Книга: Вариант "Бис" (с иллюстрациями)
Назад: Эпилог
Дальше: Примечания

Между Сциллой и Харибдой
(военные альтернативы и альтернативные войны).
Вместо послесловия

Вечно разветвляясь, время ведет к неисчислимым вариантам будущего…
Хорхе Луис Борхес

 

Известно, что наука история не имеет сослагательного наклонения. Очевидно, именно потому из нее никогда не извлекают никаких уроков. Зато как-то так повелось, что учебником жизни для людей служит литература. А тот жанр литературы, в котором история прошедших времен приобретает сослагательное наклонение, мудрые критики и литературоведы отнесли к фантастике и дали ему название «альтернативной истории».
Правда, время от времени раздаются голоса, требующие причислить к фантастике, сиречь альтернативной истории, едва ли не всю историческую беллетристику – на том основании, что авторы исторических романов в большинстве случаев описывают не реальные события, а лишь свои представления о них. В лучшем случае, это будет реконструкция, сделанная по немногим известным фактам, в худшем – выдумка «по мотивам». И чем дальше в глубь истории мы будем удаляться, тем меньше фактов и больше допущений окажется в нашем представлении об этих эпохах. Впрочем, то же самое с полным основанием можно сказать и о XX веке, история которого с полным основанием получила звание «непредсказуемой».
Однако, даже в тех случаях, когда изучение документов и свидетельств очевидцев способно дать нам исчерпывающую картину событий, остается еще проблема анализа этих событий. Любой же анализ неизбежно приводит исследователя к сравнению вариантов: того, который имел место в реальной истории, и того, который не состоялся, но мог бы произойти при изменении некоторых условий. Даже если исследователь не желает лезть в дебри беспочвенного фантазирования, для того чтобы понять смысл и значение каких-либо действий и решений, он вынужден примерять на изучаемые события варианты других действий и решений, тем самым поневоле конструируя альтернативную модель реальности. Кстати, конструирование таких альтернативных моделей, но обращенных не в прошлое, а в будущее, именуется футурологией и входит в число вполне солидных и уважаемых социологических дисциплин.
Надо заметить, что в XIX веке жанр альтернативной военной истории пользовался достаточно серьезной репутацией даже в кругах военных теоретиков. О принципе «что было, если бы…» в отношении анализа прошедших морских кампаний вскользь поминал Алфред Тайер Мэхэн в своем «Влиянии морской силы на Французскую революцию и Империю», а адмирал Макаров даже опубликовал в февральском и мартовском выпусках «Морского сборника» за 1886 год работу под публицистическим заглавием «В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований», где описал вымышленную морскую войну двух условных республик, расположенных на островах Тихого океана.
Во всем этом не было ничего неожиданного: конец XIX века ознаменовался фейерверком технических чудес, и всем было ясно, что в первую очередь обратят на них внимание именно военные. Но уже в последние два десятилетия позапрошлого века изображение чудес техники недалекого будущего сменилось живописанием грядущих войн. С 1870-х годов в европейской литературе возникло целое направление, позднее получившее название «военно-утопического романа» или «оборонной фантастики». Как правило, действие таких книг развивалось в самом ближайшем будущем (через пять-десять лет, а иногда и раньше), а авторы описывали конфликт между своей страной и ее «потенциальным противником» – с различной долей фантазии и большим или меньшим учетом реальных возможностей сторон.
Так, в 1882 году на страницах русского журнала «Исторический вестник» появились два «военно-прогностических» очерка известного писателя, участника русско-турецкой войны Всеволода Крестовского – «Наша будущая война» и «По поводу одного острова (Гадания о будущем)». Первый из них весьма прозорливо предсказывал перспективы будущей войны на Востоке, а второй доказывал крайнюю необходимость организации русской военно-морской базы… на острове Цусима. Кстати, в действительности первая попытка организовать на Цусиме русскую военно-морскую базу была предпринята еще в 1861 году (так называемый «Цусимский инцидент»). Тогда эта акция не увенчалась успехом, однако после Кульджинского кризиса 1879—1881 годов в дальневосточные воды снова была послана русская эскадра, для которой требовалась постоянная незамерзающая база, – именно эти события, а также борьба «восточного» и «западного» направлений в русской внешней политике и послужили причиной для появления очерков Крестовского. Интересно, что уже три года спустя после публикации очерков на Дальнем Востоке разразился новый кризис, вызванный просьбой Кореи о русском протекторате и захватом англичанами удобного порта Гамильтон на расположенном совсем недалеко от Цусимы корейском острове Комунь-до.
Противостояние России и Англии продолжало обостряться, и уже в 1886 году на страницах вполне серьезного и не склонного к беспочвенному фантазированию журнала «Русское судоходство» появились первые главы романа «Крейсер „Русская надежда“», посвященного грядущему морскому столкновению России и Британии. Автор, укрывшийся под инициалами «А.К.», представил читателю впечатляющую картину будущей войны – политические интриги, морские баталии, современная боевая техника и новые тактические приемы боя. Уже в следующем году книга была опубликована в Санкт-Петербурге отдельным изданием под собственным именем автора. Им оказался Александр Конкевич – участник русско-турецкой войны, морской офицер, военный публицист и писатель, автор ряда беллетристических произведений, подписанных псевдонимом «А. Беломор». Характерно, что свою первую «фантастическую» книгу Конкевич предпочел подписать настоящим именем – очевидно, считая ее более важной, нежели написанные им художественные произведения.
1889 году появился новый «футурологический» роман Конкевича «Роковая война 18?? года», на этот раз подписанный «А. Беломором». Он изображал грядущую морскую войну России против коалиции Италии, Турции и Австро-Венгрии. В процессе боевых действий русский флот наконец-то захватывает черноморские проливы, а итальянская эскадра в отместку высаживает морской десант… в районе Владивостока. Год спустя под псевдонимом «Максимилиан Гревизерский» Конкевич опубликовал в «Русском судоходстве» свой третий роман о будущей войне – «Черноморский флот в ???? году», точно так же живописующий победы русского морского оружия над очередным супостатом.
Здесь следует особо уточнить, что военные, и в особенности военно-морские игры в те времена были исключительно популярным явлением. Они часто проводились генеральными штабами в военных штабах, использовались как элемент обучения в военных училищах. Так, в самом начале 1904 года в Санкт-Петербурге в типографии Морского министерства был напечатан отчет по военной игре «Война России с Японией в 1905 году», состоявшейся в Николаевской морской академии в течение зимы 1902/03 года. Составителями отчета были капиталы 2-го ранга Н.Л. Кладо и Л.Ф. Кербер, а в числе посредников игры фигурировал свиты его Величества контр-адмирал Зиновий Петрович Рожественский. В 1912 году там же была опубликована тоненькая 20-страничная брошюра Б.Б. Жерве «Правила ведения военно-морских стратегических игр». Уже в советское время для преподавателей военных училищ и офицеров РККА были изданы методички А.Х. Базаревского «Руководство для ведения военной игры» (1922 год) и Е.А. Меньчукова «Военная игра» (2-е издание – 1928 год).
Тем временем, наступающий XX век и подспудное ощущение близости грандиозной всемирной войны лишь укрепляли интерес к жанру «военной фантастики». В России, Англии, Франции и Германии одна за другой появлялись книги под звучными названиями «Большая война 189 года», «Наша будущая война», «Война в Англии, 1897 год», «Война „Кольца“ с „Союзом“» и т.д. Что характерно – в отличие от известных фантастических романов, подобных уэллсовским «Войне в воздухе» (1908) и «Освобожденному миру» (1913) либо книгам Эдгара Уоллеса «Рядовой Сэлби» (1909) и «1925-й: история трагического мира» (1915), большинство упомянутых произведений рассматривалось в первую очередь как разновидность военно-теоретической, а не художественной литературы. Хотя отделить одно от другого временами было чрезвычайно трудно. Так, в 1908 году в России был опубликован фантастический роман «Царица мира», принадлежащий перу Владимира Семенова – морского офицера, участника Цусимского сражения и автора знаменитой «Расплаты». В романе живописуются грандиозные битвы, в которых ставшая «владычицей воздуха» Британия терпит сокрушительное поражение, а в мире вновь воцаряется век холодного оружия. В 1913 году еще один кадровый офицер, автор ряда военно-теоретических работ Н.В. Колесников публикует в Казани фантастический роман «Тевтоны. Секреты Военного министерства». Словом, в те годы военные вовсе не чурались фантастических проектов и предположений, если те касались области их интересов.
«Развивая скорость в двенадцать узлов, „Верт“ вернулся к 6 часам на Вильгельмсгафенский рейд – он был последним уцелевшим кораблем в эскадре, выступившей утром из Вильгельмсгафена. Остальные три броненосца типа „Бранденбург“ потонули во время битвы… Большая часть тех десяти линейных кораблей типа „Виттельсбах“ и „Кайзер“, которые вели атаку из устья Эльбы, также потонула… „Веттин“ погиб оттого, что неприятельский снаряд пробил его дно и повредил мазутные цистерны… Корабль воспламенился, а вскоре после этого произошел взрыв, разорвавший его буквально на куски».
Что это за сражение и когда оно произошло? История Первой мировой не знает морской битвы с таким исходом. Все германские броненосцы типа «Бранденбург», «Кайзер» и «Виттельсбах» благополучно пережили войну и были мирно сданы на слом в 1919—1921 годах – за исключением «Курфюрста Вильгельма» и «Вайсенбурга», в 1910 году проданных Турции.
Но далее все становится еще интереснее:
«В Гельголанде состязались лучшие артиллеристы и лучшие командиры во всеоружии лучшего корабельного материала. И оттого здесь имели решающее значение численность и размеры кораблей. Что германские линейные корабли слишком малы и своей вместимостью от 11 до 13 тысяч тонн не соответствуют английским в 15—16 тысяч тонн, что их 24-сантиметровые орудия не могут стрелять на таких расстояниях, как английские 30,5-сантиметровые, – на это давно указывалось сотни раз. Гельголанду пришлось доказать это на деле».
Итак, описанное сражение при острове Гельголанд состоялось в то время, когда лучшим и новейшим кораблем германского флота был 13000-тонный «Швабен», вступивший в строй в апреле 1904 года и вооруженный 240-миллиметровой артиллерией главного калибра. То есть перед нами вовсе не хроника реальных военных действий, а так называемая «альтернативная история» – описание вымышленных событий, которые, с точки зрения автора, могли бы случиться в реальности, если бы история пошла несколько другим путем.
Справедливости ради следует заметить, что роман под интригующим заглавием «1906 год. Крушение старого мира» был издан в Германии незадолго до описываемых в нем событий. Книга, автором которой значился некто Зеештерн, произвела настоящую сенсацию – в течение короткого времени она выдержала 19 изданий общим тиражом в сто тысяч экземпляров. В ней подробно и с большим знанием предмета описывалась гипотетическая война между Германией и Англией, в которой немцам удается захватить господство на суше, в то время как их флот гибнет в неравной схватке с английским. Однако при этом «Владычица морей» сама несет столь большие потери, что очень быстро оказывается под контролем набравших мощь Северо-Американских Соединенных Штатов.
Автор книги явно не понаслышке был знаком с политико-дипломатической кухней Германской империи и обладал глубокими познаниями в военном деле – в слегка беллетризованной форме книга пропагандировала идеи морского министра и создателя германского «Флота Открытого моря» Альфреда фон Тирпица, в том числе и известную «теорию риска» (кстати, полностью оправдавшуюся в ходе обеих мировых войн). Вскоре псевдоним был раскрыт и выяснилось, что под именем «Морской звезды» скрывается некто Генрих Фердинанд Граутофф, более ничем ни в литературе, ни в военном деле не отметившийся. Существует версия, что под именем Граутоффта опять-таки скрывалась более весомая личность, а именно – принц Генрих Прусский, младший брат кайзера Вильгельма II, адмирал и командующий действующим флотом Германии.
В принципе, «роман о будущей войне» не вполне отвечает критериям «альтернативной истории» – но в данном случае книга вышла совсем незадолго до обозначенной в ней даты, она продолжала переиздаваться и переводиться на другие языки уже после описанных в ней событий, поэтому с полным основанием может быть отнесена именно к «военным альтернативам». В дальнейшем та же судьба постигла и многие аналогичные тексты – по прошествии лет они начинали восприниматься не как агитки или предупреждения о грядущих событиях, но как описания несостоявшихся вариантов исторических событий. Поэтому сегодня все военно-футурологические романы прошлого с полным основанием можно отнести к альтернативной истории.
Уже в самом начале 1918 года в Италии вышла книга под названием «Крылатая победа», принадлежащая перу небезызвестного Джулио Дуэ, на тот момент являвшегося начальником Центрального управления итальянской авиации. Отчаявшись донести до военных руководителей свои идеи о ведущей роли авиации в боевых действиях, Дуэ решился на последний шаг – изложил их в форме фантастического романа! На страницах книги Дуэ две тысячи сверхтяжелых и неуязвимых германских танков Круппа внезапно прорывают оборону союзников по всему фронту, и лишь удары могущественной соединенной воздушной армии по районам сосредоточения и тыловым коммуникациям Центральных держав заставляют Германию и Австрию запросить мира.
Впоследствии Дуэ, ставший в 1923 году дивизионным генералом, неоднократно использовал на страницах теоретических работ фантастические картины будущей войны для более яркой иллюстрации своих идей. Не отставали от него и другие военные теоретики: к примеру, значительная часть появившегося в начале 30-х годов труда «Танковая война», принадлежащего перу инспектора сухопутных сил Австрии генерала Людвига фон Эймансбергера, отведена именно картинам грядущих танковых операций. При этом Эймансбергер проводит свой эксперимент максимально дотошно, используя в качестве поля боя реальные районы Северной Франции со всеми их географическими особенностями и иллюстрируя книгу подробнейшими картами будущих сражений.
В 1936 году в Соединенных Штатах вышла книга военного журналиста С. Денлингера и капитан-лейтенанта американского флота Ч. Гери «Война на Тихом океане», исследующая аспекты военно-морского противостояния США и Японии и содержащая реконструкцию будущей войны (три года спустя русский перевод этой книги был опубликован в Советском Союзе Военмориздатом РКВМФ).
В Советской России военные игры существовали совершенно отдельно как от академической истории, так и от научной фантастики. Тем не менее великая революция, с ног на голову перевернувшая казалось бы незыблемое положение вещей и утвердившая исторические закономерности, не могла не подвигнуть писателей на сакраментальный вопрос: «А что было бы, если?»
Расцвет советской фантастики в 20-е годы сопровождался и появлением первых настоящих «альтернативных историй» в отечественной литературе. В 1928 году московское издательство «Круг» выпустило книгу трех уральских писателей В. Гришгорна, И. Келлера и Б. Липатова «Бесцеремонный Роман», одноименный герой которого отправляется в прошлое и помогает Наполеону выиграть битву при Ватерлоо. Дальнейший ход событий комментариев не требует – бесцеремонный Роман Владычин становится ближайшим советником императора и получает полную свободу перекраивать историю на свой лад. Делается это весьма изящно – эрудиция авторов позволила им довольно реалистично воссоздать колорит эпохи, а их герою – подключить к своим действиям практически всех выдающихся личностей Европы первой четверти XIX века. Правда, финал этой истории все равно оказался трагичным, вполне в духе марктвеновского романа «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» – герой гибнет по глупой случайности в вихре организованной им же революции…
В тогдашней советской фантастике этот роман оказался едва ли не единственным «классическим» представителем альтернативно-исторического направления, а вот в зарубежной эмигрантской литературе таких книг оказалось несколько больше. В романе небезызвестного генерала и литератора П.П. Краснова «За чертополохом» нарисована благостная судьба альтернативной России, сохранившей свою патриархальную монархию за стеной непроходимого чертополоха. В середине 20-х годов в Румынии вышел роман М. Первухина под названием «Пугачев-победитель». Сюжет ее, как явствует из заглавия, составляло описание победы известного бунтовщика и последовавших за этим бедствий, постигших землю Русскую… Стоит вспомнить, что еще в 1917 году Первухин опубликовал роман «Вторая жизнь Наполеона», в котором ссыльный император бежит с острова Святой Елены и возрождает свою империю в Африке.
Большинство же советских фантастов тех лет ограничивалось изображением гипотетических катаклизмов, потрясающих «несоветский» мир: бесчисленных революций, контрреволюций и переворотов – как фашистских, так и антифашистских. История родной страны при этом затрагивалась лишь изредка и косвенно. Например, в повести Бориса Лавренева «Крушение республики Итль» (1925) можно увидеть аллюзию на события Гражданской войны – некая территория Южной России отделяется от остальной страны, сохраняя у себя буржуазно-капиталистический строй – впрочем, ненадолго. Узнаёте сюжет? Правильно – «Остров Крым» Василия Аксенова!
Однако, возрождение военной мощи страны не могло не отразиться и на общественном сознании. Уже со второй половины 1920-х годов на фоне романов о фантастическом оружии и грядущей победе Мировой революции в стране начинает возникать военная фантастика «ближнего прицела», исследующая ближайшие перспективы военно-политических катаклизмов и возможности применения уже существующего оружия – или такого, которое имеет шанс появиться в самое ближайшее время. В. Левашев в рассказе «Танк смерти» (1928) описывает сверхпроходимую боевую машину, преодолевающую любые препятствия с помощью своей суставчатой конструкции. Конечно, проекты подобных агрегатов в первой трети XX века были весьма часты, поэтому несравненно больше интересовали авторов перспективы воздушной войны, столь заворожившие в свое время генерала Дуэ. В приключенческой повести известного фантаста Сергея Беляева «Истребитель 17-Y» (1928) действует сверхсовременный и неуязвимый для врага самолет (в конце 30-х годов автор переработал эту повесть в роман «Истребитель 2Z»), а в рассказе Михаила Ковлева «Капкан самолетов» (1930) вражеская авиация уничтожается зенитной артиллерией, способной наводиться на самолеты противника по звуку. Вышедшая в том же году повесть Анатолия Скачко «Может быть, завтра…» (1930) рисует будущие воздушные сражения гигантских многомоторных самолетов и дирижаблей.
На протяжении 30-х годов, советская военно-фантастическая литература постепенно выделялись в самостоятельный жанр, приобретший важное пропагандистское значение. «Романы о будущей войне» были отделены от прочей «несерьезной» фантастики (которая к тому же вступила в не самый лучший период своего существования), на них обратили внимание даже профессиональные военные. К примеру, в 1938 году появился рассказ «Разгром фашистской эскадры», принадлежащий перу одного из самых известных советских летчиков того времени Георгия Байдукова, а два года спустя рассказ «Подводная война будущего» опубликовал известный инженер-экспериментатор П. Гроховский. Даже названия таких произведений постепенно стали приобретать сугубо специфический вид – так, появившаяся в 1938 году повесть А. Шейдмана и В. Наумова именовалась просто и безыскусно – «Воздушная операция будущей войны». Знаменитый роман Ник. Шпапова «Первый удар», впервые появившийся в 1936 году и повествующий о грядущей молниеносной победе над агрессивным германским фашизмом, вскоре был переиздан не где-нибудь, а в воениздатовской «Библиотеке командира». Другая нашумевшая книга того же жанра, роман Петра Павленко «На Востоке» (1936), в течение трех последующих лет выдержала более десяти изданий!
При этом, с литературной точки зрения «романы о будущей войне» ничуть не уступали фантастике 20-х годов, а зачастую и превосходили ее средний уровень – ведь теперь к работе в «жизненно важном» для страны жанре были привлечены силы профессиональных литераторов. Рассказы и повести на эту тему писали Сергей Диковский («Подсудимые, встаньте!»), В.С. Курочкин (новеллы «На высоте 14», «Атака», «Бой продолжается» и другие, опубликованные в журнале «Знамя» в 1937 году). Даже сам А.Н. Толстой, еще в 1931 году в соавторстве с П.С. Сухотиным опубликовавший пьесу о будущей войне «Это будет». И это уже не говоря о множестве художественных и полухудожественных фильмов («Возможно, завтра», «Глубокий рейд», «На границе», «Танкисты», «Эскадрилья No5 (Война начинается)»). Часть из них не потеряли своей ценности и поныне – например, агитационный фильм «Если завтра война», снятый в 1938 году Евгением Дзиганом и удостоившийся Сталинской премии второй степени, содержит немало документальных кадров, снятых на маневрах Красной Армии.
В целом большинство упомянутых произведений были написаны в реалистическом ключе, но, повествуя о будущих блестящих победах Красной Армии над агрессором (как правило, германским или японским), они сразу же меняли тональность. Описания будущих грандиозных сражений на суше и в воздухе были выдержаны в наивно-патетическом стиле: «В это время генерал Када во главе кавалерийской дивизии, с бронеотрядами на флангах и артиллерией в центре, вступил на луга колхоза „25 Октября“».
Но, с другой стороны, так ли уж далеки от реальности оказались описанные в четвертой части романа Павленко сцены бомбардировки Токио?
«Клубясь и кипя, завеса взметнулась вверх и рассеялась. В поле зрения возник пылающий арсенал. Аказака-Палас дымил, как вулкан. Серо-багровая пыль разрушенных зданий покрыла квартал Киобачи. Вот слева и ниже круто поднялся вверх японский истребитель. Две тонких сернисто-желтых струи от трассирующих пуль протянулись перед капотом его мотора. Черные тени десятка машин появились и пропали справа от атакующих колонн…
Внизу кипит, клубится дым, течет огонь. Пустыри открываются в центре города, иногда видно, как исчезают, сливаются с землей здания…
Продлись, мгновение войны!»
И все же реальная война оказалась совсем не той, какой она представлялась писателям и пропагандистам 30-х годов. Возможно, это стало одной из причин, по которой «военные альтернативы» да и просто альтернативная история на много лет практически исчезли из советской литературы. Другой причиной, без сомнения, являлась «безальтернативность» отечественной исторической науки, причем обусловленная не столько идеологическими причинами (до войны ведь ситуация была строго обратной), сколько предельно консервативным академизмом официальной послевоенной истории. Естественно, в первую очередь это окостенение коснулось истории военной – достаточно сравнить советские военно-исторические и военно-теоретические работы довоенного периода с аналогичными трудами шестидесятых—восьмидесятых годов. На этом фоне любое «сослагательное наклонение» выглядело если и не антисоветским, то уж во всяком случае антинаучным. Вот так и получилось, что историки оставили фантастику литераторам – или, на худой конец, физикам…

 

Таким образом, жанр «военной альтернативы» в советской литературе на долгие годы был почти забыт. Меж тем как на Западе он развивался и процветал. Здесь в академической науке со времен А. Тойнби набирал силу принципиально иной подход – история становилась полем и поводом для эксперимента. Одной из практических целей этого эксперимента было создание механизма предсказания будущего (так рождалась помянутая выше футурология), но в основном исследователи заостряли свое внимание на событиях прошлого, анализируя роль и значение тех или иных событий с помощью реконструкции или альтернативных вариантов.
Наглядными примерами таких альтернатив может служить появившаяся в Англии в 1980 году книга Кеннета Макси «Вторжение», реконструирующая ход гипотетической операции «Морской Лев» – вторжение германских войск на Британские острова летом 1940 года. Пятнадцать лет спустя, под редакцией все того же Макси вышла еще одна аналогичная книга – сборник «Выбор Гитлера», куда вошла подборка статей с анализом альтернативных вариантов различных кампаний Второй мировой войны, написанных рядом английских и американских журналистов и профессиональных военных историков. (Обе книги были переведены на русский язык: Вторжение, которого не было. М., 2001, и Упущенные возможности Гитлера. М., 2001.)
Немало места альтернативной истории уделяет американский ежеквартальный «Журнал военной истории» (The Journal of Military History). В 1998 году был опубликован составленный его главным редактором Робертом Коули сборник статей об альтернативных вариантах различных событий мировой истории под характерным заглавием «Что, если…» (в русском переводе – «Что было бы, если бы…» М., 2002). Таким образом, к «военным играм» и давно существующему литературному жанру альтернативной истории в фантастике в последние годы добавилась ее «академическая» ветвь – пользующаяся уважением и пониманием не только среди историков, но и среди военных-профессионалов.
Одновременно с «академизацией» альтернативной истории происходило и ее проникновение в иные области массовой культуры. Особенную популярность приобрело смешение «военной альтернативы» и технотриллера, итогом чего стало возрождение «романа о будущей войне», столь популярного в начале XX века. На страницах романов Тома Клэнси, Ральфа Питерса или Питера Альбано Китай воюет с Америкой, Россия – с Китаем, и все они воюют с безжалостными террористами (как правило, арабского происхождения). Огромные пространства Европы или Азии превращаются в полигон для компьютерной игры, в которой играющий за «хороших парней» одним нажатием клавиши уничтожает целые армии и танковые армады. На океанских просторах охотятся друг за другом подводные лодки и авианосцы (описанные со вкусом и знанием предмета), а пальцы президентов, председателей или генеральных секретарей нетерпеливо постукивают по ядерной кнопке.
Однако, в отличие от «военной фантастики» столетней давности, современный футурологический триллер в первую очередь является именно триллером – он призван развлекать читателя, а не излагать ему какие-либо новые военно-политические концепции. Если Зеештерн или капитан Беломор в своих книгах предлагали альтернативу текущему положению дел, то современные западные авторы фактически утверждают нынешний status quo, то и дело скатываясь в банальную пропаганду военной мощи Соединенных Штатов Америки и незыблемости пути, по которому движется единственная из оставшихся сверхдержав мира. На этом пути цивилизацию могут ждать разнообразные катаклизмы и потрясения – но все неизбежно закончится полной и окончательной победой сил добра… так и хочется добавить – «над силами разума». Словом, здесь современная западная военная фантастика поразительно напоминает советские «романы о будущей войне» конца 1930-х годов.
Впрочем, следует признать – в нашей стране долгое время дела с альтернативной историей обстояли куда хуже. Одним из немногих послевоенных опытов в этом жанре стала небольшая повесть Севера Гансовского «Демон Истории», опубликованная в альманахе «Фантастика-67». Главная мысль автора в ней вполне соответствовала традиционной марксистско-материалистической философии – законы Истории жестки, изменить ее ход невозможно, а конкретная личность не играет в общем ходе событий никакой роли. Вместо некоего Юргена Астора, убитого главным персонажем повести в 1913 году, к власти в Германии приходит некто Адольф Шикельгрубер – и история Второй мировой войны повторяется. Правда, все-таки с некоторыми нюансами. Именно эти блестяще и со вкусом выписанные детали придают повести очарование, не тускнеющее со временем: чего стоят только описания крылатых снарядов «Мэф» над городами и деревнями Чехии или германских танковых армад в предгорьях Судет.
Спустя два десятка лет в серии «Библиотека советской фантастики» вышел сборник повестей и рассказов Андрея Аникина «Вторая жизнь», жанр которого прямо анонсировался как альтернативная история. Правда, общее направление философии автора вновь сводилось к невозможности каких-либо глобальных изменений в общей исторической канве – смерть Бонапарта весной 1812 года приводила лишь к тому, что поход в Россию возглавил Евгений Богарнэ (повесть «Смерть в Дрездене»). Видимо, укрепившись в этой мысли, в остальных вещах автор вообще не стал затрагивать судьбы сильных мира сего, а ограничился описанием вариантов судьбы «маленьких людей».
Чуть позже, к альтернативной истории обратился и другой классик отечественной фантастики – Кир Булычев (сам являющийся профессиональным историком и автором ряда научных и научно-популярных исторических работ). Началось все с ряда рассказов, собранных в маленький сборничек «Апокриф», вышедший в конце 1980-х годов в «Библиотечке Огонька». В них автор давал новые трактовки известным историческим событиям, за несколько лет предвосхитив появление так называемого жанра «криптоистории», во внелитературной среде упорно именуемого конспирологией. Затем уже стали выходить (правда, поначалу вразнобой и даже в разных издательствах) романы из цикла «Река Хронос», в которых описывались альтернативные варианты истории России первой половины XX века – несвершившаяся революция, высадка русского десанта в Константинополе, ядерная война 1939 года и американский десант на севере СССР… Увы, на фоне превосходного литературного уровня этих книг сама историческая канва описываемых событий выглядела у Булычева куда менее правдоподобно – даже если автор использовал свои профессиональные знания, реконструируя ход событий на основе исторических работ и мемуаров и пытаясь отыскать «ключевые точки» событий, при изменении которых можно было бы направить течение истории по другому пути.
Но повернуть ход событий в «нужную сторону» писателю зачастую оказывается легче, нежели подробно и убедительно нарисовать получившийся в итоге мир, который должен быть лучше нашего. Видимо, именно поэтому автор сам стирает нарисованные его пером картины, объявляя их виртуальными видениями нежизнеспособных вероятностей («Река Хронос»), взрывает кажущееся благополучие изнутри («Седьмая часть тьмы» Василия Щепетнева) либо возвращает мир к тому же самому состоянию, в каком он пребывает в Текущей Реальности (как это фактически происходит в романе Сергея Анисимова). То есть вера в возможность реального и существенного изменения истории у современных писателей-фантастов фактически отсутствует – а их взгляды на предопределенность исторических событий не так уж сильно отличаются от взглядов советской фантастики 60-х или 80-х годов.
Увы, очень скоро оказалось, что сам жанр альтернативной истории подталкивает автора не к изучению реально произошедших событий, а к механическому перебору их более или менее правдоподобных вариантов. Но если аргентинец Адольфо Бьой Касарес в 40-х годах прошлого века уложил сюжет о множестве альтернативных миров-вероятностей в небольшую повесть «Козни небесные», то американец Пол Андерсон пару десятилетий спустя уже «расписал» его в три или четыре книги о Патруле Времени, а отечественный фантаст Василий Звягинцев и вовсе превратил в бесконечный и безразмерный сериал.
Начав свой цикл «Одиссей покидает Итаку» с довольно небанальной по меркам конца 80-х годов «космической оперы», Звягинцев очень скоро спустился с горных высот на Землю, заставив своих скромных русских суперменов заняться переделкой отечественной истории XX века. Неплохое знание реальных событий 1941 года позволило автору наглядно показать, насколько сложно было даже всезнающему герою, ставшему личным советником Сталина, переломить ход войны летом и осенью сорок первого. Но, начиная с романа «Разведка боем», чувство меры изменило автору, затеявшему – вполне в духе нашего времени – переиначивание всей советской истории начиная с Гражданской войны. Вместо исследования истории началась игра с нею. Причем игра в поддавки, ибо изначальный результат деятельности картонных, но невероятно могущественных героев можно предсказывать заранее. Увы, в этом произведения Звягинцева опять-таки мало чем отличаются как от классиков – Шпанова и Павленко, так и от современников – Юрия Никитина («Ярость», «Русские идут») и Федора Березина (дилогия «Встречный катаклизм» и «Параллельный катаклизм»), при всей несопоставимости приведенных имен, различии в художественной манере авторов и в аудитории, на которую рассчитаны их произведения. Впрочем, тот же Федор Березин, продолжив увлекательную игру с историей, постарался избежать ошибок Звягинцева – лишив своих героев возможности глобального воздействия на мироздание и сделав их всего лишь пешками в водовороте невероятных событий.
Напротив, роман Андрея Лазарчука «Иное Небо», как и его развернутый вариант «Все способные держать оружие», выглядит предельно литературно. В центре внимания автора находятся не столько подвиги героев (тоже вполне себе суперменов), сколько сам мир – причудливый и немного жутковатый, напоминающий классического «Человека в Высоком замке» Филипа Дика, но в то же время совершенно иной. Здесь Германия победила во Второй мировой войне, а Россия сумела выиграть Третью – и в который уже раз захватила Константинополь и проливы.
Безусловно, в эпоху «непредсказуемой истории» интерес к альтернативным ее вариантам выглядит совершенно естественно. Даже если их авторы не видят путей для развития этих вариантов – как в повести Льва Вершинина «Первый год Республики», описывающей, как могло все произойти, если бы восстание Черниговского полка 30 декабря 1825 года увенчалось успехом. Увы, ничего хорошего не получилось: далее следует кровавая гражданская война, иностранная интервенция, репрессии в рядах республиканцев и финальное закономерное поражение. Нехитрая мораль выражена автором на последних страницах повести словами старого татарина: «Ныкогда ривалуцыя ни делай».
Параллельно с произведениями альтернативной истории, не скрывающими своей принадлежности к фантастике, все большую популярность у нас в стране набирает и конспирологический жанр в духе «России, которой не было» Александра Бушкова (кстати, в прошлом – автора очень хорошей и небанальной фантастики). В рамках фантастического жанра это направление именуется «криптоисторией» и очень часто скатывается на грань пародии – как в рассказах Виктора Пелевина из цикла «Память огненных лет» («Реконструктор»), вполне убедительно воссоздающих мистическую атмосферу вокруг «секретного оружия Третьего Рейха» и прочих тайных исследований в фашистской Германии. Той же самой теме – загадочным событиям XX века в разных странах мира, их мистической подоплеке и тайной схватке различных спецслужб посвящена нашумевшая дилогия Андрея Лазарчука и Михаила Успенского «Посмотри в глаза чудовищ» и «Гиперборейская чума». И здесь уже невозможно понять, где авторы сочиняют «псевдоисторические» гипотезы, а где с наслаждением пародируют легенды о чаше Грааля, обществе «Анэнэрбе» и бароне Зеботтендорфе.
Примерно то же происходит и в цикле романов «Око Силы» харьковского писателя Андрея Валентинова, только на этот раз автора интересует не мировая, а отечественная «тайная история». Впрочем, эрудиция писателя и его умение держать напряженный сюжет, не забывая время от времени даже увязывать концы с концами, помогают воспринять эти произведения именно как литературную игру, не предъявляющую претензий на откровение о судьбах России. Кстати, перу Валентинова, кроме множества прочих книг, принадлежат еще два весьма характерных произведения, столь же разных, сколь схожих друг с другом. Это мистический роман «Дезертир» из времен Великой французской революции, где пресловутый «шпион в Комитете Общественного Спасения» поддерживает связь с монархистами из Кобленца по радио, а якобинцы тайно строят грандиозный железный броненосец – и вполне реалистичный «Флегетон», практически лишенный всякой фантастики и предельно реалистично описывающий последние бои Белой армии на Юге России в 1920 году.
Наверное, здесь необходимо провести грань между альтернативной историей как жанром фантастики – и военно-политическими альтернативами в качестве самостоятельного жанра историко-политической публицистики разной степени художественности. При этом последний может существовать как в рамках военно-теоретических построений, так и уходить в направлении военно-политической беллетристики.
Конечно, все указанные границы жанров будут весьма условными и неопределенными, но все же в художественном тексте выдумка по определению будет преобладать над реальностью и даже реалистичностью. В тексте же, претендующем на научный анализ, автору придется сознательно ограничивать себя рамками текущих представлений о возможном и невозможном. Любое его допущение должно быть результатом строгого анализа и – в идеале – обязано подвергнуться максимальной «проверке на прочность». Поэтому, разговаривая о военной фантастике, все романы о всевозможных «лучах смерти», а тем паче о галактических битвах далекого будущего нам придется оставить по разряду «чистой» science fiction – сколь бы научной она ни была. Сюда же следует отнести и альтернативно-исторические книги о прошлом, не содержащие строгого исследования реальных факторов и их взаимодействий, либо хотя бы попытки такого анализа – ничуть не умаляя при этом все их литературных достоинств.
Словом, все военные альтернативы и исторические реконструкции довольно четко делятся на две разновидности: исторические и литературные. В первых из них доминирует фактология и анализ, события, а не люди. Вторые являются в первую очередь художественными произведениями, где события альтернативной реальности даются через призму восприятия живых людей. Пусть даже вымышленных – но не в большей степени, чем вымышлено большинство героев так называемой Большой Литературы. Но в обоих случаях от автора потребуется недюжинная эрудиция, а второй вариант предполагает также наличие литературных способностей.
Но как пройти по лезвию бритвы, чтобы написать альтернативную историю, сохранив предельную реалистичность – и в то же время создав художественное произведение, а не сухой военно-технический текст? Книгу, в которой обе составляющие анализа, историческая и литературная, будут равноценны.
Можно сказать, что Сергей Анисимов – один из немногих, кому это в большей или меньшей степени удалось. Вряд ли здесь стоит устраивать литературный разбор книги (это уже сделал автор предисловия), но невозможно не отметить, что сами боевые эпизоды ее выдержаны в лучших традициях советской военной прозы – от Константина Симонова до Григория Бакланова. При этом автор отнюдь не копирует персонажей отечественной военной классики – он рисует собственных героев, живых и убедительных, при этом заостряя внимание именно на тех психологических моментах, которые когда-то казались очевидными авторам-фронтовикам, но являются открытием для современного читателя.
Нельзя также не отметить, что сцены с участием исторических лиц удались автору несколько хуже, а реконструкция характеров ключевых персонажей отечественной и мировой истории у многих неизбежно вызовет несогласие. Увы, это неизбежная беда всех историков (а также литераторов), берущих на себя смелость воссоздавать психологические портреты выдающихся людей прошлого (да и настоящего). С этой задачей не справился даже Кир Булычев, за нее не стал даже браться Василий Звягинцев, проделанные же в этом направлении опыты англо-американской фантастики выглядят, надо признаться, еще более неудачно. Приходится признать, что любая историческая литература немногим отличается от литературы фантастической – с одной только разницей: фантастика будет намного честнее, ибо не выдает свои версии за подтвержденную фактами реальность.
Любому исследователю, будь то писатель или историк, чрезвычайно трудно поставить себя на место персонажа, облеченного властью. И чем большей будет эта власть, тем более чуждой станет нам психология ее носителя. Не в последней степени это связано с тем, что писатели либо журналисты пытаются оценивать действия политических и военных лидеров в первую очередь с «общечеловеческих» позиций, с точки зрения общепринятой логики и морали. Между тем любой верховный лидер в первую очередь является не человеком, а машиной для принятия решений. Понятия свободы воли для него не существует, он живет в жестко детерминированном мире – не в последнюю очередь сотворенном им самим и мифами его политической пропаганды – но пропаганды, уже приобретшей самостоятельную силу и начавшей независимое существование. В этом пространстве всегда будут доминировать цель и ответственность, а выбор средств отойдет на второй план и окажется обусловлен лишь физическими возможностями и граничными условиями информационного пространства, в котором существует человек, принимающий решения.
Поэтому, использованные средства могут говорить не только и не столько о моральных качествах того или иного исторического лица, сколько об информационном поле, в котором ему пришлось действовать. Безусловно, в истории встречаются и лидеры, способные подняться над стандартным набором решений, существующих в их информационном поле. К сожалению, таких людей во все времена было сравнительно немного – хотя именно они и двигали вперед историю человечества. Поэтому лучшим критерием для оценки любого исторического деятеля будет не то, что он сделал, а то, чего он сделать не сумел.
Вряд ли имеет смысл заниматься здесь подробным художественным разбором романа, а вот описанный в нем альтернативный вариант окончания Второй мировой войны требует некоторых комментариев. В первую очередь следует отметить, что автор проявил максимальную осторожность при описании «альтернативных» успехов советского оружия. Как правило, большинство творцов альтернативных реальностей (у нас и на Западе) стремятся таким образом потешить самолюбие или национальную гордость, демонстрируя быстрые и эффектные победы близкой им стороны, – но в результате сплошь и рядом получают лишь крайне неправдоподобную, а вдобавок еще и малохудожественную агитку. Здесь же осторожность автора доходит до предела, иногда в свою очередь переходя грань правдоподобия, – к примеру, плохо верится в то, что легкие американские танки М-3 «стюарт» с их 37-мм пушчонками, пусть даже действуя из засады, окажутся способны хоть как-то противостоять советским противотанковым самоходкам. Число побед советских летчиков в авианосных боях можно было бы тоже с чистой совестью увеличить раза в полтора – учитывая реальный уровень их боевой подготовки. Да и с техническими характеристиками советских кораблей автор явно поосторожничал, определив их значительно ниже проектных.
В описаниях самого хода Второй мировой войны тоже можно заметить стремление к максимальной сдержанности в оценке боевой мощи и военных возможностей Советского Союза. По этой причине автор вводит серьезное допущение – гораздо более благоприятный ход событий 1941 года, имевший следствием существенное улучшение военной ситуации относительно той, которая имела место к 1944 году в Текущей Реальности. Впрочем, не исключено, что именно такой ход войны повлек за собой описанные в романе действия лидеров Запада – то есть тоже сыграл на созданный автором сюжет.
Следуя великому принципу Оккама «не умножай сущности сверх необходимости», Сергей Анисимов не включил в созданное им изменение Реальности Тихоокеанский театр военных действий. Очевидно, это было сделано именно потому, что в случае вовлечения в игру императорской Японии перед ее участниками открывается слишком много вариантов действий, в результате чего количество итоговых комбинаций увеличивается на порядок. Усложнившаяся же система требует все больше и больше допущений. Быть может, они и украшают литературную фантастику, делая ее живее и занимательнее – но в корне противопоказаны жанру, занимающемуся исследованием реальности, а не ее конструированием.
Признаться, автор настоящего послесловия и сам был бы не прочь пофантазировать относительно возможных последствий союза между СССР и терпящей поражение Японией – перегонка на Атлантику по Северному Морскому пути остатков японского авианосного и крейсерского флота, советская кампания против Гоминьдана в Китае, появление на Тихоокеанском театре свежих японских дивизий из Маньчжурии… Безусловно, такие действия значительно усложнили бы военно-политическую игру сторон и дали бы возможность закрутить новые сюжетные интриги. Но такой поворот событий не входил в планы автора романа – и в первую очередь, опять же, из-за стремления к предельной достоверности создаваемой им реконструкции. «Лучше меньше, да лучше» – сказал как-то один из видных политических деятелей нашей страны. Нельзя не признать, что для создателей «альтернативок», желающих удержаться в рамках строгого исторического анализа, эта рекомендация будет весьма полезной.

 

Владислав Гончаров,
февраль-март 2003 г.

notes

Назад: Эпилог
Дальше: Примечания