! Посидите в Башне Смерти, пока мы разберемся, о ком из вас говорил брат.
Мы медленно, стараясь не делать резких движений, сняли свои куртки, лишаясь и генератора защитного поля, и ультразвуковых пистолетов…
Голые по пояс, стояли мы перед Лионелем, все еще державшим нож у горла Хорхе.
— Сэр Моррис, будьте так любезны подойти ко мне, — сказал принц-насмешник. — Вот так. Встаньте рядом с вашим товарищем… повернитесь ко мне спиной… Отлично! — И он, оттолкнув Хорхе, мгновенно прижал нож теперь уже к моей шее.
— А теперь, господин Эррера, разденьтесь и вы… И тоже — очень спокойно, без лишних движений, — сказал мой мучитель.
Хорхе стянул с себя куртку и бросил на пол. Лионель чуть ослабил хватку.
— Отец, — так он теперь по праву обращался к герцогу, молча наблюдавшему за этой сценой, — прикажите страже арестовать этих негодяев!
В лабораторию ворвались стражники. Тут-то и произошло то, чего никто не ожидал. Голдин в невообразимом кенгурином прыжке выскочил из лаборатории в рубку управления и захлопнул за собой дверь. Стражники безуспешно колотились в нее.
— Сэр Голдин, — громко сказал Лионель. — Сейчас ваш друг Моррис жив. Но если через пять секунд вы не выйдете оттуда и не сдадитесь, через шесть он будет мертв. Раз… два… три…
На счет «четыре» из рубки вышел Голдин. Один из стражников сильно ударил его древком копья в живот, и Грег осел на пол.
Стражники связали всем нам руки. Четверо из них осторожно вынули тело принца Андрэ из «саркофага», один взял его одежду. Двое схватили под руки все еще лежавшего Грега и потащили за нами к выходу. Люк корабля захлопнулся за ними.
Отойдя от «Северина» метров на тридцать, Лионель остановился.
— Сюда мы еще вернемся. Слава Иисусу, как открывать эту дверь, они показали… А вот до Башни Смерти придется идти пешком, — он повернулся к нам. — На ваших флаерах мы летать пока не умеем. Но придет время — научимся и этому. Научимся!
И мы двинулись по дороге ко дворцу герцога Александра.
